В сад гордых роз любви моей Пришла зима, снег и метель, И демон шепчет мне во мгле Что верности нет на земле. Unreal — Проклятие мертвых роз Нитью тонкой слез разбейся Страшно? Больно? Сном напейся Просто я горю тобою Ты во мне, но не со мною На осколки, в щепки судьбы Мне всего лишь раз вздохнуть бы Красным сполохом все веет Смерть не манит, сердце тлеет Septem Voices — Для Тебя
***
Герцогство Норвуд, замок Фелан — Ваша Светлость, вам нужно выпить это, — Брендон протянул дрожащему ревериду чашу с маковым отваром. — Так вам станет легче. Мальчик поёжился, затравленно посмотрел на лекаря потускневшими глазами. Но всё же принял лекарство, пригубил, сделав совсем маленький глоток. Понимая, что его не оставят в покое, пока он всё не выпьет, Ник всё же осушил чашу. — Вот и замечательно, — удовлетворённо кивнул Брендон, потрепал юного герцога по волосам. — Отдыхайте. Спите спокойно, Ваша Светлость. Помните, вам нельзя переживать. Это может быть опасно для вас и вашего ребёнка. Доминик ничего не ответил. Привычно отвернулся. Наконец, дождавшись, когда лекарь и услуги уйдут, оставив его в покое, мальчик сразу же кинулся к окну. Распахнув ставни, вывалился из него наполовину и вставив два пальца в рот, принялся вызывать у себя рвоту. Он не хотел снова впадать в тягучее беспамятство. Хотел видеть сны, даже если это кошмары, причиняющие боль, заставляющие рыдать навзрыд. Его рвало долго и страшно. Рёбра сдавливало, дыхание перехватывало. Из глаз выступили слёзы. Ник продолжал терзать своё горло до тех пор, пока не почувствовал вкус желчи. Лишь после отступил от окна и тяжело опустился на пол возле кровати. Безвольно опустив руки, подняв взгляд к потолку, реверид позволил себе разрыдаться. Выл и скулил, тихо виня себя в произошедшем. Алан. Его кронпринц Алан. Его хозяин, любовник и возлюбленный. Он умер у него на руках от передозировки. А Ник ничего не мог сделать. Лишь сидел рядом, наблюдая, как тело любимого сначала бьётся в конвульсиях, а затем замирает, выпрямляется и начинают стекленеть его глаза. Те минуты были самыми страшными для Доминика. Он ведь даже не сразу понял, отчего Алан внезапно затих. Отчего перестала вздыматься его грудь и взгляд стал внезапно пустым. А когда же пришло осознание… Ник думал, что умрёт прямо там. Нет, он не думал о том, что будет потом. Не думал, что его могут жестоко наказать или вовсе казнить, когда дознаются до правды. Не думал о себе. Все мысли были лишь о том, что он сам допустил всё это. Что не смог спасти любимого принца, когда еще было возможно. Ничего не сделал, чтобы избежать подобного исхода. Официальной версией смерти Алана принято считать отравление, даже «нашли» какого-то слугу, который «исполнял» чей-то заказ, но это лишь слова. Разумеется, что короли будут умалчивать о том, что их сын скончался от передозировки наркотиком. Так надо. Так необходимо. Это правильно. Рука, до этого безвольно висевшая вдоль тела, потянулась к ожерелью на шее. Прекрасное украшение, последний подарок Алана, поблескивал в пламени свечей кровавыми рубинами и черными турмалинами шерл. Новый приступ рыданий заставил худое тело мальчика сотрястись. Он не хотел жить и был только рад, когда король Стефан приказал убить его. Ник хотел быть рядом с любимым, но Брендон, — проклятый болтливый Брендон! — всё испортил. Побежал жаловаться королю Джозефу, из-за чего мальчик вынужден жить. Жить, как инкубатор, как сосуд, носящий под сердцем их с Аланом общего ребёнка. Возможно, что при другом раскладе Доминик был бы даже рад своему положению, но увы. Он лишь надеялся, что после родов его оставят в покое и позволят самому выбирать свой путь. И он знал, что сделает. Поднявшись с пола, пошатываясь, Ник подошел к комоду. Открыв один из ящиков, достал шкатулку из голубой хризоколлы. Провёл пальцами по крышке, прежде чем её снять, а затем порывшись среди различных драгоценных украшений, достать крошечную деревянную коробочку, в которой Алан всегда хранил «Блаженный туман».***
— И вы даже не попытались поехать за ним?! — метая молнии взглядом, Джозеф с трудом сдерживался, чтобы не схватить мужчин за шкирки и не встряхнуть как следует. — Но как мы могли ослушаться приказа? — ответил вопросом на вопрос один из стражников, который внутренне весь сжимался от страха перед гневом старшего короля. — Его Величество пожелал побыть один… — Побыть один решил, — передразнил монарх, сжимая кулаки. — Да даже если и так, то никто не отменял моего приказа, что за Стефаном нужно присматривать. Винсент! Какого дьявола мои приказы не исполняются? — Ваше Величество, прошу прощения, но мы все были уверены, что в этом больше нет необходимости, раз между вами всё… нормализовалось, — не дрогнувшим голосом пояснил капитан Рамиро, кинув быстрый испепеляющий взгляд на военного министра, который ухмылялся. — Ой, да брось ты так нервничать, Джозеф, — вмешался Фергус, облокотившись плечом о косяк. — Ну подумаешь уехал без сопровождения. Стефан уже не маленький мальчик, и за ним не нужно так рьяно присматривать. Отчего-то Винсент не сдержал язвительного смешка, равно как и сам король. Уж очень хорошо они помнили, что было год назад. Не хватало еще, чтобы Его Светлость вновь себя где-то проявил. — Кроме того, у тебя ведь есть за кого переживать, — вкрадчиво продолжил маркиз Диггори. — Оставь мужа в покое. Пусть выпустит пар, приведёт мысли в порядок. Наш Железный Король оттого и железный, что даёт волю эмоциям вдали от посторонних глаз. — Поговори мне тут еще, Фергус, твою мать, Диггори, — процедил Джозеф. — Мне плевать, как вы это будете делать, но найдите Стефана и немедленно приведите в замок. Стражники поклонились, прежде чем удалиться, а вот сам военный министр не спешил уходить. Смотрел на друга с укором. — Знаешь, это может не моё дело, но, похоже, что вы пришли к тому, откуда начали. И ты снова наступаешь на те же грабли. Снова влюбился? Ну да, лавандовая птичка будет поинтереснее вересковой мышки, но всё же… — Я твоего мнения не спрашивал. Иди, пока я всё же не вспомнил, что ты еще год назад должен был завершить все проверки приграничных гарнизонов, а не подбивать клинья к моему супругу. — Ну, если так задуматься, то теперь этим занимаюсь явно не я, — досадливо поджал губы Фергус. — И похоже, что Его Величество вовсе не против. Джозеф лишь наградил его испепеляющим взглядом. О том, что Стефан довольно часто проводит время в компании какого-то светловолосого мужчины-слуги уже весь двор шептался. И если честно, Джозеф уже всерьёз начал задумываться: где ставить новое клеймо на теле супруга или всё же обновить старое? За окном уже царила глубокая ночь, а мужчине было не до сна. Его переполняла тревога. Всё же Стефан был ему не до конца безразличен, хоть все самые нежные и прекрасные чувства были направлены на Ларса.***
Город к северо-востоку от замка Фелан Копыта лошадей цокали по вычищенной до камня дороге через небольшой городок, который раскинулся на северо-востоке от замка Фелан, всего в пару часов езды верхом. Шкуру, а также голову медведя и часть его мяса мужчины продали еще на подъезде к городу какому-то зажиточному купцу. Выручили неплохую сумму, которую Уил любезно предложил потратить в ближайшем кабаке или борделе. От последнего Стефан отказался, уверяя, что не настроен на посещение столь сомнительных заведений. «Помнить бы еще, был я здесь год назад и успел ли натворить дел, или нет?» — помассировав ноющие виски, реверид спешился с лошади следом за блондином, когда они остановились у дверей постоялого двора. Высокий забор из частокола с массивными воротами, обманчиво заставлял думать, что здесь находится дом зажиточного купца или мелкого лорда. Когда въезжаешь, то справа можно увидеть небольшую конюшню и отдельные столбы с перекладинами для привязи лошадей. А вот слева как раз и находился дом, двухэтажный и продолговатый, на первом этаже которого можно было подкрепиться и найти себе развлечение, а на втором — комнаты для отдыха. Сняв комнату, набрав выпивки и немного закуски, король и конюх поднялись на второй этаж. Небольшое помещение, словно насмешка судьбы, было оснащено лишь одной-единственной кроватью, но при желании на ней бочком могли поместиться двое. А вот табуреток было две, как и сундуков. — Прям комната для супружеской пары, — ухмыльнулся Уил, бросив у кровати мешок с пожитками. — Здесь есть баня. Не хотите ли освежиться, Ваше Величество? — Пока мы здесь, то было бы лучше упустить все эти обращения и титулы, — отозвался Стефан, скидывая с плеч плащ, снимая дублет и расстёгивая верхние пуговицы рубашки. — Если тебе так будет удобно, — пожал плечами блондин. Ревериду нравилось, что Уил не растерялся от такой просьбы. — Ну, так где ты видел здесь баню? Долго в бане пробыть не получилось, как бы не хотелось. Посетителей в постоялом дворе было более, чем достаточно, а помыться, смыть дорожную грязь и накопившуюся усталость хотелось всем. Тем более, что была и другая причина, по которой не хотелось слишком долго задерживаться в общей бане. Пусть закон и отменён, но реверид с клеймом шлюхи на лице всё равно привлекал слишком много лишнего внимания. Так что за время мытья Стефана уже дважды умудрились шлёпнуть по заду и даже предложить деньги за хорошую ночь, за что особенно наглым король с удовольствием сломал пальцы на руках, а кому-то выбил зубы. Не хотелось нарываться на неприятности, но они всё же случились. Пусть и не такие глобальные. Уил же, наблюдавший за всем этим, не бросился защищать реверида, прикрывая его грудью. Сам дал со всем разобраться, словно чувствовал, что его вмешательство будет лишним, а Стефану просто необходимо выпустить пар. В свою комнату они вернулись чистыми и расслабленными. — Ну хоть какое-то веселье, — хмыкнул Стефан, сбросив с себя мокрую рубаху, и обмотав вокруг бёдер короткое полотенце. Плюхнулся на край кровати, сразу же припав к горлу открытой бутылки с вином. Он вовсе не испытывал смущения, позволяя взгляду синих глаз изучать его. — Так не любишь спокойную размеренную жизнь без происшествий? — в отличие от короля Уил не спешил окончательно избавляться от одежды. Сел рядом, поедая мясную закуску. — К такому сложно привыкнуть. Слишком монотонно и… скучно. — Ну да, при дворе вообще некогда скучать, — усмехнулся Уил, незаметно придвинувшись ближе. — Сплошные интриги, заговоры, покушения. Но я так понимаю, что тебе это всё нравится? — Да, нравится, — улыбнулся король, сделав большой глоток. — И если бы мне дали когда-нибудь выбирать между спокойной и безмятежной, относительно счастливой жизнью и тем, что есть сейчас, я бы выбрал последнее. — Значит ты оказался на своём месте. — Можно сказать и так. Налегая на вино, к которому Уил лишь пару раз прикоснулся, Стефан совсем не претендовал на закуску. На голодный желудок пить интересней. Однако он вовсе не опьянел, продолжал сохранять трезвость рассудка, чтобы заметить, что расстояние между ним и блондином сокращается, а в синих глазах горит интерес. — Даже не надейся, если думаешь воспользоваться положением, — предупредил король, отставив пустую бутылку на пол. — Я всё еще трезв. — Может я и из простых, но не пал еще так низко, чтобы спаивать человека, дабы затащить его в постель, — нахмурился Уил. — Само благородие, — фыркнул Стефан. Положив руки на плечи блондину, он толкнул его, вынуждая лечь на постель, и не давая тому возможности возмутиться, тут же оседлал бёдра молодого мужчины. — Не знал, что наши желания окажутся обоюдными, — усмехнулся Уил, приподнявшись, дабы избавиться от рубахи. Бесцеремонно стянул с бёдер короля полотенце, облизнулся, пройдясь оценивающим взглядом по стройному подтянутому телу, испещрённому белёсыми шрамами. — Что ж, наслаждайся моментом, — наклонившись, реверид достаточно властно поцеловал блондина. Но долго задерживаться на губах не стал. За волосы повернув голову мужчины на бок, провёл языком по широкому шраму, тянущемуся от левой мочки уха по шее к плечу. — На разбойников наткнулся? — Что-то вроде того, — поглаживая бёдра, хрипло ответил конюх. — Красивый шрам, — жаркое дыхание обожгло ключицы блондина. — Могу тоже самое сказать и про твои. Про все. — И поверь, ты будешь не первым, — прыснув, Стефан невольно вспомнил Маркуса Альвареса, — в котором в первую встречу не признал императора Трайдории, — точно так же восхищавшегося шрамами сосланного младшего короля, особенно клеймом. Ощущая под своими ягодицами восставшую плоть внезапного любовника, Стефан приподнял бёдра, приставив головку члена к входу лона, опустился целиком, напрягая мышцы. С губ Уила сорвался приглушенный стон удовольствия. Пока что он не спешил брать инициативу в свои руки, позволяя королю всё делать самому. Наслаждался видом развратного правителя Рэйнфога, чьи глаза потемнели от удовольствия из фиолетовых едва ли не став сливовыми. Стефан бесстыдно двигался, круговыми движениями бёдер приподнимаясь и опускаясь на члене блондина до конца, чуть откинувшись назад. С тёмных губ срывались приглушенные хриплые стоны и тяжелое дыхание. Стискивая округлые бёдра, Уил тоже двигался в такт. «Не совершай ошибку! — возопил голос разума сквозь туман и негу удовольствия. — Ты же обещал! Обещал, что не оступишься…» Но Стефан старался не обращать на это внимания. Возможно, что раньше он бы тысячу раз подумал, прежде чем совершать подобное. Но он слишком многое терпел, слишком высоко платил за то положение, которое занимал сначала в душе Джозефа, а после и при дворе у трона. Думать о последствиях, если муж когда-нибудь дознается до правды, не хотелось. Только не сейчас, когда желание плоти было сильнее разума. Не тогда, когда отчего-то хотелось всецело отдаться Уилу, раствориться в ощущениях вместе с ним. — Так много страсти и разврата в одном существе, — язвительно ухмыльнулся блондин, приняв сидячее положение, и до боли сжав ягодицы любовника, приник губами к его левой груди. Язык ласкал затвердевший тёмный сосок, заставляя младшего короля задыхаться. Зубы иногда смыкались на нежной плоти, срывая с губ реверида громкие стоны. Внутри Стефана было узко, влажно и горячо. Мышцы то и дело постоянно то напрягались, то расслаблялись, тем самым еще сильнее стимулируя член Уила. Руки Стефана скользнули по груди и торсу любовника. Прошлись вверх от локтей, огладили плечи. Пальцы коснулись широкого шрама, прежде чем скользнуть к затылку и сжать светлые волосы, вынуждая мужчину запрокинуть голову назад. Наградив Уила долгим, жадным и одновременно с этим жарким поцелуем, Стефан с вызовом смотрел ему глаза. Тяжело и хрипло дышал, заигрывая с языком конюха, делая поцелуй еще более глубоким. Активно двигая бёдрами, не обращая внимания на хлюпающие и чавкающие звуки, что наполняли комнату в промежутках между стонами, король всё же оставил в покое рот и губы Уила, однако продолжал удерживать его за волосы. — Ну же, прояви хоть немного инициативы, — вкрадчивый голос Стефана заставил синие глаза загореться. — Король, желающий быть кем-то подчинённым? — хмыкнув, Уил плотоядно улыбнулся. — Занятно. Болезненно толкнув реверида в грудь, вынуждая упасть на спину, блондин тут же перехватил его за плечо, заставляя перевернуться на живот. Понимая, чего от него хотят, Стефан прижался грудью к матрасу, высокого подняв бёдра и раздвинув ноги. Проникновение было резким, и несмотря на приличную влажность в лоне, всё же принесло немного боли. Но это было именно то, чего хотел сам король. Он хотел, чтобы кто-то другой проявил над ним свою власть. Чтобы кто-то другой причинил желанную, приносящую наслаждение боль. Был грубым и беспощадным. Таким же, каким всегда с ним бывал Джозеф. Тот, кто сможет отчасти заменить его любимого старшего короля, уже во всю пользовался предоставленной свободой. Уил трахал Стефана грубо и жестко. Зубами впивался в кожу на плечах и спине, порой прокусывая её до крови, заставляя реверида кричать, выть и извиваться. Утыкаясь лицом в матрас, сжимая пальцами простыни, Стефан двигался в такт блондину, насаживаясь на член. Да, не такой большой и толстый, как у Джозефа, но тоже хороший, пусть и не приносящий того любимого, едва не разрывающего ощущения. Рука Уила легла на шею реверида, сильно сжала, причиняя боль. Король не сопротивлялся, принимая любую грубость от любовника, как благодать, как награду. Стефан с удовольствием отдавался молодому мужчине. Успел даже кончить, когда Уил резко рванул его за волосы на затылке и впился зубами в шею сзади. Тело младшего короля забилось, задрожало в экстазе, а мышцы лона часто стали сокращаться, из-за чего блондин долго не продержался и кончил следом за реверидом. Отстранился лишь для того, чтобы рывком перевернуть Стефана на спину, и устроиться меж его ног. Перехватив руки брюнета, Уил прижал их на уровне головы любовника, вновь принявшись двигаться в изнывающем от желания теле, вбивая его в постель, заставляя с тёмных губ снова и снова срываться стоны. Так приятно чувствовать тяжесть чужого тела. Ощущать этот терпкий мускусный аромат. Пусть и чужой, не тот родной и желанный, но всё же такой нужный именно сейчас. Стефан охотно подставлял своё тело и шею под поцелуи и болезненные укусы любовника. То обхватывал его ногами за талию, покачиваясь в такт, то наоборот шире раздвигая колени, двигая бёдрами навстречу. Руки Уила продолжали сильно сжимать запястья короля, отчего пальцы стали неметь, но оба мужчины этого и вовсе не замечали. Слишком были поглощены друг другом. В этот раз Уил кончил первым, но не спешил особо отстраняться. Двигался до тех пор, пока его член не опал. Но не отстранился, уткнувшись носом в шею Стефана, ощущая приятный винный аромат.***
Замок Фелан — Где тебя носило? — устало вопросил Джозеф, мрачно поглядывая на супруга. Сил ругаться, выяснять отношения или поднимать руку не было. Всё выели нервы, из-за которых старший король уже несколько суток не спал нормально. Всего четверть часа назад стражники сообщили, что Стефан вернулся. «Живой!» — облегченно вздохнул Джозеф, сразу же приказав сообщить об этом тем отрядам, что отправились на поиски младшего правителя. Выйдя встречать нерадивого супруга, мужчина уже было собрался его обнять, как остановился. Что-то его тревожило, заставляя пристальнее присмотреться к спешившемуся ревериду. Джозефа напрягал слишком туго застёгнутый поднятый воротник рубашки, выглядывавший из-под дублета. Как и надетые перчатки, которые Стефан вряд ли бы стал носить в такую тёплую зиму, как эту. — Гулял, — с неохотой ответил младший король, тоже присматриваясь к мужу. И почему-то это вывело Джозефа из себя. Сжав руку в кулак, он зарядил супругу по лицу, отчего у того голова дёрнулась. — И как, шлюха? Нагулялся?! — рычал от гнева монарх, с трудом сдерживаясь, чтобы не оттаскать реверида за волосы, не избить прямо здесь, посреди двора. — На скольких членах ты успел побывать, прежде чем сюда вернулся?! — На одном, — неожиданно спокойно ответил Стефан, даже не попытавшись ответить на удар. От шока Джозеф аж растерялся. Собирался было еще что-то сказать, да вот только слова никак не подбирались. Только и оставалось, что молча наблюдать, как Стефан направляется к замку.***
Ларс спал, свернувшись на кровати. Такой красивый и безмятежный, он невольно заставил короля улыбнуться тепло и нежно, пусть во взгляде и затаилась тоска, смешанная с болью. Прошло всего пять дней, а Джозеф только сейчас решился на откровенный разговор с первым супругом. Он и сам пока не знал, о чем будут они говорить, но первым делом нужно было дознаться насчет того, кого Стефан к себе посмел подпустить, а затем… Мужчина пока еще не придумал, что сделает потом. Эти дни дали ему возможность успокоиться, привести мысли и эмоции в порядок, и теперь его пугало то странное безразличие, которое он испытывал к новости о том, что Стефан посмел ему изменить с кем-то, да еще и не скрывает этого. Покинув свои покои, он направился к первому супругу. Именно этой ночью он лично приказал Винсенту убрать всех стражников, что несли караул на этаже королевской семьи. В коридоре было безлюдно и тихо. Царивший полумрак и отбрасывающие тени свечи, заставляли Джозефа постоянно оборачиваться. Ему казалось, что боковым зрением он замечал чьи-то движения. Но списав всё на разыгравшееся воображение, он всё же дошел до покоев младшего короля. Занёс уже было руку, чтобы постучать в дверь, как замер. Затылком почувствовал буравящий взгляд, и тут же обернулся. Глаза так и раскрылись от удивления. Перед ним стоял отец. Живой, вот только… Совсем молодой, каким его помнил по детству и юности сам Джозеф. Харланд смотрел на него с высокомерным презрением и гневом в синих очах, но не спешил что-либо делать. И только сейчас, отойдя от первого потрясения, Джозеф стал подмечать, что представший перед ним блондин всё же отличается от Харланда. Чертами лица, телосложением и мелочами, которые не сразу бросаются в глаза. — Кто ты? — только и сорвалось с уст монарха, когда за спиной с щелчком отворилась дверь. Это отвлекло Джозефа всего на мгновения, но этого было более, чем достаточно, чтобы молодой призрак Харланда исчез. — Ты с кем там разговариваешь? — Стефан высунулся из-за приоткрытой двери, но не спешил её распахивать, как это обычно бывало. — Да так, показалось, — отмахнулся монарх, кашлянув. Он повернулся к супругу, ухватился за ручку, собираясь отворить шире и пройти в покои, но дверь удерживалась изнутри. Это заставило Джозефа нахмуриться. — С тобой хотел поговорить. — Поговорим завтра, — голос реверида звучал хрипло, а взгляд был каким-то лихорадочно влажным. — Я спать хочу. Иди к себе. Зарычав, старший король со всей силы рванул дверь на себя. Буквально влетел в покои супруга, но остановился. Взглядом прошелся по обнаженному телу, покрытому засосами, следами укусов и чужой страсти. Кулаки Джозефа сжались до побелевших костяшек и… тут же разжались. Он смотрел на Стефана, скользил взглядом по телу, которое кто-то совсем недавно поимел с особым усердием. Заметил на животе и внутренней стороне бёдер чужую сперму, но… Не были ни злости, ни ревности, ни боли, ничего. Джозеф и сам удивился тому, что испытывает равнодушие к тому, что ему изменили. — Так… о чем ты хотел… поговорить? — нервно облизав пересохшие губы, Стефан наблюдал за мужем. Удивлялся, почему не следует никакой реакции. «Почему ты молчишь? Где крики? Упрёки? Оскорбления? Почему просто стоишь и ничего не делаешь? Что не так? Сделай же что-нибудь, ведь ты же не можешь всё это спустить! Или…» — Да, поговорить пришел, — кашлянув, прочищая горло, Джозеф заставил себя оторвать взгляд от порченного тела и посмотрел ревериду в глаза. — Давно нужно было это сделать, еще прошлой зимой. Сам не понимаю, почему я тянул. Стефан затаил дыхание в напряжении. Пальцы рук предательски задрожали, отчего их пришлось сжать, а в груди колючим ежом завозилась тревога. — В этот раз я не стану тебя никуда отсылать или чего-либо лишать, — ровным тоном заговорил старший король. — Ты имеешь право остаться при дворе, заниматься своими обычными делами или же забрать Реджинальда и вместе с ним уехать в Конлей, поселиться в поместье, что тебе причитается по титулу. — К чему ты клонишь? — Стефан говорил шепотом, пытаясь спрятать предательскую дрожь. — К тому, что я не вижу больше смысла пытаться поддерживать то, что происходит между нами. — Слушай, если ты о том, что было сейчас, то я… — Нет, не оправдывайся. Мы слишком долго мучили друг друга, и теперь я понимаю, что это было лишним. И теперь я готов дать тебе свободу. Дать нам обоим свободу. Уголки губ реверида нервно дёрнулись. Из груди вырвался предательский смех, но Стефан быстро его подавил. — Хорошая шутка. Решил сделать больнее? Что ж, отчасти у тебя получилось. — Ты ничего не понял? — расправив плечи, Джозеф свысока посмотрел на супруга, с презрением и отвращением, как на больного проказой. — Ты мне не нужен, Стеф. Потребовалось время, чтобы понять одну простую истину: за все эти годы я просто привык к тебе. Знаешь, в отношениях иногда бывает такое, когда чувств уже нет, а привязанность и привычка еще есть. Но и это проходит довольно скоро, как только появляется другой. — Подожди, — шумно выдохнув, проведя пятернёй по волосам, сжав их до боли на затылке, Стефан пытался осознать услышанное. Мысли путались. Кровь шумела в висках. — Ты хочешь сказать, что я больше тебе не нужен? — Именно так. — Лжёшь, — реверид и сам не заметил, как его более-менее спокойный тон перешел на дрожащий крик. Подлетев к мужу, он ухватил его за грудки. — Лжёшь! И мне и себе. Ты никогда бы такого не сказал взаправду. — Почему это? — наверное, следовало бы оттолкнуть наглого супруга, но Джозеф этого не сделал. — Потому что я нужен тебе! Всегда был нужен. И буду нужен. Что это за мысли еще такие? — Высокого же ты мнения о себе, — хмыкнул старший король. — Или думаешь, что тебя по гроб жизни любить обязаны? Как глупо. — А мне и не нужно твоей любви, если ты этого до сих пор не понял, — сжав кулаки, злясь на такой странный холод в голосе, Стефан всё же не сдержался и ударил его по лицу, желая привести в чувство. Но видя, что никакой реакции нет, шумно вздохнул, уткнувшись лбом в его плечо. — Мне просто достаточно быть рядом. Достаточно знать, что я нужен тебе. Как друг, как советник, как любовник. — Мы никогда не были друзьями, — отстранив реверида от себя, Джозеф отступил на шаг назад. — Как советник ты еще можешь сгодиться, но лишь в Совете, а вот любовник… Я не стану брать то, что уже пользовал кто-то другой. Кроме того, я никогда не возьму в свою постель того, кто ничего у меня не вызывает. Никаких чувств. Стефан стоял, будто вкопанный. Каждое слово обрушивалось на него, словно молоток, вбивавший новый гвоздь в крышку гроба. Каждое слово отзывалось болью в нём, а ведь он к этому готовился. Знал, что когда-нибудь эти слова будут произнесены. Но всё равно было больно. — Всё рано или поздно имеет свойство заканчиваться, — Джозеф демонстративно поклонился. — Если надумаешь, то мы можем развестись. Каждый получит свободу и возможность жить так, как хочет. — Нет, я этого никогда не захочу, — говорить мешал вставший поперёк горла ком. Обхватив себя руками, Стефан чувствовал, как дрожит всем телом. — И тем не менее, я прикажу подготовить документы на развод. На всякий случай. Развернувшись, Джозеф направился к дверям, но остановился на пороге, замешкавшись лишь на мгновение. — И всё же, — сквозь боль Стефан попытался улыбнуться, — как жаль, что всему приходит конец, мой король. — Ваше Величество, — поправил монарх. — Отныне и впредь обращайся ко мне только так. Доброй ночи, лорд Этельхард. Выйдя в коридор, он закрыл дверь. Оставшись стоять посреди гостиной, Стефан не сразу понял, что ноги подкосились. Упав на колени, до боли стиснул собственные плечи.***
Весна 951 года. Весна была по обыкновению своему грязной и сырой, однако это не помешало всему двору устроить гулянье в честь рождения нового принца. Доминика заранее поселили в покои в восточной башне, так что пробыв там с неделю, юный герцог разрешился от бремени, подарив Рэйнфогу маленького принца Эрика Невана. Наибольшую радость из всех по этому поводу испытывал Джозеф, который сразу же пожелал проведать внука и рассказывал о том, как родившийся малыш похож на его Алана. Черные волосы, серые глаза и на удивление светлая кожа, хоть сам Ник весь тёмненький. Эрик родился прохладным апрельским днём, всего за неделю до дня рождения Стефана. Но гулянье и пир устроили лишь в честь первого. И все придворные обратили внимание, что между королями что-то не так. Ни от кого не могло укрыться, что Джозеф обращается к Стефану не на привычное «ты» или говоря с другими о нём называет «Его Величеством», а всё чаще стало звучать холодное и равнодушное — «лорд Этельхард». — Лорд Этельхард, почему бы вам не занять место среди прочих советников? — первое, что сказал Джозеф через пару дней после той ночи, когда Совет снова собрался для обсуждения своих дел. Советники все разом изменились в лице, недоумевая. Равно как и Стефан, который сначала побледнел, явно собираясь что-то съязвить, но по итогу промолчал, и покинув своё место справа от старшего короля, пересел на свободное кресло поближе к воинам. С этого-то всё и началось. Двор стал шептаться о том, что наконец-то ненавистный безродный пёс перестал быть таким значимым и особенным в глазах законного правителя. А вот воины только недовольно хмурились, шепотом пытаясь дознаться, отчего их Железный Король резко впал в немилость. Но лишь этим всё и ограничилось. Никто не хотел вмешиваться в отношения двух королей. Лишь только Фергус как-то пытался начать допытывать Джозефа, и по итогу был всё же отправлен и дальше проверять границы. С того момента и пошли слухи, что еще немного, и монарх разведётся со Стефаном, а может даже выставит взашей, лишив всего. И придворные только еще сильнее уверились в этом, когда Джозеф объявил принца Реджинальда не Неваном, а Этельхардом. Когда забыл о дне рождении старшего супруга, устроив пир лишь в честь рождения внука, принца Эрика, которого намерен растить, как своего собственного сына. Последнему никто особо не удивился, ведь все знали, как Джозеф любил Алана. Хоть некоторых и напрягало, что монарх всё чаще стал говорить о том, что в будущем трон Рэйнфога займёт именно Эрик. Прислонившись лбом к прохладному камню стены, Стефан тяжело вздохнул. Весна близилась к концу, уступая место лету. Ненавистному знойному лету с безжалостно палящим солнцем, вредными насекомыми, тополиным пухом и обилием всего зелёного. До конца мая оставалось всего семнадцать дней, и именно сейчас Ларс начал рожать. Покои в восточной башне подготовили всего за час, так что начавший рожать еще утром принц-консорт, теперь мучился на мягкой перине. Наверняка он тоже умирал от неимоверной духоты в натопленной комнате. Проклинал Брендона и прочих лекарей, что стояли над душой, обсуждая что-то своё, пока сам терпит болезненные схватки. Впрочем, Стефану было глубоко плевать на Ларса и его чувства. Плевать на то, что сейчас под дверью той комнаты отирается Джозеф, искренне переживая за любимого супруга. Плевать, что в пиршественном зале завершают последние приготовления для пышного гулянья. Однако, всё же было кое-что, что заставляло Стефана зловеще скалиться и пугать прислуживающих ему слуг. Младший король мечтал, уповал на то, чтобы либо сам Ларс, либо его ублюдок не пережил этих родов. А еще было замечательно, если бы умерли оба. Мысли о том, как будет страдать и убиваться Джозеф, отчего-то грели почерневшее сердце и радовали жестокую душу, не знающую жалости по отношению к врагам. Да и просто избавиться от Ларса было бы неплохо. Жаль, что своими или чужими руками этого сделать не удастся. Слишком велик риск, что Джозеф сразу догадается, кто стоит за этим. Отстранившись от стены, облизав сухие губы, Стефан всё же решил подняться в восточную башню. Если его желание сбудется, то он должен быть там, чтобы собственными глазами видеть, как накрывают белой простынёй принца-консорта или его ублюдка. Встряхнув с плеча невидимую пылинку, король выпрямился и покинул свои покои. Он нёс себя величественно, зловеще улыбаясь лишь одними глазами, красивыми и озлобленными, в которых уже не осталось слёз. Зато была лютая ненависть. Он устал. Устал страдать из-за какого-то мужчины, пусть и являющегося королём, мужем, да просто любимым и дорогим человеком. Устал быть ковриком, об который вытирают ноги. Одежды, состоящие из черных бархатных штанов и жилетки, а также шелковой пурпурной рубашки, выгодно подчеркивали телосложение младшего короля, сидя по фигуре. На тонкой цепочке висел гранатовый кулон в обрамлении терновых веток из белого золота с острыми шипиками. Единственный подарок Джозефа, пусть и подаренный накануне кончины Алана, который не хотелось снимать или выбрасывать. В коридоре восточной башни у двери, за которой происходили роды, находился лишь один Джозеф. Он стоял, прислонившись спиной к стене. Взгляд был сосредоточен, но в нём отнюдь не было тревоги. Скорее, мужчина просто задумался о чем-то своём. Однако услышав шаги, обернулся. Взгляды холодных фиолетовых и свинцовых очей пересеклись. — Лорд Этельхард, — кивнул головой в знак приветствия Джозеф, — я ожидал увидеть кого угодно, но явно не вас. Неужели во всём замке нет места, где бы вы могли распространять свою тёмную ауру подальше от меня? — Ваше Величество, что я слышу, — ядовито процедил Стефан, подойдя ближе. — На склоне лет вы всё же научились язвить. Поразительное счастье! Между ними повисла гнетущая тишина. Реверид старался держаться, не показывая, что в горле встал колючий ком. Ладони неприятно вспотели, а фиолетовые глаза предательски забегали. Да, легко подавлять в себе все чувства, но не тогда, когда рядом стоит всё еще нужный человек, чьих объятий ты жаждешь, но приходится утешаться лишь обществом Уила. Джозеф скользнул равнодушным взглядом по фигуре супруга, и отвернулся к двери. Руки младшего короля сжались в кулаки. Захотелось привычно бросить колкую фразу, ужалить крепким словом, но тут отворились двери, и появился Брендон: — Ваше Величество! У вас сын. Полноценный мальчик. — Правда? — счастливая улыбка озарила лицо старшего короля. Недолго думая, Джозеф вошел в душную комнату. Стефан на ватных ногах проследовал следом, но решил остановиться на пороге. Ничего не изменилось со времён его собственных родов. Всё такая же скучная серость и духота властвовали в комнате. Разве что на постели лежал теперь другой, уставший и бледный, с разметавшимися по подушкам влажными пшеничными волосами. Потное обнаженное тело было прикрыто лишь тонкими простынями. — Ларс, мальчик мой, — Джозеф сел на стул у кровати, взял руку принца в свою. — Ты хорошо постарался, мой хороший. Отдыхай, набирайся сил. Ларс на это лишь слабо улыбнулся, только и сумев, что кивнуть. Наблюдавший за всем этим Стефан чувствовал себя отвратно. Пусть губы и кривились в отвращении, а вот глаза против воли увлажнились, и на душе стало так невыносимо больно и тоскливо, что захотелось забиться в какой-нибудь дальний угол замка и взвыть раненным зверем, заскулить побитой собакой. Он больше не нужен Джозефу. Ему нашли замену. Променяли на более юного, чистого и лишенного каких-либо уродств мальчишку. Впрочем, рано или поздно это должно было случиться. Реальность такова, что ничто не вечно. И какими бы крепки не были отношения, рано или поздно им тоже приходит конец. Словно во сне Стефан наблюдал, как Джозеф тепло улыбается Ларсу. Как Брендон подносит уродливого сморщенного младенца, закутанного в простыню, истошно орущего. Как старший король берёт сына на руки. — Уверен, он вырастет сильным и смелым, — мечтательно улыбнулся Джозеф. Перевёл полный обожания и любви взгляд на принца. — Как мы его назовём? У маленького принца должно быть хорошее имя. — Если ты не против, — слабым голосом проговорил Ларс, — то Аланом. Ноги Стефана невольно подкосились, так что ему пришлось вцепиться пальцами в край комода, дабы удержать равновесие. Он вперился паническим взглядом в растерянное лицо мужа. «Ну же! Заткни пасть этой суке! Он не имеет права давать своему выблядку имя нашего сына. Ты же этого не допустишь! Не допустишь?» — Хорошо, пусть будет Аланом, — после минутного колебания согласился Джозеф, снова тепло и нежно улыбнувшись сыну. — Маленький Алан. В этот раз я сделаю всё, чтобы не потерять нашего сына. Ларс прикрыл глаза, довольно улыбаясь. Понимал, что выиграл эту войну. Понимая, что делать ему здесь больше нечего, Стефан с трудом заставил себя уйти. Не хотелось больше смотреть на всё это. Однако, остановившись посреди коридора, он прислонился спиной к стене, и сполз по ней на пол. Обхватил колени руками, уткнувшись в них лицом. Железный Король, всегда гордый, всегда скрывающий эмоции, всегда терпящий все невзгоды, сломался. Теперь уже полностью и навсегда. А ведь когда-то, еще будучи мальчишкой, только начинавший испытывать к молодому королю чувства, понимал, что будет страдать. Но если бы ему сказали, что спустя много лет будет так невыносимо больно и обидно, то никогда не позволил себе начать испытывать хоть что-то похожее на любовь или привязанность. Слуги носились по коридорам, разнося радостную весть о рождении принца Алана Невана, нового герцога Норвуда. Стефан не помнил, как добрался до своих комнат. Просто вошел в зал, приказав слугам оставить его. А те только и были рады, ведь вот-вот должен был начаться грандиозный пир. Стефан на него не пойдёт. Не видел смысла снова терзать себя, наблюдая за тем, как Джозеф радуется новому сыну. — Как забавно, — горько усмехнулся реверид, — и тебе, Алан, нашли замену. А ведь я тебе говорил, что незаменимых не бывает. И вдруг из груди вырвался смех. Горький, полный боли и страданий. Принято считать, что мужчины не плачут, но даже они порой могут дать волю чувствам. Принято считать, что взрослые люди более сдержанные и черствые. Но это не так. Они просто не показывают своих слёз окружающим, потому что стыдятся и боятся порицания. Нужно поддерживать маску, однажды когда-то надетую, дабы никто не знал о твоих слабостях. «Нужно успокоиться, — твердил здравый смысл. — Взять себя в руки. Перестань. Ты же сильный. Тебе не нужно носить маски, чтобы казаться таковым. Успокойся… или хотя бы постарайся сделать так, чтобы рассудок вернулся к тебе». Затаив дыхание, дёрнув волосы на затылке с такой силой, что в пальцах осталась небольшая прядь, Стефан прошел к столу с оставленным обедом. Рука сама потянулась к ножу. Нет, он не станет убивать себя. Только глупцы уходят из жизни из-за предательства и неразделённых чувств. А вот причинить себе боль, вытеснить физическими ощущениями душевные терзания — это можно. Какая разница — одним шрамом больше, одним меньше. Невольно вспомнились времена, когда он жил в поместье графа Рочестера. Там было обычным делом, когда такие же купленные мальчишки, не желающие мириться со своим положением, наносили себе увечья. Обычно просто резали руки, животы и бёдра. Не глубоко, но так, чтобы порезы болели до нескольких недель, позволяя отвлечься от других страданий, которые чаще всего им причиняли гости Рочестера. Засучив рукав на левой руке, словно в тумане, Стефан сделал несколько глубоких порезов поперёк на расстоянии трёх пальцев от самой кисти. Даже не поморщился, хоть и ощущение было отнюдь не из приятных. Сразу же выступила красная, словно дорогое вино, кровь, а свежие порезы заболели, сладко заныли, отчего-то принося облегчение. Опустившись в кресло, выронив нож, король наблюдал, как алые ручейки устремляются к изгибу локтя, как постепенно начинает сворачиваться кровь. Кровь. Живительный сок. Кого-то его вид и аромат заставляет возбуждаться и испытывать неутолимую жажду вкусить сей нектар: губами или же лезвием, а у кого-то отвращение и страх. Слишком сильно ушедший в себя, Стефан и не заметил, как открылись и почти сразу закрылись двери. Не обратил внимания на то, что в покои пробрался кто-то, держа в руках плотную верёвку…