Что же нас там ждет: Пропасть или взлет, Когда догорит последний мост? Сила или страх? Солнце или мрак? Небо, дай нам верный знак! (...) Жизнь подводит свой итог. И кто не извлечет урок, Будет обречен на повторения. Within Temptation — Paradise (cover DivaSveta)
***
Осень 950 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу Стефану казалось, что всё это уже когда-то было. Летом двадцать лет назад точно так же явились послы из Трайдории с предложением о мире. Только в этот раз было немного иначе, чем тогда. За окном едва вступил в силу сентябрь, а прибывшие были отнюдь не из Трайдории, а из Гюсолота, что еще больше заставляло младшего короля кривиться и скрипеть зубами. Сидевший рядом Джозеф тоже был недоволен их прибытием, но ему хотя бы изначально была известна причина, по которой их почтили своим визитом. Сейчас Джозеф очень сильно был похож на снежного бога Волдсома. Из-под парчового тёмно-синего дублета с очень короткими рукавами с «крылышками», расшитого серебристыми нитями, украшенного белым жемчугом и голубыми переливающимися адулярами, выглядывали зауженные рукава шелковой белоснежной рубашки с льдисто-голубой вышивкой, напоминавшей морозные узоры на окнах. Штаны были в тон дублету и имели вышивку лишь по бокам с внешней стороны. Всё это дополнялось кожаными ботинками с кованым мыском и низким каблуком из стали с покрытием из серебра. Волосы цвета воронового крыла уже привычно были стянуты в пучок на затылке, и лишь пара прядей по бокам обрамляли квадратное лицо с горящими холодной сталью очами. Голову венчала корона из белого золота, украшенная сапфирами и адулярами. И судя по заинтересованным взглядам гостей, Джозефу удалось произвести на них должное впечатление. Стефан криво усмехнулся, вальяжно откинувшись на спинку резного кресла. Уж он-то на бога никак не был похож. Скорее на змея-искусителя. Шелковая рубашка с низким накрахмаленным воротником насыщенного сливового цвета была небрежно расстёгнута на груди, и выглядывала из-под иссиня-черного дублета, лишенного пуговиц и каких-либо застёжек спереди, но при этом сидящего строго по фигуре за счет широкого кожаного пояса на талии, украшенного вставками из белого золота и аметистами. Серьги в ушах в форме дождевых капель, широкие браслеты на запястьях, надетые поверх рукавов шелковой рубашки, выглядывающей из-под дублета, а также несколько перстней — всё было из белого золота, аметистов и танзанитов. Иссиня-черные бархатные штаны были заправлены в черные кожаные сапоги до середины голени и натягивались на округлых бёдрах, соблазнительно очерчивая их. Каштановые волосы чуть завивались ближе к концам, едва касаясь плеч, обрамляя красивое надменное лицо с горящими фиолетовыми глазами. И до чего же забавно наблюдать, как выходцы из Гюсолота сначала смотрят с восхищением и толикой уважения на Джозефа, а затем мрачнеют и презрительно поджимают губы при взгляде на богомерзкого реверида с позорным клеймом на правой щеке и короной на голове. Стоит отметить, что хоть Гюсолот и славится своей набожностью и скромностью, ибо является Колыбелью деудеанства, однако прибывшие щеголяли отнюдь не однотипными невзрачными одеяниями. Кафтаны с квадратным вырезом или воротником-стойкой из парчи, надевались поверх белых шелковых рубашек, украшенных золотой вышивкой, и красиво сидели по фигуре за счет широких поясов на талии, инкрустированных драгоценными камнями. Штаны до колен были немного свободными, и из-под них выглядывали чулки обычно белого или черных цветов. — Еще раз мы благодарим вас за то, что соизволили принять нас, Ваше Величество, — голосом, словно делает одолжение, сказал мужчина под сорок, одетый в одежды насыщенного голубого цвета. На поясе слева в роскошных ножнах у него висел стилет, который по его словам носил исключительно декоративных характер. Однако Стефан не сильно доверял этой уставшей треугольной физиономии с впалыми щеками, синяками под круглыми тёмно-карими глазами и практически черными волосами. — От имени всех Верховных Кардиналов хочу пожелать вам благополучия, долгой жизни и мудрого правления, — продолжал мужчина, важно задрав свой орлиный нос. — Дон Игнацио Нестор. Посол. К вашим услугам. — Рады приветствовать вас в Рэйнфоге, дон Нестор, — бесстрастным тоном отозвался Джозеф, нахмурившись. — Я и мой супруг, Его Величество король Стефан, весьма польщены этим. Собственно, с чем пожаловали? Стефан довольно хмыкнул, с удовольствием наблюдая, как пошло красными пятнами лицо посла и большинства его сородичей. Похоже, что их задело за живое то, что Джозеф посмел всё же напомнить о том, что разговаривать они приехали не только с ним, но и с его супругом, с мнением которого всё же придётся считаться. — Возможно, что до вас уже доходили кое-какие слухи с предложением о мире с нашей стороны, — дон Нестор изящно взмахнул рукой и перед ним поставили шкатулку из красного дерева, инкрустированную желтыми топазами и рубинами. Подвинул её к королям. — Я прибыл для того, чтобы подтвердить эти слухи. Верховные Кардиналы и весь Гюсолот жаждут заключить с вами мир. Мы не видим причин, которые бы помешали этому. — Да, что-то такое я уже слышал, — кивнул Джозеф, открыв шкатулку и достав из неё свёрнутый в трубочку пергамент с личными печатями всех четверых Верховных Кардиналов. Небрежно сломав их и развернув бумагу, мужчина прошелся быстрым взглядом по строкам крупного витиеватого почерка. Передав пергамент Стефану, Джозеф поднял на посла мрачный взгляд. — Свадьба с одной из дочерей кого-то из Верховных Кардиналов и договор о Вселенском Мире? Да, открытие торговых путей, поддержка в тяжелые и военные времена и просто дружба с Гюсолотом, весьма прельщают. Но взамен вы требуете вновь вернуть власть Церкви и сделать деудеанство официальное религией. Я ведь правильно вас понял? Вы хотите вернуть то, что было при Крофордах. — Отчасти, — уголки широкого рта посла нервно дёрнулись. — Так уж и быть, мы не станем требовать, чтобы вы вновь объявили богомерзких созданий вне закона и стали сжигать их на кострах. Верховные Кардиналы, исполняющие волю Деудедиты на грешной земле и несущие Его слово, готовы проявить милость к подобным существам и даровать им шанс на жизнь. Но есть ряд условий, при которых они будут жить. — Дон Нестор, вам известно такое выражение, как «не лезь в чужой монастырь со своим уставом»? — закончив читать письмо, Стефан посмотрел на посла в упор. — Вы не считаете глупым выдвигать подобные условия? Особенно если учесть, что добрую половину нашей страны и составляют те самые «богомерзкие твари». — Эти условия не так ужасны, как вы думаете… Ваше Величество, — скривившись ответил другой мужчина, в достаточно длинных одеждах насыщенного красно-рубинового цвета с богатой золотой вышивкой. В жидких седых волосах чуть ниже мочек ушей еще проглядывали русые пряди. — Ничего позорного в них нет. Подобным вам лишь будет запрещено входить в церковь и принимать участие в религиозных праздниках. Каждого реверида при рождении будут записывать в «Книгу Имени», дабы мы могли вести учет их численности. Будет ряд запретов, которые придётся соблюдать, но это необходимо для соблюдения порядка и баланса в природе. — Вести учет численности? — хмыкнув, Стефан положил пергамент на стол, постучал по нему пальцами. — Уважаемый, вы осмеливаетесь сравнивать часть нашего народа с племенным скотом? Не слишком-то вежливо. — Что вы! И в мыслях не было, — не слишком-то убедительно сказал тот, вскинув худосочные ладони. — Что за ряд запретов, о которых вы упомянули, дон..? — вмешался Джозеф, который прекрасно понимал, что с язвительностью Стефана эти переговоры могут закончиться войной. Хотя, реверид был уже далеко не глупым юнцом, чтобы и самому этого не осознавать. — Дон Михель Буджардини, — представился седовласый. — Доверенное лицо Верховного Кардинала Родриго Конте и духовник его дочери, прелестной донны Лукреции. Запреты будут касаться следующего: двуполым существам нельзя будет появляться в общественных местах и заведениях, приспособленных сугубо для мужчин. Всё же из-за некой деликатной особенности мы считаем этих существ больше женщинами. Им нельзя будет владеть имуществом, вести самостоятельно хозяйство, занимать мужские должности и поступать в армию. По сути, они начинают обладать женскими правами, а это чревато тем, что и жить они обязаны будут, как женщины. Мы считаем, что это будет правильно, ведь всем известно, что все беды и грехи от женщин. А от таких, как ревериды — тем более. Кулаки Стефана сжались сами собой. На лице появился зловещий оскал. — Как бы для вас грустно это не звучало, но мы не можем допустить, чтобы подобное произошло, — Джозеф накрыл ладонью кулак супруга, успокаивая. — Боюсь, что придётся многое пересмотреть… — А почему именно так? — всё же встрял реверид, испепеляя дона Буджардини взглядом. — Почему нельзя просто подписать договор о торговых отношениях? — Ваше Величество, торговые отношения довольно хороши, но поверьте нам, так будет гораздо лучше. — Доверенное лицо одного из Верховных Кардиналов говорил это таким тоном, будто объяснял неразумному ребёнку простые истины. — Тем более, когда у вас вполне достаточно внутренних проблем. Вроде бы поговаривают о восстании некоторой части народа, которая требует возвращения какого-то «истинного короля». Оба короля никак не отреагировали на подобный выпад. — Среди народа, — продолжал тем временем дон Буджардини, переплетя худые длинные пальцы с массивными золотыми перстнями в александритах, и сложив на них подбородок, — есть утверждение, что вы, король Джозеф Неван, не имели право занимать престол. Люди верят, что человек, пошатнувший вековые устои, традиции и отнявший у них веру в Церковь, не может быть помазан на правление такой замечательной страны. Но ведь это можно исправить, Ваше Величество. Закусив щеку изнутри, Стефан бросил взгляд на мужа. Прекрасно видел отобразившееся на лице Джозефа недоверие, смешанное с брезгливостью и отвращением в глазах. «Да, ты всё правильно понял, мой король. Они выбрали неплохую тактику манипуляции». — Если заключите с нами мир и согласитесь хотя бы на большую часть наших условий, то Гюсолот и Верховные Кардиналы объявят вас законным королём Рэйнфога, помазанным на трон и избранным Господом нашим Деудедитом. И тогда те, кто до сих пор сомневаются в законности вашего правления, будут вынуждены принять это. Поверьте, так будет лучше для всех. Ни одна страна, ни одно государство не может существовать без веры. Духовенство и Церковь для того и нужны, чтобы направлять правителей и простой люд, говоря, как можно и нужно правильно жить, а как нельзя и грешно. — Каждый правитель обязан заслужить одобрение и любовь народа своими деяниями, а не потому, что так указали какие-то фанатики в рясах, — достаточно жестко проговорил Джозеф. — Тем более, люди, о которых вы говорите, дон Буджардини, это меньшинство, которое легко задавить большинством. Мужчина в красно-рубиновых одеяниях хмыкнул, оскорблённо поджав губы. Вся его суть так и кричала: «Чего еще ждать от дикаря, считающего за людей богомерзких демонов?» — Простите за неучтивость, — кашлянул дон Нестор, — но мы слышали, что не так давно вы потеряли жену и детей. Примите наши искренние соболезнования. Очень жаль, что так случилось. Её Величество была еще так молода… Печалит и факт того, что принц Генри принял ужасную смерть. Жаль. А мы уже подобрали кандидатуру для помолвки с ним. «Самоуверенные ублюдки!» — про себя отметил Стефан, закинув ногу на ногу, и откинувшись на спинку кресла, сплёл пальцы рук вместе. Не сомневался, что Джозефу в этот момент пришла подобная мысль. — Никто не застрахован от смерти, — равнодушно отозвался Джозеф, которого подобные слова «соболезнования» меньше всего трогали. — Рано или поздно это случится с каждым. — Вере!* — промолвил посол и все гости из Гюсолота окрестили себя знамением. — Но на счастье у вас есть еще принц Реджинальд. Жаль, что он еще слишком мал, но ведь помолвку можно осуществить в любом возрасте. Только ждать придётся долго. — Не думаю, что эта помолвка вообще нужна, — сухо бросил старший король. — Но подумать о ней не помешает, — встрял дон Буджардини. — К слову, где же ваш кронпринц? Или вы считаете его недостаточно взрослым, чтобы он мог присутствовать при нашем разговоре? Конечно, для всех родителей их дети всегда будут оставаться маленькими… И словно опомнившись, оба короля посмотрели на пустующее место кронпринца. «Странно, он ведь должен был давно явиться», — нахмурился Стефан. Жестом подозвав к себе графа Фредрика Идриса, он едва слышно приказал: — Немедленно найди Алана и притащи сюда. По дороге посвятишь в курс дела. Поклонившись, военачальник тут же ушел, удостоившись дружных пристальных взглядов со стороны гостей из Гюсолота. — Вы позволяете им занимать подобные должности? — не сдержался от замечания дон Буджардини. — Среди наших воинов немало реверидов, которые уже успели доказать свою пригодность в военном деле, — с гордостью ответил Джозеф, в этот момент одарив Стефана восхищенным взглядом. — Поверьте, некоторые из них не только способны держать меч в руках, но и проявляют удивительные познания в политике. — Даже не сомневаемся, — буркнул седовласый. Разговор плавно перешел на обсуждение прошлых лет, когда Трайдории удалось захватить Гюсолот и Рэйнфог. Ничего интересного для Стефана в этом не было. Тогда все страдали и были вынуждены подчиняться победителям. Нетерпеливо поёрзав в кресле, младший король постучал указательным пальцем по резному подлокотнику. Он надеялся, что, Фредрик как можно скорее найдёт и приведёт Алана сюда. За разговорами время тянулось быстро. Стоявший за спинкой кресла слуга довольно часто наполнял серебряную чашу младшего короля ароматным розовым вином, которое не столько пьянило, сколько расслабляло. Наконец-то двери за спиной королей открылись, и Стефан, дождавшись, когда сын подойдёт ближе, бросил на него недовольный взгляд. И тут же напрягся. К внешнему виду Алана было сложно придраться. Тёмно-фиолетовый парчовый кафтан расшит золотыми нитями и сидит строго по фигуре, подчеркивая идеальное телосложение юноши. Из-под него выглядывает накрахмаленный воротник черной шелковой рубашки. Штаны, обтягивающие мускулистые ноги, в тон кафтану и черные ботинки. Волосы цвета воронового крыла собраны в низкий хвост. И тем не менее, Стефана напрягал нездоровый румянец на осунувшемся лице сына. Зрачки были расширены, а под лихорадочно блестящими глазами залегли тёмные тени. Пальцы кронпринца нервно подёргивались. — Господа, — голос Алана звучал хрипло, будто бы в горле пересохло, — отцы. Простите, что заставил вас ждать. — Рады познакомиться с вами, Ваше Высочество, — как можно более любезно проговорил посол, приглядываясь к юноше. Алан не ответил. Сел справа от Стефана, тут же стиснув подлокотники кресла. — Почему задержался? — наклонившись к уху сына, вопросил реверид. С еще большей тревогой он заметил, что по вискам принца струится пот, словно при лихорадке. — Ты болен? — Нет, отец, я в порядке, — попытался выдавить из себя улыбку кронпринц. Вышло фальшиво. — Просто торопился, да и жарко в замке нынче. Нахмурившись, Стефан перевёл взгляд на Доминика, который мялся за спиной своего хозяина. Мальчик тут же отвёл глаза, едва заметно что-то беззвучно шевельнув губами. Разговор вновь вернулся в прежнее русло. И судя по мрачному выражению лица Алана, он не сильно-то был в восторге от перспективы скорого брака. Тем более на дочке одного из Верховных Кардиналов Гюсолота. Собственно говоря, невестой оказалась совсем молоденькая особа. На вид не старше четырнадцати лет. — Позвольте представить вам прекрасную донну Лукрецию Конте, — с гордостью, словно демонстрирует приятелям лучшую племенную кобылицу, сказал дон Михель Буджардини. Войдя в помещение, Лукреция присела в грациозном реверансе, держа спину прямо и при этом изящно склонив голову. Она относилась к тому типу людей, которых простой люд всегда приписывал к высшей аристократии. Золотисто-блондинистые волосы, в которых мелькали редкие серебристые пряди, — следствие высветления, — были собраны в изысканную прическу, состоящую из переплетённых между собой кос, и завитых локонов, обрамлявших лицо девушки. В них были вплетены жемчужные нити, которые прекрасно дополняли золотую сеточку, украшенную аквамаринами. Лицо Лукреции было треугольным, с острыми скулами, высоким лбом, который подчеркивала прическа, и круглыми серо-голубыми глазами, практически прозрачными. Прямой тоненький носик девушка демонстративно вздёрнула, а пухлые алые губки бантиком сложились в скромное подобие улыбки. Ресницы и прямые брови были такими же светлыми, как и волосы, так что их и не сразу заметишь. Длинную шею украшало плетённое ожерелье с аквамаринами и винно-желтыми топазами. Парчовое платье насыщенного голубого цвета с золотистым витиеватым узором, еще больше подчеркивало бледность кожи Лукреции, делая её более прозрачной, что аж все венки просвечивали. Глубокое декольте с богатой вышивкой, украшенное жемчугом и ахроитом, — бесцветным турмалином с голубоватым оттенком, — позволяло разглядеть небольшие полушария высокой девичьей груди. Туго затянутый корсаж подчеркивал тонкую талию. Из-под рукавов в виде буфов выглядывали длинные узкие рукава нижнего платья из блекло-золотистого шелка. Широкая юбка была собрана в мягкие складки. В холёных ручках с тоненькими пальчиками, украшенными изящными золотыми колечками, девушка держала шелковые перчатки блекло-голубого шелка, украшенные вышивкой и вставками из аквамаринов и винно-желтых топазов. — Воистину прекрасный призрак сдохшей моли, — едва слышно хмыкнул Стефан. Алан тут же прыснул, не сумев подавить улыбку, а Джозеф неодобрительно покосился на мужа, хотя уголки его губ и приподнялись. — Ваши Величества, — пропела нежным голоском Лукреция, отчего младший король поморщился. — Ваше Высочество. Для меня большая честь быть здесь, в Рэйнфоге. — Мы тоже вам рады, донна Лукреция, — равнодушно отозвался Джозеф, которого девица совсем никак не заинтересовала. Между Гюсолотом и Рэйнфогом не было особо языкового барьера. Да, некоторые слова произносились по-разному или имели иное значение, но не более. Связанно это было с тем, что с приходом к власти первых Крофордов, помимо деудеанства с Гюсолота в Рэйнфог завезли еще и язык, который до сих пор использовался и считался практически государственным. Одарив Алана нежной улыбкой, девушка села на один из свободных стульев, шурша юбками. За её спиной стояла женщина за сорок в закрытом и чопорном платье тёмно-коричневого цвета. Тёмные волосы были собраны назад и частично выглядывали из-под тюрбана в тон одежде. — Этот брак принесёт много выгоды обеим нашим странам, — вновь заговорил посол дон Нестор. — Разве кто-то против возможности заключить мир? — Уж больно цена у этого мира завышенная, — мрачно ответил Стефан. — Иногда приходится чем-то жертвовать, Ваше Величество. За всё нужно в этом мире платить. Кроме того, не такая уж и высокая цена, как вам кажется. Никто же не собирается снова сжигать реверидов. — Зато вы предлагаете наряжать их в платья и выдавать за женщин. При всём уважении к вам и вашей вере, дон Нестор, практически все ревериды считают себя мужчинами. Они говорят о себе в мужском роде, одеваются, как мужчины, выбирают мужские профессии. Шутка природы, что они склонны к деторождению, как женщины. — И тем не менее, Церковь еще не знает, как именно относиться к подобным… существам. Но нам всё же проще их считать неправильными женщинами, чем мужчинами. Вы же знаете, что Деудедит презирал и призывал порицать мужеложство, считая его самым тяжким из грехов. — Аж любопытно, как бы он теперь отнёсся к тому, что порой некоторые священнослужители вытворяют с мальчиками из хора и юными послушниками, — растянув губы в язвительной усмешке, Стефан с удовольствием наблюдал, как багровеют от гнева гости из Гюсолота. Лукреция же при этом вспыхнула, стыдливо и смущенно отведя взгляд, а матрона за её спиной с ненавистью воззрилась на младшего короля. — Господь их покарает, — только и смог ответить посол, стараясь перевести разговор в другое русло. Постукивая пальцами по подлокотникам кресла, Стефан внимательно слушал. Краем глаза следил за сыном, чьё состояние его напрягало. В основном разговор зашел о свадьбе и том, как должны будут жить в браке будущие супруги. По сему выходило так, что Лукреция должна была родить как минимум четверых детей: двоих мальчиков и двух девочек. Двое детей останутся в Рэйнфоге с родителями, а остальные уедут в Гюсолот, где будут воспитываться под крылом Верховного Кардинала Родриго Конте. Якобы это тоже может поспособствовать миру между странами. Все дальнейшие беседы в основном вёл Джозеф, а Стефан предпочитал отмалчиваться. Лукреция то и дело, что украдкой поглядывала на Алана, кокетливо поигрывая перчатками и смущенно улыбаясь. Сам же кронпринц не проявлял к ней никакого интереса, увлеченно время от времени почесывая руки сквозь ткань одежды. Переговоры закончились лишь через несколько часов. Джозеф обещал подумать над предложением гостей, если те изменят или вовсе уберут некоторые пункты в мирном договоре. Впрочем, Стефан чувствовал, что впереди их ждут долгие две с половиной недели, — а именно столько выходцы из Гюсолота и собираются здесь пробыть, — так что еще будет время не только подумать, но и дать понять, что Рэйнфог и его короли не будут плясать под чужую дудку. Когда все стали расходиться, первым помещение покинул Алан со своим мальчиком-слугой. Последний выглядел мрачным и напряженно кусал губы. Понятное дело, он начинал ревновать и не хотел видеть Алана с кем-то еще, но это неизбежно. Гости ушли следом, желая отдохнуть. — Оставьте нас, — приказал Джозеф, обращаясь к слугам и стражникам. Те мгновенно подчинились, затворив за собой двери и оставив обоих королей наедине. — И что ты думаешь по поводу всего этого? — поднявшись с кресла, монарх потянулся, разминая затёкшие суставы. — Полагаю, что ты и так знаешь мой ответ, — спокойно отозвался Стефан, залпом опустошив свою чашу. — Разумеется, что они пойдут нам на уступки. Для вида поскрипят зубами, но примут наши условия, лишь бы эти брак и мир состоялись. Сложно представить, чтобы они не хотели заново подчинить себе Рэйнфог. — Я тоже думал об этом, еще когда только прошел слух о подобном, — дождавшись, когда реверид встанет с кресла, Джозеф подошел к нему вплотную, вынуждая прижаться к столу. — Скорее всего дождутся, когда родится полноценный наследник мужского пола, а потом постараются сделать всё, лишь бы избавиться от нас. Всех нас. И тогда они смогут посадить на трон марионетку, выращенную и воспитанную в их интересах, дабы страной правили вторые Крофорды. — И дабы не допустить этого, мы ответим отказом или же попытаемся добиться хотя бы торгового соглашения, — серьёзно задумался Стефан, присев на край стола. — Но в случае, если вопрос встанет ребром: мир или война, то последнего нельзя будет допустить. У нас не так велика армия, чтобы мы могли тягаться с Гюсолотом. Тем более, когда у него в подчинении имеются Трайдория с её войсками, оставшимися после Маркуса. — Наше положение будет не завидным, — свинцовые очи заскользили по телу младшего короля, подмечая, что всё сформировавшиеся формы куда привлекательней нескладных юношеских тел. — Но всегда есть выход из любой ситуации. В конце концов, не весь мир клином сошелся на Алане. В фиолетовых глазах промелькнула догадка. — Каин. — Именно, — подтвердил мужчина. — Каин тоже мой сын, и между прочим будущий король Бранкии. Можно устроить брак с ним. Никто ведь кроме нас с тобой, наших принцев и Ирнеста не знает, что Алан и Каин помолвлены, и должны были стать супругами. — Это так, но какова вероятность, что гюсолотцы примут это предложение и согласятся выдать свою Моль за «богомерзкого» реверида? Впрочем, если они так сильно жаждут мира, то будут рады и этому. Мало ли, вдруг кронпринц болен или не способен иметь детей вовсе. Последнее Стефан проговорил задумчиво, вспомнив странное состояние сына. Неестественно расширенные зрачки, подозрительная бледность, обильная потливость и зуд на руках, который мужчина и прежде замечал, но не придавал этому значения, полагая, что это просто нервное. — Посмотрим, что из этого выйдет, — губы Джозефа тронула улыбка. — Моль? С твоей подачи у большинства тех, кто тебе не нравятся, появляются весьма забавные прозвища. Мышь, Птичка, Моль. Знаешь, я начинаю чувствовать себя зоофилом. — Только не говори, что тебе пришлась по вкусу эта девица, — фыркнул реверид, скрестив руки на груди. — Нет, не в моём вкусе, хотя многие бы сочли её достаточно привлекательной. Знаешь, ведь раньше превозносили подобную внешность. До сих пор светлые глаза и волосы, а также неестественно бледная кожа считаются признаком аристократии. Помнится, вроде бы и Крофорды изначально были такими же. — Надо будет постараться добиться, чтобы эти фанатики умерили свои запросы. Уподобить реверидов женщинам. Уму непостижимо! — Да, они явно перегибают палку, — усмехнувшись, Джозеф недобро прищурился. — Хотя, я бы посмотрел на тебя в платье. Под ним еще чулочки носят. Как думаешь, пришлось бы тебя называть иначе в связи с новой ролью? Ты был бы теперь не королём, а королевой. Королева Стефания. — Не смешно, — угрюмо буркнул Стефан, предупреждающе сверкнув глазами. — Сама серьёзность. Хотя, — цокнув языком, прижимая супруга к столу, Джозеф порывисто обнял его за талию, — я понимаю, чем вызвано желание «святош» нарядить реверидов в закрытые женские платья. Ты ведь даже не представляешь, как сложно устоять, когда перед тобой сидит такой искуситель. Тёмная бровь младшего короля скептически изогнулась. — Ну же, не будь такой холодной скотиной, Стеф, — ладони монарха прошлись вверх по телу реверида, отвели руки от груди. Пальцы стали разделываться с поясом на дублете и пуговицами рубашки, обнажая вожделенное родное тело. Стефан не противился. Шумно выдохнул, когда руки мужа коснулись сначала его груди, а затем и торса. Всё же между ними еще оставался холод в отношениях. И похоже, что пришло время положить этому конец. Резкий рывок заставил младшего короля развернуться и лечь грудью на гладкую поверхность стола. Внизу живота растеклось приятное тепло, пульсирующее желанием. Мышцы меж ног свело, заставляя требовательно качнуть бёдрами. Оба короля хотели этого. Страстное желание снова, как раньше, оказаться в жарких объятиях друг друга, было обоюдным. Поэтому Стефан не выказал сопротивления, не попытался привычно огрызнуться или съязвить, когда Джозеф стянул с него штаны и заставил расставить ноги шире. Лишь призывно глухо застонал, дрожа в предвкушении. — Мой мальчик, как же мне тебя не хватало, — тихо прошептал Джозеф, быстро расправившись с собственными штанами, скинув дублет и рубашку на пол, явно посчитав их лишними в этом деле. Огладив округлые бёдра супруга, сжал ягодицы, причиняя боль. Добившись от Стефана недовольного шипения, вернул руки в первоначальное положение. — И мне тебя, скотина ты редкостная, — прижавшись лбом к гладкой поверхности, выдохнул младший король. Его бросало в жар, а тело предательски дрожало. Почувствовав резкое проникновение в своё тело, Стефан дёрнулся. — Хотел меня и даже ни разу не намекнул, — сжимая его бёдра, беря сразу яростный ритм, Джозеф с трудом сдерживал стоны удовольствия. Мышцы лона плотно обхватывали его член, беря в сладостный плен. — Много… чести… — говорить ровно не получалось. Не тогда, когда ты столько месяцев изнывал от недотраха, — с искусственным членом сложно удовлетвориться, — а теперь, заполучив желаемое, с трудом сдерживаешь голос, дабы не начать стонать во всю мощь голосовых связок. По телу прошел приятный разряд тока, заставивший вскинуться, впиться ногтями в гладкую деревянную поверхность. А ведь когда-то здесь стоял резной стол из красного дерева, за которым двадцать лет назад принималась делегация из Трайдории. — Упрямый гордец, — шумно выдохнув, Джозеф с особым усердием врывался в тело младшего короля на всю длину члена, головкой тараня шейку матки. Это приносило Стефану боль, которая остро начинала ощущаться в левом боку, но почти сразу же это ощущение сменялось удовольствием. Реверид и сам чувствовал, как от подобных действий мужа становится более влажным. Всё же заниматься сексом на столе было неудобно. Мало возможностей, а ведь так хотелось перевернуться на спину, бесстыдно широко раздвинуть бёдра, позволяя Джозефу вбивать себя в горизонтальную поверхность. И видимо, Джозеф это тоже понимал. Поэтому прошелся взглядом по комнате, ища кушетку или хоть что-то похожее на неё. Увы, но ничего подобного в зале не было. Тихо порыкивая, задирая дублет и рубашку Стефана, мужчина с удовольствием проходился пальцами вдоль позвоночника, ногтями царапал кожу, оставляя алые полосы. Реверид под ним активнее извивался, двигая бёдрами, стараясь как можно сильнее насадиться на член мужа. Жаркое дыхание часто сбивалось, становилось тяжелым. Иногда Стефан и вовсе переставал дышать, напрягая всё тело, в том числе и мышцы лона, и тогда Джозеф брал особенно жесткий ритм. Уже не заботился об удовольствии реверида, хоть и знал, что тот всегда любил грубость. Рука мужчины легла на шею младшего короля, сильно сжала, вынуждая плотнее прижаться щекой к поверхности стола. Резкие толчки заставляли набухшие бусинки сосков реверида тереться о дерево, что с одной стороны приносило боль и раздражение, но при этом еще и стимулировало возбуждение. Член Стефана затвердел настолько, что прильнул к животу. Захотелось приласкать себя, пройтись пальцами по напряженной плоти, сжать у основания, причиняя себе боль, дабы потом медленно и размеренно начать дрочить. — Мой мальчик, — хрипло шептал Джозефа, чувствуя, как волна первого экстаза приближается. — Моя Корона… мой любимый король… Переместив руку с шеи на лицо реверида, мужчина плотно накрыл ему ладонью рот и нос, заглушая стоны и лишая возможности дышать. Резкими и грубыми рывками вбивал тело под собой в стол, кончая. Мышцы, сжимающие член старшего короля, приятно сокращались. Отстранившись, утягивая супруга на мягкий ковёр, покрывавший пол гостевого зала, Джозеф тут же перевернул Стефана на спину. Недовольно фыркнул, принявшись стаскивать с него оставшиеся одежды и обувь. Ничто не должно мешать их страсти. Обняв мужа за плечи, Стефан нетерпеливо поёрзал. Сам потянулся к губам Джозефа, целуя требовательно, властно и жадно, не стесняясь причинять боль, прикусывая зубами. Но монарха это только сильнее возбуждало, подстёгивало овладеть вожделенным телом. И хоть реверид был достаточно увлажнён от спермы и соков, всё же проникновение шло туго. «Снова мышцы напряг», — догадался Джозеф, уже успевший отвыкнуть от подобного. Хоть Ларс и был сам по себе, узким, однако мужчина никогда не наблюдал, чтобы тот хоть как-то напрягал мышцы лона или ануса намеренно. Скорее это происходило само собой, зачастую после оргазма, когда естественная судорога заставляла мышцы сокращаться. Разорвав поцелуй, проведя языком по шее Джозефа, Стефан впился в кожу зубами, причиняя боль. Глухо зарычав, поморщившись, старший король не остался в долгу, и дёрнув за каштановые волосы, резко и глубоко двинулся внутри супруга, болезненно ткнувшись головкой в матку. Но Стефан не отстранился, продолжая сжимать зубами кожу, пока не почувствовал во рту привкус крови. Лишь тогда откинулся на спину, любуясь ярким следом укуса, который обязательно превратится в лиловый синяк. — Красиво, — выдохнул реверид. Протянув руку, коснулся кончиками пальцев щеки мужа, достаточно нежно, чтобы это заставило мужчину на мгновение впасть в ступор. — Стефан, мальчик мой, — тепло улыбнулся Джозеф, обняв супруга, став двигаться плавно и размеренно, наслаждаясь трепетом желанного тела и приглушенными стонами блаженства. Рука мужчины проскользнула между их телами, сжала член реверида, принявшись надрачивать. Задрожав, Стефан уткнулся лбом в плечо мужа. Дышать становилось труднее. В висках набатом била кровь. Тело младшего короля задрожало, забилось в экстазе. Все мышцы разом напряглись так, что бёдра свело судорогой. Выругавшись, оцарапав плечи Джозефа, Стефан еще шире раздвинул ноги. Продолжая вбивать супруга в ковёр, мужчина отнял руку, измазанную чужим семенем, от члена и сжал горло реверида. В фиолетовых глазах промелькнуло удовлетворение, словно только этого он и ждал. Долго пыхтеть над совместным удовольствием не пришлось. Разгоряченные, явно соскучившиеся друг по другу, короли вскоре снова задрожали, когда волна оргазма накрыла их. Тяжело дыша, прикрыв глаза и слыша, как стучит в висках кровь, Стефан облизнул пересохшие губы. С равнодушием заметил, что снова от удовольствия из уголка рта протянулась влажная дорожка. — Думаешь, что нас было слышно? — первым нарушил повисшую тишину Джозеф. Голос его звучал хрипло, но в нём проскальзывали удовлетворённые нотки. — С каких это пор тебя волнует подобное? — прикрыв глаза, Стефан пытался прийти в себя. Давно он так не расслаблялся, что не мог пошевелиться. Тело казалось неимоверно тяжелым. — Просто любопытно, — отстранившись, мужчина прошелся взглядом по разбросанным вещам. Шумно выдохнул, провёл по волосам, выбившимся из прически и теперь в беспорядке обрамлявшими его лицо. — Хочешь прогуляться? От неожиданности вопроса, Стефан аж дышать перестал. Открыл глаза, изумлённо посмотрев на мужа. Медленно приподнялся, облокотившись на руки. — Погода сегодня хорошая, да и мы давно с тобой вместе не проводили время, — продолжал Джозеф, протянув руку и погладив реверида по щеке. Тяжело вздохнул. — Никогда бы не подумал, что буду тебя ревновать к нашему собственному сыну. — Я тоже удивился, что ты не устраивал подобных истерик прежде, хотя и знал, о моих отношениях с Теодорихом и Фергусом, — не противясь ласке, младший король насмешливо сверкнул глазами. — Или тебе было тогда всё равно? — Скорее я тогда был уверен, что ты не променяешь меня и своё положение на них. А вот с Аланом… Он всегда относился к тебе по-особенному. Слишком сильно любил, хоть ты с ним особо и не возился. — Да, своё положение я ни за что не променяю на более низкое, — потянувшись за вещами, Стефан стал одеваться. Цокнул языком заметив, что рукав камзола порван, а на шелковой рубашке отсутствуют несколько пуговиц. — А тебе, я смотрю, наоборот очень нравятся мальчики статусом пониже. Впрочем, ничего удивительного. — Распорядишься, чтобы подготовили лошадей, — наспех одевшись, Джозеф небрежно поправил складки одежды. — Прокатимся немного. Может, даже в город ближайший заедем. А я пока распоряжусь, чтобы за нашими «дорогими» гостями как следует следили. — Да, за ними нужен особый присмотр, — согласился реверид, прикидывая, что придётся для начала переодеться. Приблизившись к дверям, он уже было потянулся к резной золоченной ручке, как его руку перехватил Джозеф, вынуждая повернуться к себе лицом. Мужчина порывисто прижал Стефана к себе, стиснул в объятиях. Тёплые губы прижались ко лбу младшего короля. — Не одевайся слишком броско, — шепотом сказал Джозеф, — мы поедем в город. Не хочется привлекать лишнее внимание. — Думаешь, что народ не узнает своего короля? — усмехнулся Стефан, однако подобная близость ему нравилась. Напоминала о тех временах, когда он по сути был никем, лишь слугой и любовником Джозефа. — Тем более, когда твой профиль высечен на каждой монете? — Хочешь сказать, что у меня слишком выдвинутая вперёд челюсть и горбатый нос? — усмехнулся монарх, не спеша выпускать супруга из объятий. — Зря волнуешься. На монетах до того крошечное изображение, что его сложно разглядеть. Кроме названных ранее вещей. Поедем без сопровождения. — Это было бы замечательно, — согласился реверид, внезапно уткнувшись носом в плечо Джозефа и прикрыв глаза. Странное умиротворение заставило невольно улыбнуться. — Я рад, что несмотря на всё, ты не отвергаешь меня, — вновь прошептал Джозеф, пальцами подцепив подбородок Стефана, вынуждая поднять голову. Вглядевшись в горящие фиолетовые глаза, тепло улыбнулся и склонился к губам супруга, целуя нежно и с каким-то трепетом. — А есть ли в этом смысл? — голос реверида внезапно упал до хриплого шепота. — Кроме того, я же говорил, что ты изменишь своё решение в отношении меня. Вроде бы кто-то говорил, что я для него умер и больше не попаду в его постель. — Да, но некоторые «мертвецы» имеют привычку воскресать, — улыбнувшись, продолжая обнимать его за талию, Джозеф всё же открыл дверь. — И кроме того, если ты не заметил, то это были стол и ковёр, а не кровать. — Ну-ну, язвить моя прерогатива. Стражники, дежурившие у дверей, старательно изображали отстранённые изваяния, хотя по их красным лицам и стыдливым взглядам было понятно, что стоны королей они слишком хорошо слышали. Едва выйдя в коридор, оба монарха тут же заметили Ларса. Видимо, юный граф решил дождаться своего венценосного любовника. И увидев Джозефа, уже было собрался подойти к нему, но заметив помятые одежды, взъерошенные волосы и горящие глаза супругов, тут же стушевался. Нервно стал переминаться с ноги на ногу, не решаясь на дальнейшие действия. Стефан удостоил Ларса лишь мимолётным равнодушным взглядом. И видимо это и подтолкнуло графа действовать. Сжав кулаки, он уверенно преградил супругам дорогу. — Джозеф, я хотел тебе кое-что сообщить, — глаза Ларса нервно забегали, даже как-то странно заблестели, словно бы стали влажными. — Не сейчас, Ларс, — уверенно, даже не задумавшись, ответил старший король. — Это важно, — робкая улыбка показалась натянутой. — Дело в том, что я… — Позже, всё позже, — голосом, не терпящим возражений, сказал Джозеф. Однако свинцовые очи всё же в подозрении скользнули по стройному телу юного любовника. Не решаясь особо перечить, Ларс лишь молча отвесил короткий поклон и удалился прочь. Закусив нижнюю губу, Стефан нахмурился. Мальчишка уже не вызывал у него прежней ненависти, разве что раздражение. Впрочем, сейчас явно не до него. Когда они разошлись, Стефан сразу же вернулся в свои покои. Там переоделся в более скромные одежды: черные льняные штаны с зауженными к низу штанинами, тёмно-бордовую рубашку свободного кроя, простой походный плащ и полусапоги из мягкой черной кожи. Прежде чем идти в конюшни, реверид решил проведать старшего сына. Нужно было убедиться, что с ним всё в порядке. Всё же напрягало его странное состояние во время приёма гюсолотцев. У покоев Алана привычно не было стражи. Конечно, добрый титулованный родитель, занимающий высокое положение в обществе, обязан был бы остаться у себя и приказать слуге сопроводить к нему отпрыска для серьёзного разговора, но Стефан считал это просто вершиной лени. Постучав пару раз для приличия, король вошел, не дожидаясь дозволения. — Алан, нужно поговорить, — твёрдым голосом сказал мужчина, мельком оглядев покои сына. Сразу же направился в спальню. Но на пороге его встретил Доминик. — Ваше Величество, рады вас видеть, — мальчик склонился в низком поклоне, выражая своё почтение. В лучах дневного света, проникающего в комнаты через окна, сверкнуло красивое ожерелье из переплетённых друг с другом звеньев, украшенное черными турмалинами шерл и кровавыми рубинами. «Хороший подарок для любимого любовника», — про себя отметил Стефан, кивнув на приветствие слуги. Пройдя мимо него, зашел в спальню. Алан как раз сидел на краю кровати. Часть одежды валялась на полу и юноша сидел в одной лишь рубашке, да в штанах. Его плечи заметно дрожали. — Алан? — позвал король, подходя ближе к сыну. Осторожно коснулся его плеча. — С тобой всё в порядке? Ты выглядишь ужасно. Может стоит позвать лекаря? — Нет, я в норме, — отрицательно мотнул головой Алан, повернувшись к отцу. Зрачки были уже не такими расширенными, и всё же его лоб и виски покрывала испарина. Юноша перехватил руку Стефана, сухими потрескавшимися губами прижался к прохладной ладони, уловив приятный винный аромат. — Не стоит переживать. Я лишь немного простыл. Не так давно во время охоты с друзьями упал в реку, да проходил в мокрой одежде долгое время. — Вот как? — реверид недоверчиво смотрел на Алана, осторожно отнял руку из его пальцев. — И всё же, не строй из себя бессмертного и если станет плохо, я приказываю твоему слуге отправиться за Брендоном. Ник, ты меня слышал? — Да, Ваше Величество, — отозвался Доминик, и голос его предательски дрогнул. — Я уже не маленький, чтобы со мной носились из-за каждого чиха, — улыбнувшись, кронпринц встал. — Не маленький, но от этого не менее ценный, — всё же приложив прохладную ладонь ко лбу сына, Стефан цокнул языком. — Приляг и отдохни. Перехватив руку родителя, Алан прижался к ней щекой. Прикрыл глаза, блаженно улыбнувшись. — Приятно знать, что я тебе всё же не безразличен, папа, — подавшись вперёд, юноша прижался к королю. — Ты ведь не допустишь этого брака? — С Молью? — обнимая сына, поглаживая его по спине, Стефан закусил щеку изнутри. — Нет, нам это не выгодно. — А Джозеф? Что он думает? — Не бойся, он не допустит подобного. Слишком велик риск, что эти сумасшедшие пожелают разрушить всё то, что мы так долго создавали. Кроме того, некоторые из пунктов их условий могут заставить добрую часть населения взбунтоваться. Не уверен, что реверидам понравится, если их приравняют к женщинам и заставят носить женские платья. — Да, этого нельзя допустить. — Отдыхай побольше, — поцеловав сына в лоб, Стефан отстранился. Потрепал его по волосам, прежде чем уйти. Выходя из спальни, поманил пальцем мальчика-слугу за собой. Тот подчинился, прикрыв за собой дверь. — Ник, что с Аланом? — тихо, но от этого не менее грозно вопросил Стефан. — Ты же знаешь, что тебе лучше всё сказать мне сейчас. Я же всё равно докопаюсь до правды. — Его Высочество простыл, — нервно сглотнул Доминик, стараясь выдержать колючий взгляд короля. — Он же вам ска… — И ты думаешь, что я в это поверю? Не держи меня за дурака. — И в мыслях не было ничего подобного, просто я… — мальчик поджал губы, сжав кулаки. — Вы ведь прекрасно понимаете, что добрый слуга никогда не пойдёт против своего господина. — А хороший любовник никогда не станет спокойно смотреть, как с его возлюбленным происходит что-то не то. — Вздохнув, Стефан устало потёр переносицу. — Ладно, просто скажи насколько это серьёзно? — Ну, вы будете не очень рады, когда узнаете, что с Его Высочеством происходит на самом деле. Я лишь надеюсь, что еще не поздно его излечить от этого. — Я тоже надеюсь, — наградив Ника долгим тяжелым взглядом, король покинул покои кронпринца. Пришлось еще в спешном порядке спускаться в лазарет и наказать Брендону осмотреть Алана под каким-либо предлогом, но о результатах этого лучше никому не сообщать. Никто не должен знать, что именно происходит с кронпринцем, пока Стефан не будет уверен, что это достойно внимания Джозефа и огласки. И лишь после этого он отправился в конюшни. Для поездки в город понадобятся не сильно броские вполне обычные лошади, дабы не привлекать лишнего внимания. Поэтому Стефан заранее решил, что выберет пару гнедых кобыл, и для этого направился отнюдь не в королевскую конюшню, а в ту, что была поодаль и принадлежала стражникам и прислуге. Да, лошади там были отнюдь не породистыми, но зато выносливыми и неприхотливыми в уходе. Время близилось к закату, так что людей здесь особо и не было. Но едва заметив кого-то в стойле, Стефан тут же подозвал его. Высокий широкоплечий мужчина в простых хлопковых одеждах тёмно-коричневых оттенков, подошел к младшему королю. Золотисто-белые волосы были зачесаны назад и собраны в низкий хвост, красивое квадратное худое лицо с впалыми щеками покрывала недельная темноватая щетина. Синие глаза окинули реверида заинтересованным взглядом, зацепились за клеймо на правой щеке. — Тебя я раньше здесь не видел, — заметил Стефан. — Новенький? — Да, взяли сюда всего несколько недель назад, Ваше Величество, — склонившись в поклоне, блондин не спешил выпрямляться. — Смотрю, ты быстро тут освоился, раз легко узнал своего короля, — хмыкнул реверид, взглядом скользя по стойлам, где содержались лошади. — В этом вовсе нет ничего удивительного, если учесть, что вы единственный при дворе, кто обладает некой особенностью. Блондин демонстративно выдержал паузу, выпрямился, подмечая, как тёмные губы короля дёрнулись в некоем подобии жеманной улыбки. — Как тебя зовут? — сухо вопросил Стефан. — Уил, Ваше Величество. — Что ж, Уил, подготовь двух лошадей. Только пусть они выглядят попроще. Никакой роскошной и дорогой сбруи. — Полагаю, что если бы вы хотели нечто подобное, то зашли бы на королевскую конюшню, а не сюда. Хорошо, будет исполнено. Удовлетворённо кивнув, Стефан терпеливо ждал, когда подготовят лошадей и соблаговолит освободиться Джозеф.***
Обида заставила сжать кулаки, но он даже и не думал отступать. Раз сам затеял эту игру, то необходимо довести её до конца. Отъезд королей в неизвестном направлении пошел только на руку Ларсу. Да, в Вудроу еще осталось много шпионов и сторонников Стефана, которые будут следить за юным графом Гровером, но сейчас они все благополучно заняты тем, что развлекают и следят за гостями из Гюсолота. А значит, что у Ларса сейчас появилась возможность воплотить в жизнь свой план. Пройдя к туалетному столику, на котором стояла тяжелая шкатулка из розового дерева, инкрустированная золотом и жемчугом, юноша поднял крышку и немного порывшись, извлёк красивый перстень. Украшение, выполненное из розового золота, было украшено крупным овальным арбузным турмалином. Но это кольцо было с секретом, и если слегка отодвинуть вправо камень, то вперёд выдвигалась тоненькая игла с ядом на кончике. Довольно удобная вещь, от которой, к глубочайшему сожалению, придётся избавиться, когда украшение сослужит верную службу своему хозяину. Тяжело вздохнув, вернув камень на место, Ларс надел кольцо на средний палец правой руки. На всякий случай еще раз заглянул в шкатулку, дабы убедиться, что точно такое же, но без «секрета», подаренное Джозефом, лежит на месте. Покинув свои покои, граф направился к кронпринцу. Предлог для встречи он заранее обдумал, так что не сомневался в себе. Юноша редко брал с собой сопровождение. Только в тех случаях, если собирался пройтись один или был риск столкнуться с младшим королём. Лишние глаза и уши ему в этот раз не нужны. Заметив, что у покоев кронпринца не выставлена стража, Ларс про себя довольно ухмыльнулся. Ему нравилась эта беспечность, свойственная членам королевской семьи. Остановившись перед дверьми, реверид учтиво постучал. Ладони внезапно вспотели от волнения. — Его Высочество не… — открывший двери Ник сначала недоумённо посмотрел на графа, а затем и вовсе нахмурился. Однако быстро взял себя в руки, учтиво поклонился. — Достопочтенный лорд. Его Высочеству нездоровится и он не сможет вас принять, к сожалению. «К счастью!», — так и звучало в последнем слове. — Я ненадолго, лишь хотел кое-что узнать, — держась с достоинством, Ларс прошел мимо мальчика. Что-то внутри заставило его нахмуриться и бросить на Доминика испепеляющий взгляд. Слуга кронпринца был достаточно красив, и безусловно, вполне куда больше мог бы заинтересовать Джозефа, чем сам Ларс. Но то ли монарха мальчик не интересовал, то ли мужчина просто не собирался отнимать у сына игрушку. Алан обнаружился в спальне. Он как раз стягивал штаны, и увидев графа, лишь поморщился, продолжая своё дело. — Ваше Высочество, — Ларс поклонился, скользнув взглядом по рукам кронпринца, покрытым подозрительными язвочками и алыми полосами. — Чего тебе? — раздраженно буркнул Алан. — Что, понял, что с Джозефом тебе ничего не светит и решил подлизаться ко мне? Спешу огорчить, но ты явно не в моём вкусе. — У меня и в мыслях не было когда-либо менять милость Его Величества на вашу симпатию, — колко ответил реверид. Доминик проскользнул мимо него, забрал у своего господина штаны, дабы отнести их в гардеробную. Дождавшись, когда мальчик уйдёт, Ларс деловитой походкой приблизился к принцу, коснулся камня на перстне. — У Его Величества скоро день рождения, — вкрадчивым голосом заговорил реверид, — я бы хотел узнать вашего мнения о подарке. Что по вашему может быть достойно короля? — Почему бы тебе самому его об этом не спросить? — устало вздохнул Алан. Поморщился, тут же принявшись расчесывать место укола. — Но вы, наверняка, знаете лучше, что нравится Его Величеству, — настаивал Ларс, возвращая камень на место. — Не испытывай моё терпение и проваливай, — угрожающе прошипел кронпринц. — Я еще не выжил из ума, чтобы давать советы временной шлюхе моего отца. Убирайся! Изобразив искреннее возмущение, Ларс попятился назад. В этот же момент из гардеробной вернулся Доминик, и налив в чашу вина, услужливо поднёс её своему хозяину. И всё же граф не смог сдержать довольной улыбки, ведь если Алан умрёт, то в этом обвинят его слугу, подавшего «отравленное» вино, которого явно уже почти не было в кувшине. Возвращаясь к себе, Ларс с трудом сдерживал победную ухмылку. Ладонь легла на пока еще плоский живот, в котором уже зародилась жизнь, обязанная заменить принцев.***
К юго-востоку от замка Вудроу Солнце скрылось за горизонтом, окрасив небо в насыщенные розово-фиолетовые тона. Вода в озере, у которого сидели двое мужчин, пошла рябью от порыва ветра. Совсем недалеко, привязанные к деревьям, щипали пока еще зелёную траву лошади, порой всхрапывая и вскидывая головы, если слышали что-то подозрительное. — Давно мы так никуда не выбирались, — заметил Джозеф, потянувшись и откинувшись на спину, опустившись на траву. Устремил взор на небо, пожевывая во рту травинку. — Я уже успел забыть, что значит быть отчасти свободным. Помниться, еще мальчишкой я часто любил сбегать из замка, выбираться в окрестные деревни или убегать в леса, где мог провести несколько суток. Это помогало на время забыть о том, что я принадлежу к числу титулованных особ. Никогда не думал, что буду скучать по тем временам. Стефан лишь улыбнулся, ничего не сказав. Он сидел рядом, обняв прижатые к груди колени, заметно сутулясь. Сейчас они не в замке, вдали от чужих глаз, так что можно позволить себе расслабиться. Забыть о гордой осанке и манерах. — Став королём, я и вовсе забыл о том, что такое свобода, — продолжал Джозеф. — Правитель обязан действовать в интересах государства и подданных, а не потакать своим прихотям и желаниям. Обязан подавать пример окружающим, быть мудрым, правильным, идеальным. Я перестал убегать из замка до того, как надел корону. Не было времени. А потом… не ступишь и шагу без сопровождения. Либо стража, либо советники, либо слуги или друзья будут всегда следовать по пятам. Не дадут побыть одному, насладиться мигом одиночества. — Сомневаюсь, что ты захотел бы променять власть и корону на свободу, о которой говоришь, — всё же подал голос реверид, наблюдая за неспокойной поверхностью озера. — Но поворчать по этому поводу я имею право. А ты? Ты ведь тоже о чем-нибудь скучаешь? Задумавшись, Стефан оторвал взгляд от озера, посмотрел на мужа. А было ли за чем скучать? О чем сожалеть? — В прошлом, до того, как я тебя встретил, у меня не было ничего, — медленно, подбирая слова, ответил младший король. — Живя с отцом, я мечтал прожить другую жизнь. Хотел оказаться на месте тех счастливцев, у кого родители были добрыми, ласковыми и любящими. Мечтал о дне без побоев и криков. О тёплой сытой еде и тёплой постели. Я… хотел быть любимым. Потом, живя в доме у Рочестера, я мечтал о свободе. Мечтал сбежать, куда глаза глядят, лишь бы закончился тот кошмар, в котором приходилось выживать и ежедневно дрожать от ужаса, опасаясь, что когда-нибудь ты станешь частью того «развлечения», которое доставит радость господам, а тебе — боль, страдания и смерть. Сейчас же мне не о чем сожалеть. Не по чему скучать. Практически нечего желать. У меня есть всё, что я хотел, и даже больше. — Но ты ведь хотел когда-то быть любимым. Свободным… — Свобода понятие субъективное. Для кого-то она заключается в возможности принимать самостоятельно какие-то решения, для кого-то — возможностью распоряжаться собственной жизнью и своим имуществом, а для кого-то вполне достаточно просто не быть постоянно привязанным к конуре, но сидеть у ног хозяина. Что до любви, то… Со временем понимаешь, что не так важно быть кем-то любимым, как просто быть нужным. Тебя могут больше не обнимать и целовать, могут не брать в постель, могут дарить всё это другому, но вполне достаточно и того, что с твоим мнением до сих пор считаются, что с тобой просто общаются и не спешат забывать. — Не только боишься потерять положение и власть, но и перестать быть нужным, — тихо отметил Джозеф, кивнув каким-то своим мыслям. — Да, мои слабости весьма нетипичны, — уголки губ Стефана едва заметно дрогнули в некоем подобии улыбки. — Я никогда не искал твоей любви, если говорить прямо. Вполне было достаточно и того, что я просто был нужен тебе, даже если это ограничивалось лишь подачей вина и постелью. — И тем не менее ревновал, когда я заводил новых постоянных любовников. — Все ревнуют, но причины у всех разные. Кто-то действительно любит, у кого-то просыпается собственник, а кто-то просто боится утратить своё положение, а иногда бывает задетое самолюбие, что нашли кого-то лучше тебя. — И только в тебе это всё умудрилось проявиться разом, — усмехнулся Джозеф, приподнявшись на локтях. — Не говори ерунды, — буркнул реверид, прищурившись. Нащупав рядом с собой маленький камешек, покрытый слоем засохшей грязи, Стефан кинул его в озеро. Характерный «бульк» раздался мгновенно, а затем от места падения пошли круги по воде. — А в этом есть своя романтика, — улыбнулся старший король, сев ровно и придвинувшись вплотную к супругу. — Не находишь? — Нет, не нахожу, — поморщившись, Стефан положил голову ему на плечо. — Но здесь красиво. Обняв его одной рукой, Джозеф наслаждался моментом. Птицы пели неназойливые песни, собираясь отправляться ко сну. Ветер заставлял траву и листву приятно шуршать, тревожил водную гладь, трепал волосы мужчин. Никто из них пока не спешил нарушать воцарившееся молчание. Да и слова сейчас были ни к чему. Рука Стефана потянулась к руке мужа. Робко коснулась тёплой ладони, а потом уверенней переплела пальцы. Взгляд Джозефа потеплел, превратившись в плавленный металл. Крепче сжав пальцы реверида, мужчина поцеловал его в висок. Медленно сгущались сумерки и становилось прохладно, но короли пока не спешили покидать насиженное место. Хоть Стефан и начинал иногда шипеть, когда назойливые комары и мошки начинали докучать. И если последние просто летели в глаза, то первые кусали весьма болезненно. — Я конечно, не неженка, но меня это начинает выводить из себя, — проворчал младший король, звучно прихлопнув комара у себя на колене. — Ладно, поедем дальше, — усмехнулся Джозеф, которого кровососущие твари тоже начали раздражать. — Уже придумал, куда? — поднявшись с травы, отряхнув штаны сзади, Стефан направился к лошадям. — В ближайший город или в деревню? — Лучше в город, — последовал его примеру мужчина. — В деревнях люди не шибко приветливые, да и вряд ли захотят привечать чужаков, тем более на ночь глядя. И тем более, если один из них реверид с клеймом. Хмыкнув, младший король уже собрался взобраться в седло, как Джозеф ухватил его за руку и рывком вынудил повернуться. Стефан даже возмутиться не успел, когда оказался прижат спиной к стволу дуба. Губы обжег долгий и глубокий поцелуй, от которого по телу прошла волна приятного жара. Джозеф отстранился с неохотой, но лишь затем, чтобы погладить мужа по щеке, и тепло ему улыбнуться. — Тебе не кажется, что мы немного староваты для подобных выходок? — хрипло прошептал Стефан. — Ну, мы же пока не превратились в древних стариков, которые осыпаются песком на ходу, — усмехнувшись, Джозеф снова потянулся к губам реверида. На этот раз поцелуй вышел более долгим. Руки Джозефа забрались под одежду Стефана, изучали предоставленное тело. Но этот сладкий миг продлился недолго. Старший король вновь отстранился, словно намеренно дразня. Порывшись в карманах, достал что-то, застегнув это на шее реверида. — Вспомнил, что никогда тебя особо не баловал подарками, — с виноватыми нотками проговорил Джозеф. — Это надо исправлять. — Вылазка на природу на тебя весьма странно влияет, — заметил Стефан, однако всё же присмотрелся к украшению. Кулон висел на длинной плетённой тоненькой цепочке из белого золота. Крупный гранат в форме капли, величиной с фалангу большого пальца в трёх местах: сверху, снизу и посередине обвивали тонкие ветви терновника с хорошо проработанными крошечными колючками, которые всё же были немного острыми. Отлиты они были из того же благородного металла, что и цепочка. Ржание лошадей заставило обоих королей встрепенуться, посмотреть в сторону, откуда доносился цокот копыт. Отстранившись друг от друга, мужчины переглянулись. Из леса к ним приближались всадники из королевской стражи во главе с графом Фредриком Идрисом. — Ваши Величества! — голос военачальника был полон тревоги. Его лицо было белым, словно полотно. — Ты сказал им, куда мы поехали, — не спрашивал, а утверждал Стефан, отлипнув от дуба. — Пришлось, иначе бы мы рисковали терпеть их компанию, — признался Джозеф, нахмурившись. — Что случилось, граф? Я же просил нас не беспокоить по пустякам. — Простите, но я был вынужден, — Фредрик посмотрел на младшего короля с каким-то сожалением, отвёл взгляд, в напряжении поджав губы. — Неужели гости из Гюсолота умудрились доставить проблем? Граф лишь отрицательно качнул головой. Всё же поднял взгляд на королей, от которого у мужчин по спине прошел холод: — Кронпринц… Алан… он… Джозеф первым подорвался с места, запрыгивая в седло лошади. Стефан поспешил следом. Отчего-то сердце предательски заныло, а горло сдавил неприятный спазм, будто бы чья-то рука сжала. Лошади мчались во весь опор, подгоняемые ударами в бока и криками. Сердце пропустило удар, прежде чем вновь забиться в бешеном ритме. _____________________________________________________________________________ Вере! * — деудеанский аналог «аминь»