My eyes are painted red The canvas on my soul Is slowly breaking down, again Today I heard the news The stories getting old When will we see the end? Of the days, we bleed, for what we need To forgive, forget, move on Cause we've got (Мои глаза покраснели, Паруса моей души Медленно рвутся, снова. Сегодня я услышал новости, Эти рассказы устаревают, Когда мы увидим конец? Конец дней… Мы обливаемся кровью за достижение своих целей — Простить, забыть, жить дальше, Ведь мы можем…) Alex Ban — Only One Behind those eyes lies the truth and grief Behind those beautiful smiles I've seen tragedy The fallen skin hides the secrets within The silent forces that secretly ignite your sins За твоими глазами скрываются истина и горе, В твоей счастливой улыбке я вижу трагедию. Увядшая кожа скрывает секреты и заставляет Тайно воплощать все твои грехи и страхи… The Rasmus — Lucifer's Angel
Стефан вздрогнул, когда перед глазами появилась верёвка. Задрал голову, с недоумением посмотрев на Уила, который бесшумно вошел в покои, миновав стражу на входе. — Так увлёкся, что если бы тебя надумали убить, то легко бы это сделали, — заметил блондин, накинув верёвку на шею ревериду и слегка затянув. С хладнокровием убийцы вглядывался в равнодушные фиолетовые глаза. — А ты так хочешь оказаться в числе тех, кто бы это мог сделать? — ровным тоном вопросил Стефан, и протянув руки вверх, ухватил любовника за лицо, вынуждая наклониться. Тень улыбки коснулась тёмных губ младшего короля. — Нет, теперь не хотел бы, — ответил Уил, всё же наклонившись и поцеловав его в лоб. Убрав верёвку, обошел кресло, встав перед любовником. Нахмурился, посмотрев на порезы на руке. — Не знал, что ты подобным увлекаешься. — Давай обойдёмся без твоих нотаций, — поморщился Стефан, закрыв руку рукавом. Порезы ощутимо саднило, но это было последнее, на чтобы он стал обращать внимания. — Что, в честь праздника стражники теперь совсем обленились, раз ты так легко проник ко мне? — По всей видимости. Сейчас весь двор в ближайшие дни будет таким. Все будут гулять, празднуя рождение принца Алана. Аж любопытно, как только Джозеф дал согласие на то, чтобы новорождённого назвали в честь покойника? Ни за что не поверю, что это дань уважения или же вера, что давая имя умершего, ты тем самым перерождаешь душу в новом теле. — Скорее просто тоска, ведь как-никак, а Джозеф всегда любил Алана больше остальных детей. — Если бы действительно любил, то сделал бы всё, чтобы уберечь сына от того, что с ним произошло. Стефан наградил его долгим угрюмым взглядом, однако решил не развивать эту тему. — Раз ты всё равно пришел, то подготовь лошадей, — распорядился король, направляясь в спальню. Там он, порывшись в сундуках, достал простые льняные одежды и дорожный плащ. — Хочу прогуляться. — Тогда предлагаю сразу же направиться в город. Разумеется, там сейчас во всю устроят гулянья в честь рождения принца, но там хотя бы будет не так скучно, как здесь. Или у тебя есть другие предложения? — Скорее всё равно, лишь бы подальше от этого гадюшника, — не стесняясь, Стефан принялся переодеваться при любовнике. Скинул все одежды из дорогих тканей, стоя к блондину спиной. — Сомневаюсь, что нас кто-то станет искать. Да даже если и станут, то я предупрежу Винсента, что мы уехали и вернёмся через несколько дней… Или неделю? Как получится. — Руки опускаются? — разглядывая стройное и подтянутое тело мужчины, Уил подавил в себе желание подойти ближе и заключить его в объятия. — Понимаю. У всего есть предел. — Не понимаю о чем ты, — огрызнулся реверид, одеваясь. — Понимаешь, но не признаёшь. Впрочем, в этом мы с тобой похожи. Я тоже никогда не признаю своих слабостей. — А они у тебя есть? — покончив с одеждой и обувью, Стефан обернулся к Уилу. Столкнулся с ним нос к носу. — Они есть у всех, Стеф, — едва заметно улыбнулся блондин, погладив короля по щеке с клеймом. — Просто не все о них догадываются, не все готовы принимать. Согласись же, намного проще отрицать и подавлять, чем принять. — Да, пожалуй, — кивнул брюнет, отстранившись. Заправив гранатовый кулон под рубашку, накинул на плечи плащ, закрепив его фибулой в форме наконечника стрелы. Пройдя к комоду, прихватил с собой пару мешочков с золотыми, серебряными и медными монетами, которые могут пригодиться в городе. Да, ему определённо не помешает немного развеяться. Что-то подсказывало, что во время гулянья вряд ли кто вспомнит о младшем короле.***
— Ваша Светлость, вы идёте? — вопросил слуга, остановившись в дверях. Ник лишь поднял на него красные блеклые глаза, отрицательно качнув головой. Говорить не хотелось. Ни с кем. — Ну… если вам что-то понадобится, то зовите, — немного замявшись, слуга поклонился и удалился. Все в Фелане сейчас спешили в тронный зал, где проходил пир в честь рождения принца. Нового Алана. Низко склонившись над кроваткой, Ник поджал губы, стараясь унять свои эмоции. Он уже и забыл, когда последний раз проводил ночь без кошмаров, а день — без слёз. И теперь уже не только из-за потери любимого Алана. Из-за отвращения к себе. Сразу же после родов Ник стал употреблять «Блаженный туман», но ничего, кроме рвоты и головокружения наркотик не вызывал. Не помогал погрузиться в блаженное забвение, не избавлял от жуткой реальности, а только заставлял еще больше страдать. Каждую ночь он глотал слёзы, зажимая себе рот руками или утыкаясь в подушку, дабы заглушить рыдания. По утру же приходилось спешно высушивать глаза, чтобы никто не понял, что он плакал. Никто не должен знать, что он всё еще продолжает чистить желудок после принятия макового отвара. Разумеется, что его состоянием были обеспокоены лекари, но теперь не носились так, как раньше. Ник исполнил свой долг. Родил здорового принца, которого Джозеф с гордостью называет своим преемником, так что и не стоит более заботиться о юном ревериде, который всё чаще думает о смерти. Шумно выдохнув, успокаивая себя, герцог протянул руку. Осторожно коснулся пухлой щечки сына. Маленький Эрик спал, но от прикосновения всё же пошевелил ручонками. Ник нежно улыбнулся. Что ни говори, а сына он всё же любил. Наверное, потому что это было тем немногим, что осталось после Алана. Но даже так, это не отменяло того, что Ник не хотел жить. Довольно часто случается так, что теряя любимого, многие женщины и ревериды начинают цепляться за ребёнка, который остаётся после. Ник был не таким. Да, он любил Эрика, но не видел в нём смысла жизни, продолжая винить себя в смерти Алана. В глубине души юноша осознавал свою ничтожность и слабость, но ничего не мог с собой поделать. Прошло больше восьми месяцев, а он так и не отошел от утраты. Он не имел права носить траур по кронпринцу, ибо не был его супругом. Не имел права наведываться в фамильный склеп опять же по той же причине. Да, благодаря беременности и родам у него теперь были титул, высокое положение в обществе, земли и поместье. Он больше не безродный мальчишка, а герцог. Завидный жених, еще слишком юный, чтобы его жизнь подошла к завершению, но слишком измученный и уставший от самой жизни, чтобы думать о собственной кончине. Наклонившись, поцеловав сына в лоб, Ник выпрямился. Дрожащими пальцами расправлялся с застёжками и пуговицами на бархатном одеянии, скидывая его. Оставшись лишь в одной рубахе, Ник шагнул в кровати. Достав из-под перины прочную верёвку, оглядел потолок спальни. Ни одной балки, за которую можно было бы привязать один конец, как назло не было. Конечно, можно было бы выпить яд, но Ник понятия не имел, где его достать. Возможно, что с этим вопросом можно было бы подойти к королю Стефану, но тот и сам ходит в последние месяцы с таким видом, будто его уже кто-то убил. Выйдя в зал, снова оглядевшись, Ник обратил внимание на люстру, что была намертво прибита к потолку. Свечи в ней давно были погашены. Крепче сжав в руках верёвку, юноша напряженно сглотнул. Несколько секунд всматриваясь в люстру, он всё же решился. Придвинул поближе стол, на который поставил стул. Благо, что конструкция вышла устойчивой, так что удалось без труда привязать один конец к люстре. Другой же он связал в петлю, сделав несколько тугих незамысловатых узлов. Поставив на пол стул, и отодвинув подальше стол, Ник уже было собирался исполнить задуманное, как остановился. Противоречия раздирали его изнутри. «Что бы сказал на это Алан, будь здесь? — недовольно шипел внутренний голос. — Что ты слаб. Что он ошибся в тебе…» — Но я так больше не могу! — отвечал реверид, взбираясь на стул. — Да, я слаб, но я хочу быть с ним… «А ты уверен, что после смерти что-то есть? А если ничего? Если там только тьма? Подумай об этом. Ты еще молод. У тебя всё еще впереди. Жизнь не должна заканчиваться из-за смерти другого, пусть и самого дорогого человека…» Тряхнув головой, заставляя внутренний голос замолчать, Ник потянулся к верёвке. Он намеренно поставил стул так, чтобы лишь на самом краю, стоя на носочках, можно было дотянуться до петли. Вздохнув, чувствуя, что глаза снова увлажняются, он посмотрел в сторону спальни, где в колыбели сейчас спал маленький Эрик. Нет, Ник не оставлял сына на произвол судьбы. Знал, что о нём хорошо позаботятся, что вырастят в любви и ласке, ведь Джозеф так сильно любил своего внука. Юноша накинул петлю на шею. — Мы будем вместе, — едва слышно шепнули губы Ника, а по щекам потекли слёзы, — навсегда. Сделав шаг вперёд, ощущая, как верёвка натягивается, болезненно впивается в горло, не позволяя дышать, реверид захрипел. Под ногами не чувствовалось ничего, лишь пустота. А вот мысли панически заметались в последние минуты, пока сознание стремительно угасало от удушья. Сначала просто перехватило дыхание. Затем в ушах появился нарастающий звон. Всё тело, особенно конечности, будто бы свинцом налилось. Невозможно было пошевелиться. Хрипя, задыхаясь, Ник смотрел в потолок. Слёзы текли потоком. Сознание меркло. И всё же тело юноши несколько раз дёрнулось, прежде чем безвольно повиснуть на верёвке, слегка покачиваясь.***
С улыбкой Джозеф принимал поздравления от знатных лордов, хороших друзей и просто гостей, прибывших по этому поводу в Фелан. Каждый раз звучали одни и те же слова, которые он впервые услышал еще после рождения первенца. С тех пор ничего не изменилось. Всё так же поздравляли с благополучным рождением наследника. Желали процветания и чтобы малыш рос здоровым, радовал отца. Восхваляли мужество и силы роженика, подарившего Рэйнфогу нового принца. Как и прежде кто-то пожелал не останавливаться на достигнутом. Это заставило Джозефа нервно усмехнуться. Нет, больше детей он не планировал. Взгляд скользнул по пирующим. Среди них он так и не увидел Стефана. Впрочем, другого он и не ожидал. Сомневался, что первый супруг вообще собирался посещать подобное мероприятие. Стефан в прошлый раз с трудом отсидел пару часов, когда устроили пир в честь рождения внука. В основном сидел в стороне, налегая на вино, храня мрачное молчание. Лишь один раз открыл рот, поздравив Джозефа с рождением внука, а потом через несколько часов удалился. И всё же, как-то непривычно сидеть на троне, когда рядом никого нет. Ни язвительного и упрямого Стефана, ни спокойного и податливого Ларса. Последнего Джозеф не увидит еще достаточно длительное время, ведь ему необходим сейчас покой. Позволяя слуге наполнить золотую чашу, инкрустированную драгоценными камнями, ароматным вином, король краем глаза заметил, как в зал вбегает бледный стражник. Совсем еще юнец, которого и рассказами о призраках можно было запугать. — Ваше Величество, — стражник низко поклонился у подножия трона, и наплевав на этикет, слишком близко подошел к монарху. — Беда случилась. Джозеф почувствовал, как к горлу подступил неприятный комок. Живот скрутила тревога. К ним уже мчался капитан Рамиро. — Что случилось? — король старался выглядеть спокойным. — Что-то со Стефаном? — С Его Светлостью герцогом Шалтоном, — поправил юнец. Глаза его были полны ужаса. — Дело в том, что он… повесился, Ваше Величество. Герцог в своих покоях повесился. — Как — повесился? — опешил подошедший Винсент, тут же нахмурившись. — Где слуги? Куда смотрела стража?! Я вас всех сам лично на виселицу отправлю! — Его хоть с петли снять додумались? — Джозеф обрушил мрачный взгляд на юношу, чувствуя, как отчасти спадает камень с души. — Да, Ваше Величество, сняли. Но уже поздно. Он весь синий и не дышит. — Не хватило сил у мальчишки жить дальше, — тяжело вздохнул монарх, проведя рукой по лицу. — Где лорд Этельхард? — Его Величество отбыл из замка полтора часа назад, — ответил Винсент, бросив на стражника испепеляющий взгляд, из-за чего тот поспешил уйти прочь. — Один? — Джозеф заранее знал ответ, но всё же решил уточнить. Пальцы впились в подлокотники трона. — В сопровождении конюха. — Пусть тело подготовят к похоронам. И тех слуг и стражников, что оставили своего господина без присмотра, — казнить. Винсент только поклонился, а Джозеф про себя задумался, что было бы неплохо избавиться от того конюха, с которым его супруг решил вести интрижку. С одной стороны в каком-то плане ему было всё равно, но с другой не хотелось жить и осознавать, что ему нашли замену. А ведь Джозеф с тех пор, как заявил Стефану, что ничего к нему не испытывает и больше в нём не нуждается, довольно часто видел, как некогда его мальчик теперь улыбается, смеётся и проводит время с другим. И больше всего напрягало то, что конюх был не только младше Джозефа, но и младше самого реверида. Пока не хотелось портить такое радостное событие, как рождение принца, поэтому было решено, что о смерти Доминика сообщат на следующий день.***
Город к северо-западу от замка Фелан Постукивая пальцами по столу, блондин поднял суровый взгляд на своих людей и сэра Батлера, который всё никак не желал заткнуться. — Господин, не вижу смысла и дальше отсиживаться в тени. Вы подобрались уже достаточно близко к врагу, чтобы нанести сокрушительный удар и наконец-то занять своё законное место. Если честно, то я не понимаю, чего вы ждёте. — Я же говорил, что сначала хочу заставить его страдать, — на удивление ровным тоном ответил блондин, хоть внутри него всё и закипало от раздражения. — Он отнял у меня нормальную жизнь, причинил боль. Теперь моя очередь отплатить тем же. — Раз так, то почему бы уже не прикончить того клеймённого? — подал голос кто-то из воинов, огромный верзила с грозным видом. — Уверен, что его смерть, особенно если мучительная, то заставит Невана сильно страдать. Блондин бросил на него холодный взгляд, от которого у большинства даже самых жестоких убийц по спине пробегали мурашки: — Не заставит. Только глупец не заметил бы того, что между королями царит разногласие. Нет, мы поступим иначе. — Но всё же не стоит упускать такой замечательной возможности, — настаивал сэр Батлер, заламывая пальцы рук. — Нужно устранить любые препятствия на пути к трону. И младший король не исключение. По мне так от этого пса нужно избавляться в первую очередь. Всем известно, что в случае чего, военная мощь будет именно на его стороне. Шлюха для этого всё сделала. — В данный момент я не намерен его убивать, Уолтер. В этом нет необходимости. — Это на вас не похоже, господин. Вы ведь раньше хотели обратного. Хотели извести всё семейство своего брата, чтобы не осталось больше никого, кто бы мог вам в будущем помешать. — Уолтер, — предупреждающе посмотрел на бывшего кардинала блондин, — довольно разговоров. Лучше готовьтесь к следующему этапу нашего плана. Найдите подходящий дом и всё подготовьте. Ждать осталось недолго. Джозеф потерял любимого сына. Теперь пришла пора отнять у него любимого супруга. Воины кровожадно переглянулись, уже предвкушая дальнейшее веселье. И лишь только сэр Батлер сверлил блондина подозрительным взглядом, словно бы в чем-то сомневался. Давая понять, что на этом собрание окончено, Уил поднялся из-за стола и вышел из комнаты в коридор. Спустился по лестнице, окунаясь в атмосферу праздника. Хоть несколько дней назад и сообщили о безвременной кончине герцога Доминика Шалтона, отца принца Эрика, народ всё же продолжал гулять по случаю рождения принца Алана Второго. Так что кабаки уже четвёртый день подряд были полны хмельных людей, которые напивались едва ли не в усмерть. Что до Стефана, то тот никак не отреагировал на смерть Ника. Лишь бросил презрительное «слабак», когда узнал, что мальчишка повесился. На улицах устраивали шествия, показывали различные представления, а по вечерам так и вовсе устраивали пляски. Уил не разделял всеобщей радости, как и Стефан, который терпеливо дожидался его на улице, присматривая за лошадьми. — Всё же свободных комнат там не нашлось, — соврал блондин, приближаясь к королю, который напряженно вглядывался в сторону танцующей толпы. — Сейчас в разгар праздников сложно найти хоть что-то даже в самых захудалых кабаках. — Ладно, попробуем поспрашивать в жилых домах, — ответил Стефан, всё же обратив своё внимание на него. — Может кто-то да сдаст на время двум путникам комнату. — Может, — согласно кивнул Уил. Коснулся плеча реверида, улыбнувшись ему. — Поехали. По дороге заглянем в какое-нибудь более приличное место. Угощу тебя выпивкой. — Намеренно меня спаиваешь? — усмехнулся король, наградив любовника лукавым блеском глаз. — Отчасти. Просто хочу, чтобы ты немного расслабился. — Да, расслабился, — повторил Стефан, всё же забравшись в седло лошади. Натянул поводья, направляя зверя в противоположную сторону от танцующих. — Поехали уже. Этот шум слишком сильно раздражает. — Шум или люди? — последовав его примеру, Уил поравнялся, расправил плечи. — Всё, — цокнул языком младший король. Усмехнувшись, блондин не стеснялся откровенно разглядывать супруга своего старшего брата. В городе они планировали провести еще пару дней, прежде чем вернуться в Фелан и вновь погрязнуть в придворной повседневности. Хотя, сам себя Уил ловил на мысли, что не сильно-то и хочет возвращаться в замок, но придётся. И по возвращению надо будет быть как можно более осторожным. Единственный раз они с Джозефом столкнулись тогда в коридоре. У Уильяма был шанс прикончить брата, но это было бы слишком просто. Удивительно, но сам Джозеф его не признал, ошибочно принял за их покойного отца. И всё же, даже находясь на расстоянии, более не пересекаясь со старшим королём, Уил видел тот полный злобы и ненависти взгляд свинцовых очей, который был направлен на него и Стефана. Когда же Джозеф наконец-то решится предъявить права на супруга, которого сам же и отверг, но явно продолжает считать своей собственностью, и пожелает избавиться от конюха-соперника или от них обоих — лишь вопрос времени. — Стефан, — нарушил затянувшееся молчание блондин, — знаешь, обычно я не придаю значения всяким мелочам, но твоё имя… твои родители явно были провидцами, когда давали его тебе. Как в воду глядели. — Ошибаешься, — хмыкнул Стефан, стиснув поводья. — Мать моя умерла при родах, а папаша так и не удосужился меня никак назвать. Имя дал мне Джозеф. Собственно, как и всё то, что у меня есть. — Вот как? И клеймом наградил тоже он? И что, неужели действительно было за что? Ты в самом деле был таким плохим мужем, что заслужил это? — Не слишком ли много вопросов? — Нет. Просто при дворе «старики» любят обсуждать твои похождения со стражниками. — Не удивительно, — гневно фыркнул Стефан, оскалившись. Он никогда никому не рассказывал больше правды о том случае. Первый и последний раз был в Зале Совета, когда он оправдывался перед Джозефом, доказывал свою невиновность, но никто ему не поверил. Для всего двора он стал шлюхой, изменником, а Стефан и не пытался этого отрицать. Не видел смысла кому-то доказывать обратное с пеной у рта. Хотя и хотелось иногда выговориться, рассказать о той злополучной ночи, которая и послужила отправной точкой после которой отношения с мужем стали стремительно рушиться. Быть может, не надумай он тогда проведать Алана, то всё бы обошлось. Так и не дождавшись младшего короля, злоумышленники не стали бы причинять вреда мальчику. Стефана бы не заклеймили, не унизили бы публично, не отправили бы в ссылку гнить в монастыре. Но с другой стороны он бы не стал тем, кем стал в последствии. Не стал бы воином, не заручился бы уважением и поддержкой солдат. — Так что произошло на самом деле? — Уил и сам не знал, почему хочет знать правду. Быть может еще больше хотел убедиться, что брат почти полностью удался в их жестокого отца. — То, что я попытался дать волю отцовским инстинктам, желая защитить сына и в итоге переспал с тремя мужчинами, — равнодушно ответил реверид, поведя плечами. — Ничего интересного. С другой стороны, не сделай я этого, то они бы изнасиловали Алана. Сомневаюсь, что он бы пережил подобное, да и неизвестно, что бы тогда сделал Джозеф. Может быть казнил лишь стражников и слуг, что недоглядели, а может быть и меня, как того, кто не пошевелил даже и пальцем, чтобы спасти сына. В любом случае, какое бы решение я не принял, оно всё равно было бы во вред мне.***
Лето 951 года. Новости о мятежах поутихли. Народ, так и не дождавшись свержения Неванов, стал потихоньку оставлять свои идеи о возведении на престол «истинного короля», занявшись своей обыденной жизнью. Но это не отменяло того, что Джозефу всё же пришлось собрать небольшой отряд и отправиться проверить окрестные города и деревни, в которых по слухам, жители учиняли самосуд: то кого-то камнями забили до смерти, то на костёр отправили «ведьму» и «колдуна». С этим нужно было разобраться лично, дабы все видели, что король Джозеф не потерпит нарушения законов. И всё же, мужчина с тревогой собирался в путь. И переживать было из-за чего. Ларс разрешился от бремени почти два месяца назад, а брать его в постель Джозеф стал лишь три недели назад, когда у юноши снова началась течка. До этого же мужчина предпочел воспользоваться услугами любовников, хотя под носом постоянно маячил Стефан. Но Джозеф был твёрд в своём убеждении, хоть иногда и вид первого супруга пробуждал в нём тоску и желание. Тоску по прошлому, по счастливым временам, когда они были нужны и дороги друг другу, но всё изменилось с появлением Калеба. А может, барон Эден лишь помог Джозефу раскрыть свою истинную натуру. Желание прижать Стефана к любой из поверхностей, впиться в его губы грубым и властным поцелуем, овладеть красивым телом — оно иногда появлялось, будоражило чувства и разум старшего короля. Но всё это так и осталось на грани желаний, не более. До полного выздоровления Ларса Джозеф обзавёлся двумя любовниками. Достаточно страстные и красивые юноши под двадцатку, породистые аристократы, которые с малолетства обучены хитростям и тонкостям дворцовых интриг. То, что Ларса при дворе не любили, равно как и Стефана, — ни для кого не секрет. Но Джозеф и подумать не мог, что кто-то решится совершить покушение на принца-консорта. Видимо, некоторые придворные решили, что раз не могут избавиться от Стефана, то хотя бы попытают счастье с Ларсом. Схема стара как мир — отравить или подстроить «несчастный» случай. И до чего же неприятно было осознавать, что к этому причастны новые любовники Джозефа. Хорошо, что Ларс съел совсем немного, так что после прочистки желудка быстро пришел в себя. И тем не менее, не желая оставлять это без внимания, Джозеф устроил показательную казнь во внутреннем дворе замка. Казнили и слуг, что тогда прислуживали принцу-консорту, и самих отравителей и даже поваров, что недоглядели. Их головы было решено насадить на пики перед входом в замок, чтобы все видели, что бывает с теми, кто смеет покуситься на королевскую семью. Двор долго не утихал, обсуждая произошедшее. Все только и шептались о том, что старший король действительно любит своего второго супруга, раз так поступил. А Стефан, не скрывая ненависти и полного злобы взгляда, змеёй шипел, стоя рядом с воинами и стражниками, которые поддерживали его во всём. И причина для этого была. Когда-то давно, еще когда только появился Калеб, Стефана довольно часто травили. Сначала тайно и осторожно, а после начали действовать открыто, ведь Джозеф ничего не спешил с этим делать. Он лишь наблюдал за тем, как бледнеет тогда еще его совсем юный супруг, когда очередной слуга падает замертво. Разумеется, что у Стефана эта несправедливость до сих пор вызывала обиду и боль, ведь за него никто не вступался, не защищал, а вот за Калеба, за Ларса… За них Джозеф готов убить. Выйдя на крыльцо и наблюдая за последними приготовлениями к поездке, мужчина обвёл пристальным взглядом тех немногих конюхов, что остались в живых. Стефан вернулся в замок лишь спустя девять дней после дня рождения малыша Алана. Разумеется, что Джозеф не сдержался и прилюдно обозвал его в очередной раз шлюхой и отвесил пощечину, а тот лишь рассмеялся ему в лицо. — С чего такая злость, Ваше Величество? — ядовито шипел Стефан, вскинув голову, позволяя всем присутствующим узреть яркие засосы на шее. — Не вы ли сказали, что я больше ничего не значу для вас? Что я больше не нужен? Так есть ли смысл устраивать сцены ревности из-за того, что вам больше без надобности? Ревность? Джозеф не был уверен, что это именно она. Скорее оскорблённая честь и уязвлённое самолюбие, ведь своими выходками Стефан только позорил его. Зато подтверждал своё клеймо. Тот день закончился массовой казнью всех светловолосых конюхов и слуг, которые подходили под описание любовника младшего короля. Джозеф не стал разбираться, кто действительно был в постели его супруга, а кто — невиновен. Казнил всех. В пылу эмоций хотел уже было подписать все бумаги и объявить о разводе со Стефаном, да остановился. Задумался. Ведь если даст развод, то Стефан станет свободным, получит право завести с кем-нибудь отношения, и быть может, заживёт счастливо. Да вот только не хотелось супругу счастья, поэтому Джозеф решил, что ничего этого не будет. За казнью конюхов и слуг наблюдал весь двор, который еще больше возненавидел Стефана, ведь из-за него погибло так много хорошей прислуги, среди которой были чьи-то младшие сыновья или просто друзья. Но младший король остался невозмутим. С надменной физиономией проследил, как несчастным сначала отрезают гениталии, а после отрубают головы. — Ваше Величество, мы готовы ехать, — сообщил капитан отряда воинов, которые будут сопровождать Джозефа в его поездке по городам и селениями Норвуда. — Хорошо, — только и кивнул король, уже собираясь приблизиться к серому мерину, как заметил вышедшего его провожать Ларса. После родов юноша сильно похудел, снова став хрупким. Бёдра его так и остались узкими, что немного печалило Джозефа, ведь сам-то он любил широкие округлости. И тем не менее, Ларс всё же продолжал привлекать внимание мужчины. Нет, он не расцвёл после беременности и родов, как об этом любят твердить повитухи, но и не утратил своей привлекательности. Лёгкие шелковые одежды насыщенного сине-зелёного цвета обтекали стройную фигуру. Пшеничные волосы, отросшие, ниспадали на плечи, длиною достигая до лопаток. — Ты надолго? — подойдя к мужу, Ларс прижался к нему. Задрал голову, дабы заглянуть в серые очи. — Скорее всего, — не стал врать Джозеф, погладив любимого супруга по щеке. — Постараюсь уладить всё до зимы. — Я боюсь, — шепнул реверид и воровато обернулся, будто бы боялся, что их могут подслушать. — При дворе меня не любят. При тебе меня пытались убить, а что же будет в твоё отсутствие? А если кто-то надумает навредить нашему сыну? — Не беспокойся. Я распорядился выделить тебе надёжную охрану, дегустаторов и надёжных слуг. Тоже самое сделал и для принцев Эрика и Алана. — Охрану? Но ведь стражники Винсента подчиняются Сте… — Нет, капитан Рамиро в этот раз в этом не замешан. Я прекрасно знаю, что он на стороне лорда Этельхарда, поэтому не стал рисковать. — Я буду ждать, — выдохнул Ларс, вновь прижавшись к широкой груди мужа, — и скучать. — И я, мой мальчик, — погладив его по голове, Джозеф поцеловал юношу в губы. Тяжелый аромат лаванды пощекотал ноздри. Отстранив реверида от себя, мужчина запрыгнул в седло, лично направляя воинов к воротам. И всё же что-то заставило Джозефа обернуться. И отнюдь не на Ларса, а на балкон, на котором стоял Стефан в компании светловолосого молодого мужчины. Выругавшись про себя, сжав поводья, старший король всё же решил задуматься над наказанием для неверного супруга. — Тошно, — фыркнул Стефан, провожая отряд воинов мрачным взглядом. — По-моему Джозеф поступает глупо, оставляя мальчишку в замке, зная, что того всё же попытаются убить, — заметил Уил, стоя рядом. — И у какого самоубийцы теперь хватит смелости попытаться свернуть шейку птичке, когда Джозеф ясно всем дал понять, что никого не пощадит? — пальцы стиснули гранатовый кулон с такой силой, что шипы проткнули кожу, но Стефан не обратил внимания на боль. — Птичку никто не тронет. Наоборот, будут теперь всячески оберегать и выслуживаться, лишь бы заполучить расположение. — Не обидно? — неожиданно спросил блондин, внимательно наблюдая за эмоциями, промелькнувшими на лице реверида. — Я уже привык, что подобное будет с кем угодно, но только не со мной, — однако уголок рта нервно дёрнулся. — Впрочем, рано или поздно, а птичку постигнет та же участь, что и всех нас. Ему найдут замену и забудут. Усмехнувшись, Уил положил руки на плечи королю. Властно прижав к себе, впился в губы грубым и требовательным поцелуем, кусая, причиняя боль. — Почему бы нам не забыть о них на какое-то время? — с лукавым блеском в глазах предложил он, с удовольствием наблюдая за тем, как губы Стефана складываются в хищный оскал, а в глазах зажигается желание.***
Перевернувшись на бок, не способный заснуть, Ларс замучено посмотрел на зашторенное окно. Всё складывалось как нельзя лучше. Он продолжал оставаться любимым и желанным для Джозефа, да еще и при всём этом при дворе внезапно стали с ним носиться, как с дорогим сокровищем. Придворные, слуги и стражники выказывали ему почтение. Притворно восхищались его красотой, чирикали о том, какого замечательного сына родил принц-консорт. На всё это Ларс лишь сдержанно улыбался. Знал, что это всё ложь и двуличие. Что просто никто не хочет проститься с положением и головой, если не дай Деудедит кто-то надумает совершить покушение на второго супруга короля. С тех пор, как Джозеф уехал, жизнь стала совсем скучной. Государственными делами и прочим занимался Стефан, который не скрывал своей неприязни к принцу-консорту. Ларсу только и оставалось, что баловать себя прогулками, посиделками в обществе титулованных реверидов, да устраивать вечера со скромными гуляньями. Иногда он наведывался в детскую, которую делили Эрик и Алан. Брал маленького сына на руки, подолгу вглядываясь в крошечное личико и пухлые щечки. Алан удался в Джозефа. Смоляные волосики, большие серые глаза, светлая кожа. Истинный Неван, не то что Реджинальд, у которого кожа была чуть смуглее и глаза карими. Ларс скривил губы, невольно вспомнив, что когда он едва отошел от родов, то завалившиеся к нему придворные с поздравлениями желали обзавестись еще несколькими столь «чудными» детишками. Сам же принц-консорт, заметно побледнев, лишь поблагодарил за подобные слова, а про себя думал, что больше на подобное не пойдёт. Столько часов мучиться в боли, лихорадочно думая, а не умирает ли он часом — равноценно безумию. Так что Ларс понимал, почему Стефан не особо-то и горел желанием обзаводиться детьми. И искренне не понимал, как у Калеба и Рамоны хватало сил и терпения не только так часто беременеть, но и рожать. Радовало то, что Джозеф сам не горит желанием обзаводиться в будущем еще детьми. «Не хочет, а противозачаточное и подавляющие до сих пор не приказал давать!» — возмутился внутренний голос. Тряхнув головой, отгоняя непрошеные мысли, Ларс прикрыл глаза и попытался заснуть. Но шум в соседней комнате заставил тут же сесть. Напряженно вглядываясь в темноту перед собой, он прислушивался. Отчего-то сердце в груди бешено забилось. Но вспомнив, что в соседней комнате спят слуги, которые должны за ним присматривать, Ларс обратно упал на подушки. Шумно вздохнув, уже собирался было расслабиться, но новый шум заставил невольно затаить дыхание. Он слышал, как уверенно открылись двери. А следом раздались шаги. Неровные, словно бы вошедших было несколько. Зажмурившись, усердно делая вид, что спит, Ларс надеялся, что слуги оставят его в покое. Не хотел он, чтобы его тревожили. Тем более, что и повода для этого нет. Разве что гонец мог примчатся с письмом от Джозефа. Неожиданно рот накрыла чужая ладонь, причиняя боль. Резко распахнув глаза, замычав, Ларс взвизгнул, когда с него скинули стёганное одеяло. В темноте он видел силуэты пятерых человек. И пока рука зажимала рот, не позволяя позвать на помощь, двое мужчин усердно связывали ему руки и ноги. Верёвка туго впилась в кожу, причиняя дополнительную боль. — Да не визжи ты, сука! — рявкнул тот, что зажимал рот принцу. Последнее, что запомнил Ларс, так это кулак, стремительно летящий в его лицо.***
Потянувшись, и довольно улыбнувшись, Стефан с неохотой встал с постели. В теле всё еще ощущалась приятная слабость, а обе дырки ныли. Давно его так жестко не имели, не проявляли силу. Одеваясь, он заметил на простынях следы крови. Но это заставило лишь усмехнуться. Да, Уил в этот раз немного перестарался и порвал его, но самому ревериду только этого и хотелось. Оглядевшись, Стефан вышел в гостиную и нашел любовника стоящим на балконе. Лето близилось к своему исходу. Через день наступит сентябрь, а уже было достаточно прохладно. Выйдя на балкон, реверид проследил напряженный взгляд Уила. Воины на всех парах мчались к замку. — Джозеф? — удивился Стефан. — Что же заставило их вернуться? Или они всё уладили? — Как бы там ни было, а мне это не нравится, — сжав кулаки, блондин посмотрел на короля. — Не хочешь отправиться в город? Прямо сейчас. — Нет, не хочу. У меня много работы накопилось. И так столько дней отлынивал от дел. Стефан уже собирался было вернуться в гостиную, как Уильям схватил его за руку, больно стиснул запястье. — Я настаиваю. Так надо. — Надо? — вскинув бровь, король всё же вырвал руку. — Не наглей, Уил. Ты мне нравишься, но помыкать собой не дам. А сейчас, лучше уходи. И постарайся не попадаться на глаза Джозефу. Уил сжал кулаки, но спорить не стал. Покорно ушел, хоть и с неохотой. Вернувшись в гостиную, Стефан подошел к столу с нетронутыми бумагами. Последние шестеро суток он провёл в своих же покоях, не выходя за их пределы. Не видел ни слуг, ни стражников, ни кого-либо еще. А всё из-за того, что до этого засиживаясь с делами допоздна и изрядно устав от Ларса и двуличия придворных, он в итоге становился более раздражительным. Тогда Уил и предложил устроить выходной, да только замок покидать Стефан наотрез отказался. В итоге любовники заперлись в покоях. Еду Уил принимал из рук слуг, которые проникали в королевские опочивальни исключительно для того, чтобы подготовить ванную комнату. Но самих их Стефан не видел, будучи обитая в спальне или же на балконе. Это позволяло не только не замечать пребывания посторонних в комнатах, но и не слышать их тихих сплетен и пересудов. И всё же, уже на пятый день Стефан стал скучать по обычной придворной жизни. Так не хватало загруженного графика, завалов в работе, советов от приятелей и лицезрения двуличных придворных, что улыбались бы в лицо, а за спиной плевались ядом. Потянувшись и сев за стол, вновь погрузившись с головой в работу, король и не заметил, как стремительно пронеслись несколько часов. Откинувшись на спинку резного кресла, внимательным взглядом проходился по документам, когда в его покои вбежали чем-то встревоженные Фредрик Идрис и Эдуард Кланкей. — Что, кто-то умер? — усмехнулся Стефан, подняв на них глаза. — Ваше Величество, король в гневе и направляется сюда, — сообщил граф Идрис. — Вот как? — закусив перо, младший король задумчиво побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола из красного дерева. — И в чем причина? — Принц-консорт пропал… — только и смог отозваться виконт Кланкей, когда вбежавшие в покои стражники оттеснили советников в сторону. Вооруженные до зубов воины, которых Джозеф взял с собой наводить порядок в ближайших поселениях, выстроились друг напротив друга, сформировав живой коридор. Руки они держали, кто на рукояти мечей, кто и вовсе стискивал алебарды. Вопросительно изогнув бровь, отложив все письменные принадлежности, Стефан встал из-за стола, обошел его. Терпеливо ждал, пока мрачный муж приблизится к нему, тяжело ступая. Серые глаза так и метали молнии. — Рад, что вы почтили меня своим визитом, Ваше Величество, — в привычной манере насмешливо склонил голову Стефан. Собирался было еще что-то съязвить, но прилетевший в лицо кулак заставил пошатнуться. Джозеф схватил его за грудки, встряхнул. — Где он? Что ты с ним сделал?! — рычал он, снова приложив кулаком по лицу супруга. — Где Ларс?! Куда ты дел его?! Разбитый нос неприятно ныл, из-за чего глаза предательски слезились. Кровь текла по губам, собиралась на подбородке. — О чем ты? — только и смог выдавить из себя вопрос Стефан, когда его схватили за волосы на затылке и встряхнули с такой силой, что голову пронзила боль. Следующий удар пришелся в солнечное сплетение, отчего реверид согнулся пополам, застонав. — Не прикидывайся идиотом! — орал Джозеф. Схватив супруга за горло, больно сжав его. — Всё ты знаешь. Что, смелость вдруг появилась, раз решил пойти против меня? Думал, что тебе всё сойдёт с рук? Власть почувствовал, да? — Да о чем ты.? — хрипел Стефан, скалясь. Он перевёл вопросительный взгляд за спину мужа, посмотрев на растерявшихся советников. — Его Высочество принц-консорт пропал пять дней назад, — всё же решил ответить граф Идрис. — Пропал? — удивился младший король. — Это ведь твоих рук дело! — никак не желал униматься Джозеф, хотя пока больше и не спешил снова избивать супруга. — Твой почерк. Кто бы еще додумался усыпить всю стражу и прислугу, и нанять похитителей? Что, решил повторить трюк как с Калебом? — Да не трогал я твою птичку! — всё же зашипел Стефан, кое-как отняв руки мужа от своей шеи. — А кто еще, если не ты? Кому еще это было выгодно? — Понятия не имею, но я последних дней шесть вообще из покоев не выходил. Джозеф нахмурился. Обернулся, вопросительно посмотрев на стражников, которые несли службу у покоев младшего короля. Те кивнули, подтверждая сказанное. — Не выходил? — Джозеф вперился в Стефана пристальным взглядом. Заметив засосы на шее, презрительно фыркнул. — С любовником своим развлекался, шлюха. Ладно, допустим, ты оставался всё это время здесь. Но разве это не удобно? Нанять людей, отдать приказ заранее, а самому отсиживаться в покоях, разыгрывая невиновного? — Знаешь, а ты иногда высказываешь гениальные вещи, вот только, увы, я раньше об этом не подумал, — привычно съязвил реверид. На удивление оплеухи за этим не последовало. Старший король буравил тяжелым взглядом младшего, будто бы что-то обдумывая. — Не трогал я твоего Ларса, — устало вздохнул Стефан, рукавом вытирая засыхающую кровь с губ и подбородка, только размазывая её по лицу. — Да, он меня бесит, но я не самоубийца, чтобы добровольно отправляться на плаху из-за какого-то мальчишки. Ты уверен, что он не сбежал от тебя? — Уверен. — Ладно. Но с чего ты вообще решил, что это именно моих рук дело? Или забыл, что при дворе хватает недовольных твоим выбором помимо меня? — С чего я взял? — недобро сверкнул глазами Джозеф. Схватив супруга за шкирку, не обращая внимания на советников, буравящих его недовольным взглядом, мужчина буквально волочил реверида по коридору. Слуги и придворная знать изумлённо оборачивались им вслед. Стефан не сопротивлялся, хоть оскорблённая гордость и требовала мщения. Ему просто было интересно узнать, что же именно подтолкнуло Джозефа подозревать именно его в исчезновении Птички. Старший король втащил его в покои принца-консорта. Зал, служивший гостиной, был в идеальном порядке. Равно как и спальня, если не считать не прибранной постели, и множества цветков лютиков, разбросанных по полу и кровати. — Вот! — отпустив супруга, Джозеф указал на цветы. — Я знаю о твоей слабости к символизму, Стефан. Ты всегда, разделываясь с врагами, стараешься привнести как можно больше символизма в их смерть. — Но тогда где же труп? — поправив одежду, Стефан скользнул внимательным взглядом по спальне. — И кроме того, если ты не заметил, то здесь полно лютиков. Допустим на минуточку, что во мне проснулся самоубийца, то разделываясь с Ларсом, я бы поступил иначе. — И как же? — старший король смотрел на него в упор. — Я бы вырвал его сердце, и пришил бы его к ладоням, зафиксировав руки над головой с раскрытым ртом. — Сухо ответил реверид, но тут же усмехнулся. — Хотя, твоя голова в его руках выглядела бы еще лучше. — Лютики… — задумчиво протянул Джозеф, не обратив внимания на последнюю фразу супруга. — Такие же, как тогда… Помнишь, год назад стражники нашли ящик с головой ребёнка? Она лежала на подстилке из лютиков. — Тогда выходит, что это один и тот же человек. Или группа людей. — Или кто-то, кто очень удобно решил воспользоваться тем случаем. Поймав на себе подозрительный взгляд, Стефан только застонал: — Вот только не надо меня подозревать! — Иного выбора нет, Стеф. До тех пор, пока не станет ясно, кому понадобилось похищать Ларса, ты будешь взят под стражу. В конце концов, это докажет и твою невиновность. Стража! Ошарашенно глядя на Джозефа, младший король даже не обратил внимания на вошедших стражников. — Поместите лорда Этельхарда в темницу, — приказал Джозеф. — И проследите, чтобы у его камеры была выставлена надёжная охрана. — Ты что, совсем спятил? — возмутился Стефан, дёрнувшись, когда ему заломили руки за спину, а запястья сковали наручники. — Может еще и на плаху отправишь за то, чего я не совершал?! — Это для твоего же блага, — холодно ответил монарх. — Если ты действительно не причастен к пропаже Ларса, то бояться тебе нечего. Уведите. — Сволочь! И почему так всегда происходит, Джозеф? — рычал реверид, вырываясь из рук стражников. — Почему ты всегда идёшь против меня? Почему всегда веришь другим, а не мне? Вопросы так и остались без ответов. Если по-началу чуть ли не добрая половина двора наблюдала, как старший король волочил младшего в покои пропавшего принца-консорта, то теперь с удовольствием лицезрела, как Стефана уводят стражники. Теперь-то, теперь-то непременно ненавистного безродного пса ждёт падение. Навсегда. Придворные не стеснялись громко шептаться о том, что скорее всего младшего короля казнят, ведь многие верили в версию причастности Стефана к похищению принца-консорта. А разве может быть иначе? Слыша все эти пересуды, Джозеф вышел в передних двор замка, дабы еще раз распорядиться о формировании поискового отряда. Он должен найти Ларса во что бы то ни стало.***
К северо-западу от замка Фелан Его трясло от страха. Глаза были на мокром месте, лицо ныло от пощечин и ударов в челюсть, которыми его наградили похитители. Из одежды на нём была лишь свободная льняная рубаха, да и та была уже грязной, пропитавшейся потом реверида. Ларс не знал, кем были его похитители. Потеряв сознание от удара по лицу, он очнулся от подступившей к горлу тошноты. Его, словно тюк, перекинули через седло бешено скачущей лошади. Голова шла кругом, а желудок скручивало. Он не видел, куда его везут. Не видел лиц своих похитителей, ибо глаза ему завязали. Лишь когда его швырнули в грязную комнату, Ларс смог избавиться от верёвки, стягивающей запястья и щиколотки, и снять повязку с глаз. Сколько юноша не пытался, а ему так никто и не сказал, зачем его похитили и кто стоит за всем этим. Забившись в угол небольшой комнаты с брусчатыми стенами, с паутиной по углам, с выстланной грязной соломой не менее грязным полом, Ларс неотрывно смотрел на тяжелую деревянную дверь. Она была наглухо заперта снаружи, в этом он уже успел убедиться. Раз в сутки ему приносили паёк: корку хлеба, какую-то водянистую похлёбку и чашку воды. От такого скудного питания желудок постоянно ныл, в теле ощущалась слабость, голова уже почти привычно шла кругом. Спасал только сон, который на время позволял забыть обо всех проблемах. Из всего происходящего Ларса радовал лишь факт того, что его никто не трогал. Никто не пытался его изнасиловать. Из-за этого у реверида в мозгу поселилась мысль, что скорее всего его похитили ради выкупа. По крайней мере в это хотелось верить. Ларс не знал, сколько дней его уже здесь держат, но хотел верить, что Джозеф непременно его спасёт. Ведь иначе быть не может! Джозеф любит его, привязан к нему, ради него даже от первого супруга отвернулся, так что обязан сделать всё, чтобы вытащить из рук злоумышленников. Уже успевший задремать юноша, резко вскинул голову, распахнув глаза. Снаружи доносились голоса. Вернее, один-единственный голос. Властный и грозный, полный подозрительных ноток тревоги. «Джозеф! — промелькнуло в голове принца. — Он приехал за мной, вот похитители и впали в панику. Понимают, что их ждёт за содеянное плаха». Злорадствуя, Ларс ожидал, что сейчас-то его выпустят, но когда дверь отворилась, то в комнату сразу же вошли трое. Двоих он легко узнал, ведь те поочерёдно приносили ему еду. Да и третьего, впрочем, тоже. Нынешний любовник короля Стефана, синеглазый конюх, из-за которого Джозеф отправил на смерть несколько десятков слуг. «Так вот чьих это рук дело, — пронеслась в голове догадка. — Вот же ублюдок!» — Вы об этом еще пожалеете! — пригрозил Ларс, невольно сжавшись под взглядом пронзительных синих глаз. — Джозеф наверняка меня уже ищет. Он вам не простит этого. Вот увидите, вы и ваш шлюх-король будете наказаны! Это ведь его приказ? Что, конюх, решил угодить своему любовнику? — Держите его крепче, — приказал блондин, кивнув двоим приятелям. Те тут же подчинились, двинувшись к принцу. Реверид вжался спиной в стену, испугано глядя на похитителей. — Что вам нужно от меня? Только троньте, и клянусь, вы об этом пожалеете. Вас всех казнят! Вас и того, кто вас нанял! — С чего ты взял, что нас кто-то нанял? — голос королевского любовника звучал холодно, словно сталь. Ларс пискнул, когда двое мужчин скрутили его, заставили встать на колени. Один давил на плечи, а второй рывком заставил вытянуть руки вперёд. Вся эта ситуация только напрягала юношу. — А разве нет? — реверид с вызовом смотрел на блондина. — Разве это не дело рук Стефана? Признайся, это же он приказал тебе меня похитить. Вот только вы просчитались. Джозеф не глуп и легко догадается, кто стоит за всем этим. Вы все отправитесь под топор палача! — Спешу разочаровать, но Стефан не имеет никакого отношения к этому происшествию. Но в одном ты прав: Джозеф действительно узнает, кто стоит за всем этим. Нужно лишь дать ему подсказку. Подойдя ближе, Уил оглядел руки реверида. Достав из-за пояса охотничий нож, ухватил Ларса за безымянный палец на левой руке. — Кто вы такие? — голос принца упал до шепота. Ему было страшно. Он с ужасом наблюдал за тем, как острое лезвие прикасается к пальцу. — Тот, кто пришел мстить, — недобро улыбнулся блондин. — Принц Уильям Крофорд Третий. Младший брат Джозефа, к вашим услугам. Глаза Ларса широко раскрылись. «Крофорд? Но ведь они все мертвы…». Додумать мысль юноша не успел. Лезвие вгрызлось в палец, причиняя острую боль. Взвыв, Ларс дёрнулся, попытался вырвать руку, но его крепко держали. Кровь закапала на грязную солому, устилавшую пол. Воя, вырываясь, не сдерживая слёз, принц с ужасом смотрел на отрезанный безымянный палец с перстнем из розового золота с овальным арбузным турмалином в руках последнего из Крофордов. — З-зачем вам это? — голос Ларса дрожал. Когда его отпустили, он тут же ухватился за повреждённую руку, попытался прикрыть рану, из которой сочилась кровь. Слёзы непрерывным потоком текли по щекам. — За всё в этом мире рано или поздно приходит расплата, — холодно ответил Уильям, вкладывая отрезанный палец с перстнем в конверт из бежевой бумаги. — Когда-то давно Джозеф совершил ошибку. Думал, что сможет избавиться от меня. Не вышло. И в этом его главная ошибка. — А я-то здесь при чем?! — реверид едва ли не в голос рыдал, всхлипывая. Ему было больно и страшно. Что еще с ним сделают, прежде чем Джозеф найдёт его и спасёт? — При том, что ты его любимый супруг. Уверен, твоя потеря заставит его изрядно понервничать, — промурлыкал Уил, а сам угрожающе сверкнул глазами. Кивнув своим людям, он отступил к дверям. Через мгновение Ларс вновь остался один в комнате. Не сдерживая голоса, рыдая, дрожащей рукой прикрывая кровоточащую рану, он забился в угол. В голове метались мысли, а воображение в красках показывало, как его раз за разом по кусочкам отправляют мужу в конверте. — Нет, я не хочу так! — сквозь слёзы проговорил реверид. — Кто-нибудь, спасите меня! Пожалуйста! Мне страшно… страшно… Страх за своё будущее заставлял скулить побитой псиной. Никогда прежде Ларс не чувствовал себя таким слабым и жалким.***
Осень 951 года. Замок Фелан Весть о появлении у ворот замка дюжины всадников, заставила Джозефа напрячься. Что ж, он надеялся, что похитители его второго супруга не станут отсиживаться в сторонке, и либо всё же предъявят свои требования, либо убоявшись справедливого суда, придут с поличным. На последнее всё же было глупо рассчитывать, но всё же. Приказав воинам не расслабляться и быть готовыми ко всему, седлав коня, Джозеф вышел встречать незваных гостей в сопровождении двух десятков солдат. Выйдя за ворота замка, окинув компанию всадников мрачным взглядом, король только еще больше нахмурился. То были отнюдь не разбойники, как можно было бы вначале подумать, а воины, солдаты, носившиеся доспехи тиларской армии. И среди них Джозеф заметил парочку стражников, что служили при дворе. «Кругом одни предатели!», — фыркнул про себя монарх. И всё же взгляд Джозефа задержался именно на всаднике в капюшоне, который сидел ровно и даже величественно. Именно он-то и сделал жест рукой, молча приказывая одному из его приятелей выехать вперёд. «Выкуп пришли требовать, скоты, не иначе», — сжимая поводья, король уже заранее представил, с каким удовольствием отдаст этих ублюдков своим палачам. Никто не имеет права покушаться на то, что ему принадлежит! — Ваше Величество, — приблизившийся всадник криво усмехнулся своими мясистыми обветренными губами. — У меня есть кое-что для вас. Так сказать, маленький презент от истинного короля. — Как же много глупцов, гоняющихся за призраком, о котором поведала умирающая сумасшедшая, — фыркнул Джозеф, кивнув кому-то из своих воинов. Тот вышел вперёд, дабы взять из рук всадника конверт с подозрительным бурым пятном. Передал его королю. — Может и так, однако, призрак просил передать, что он с удовольствием отнимет у тебя то, что тебе дорого, — поганая улыбка так и не сходила с уст всадника. — Как видишь, это увенчалось успехом, ведь ты уже лишился своего старшего сына. Внутри Джозефа всё похолодело. Алан… Наконец-то всё начинало сходиться. Те стражники, что пристрастили Алана к наркотику, погубив его, были пешками того самого «истинного короля», из-за которого до сих пор не утихают беспорядки в стране. Вскрыв конверт, Джозеф достал его содержимое. Несколько секунд удивлённо смотрел на отрезанный палец с перстнем из розового золота с арбузным турмалином. А потом его захлестнули гнев и ненависть. Он прекрасно помнил, как подарил это кольцо Ларсу, когда чувства к лавандовому мальчику охладели, а поддеть Стефана всё же хотелось. — Да кто ты вообще такой?! — оскалившись, прорычал Джозеф, глядя на всадников. — Назови своё имя, трусливый ублюдок! Как и ожидалось, тот, что был в капюшоне, выехал вперёд. Вороная лошадь под ним всхрапнула. Всадник скинул капюшон. Его губы растянулись в ухмылке. Мгновение Джозефу понадобилось, чтобы понять, что сидящий на вороной кобыле отнюдь не призрак отца, и что он встречал его раньше. Тогда, в пустом коридоре, когда шел к Стефану, дабы наконец-то расставить все точки над их отношениями. — Что, не узнал меня, Джозеф? — голос блондина звучал насмешливо. — Уил? — всё же с трудом признал в всаднике своего младшего брата король. — Ты жив? Но как… Ты же должен быть мёртв! — Должен, — согласился принц Уильям Крофорд, — но как видишь, что-то не получилось. Не умеешь ты, братец, завершать начатое. Аж удивительно, как же с отцом-то у тебя получилось? — Значит, это всё твоих рук дело, — мрачно констатировал факт брюнет, жалея, что не может прямо сейчас наброситься на брата и завершить начатое. И кто же мог подумать, что вроде бы такой идеальный план, в итоге окажется провальным, что последствия этого провала спустя годы всё же дадут о себе знать. — И чего ты добиваешься всем этим? — Уж явно не короны и трона, — ответил блондин, но глаза его при этом загорелись странным светом. — Хотя, от одной Короны я бы не отказался… Вопреки всем слухам, я не стремлюсь взойти на престол и не намерен становится королём. А вот поквитаться с тобой — святое дело. Сам ведь понимаешь, прощать ошибки — не в духе нашей семьи. — Где Ларс? Что ты сделал с моим супругом, ублюдок? — Не переживай, твоя птичка жива. Пока… — Уил многозначительно посмотрел на Джозефа. — И чего же ты хочешь в обмен на него? Золота? Земель? Титулы? Говори! — Да, земли и золото не помешали бы, но я ведь похитил его отнюдь не ради выкупа. — А для чего же?! — Чтобы хоть немного причинить тебе боль. Хотя, сомневаюсь, что с Птичкой выйдет так же удачно, как и с твоим сыном. — Алан… Его смерть твоих рук дело! — конь под королём забеспокоился, чувствуя переменчивое настроение всадника. — Ты убил моего сына! Это твои люди травили его наркотиком! — Не совсем так, — усмехнувшись, Уильям внимательно следил за людьми старшего брата. Он не должен пропустить того момента, когда кто-то из них решит подобраться к нему. — Ему лишь предложили попробовать наркотик, а всё остальное твой сын сделал уже сам. Сам принимал порошок, сам довёл себя до того состояния, из-за которого наступила передозировка. Признаюсь, я не верил в успех этого плана, но он сработал. Твои боль, скорбь и сломленность — бесценны, брат. — Ублюдок! Я убью тебя собственными руками! — всё же ударив мерина пятками в бока, Джозеф вышел вперёд. — Попробуй, но тогда я отниму у тебя гораздо больше, чем просто первенца и твоего дорогого супруга, — на удивление спокойным голосом сказал блондин. С удовольствием заметил, как брат натянул поводья, останавливая мерина. — Ты еще не понял, что даже среди придворных есть мои люди? И им достаточно лишь одного моего приказа, чтобы они отняли у тебя всё. Как думаешь, громко ли будут кричать младенцы, если их начнут насаживать на колья живьём? А как долго продержится взрослый реверид, если от него начнут отрезать кусок за куском, скармливая собакам? — Ты не посмеешь! — рыкнул король, но и сам понимал, что сомневается в собственной уверенности. — Хочешь это проверить? Воцарилась гнетущая тишина. Джозеф смотрел на младшего брата исподлобья, про себя отмечая, что тот очень похож на их отца. Но еще больше мужчина мрачнел от осознания того, что именно этот голос он слышал рядом со Стефаном. Видел именно Уила рядом со своим первым супругом. — Не вмешивай других в наши разборки, — всё же первым заговорил король. — Это только между нами. — Поздно, Джозеф. Ты отнял у меня всё: отца, детство, даже жизнь, отчасти. Теперь моя очередь. Но ты не думай, что я ограничусь лишь убийствами. Нет, твой обожаемый Ларс будет жить. И у тебя будет шанс вернуть его обратно. После того, как ты выполнишь мои условия. — И каковы же они? — О, достаточно просты. Хочешь вернуть своего супруга — найди его. У тебя есть в распоряжении четыре месяца. Не справишься за этот срок — по окончанию пятого месяца я сам верну его тебе. Но не обещаю, что в первозданном виде. Разворачивая вороную кобылицу, Уильям всё же усмехнулся: — А ведь признай, Джозеф, жестокость нам досталась от отца. — Я не похож на Харланда. — Ошибаешься. Ты похож на него намного больше, чем думаешь. Ты ведь помнишь легенду о волке и охотнике? Охотник, давно гонявшийся за волком, убившем его семью, всё же настигнув зверя и убив его, через некоторое время облачился в волчью шкуру и сам пошел убивать, уподобившись ему. Еще увидимся. Пришпорив лошадь, Уил жестом приказал своим людям отступать. Сидя в седле, рыча от гнева, Джозеф смотрел им вслед, сжимая поводья до побелевших костяшек. — За ними! — приказал король своим воинам, не оборачиваясь. — Догнать и убить. Всех кроме Уила. Этого привести живым. Не говоря ни слова, два десятка воином тут же помчались за всадниками. Лошади под ними пронзительно ржали. Развернув мерина, Джозеф вернулся в замок. Не шел, а чуть ли не бежал, сжимая кулаки от напряжения и раздавая указы: — Усилить охрану всех принцев! Если с их головы упадёт хоть волосок — всех казню. Немедленно пошлите за маркизом Диггори! Хоть из-под земли достаньте, но чтобы он был здесь как можно скорее. И приведите ко мне лорда Этельхарда.