Who's in your shadows? Who's ready to play? Are we the hunters? Or are we the prey? There's no surrender And there's no escape Are we the hunters? Or are we the prey? (Кто кроется в твоих тенях? Кто готов поиграть? Мы с тобой охотники Или добыча? Нельзя сдаваться, Но и шансов выжить нет, Мы с тобой охотники Или добыча?) Ruelle — Game of Survival В расплаты час за грехи воздастся злом — Предан друг, распята честь, проигран бой. Последний шанс — всё сметая, напролом, Сквозь безумие пройди, но стань собой! Артур Беркут — Каждому своё
***
Деревня к северу от замка Фелан Тьма. Она окутывала его сознание. Тягучая и беспросветная, холодная и безжалостная, иногда она всё же расслабляла объятия, позволяя сознанию увидеть что-то помимо неё самой. Тогда он видел образы из далёкого и не очень прошлого, лица живых и уже умерших, слышал приглушенные голоса. И в какой-то момент, когда всё снова начинало утопать во мраке, тьма начинала приобретать иную, более родную и желанную форму. Каштановые волосы плыли по воздуху, словно под водой. Фиолетовые глаза смотрели с тревогой, пусть тёмные губы и давили слабую, горькую улыбку. На обнаженной груди поблескивал гранатовый кулон, цепочка из белого золота оттеняла оливковую кожу. — Не уходи, — просил, умолял хриплый надломившийся голос, упавший до шепота. — Прошу, возвращайся. Ты нужен мне, мой король. Джозеф уже осознанно потянулся к образу дорогого реверида, но тут же до его сознания стали доходить голоса. Чужие, незнакомые ему, как и посторонние звуки. Тьма стала отступать, а вместе с ней исчез и первый супруг. Шум и голоса давили на голову. Лоб пронзила сильная тупая боль, отдающая в глаза и вынуждающая морщиться. — Матушка, сюда! — крикнул пронзительный женский голос. — Скорее! Застонав, с огромным трудом мужчина заставил себя открыть глаза. Перед взором всё плыло, кружилось. Джозефу казалось, что он привязан к колесу для четвертования и безжалостный палач вращает его на потеху публике. Но вскоре это прекратилось и он смог различить деревянный потолок, выложенный из досок, под которыми висели различные связки сушенных трав. — Господин, вы очнулись, — раздался над самым ухом тот самый женский голос. Посмотрев в сторону его источника, Джозеф увидел склонённое над собой овальное лицо с близко посаженными круглыми светло-карими глазами, курносым носом, пухлыми губами и россыпью ярких веснушек на щеках. Из-под небрежно накинутого платка выглядывали светлые локоны. — Воды, — хрипло попросил король, чувствуя сухость и першение во рту. — А ну пошла отсюда, бесстыдница! — рявкнул другой женский голос, гортанный и грубый. Девушка тут же подскочила, куда-то убежав, а над Джозефом склонилась уже другая голова. Круглое лицо, круглые маленькие карие глазки, тонкие губы, нос картошкой, и светлые волосы, заплетённые в две тугие косы, выглядывали из-под чепца. — Очнулись, господин? — уже другим, более елейным голосом сказала женщина. — Ну наконец-то! А то мы уже грешным делом стали подозревать, что Деудедит решил прибрать вашу душу. — Воды… — вновь попросил Джозеф, так в первый раз не получив желаемого. Женщина тут же поднесла к его губам ковш со студёной водой, от которой сводило зубы. Но король пил жадно, иногда давясь, лишь бы унять жажду. — Ох, господин, вы нас так напугали, — меж тем причитала женщина. — Ничего, теперь всё позади. Раз очнулись, то теперь всё будет хорошо. Скоро начнёте набираться сил. — Где… я? — говорить удавалось с трудом. Губы плохо слушались, словно онемев. А еще при их движении чувствовалась боль из-за потревоженных трещин. — В безопасном месте, где вам рады помочь, господин, — с напускным почтением говорила женщина. — Мой муж с дочкой нашел вас раненого. Вы едва дышали, но всё обошлось. Вы живы. — Жив… — повторил Джозеф, обдумывая услышанное. Значит, он еще сможет вернуться и поквитаться с Уилом. Если тот жив, а не умер от рук его воинов. — Как долго я… здесь? — О, вы у нас уже как почти три недели находитесь. Вас сильно лихорадило. Еще бы, такие раны страшные! Столько крови потеряли. «Три недели, — про себя размышлял король. — Что случилось за эти три недели? Жив ли Стефан? В порядке ли дети? Кто правит Рэйнфогом..?» Все эти вопросы разом возникли в сознании Джозефа, вызвав новый приступ головной боли. Поморщившись, он прикрыл глаза, не обращая внимания на щебетание женщины над ухом. Тьма вновь поглотила его.***
Замок Фелан Ночь была темна. За окном тревожно завывала метель, в камине потрескивали дрова, съедаемые безжалостным пламенем. Тревога переполняла короля, заставляя сжимать в руке перо и хмуриться. Что-то было не так и он это чувствовал. Весь день сам по себе был странным, не похожим на предыдущие. А всё началось с маркиза Диггори, бывшего военного министра, который затребовал аудиенцию у монарха. Разумеется, что Уил не так глуп, чтобы оставаться наедине с человеком, который легко может предать, поэтому в покоях присутствовала стража. Фергус, глядя с презрением и ненавистью, отчего-то принялся рассказывать обо всех злодеяниях Стефана. О том, что по его прямому приказу убивали людей, уродуя их и пытая. Уил слушал это всё с равнодушным видом. Ему не было особого дела до того, что раньше делал бывший младший король. Однако его искренне позабавило то, что Фергус решил пойти на предательство и рассказать обо всём этом. И всё же губы Уила дрогнули, когда маркиз поведал о пожаре в замке Кинан. О том, что это по приказу Стефана были подставлены мятежники, а детей Рамоны заперли в комнате, где те и сгорели заживо. Рассказал о том, что королева отнюдь не сама ушла из жизни, а что её повесили. «Умно, очень умно», — с восхищением и непонятным страхом про себя отметил король. А ведь он изначально подозревал, что что-то с тем пожаром нечисто было, когда узнал, что трагедию в Кинане приписывают его людям. В шутку думал на Стефана, а в действительности всё оказалось именно так. — Теперь-то вы понимаете какую змею пригрели на своей шее? — глаза Фергуса тревожно забегали. Сам он держался несколько сковано, словно не до конца уверенный в своём решении. — Понимаете, что приблизили к себе преступника? — Маркиз Диггори, если вы такой хороший друг, то почему не сказали обо всём этом Джозефу? — ответил вопросом на вопрос король, которого это всё только забавляло. — Мне лично от этого ни холодно, ни жарко, а вот моему братцу было бы интересно услышать подобное. — Но разве вы не собираетесь ничего делать? Он преступил закон, совершил столько умышленных убийств… — Маркиз, он лишь отдал приказ. А вот исполнять его или нет, решали те, кто это делали по итогу. — Да, но ведь это по его вине случились все те убийства! — никак не желал униматься Фергус, совсем забыв, что он собирался сохранять спокойствие и хладнокровие. — Кровь многих людей на его руках. В том числе и детей… — Как раз-таки, маркиз, — Уил забавлялся происходящим, нарочито ледяным тоном говорил, с удовольствием лицезрел как выходит из себя бывший военный министр, — руки герцога Этельхарда остаются чисты. А вот те кто исполняли его приказы, заслуживают жестокого наказания. Возможно, что даже смерти. Вы так не думаете? При этом лицо Фергуса побагровело от злости. Сквозь зубы пожелав всего доброго, он удалился, оставив короля в раздумьях. Именно с той минуты чувство тревоги не покидало Уила. Он не мог понять, зачем Фергусу потребовалось всё это рассказывать? Вернее, понимал, но разве маркиз тем самым не подставлял себя под удар, ведь если он знал обо всём этом, то наверняка был соучастником? И всё же, Фергус действительно рассчитывал, что выдав все тёмные тайны Стефана, король тут же проникнется духом справедливости и недоверия, и пожелает отдалить от себя своего фаворита? «Какие же двуличные твари тебя окружали, братец», — с усмешкой в очередной раз подумал Уил, бросив взгляд на письма на столе. Послания из Трайдории, Бранкии и Гюсолота. Все как один содержали в себе слова соболезнования о безвременной кончине Джозефа Невана, слова поздравления с приходом к власти Уильяма Крофорда и предложения о сотрудничестве. Но больше всего короля позабавило письмо от регента Бранкии Ирнеста Граема. В этом году принцу Каину Невану, будущему правителю Бранкии, должно будет исполниться шестнадцать. Но судя по всему, трона и короны он еще долго не увидит, пока рядом есть такой человек, как лорд Граем. Собственно, несмотря на то, что от принца Каина пришло полное ненависти и угроз письмо, ведь он просто не мог остаться в стороне и простить смерть отца внезапно объявившемуся дядюшке. Тут же пришло письмо от регента Граема, который просил простить вспыльчивость и необдуманность его подопечного. Он преклонял голову перед новым королём Рэйнфога, предлагал дружбу и поддержку. Оно и понятно, ведь как бы власть Бранкии не старалась, а сами бранкийцы упорно продолжали упрямиться и кривить морды перед чужаками. Тем более, что больше занятая решением проблем с народом, тамошняя власть напрочь позабыла об укреплении собственных границ и армии. И если кто-то решит пойти на них войной, то они легко проиграют и тогда будут уже не в статусе союзников, а просто захваченными. Откинувшись на спинку резного кресла, Уил потёр переносицу. Глаза казались сухими и раздраженными. Стук в дверь отвлёк его. — Войди, — позволил король. — Ваше Величество, маркиз Лайонел с сыном желают вас видеть, — доложил стражник, остановившись на пороге. — Так поздно? — хмыкнул Уил. — Хорошо, впусти их. Вошедшие следом ревериды склонили головы в почтительном поклоне. — Ваше Величество, позвольте выразить нам свою благодарность за оказанную нам честь, — с лёгкой улыбкой на устах проговорил Лисандр. — Вы допустили моего мужа до Совета. — Ах да, точно, — от усталости голова плохо соображала. Уильям уже успел и забыть, что сделал маркиза Мердока Лайонела своим советником. Старых членов Совета король либо отправил на покой, либо же на плаху, решив окружить себя новыми, более толковыми людьми. И тем не менее, даже при всём при этом, всё же из «стариков» на своих местах остались глава «Белого казначейства» и министр финансов Адам Сеймур, а также граф Фредрик Идрис, который делил должность военного министра вместе с генералом Тоддом Кифом. Последний кроме прочего еще и возглавлял Проклятых, что теперь составляли элитную гвардию Уильяма. Личные цепные псы, которые стали палачами и исполнителями воли нового государя, призванные находить и убивать неугодных. — Что-то еще? — Уил скользил взглядом по отцу семерых детей, задерживаясь то на красивом аристократичном лице, то на узких бёдрах. — Не примите за дерзость, Ваше Величество, но в качестве благодарности я хотел бы предложить вам моего сына Джадина, — промурлыкал Лисандр своим приятным мягким голосом, — в качестве слуги, разумеется. Он почтит за честь прислуживать вам. Подтолкнув отпрыска, мужчина гордо расправил плечи. — Готов служить верой и правдой Его Величеству, — отозвался сам Джадин, остановившись всего в паре шагов от стола и преклонив колено. Уилу потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить, что еще по детству видел, как родители навязывали своих младших сыновей в качестве слуг Харланду. Такая практика существовало издревле, когда младшим детям, которым ничего не доставалось от родителей, пытались устроить судьбу при более знатном лорде или короле. Ведь все знали, что при желании из слуги можно стать влиятельным государственным деятелем, или же другом господина. — Я подумаю, куда его можно будет пристроить, — холодно сообщил Уил, заметив, как в серо-лавандовых глазах старшего маркиза промелькнула тень недовольства. — Но лучше бы вам заранее знать, лорд, что я предпочитаю сам выбирать, кого мне брать в постель. Навязывая своего сына, вы делаете хуже только своему мужу и себе в том числе. Джадин покраснел, потупив взгляд, а уголки губ Лисандра нервно дёрнулись. Значит он угадал намерения маркиза. — Простите, Ваше Величество, но у меня и в мыслях не было играть роль сводника, — мягким бархатистым голосом врал Лисандр, склонив голову в смирении. — Правда что ли? — постучав пальцами по поверхности стола, Уил смерил обоих реверидов долгим взглядом. — Ступайте, маркиз. Вновь поклонившись, Лайонелы вышли. Да, Джадин был недурен собой, такой же красивый, как и его породистый отец, но пока что Уила не тянуло на воспитанных знатных сынков. А если и потянет, то он сам решит, кого звать в свою постель. Увы, сейчас было явно не до секса. Дела требовали особого внимания. Тем более теперь, когда народ, что поддерживал и жаждал восхождения на престол Крофорда, не получив желаемого, стал бунтовать.***
Накинув на голову капюшон, Стефан выскользнул из своих покоев. Быстрой тенью прошмыгнул к противоположной стене. Он намеренно сообщил стражникам, охранявшим его покои, что слышал какой-то подозрительный шум под окнами, дабы их спровадить и иметь возможность незаметно ускользнуть. Этим утром Фергус пожелал увидеться с бывшим младшим королём под покровом ночи. Предлогом выступило то, что сколько бы его люди не обыскивали место побоища и его окрестности, а ни тела, ни останков Джозефа так и не нашли. И теперь оставалось решать, что же с этим делать. Эти мысли вселили в Стефана надежду. Всё же он не хотел признавать, что его мужа больше нет. Если со смертью Алана он еще смирился, то только не с потерей Джозефа. В очередной раз Стефан ловил себя на мысли, что после всего, что было между ним и мужем, это должно было давно оттолкнуть, но… Стефан всегда нуждался в Джозефе. Был Короной для своего Короля. Он шел по лестнице для слуг, пустой в этот поздний час. Удивительно, что по дороге не встретился никто из караула, но сейчас это меньше всего заботило реверида. Если Фергус хотел увидеть бывшего младшего короля, то сделал всё для этого. Даже о страже позаботился. Продолжая скользить тенью вдоль стен, стараясь прятаться в самых тёмных углах, Стефан прошел по коридору, принадлежащему слугам. Простая на вид деревянная дверь поддалась легко, едва слышно скрипнула, выпуская мужчину в ночь. Лёгкие тут же обжег морозный воздух. Северный ветер проник под полы плаща, заставил тело невольно вздрогнуть. Снег скрипел под подошвой сапог. Они должны были встретиться в заднем саду за мраморной беседкой. Путь ревериду освещал лишь золотистый полумесяц, тускло мерцавший на тёмном небе. Увидев тень, отделившуюся от беседки, Стефан прибавил шагу. За всё время у него и мысли не возникло обернуться или насторожиться, ведь с Фергусом они были теперь не в лучших отношениях. — Рассказывай, что тебе удалось узнать, — приказал Стефан, скинув с головы капюшон и вперившись взглядом в маркиза Диггори. — Твои люди нашли Джозефа? — Нет, не нашли, — недобрым тоном отозвался Фергус, сделав шаг навстречу ревериду. — Но он бы точно одобрил мои действия? — О чем ты? — нахмурившись, реверид только сейчас заметил, как от беседки и со стороны деревьев появились еще тени, которые стали его окружать. Невольно попятившись, и врезавшись в чью-то грудь, Стефан сжал рукоять кинжала, пристёгнутого к поясу и скрытого под плащом. — Что это еще значит, Фергус? — То, что с предателями, Ваше Ничтожное Величество, у нас разговор короткий, — прошипел маркиз. Это послужило неким сигналом, спусковым механизмом. Резко повернувшись, всадив кинжал в шею тому, что стоял ближе всех, Стефан расстегнул застёжку плаща, дабы тяжелая тёплая ткань не мешала при движениях. Он прекрасно понимал, что драки не избежать и был готов стоять до последнего. Тени разом кинулись на него. Удары в живот, по спине, рёбрам и голове сыпались со всех сторон, но Стефан продолжал изворачиваться, безжалостно разя кинжалом тех, до кого мог достать. Ровно до тех пор, пока ему на шею не набросили верёвку и не потянули назад, заставляя хрипеть от боли и недостатка кислорода. Удар в живот выбил из лёгких воздух. Прилетевший меж глаз кулак погрузил мир в тягучую тьму. От запаха нашатырного спирта он мгновенно пришел в себя. — Быстро же очнулся, — фыркнул Фергус, сидя на краю круглого низкого стола. Его глаза были прищурены и поблескивали в неровном свете факелов. — Что ж, это даже хорошо. Не придётся зря тратить время. — Ублюдок! Предатель, что это еще значит?! — резко поднявшись с пола, Стефан тут же пожалел о своём поступке. Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Руки спереди были закованы в кандалы, от которых тянулась цепь к стене, так что дальше пары шагов он и не мог ступить. — Предатель? — вопросительно изогнул бровь Фергус. — Уж прости за прямоту, но это не я переметнулся на сторону убийцы, и это не я хожу у него в любовниках. — А это уже не твоё дело! Каждый выживает как может, — реверид оглядел знакомое помещение. Пыточная, в которой помимо него и маркиза находились еще семеро человек. — Да, я уже успел убедиться в том, какая же ты мразь. А ведь я всегда был на твоей стороне, Стефан. Верил, что ты испытываешь к Джозефу нечто большее, чем просто сексуальное желание и жажду власти. Как же я ошибался. — Испытывал, если тебе интересно, и до сих пор испытываю. — Фиолетовые глаза зло вспыхнули. — Как-то с трудом верится, если честно, — скрестив руки на груди, маркиз Диггори смотрел на реверида с отвращением и презрением. — В своё время я был уверен, что Джозеф не прав. Что поступает жестоко, так обращаясь с тобой. Но теперь же я понимаю, что он всё делал правильно. И это клеймо было за дело. Знаешь, даже я теперь сомневаюсь, что тогда ты жертвовал собой во имя спасения Алана. Скорее просто трахаться хотелось. — Заткнись! — Стефан сделал шаг к нему, звякнув цепями, которые не позволили пройти дальше. — Ты не имеешь права меня попрекать. — Ошибаешься, имею, — голос мужчины внезапно стал холодным. — Я вправе наказать тебя от имени Джозефа. Жаль, что он умер. Я бы посмотрел, что бы он с тобой сделал за подобное. Уверен, что тут не ограничилось бы ссылкой и разводом. Но раз его больше нет с нами, то я возьму роль палача на себя. — Ты не посмеешь, Фергус! — рычал реверид, снова дёрнув цепи. Кандалы впились в кожу запястий, царапая. — Посмею, и еще как, — заверил мужчина, махнув рукой своим людям. — Ты не только последняя шлюха, Стефан, но и предатель. А значит, что и наказание будет соответствующим. Приступайте. — Только троньте меня, и никто из вас не выйдет живым из этой камеры! — скалился Стефан, прекрасно понимая, что его угрозы пустой звук, а спасения теперь ждать неоткуда. Он дёрнулся, пнул кого-то по ногам, когда к нему подошли. Две пары рук прижали к стене, а кулак третьего прилетел в солнечное сплетение. Следом раздался треск рвущейся ткани. Жилетка и рубашка первыми полетели на грязный каменный пол. Кто-то ухватил за волосы на макушке, потянул вперёд, заставляя наклониться, отойти от стены. В следующее мгновение с него стали срывать штаны. — Да не дёргайся ты, сука! — рявкнул басом тот, что тянул за волосы. — Как его наказать сначала? Как шлюху или как предателя? — Первое, — спокойным тоном ответил маркиз Диггори, наблюдая за происходящим. — Ты за это еще ответишь, Фергус! — рычал Стефан, вырываясь. — Клянусь, я тебе этого никогда не прощу! — Если выживешь, — серо-зелёные глаза прищурились. Эти слова прозвучали как приговор. Всё стало ясно для реверида. С ним сделают тоже самое, что делали со всеми теми, на кого он сам указывал Фергусу. Будут пытать и измываться до тех пор, пока он не испустит дух. — Ты не посмеешь, Фергус! Не посмеешь! — голос предательски дрогнул, но Стефан продолжал рваться. Он не собирался мириться со своей судьбой, не собирался спускать всё это с рук бывшему союзнику. Реверида повалили на пол. Кто-то силой вытянул закованные в кандалы руки над головой, сел на них коленями, сдавливая и причиняя боль. Двое других насильно разводили в стороны бёдра. — Нет, не трогайте! — попытки пнуть кого-нибудь привели лишь к тому, что чей-то кованный сапог обрушился ему на живот с такой силой, что дыхание перехватило, а глаза невольно увлажнились. — Тише ты, тварь! Весь настрой сбиваешь, — рявкнул обладатель басовитого голоса, устраиваясь между широко разведённых ног жертвы. Достал из штанов член. — Раз уж ты шлюха, то обслужи ребят, Стефан, — Фергус постарался поймать взглядом полные ненависти и гнева фиолетовые глаза. — Или тебе подавай только венценосные члены? — Сволочь, да я тебя… — удар в челюсть, из-за которого реверид прикусил язык, заставил застонать. Тут же в его тело проник член басовитого мужчины. Поморщившись от неприятных ощущений, Стефан дёрнулся. А насильник тут же стал двигаться, больно впиваясь пальцами в талию. — Лицо сделай проще, паскуда! — рыкнул он, резко двинувшись. — Да уж, хороша дырка. Стефан не скрывал своего отвращения к происходящему. Мышцы плотно обхватывали член насильника, периодически сильно сжимаясь, пытаясь вытолкнуть его. Но мужчина только хрипло постанывал, пользуя предоставленное тело. «Это скоро закончится, — убеждал себя Стефан, зажмурившись и стараясь абстрагироваться от происходящего. — Нужно лишь потерпеть немного. Не в первой же…» — Больше жизни, Ваше Блядское Величество, — голос Фергуса разрезал тишину, нарушаемую лишь пыхтением насильника. — А то может показаться, что с возрастом ревериды превращаются в брёвна. Парни, заставьте его кричать. Эта тишина слишком давит. — Сейчас всё сделаем, — заверил тот, что сидел на руках Стефана. Он склонился над ним, больно ухватил за подбородок. — Что-то шрама совсем не видно. Надо бы это исправить, иначе никто не поймёт, что ты та еще шлюха. Попытку огрызнуться пресекли на корню руки насильника, сомкнувшиеся вокруг шеи и начавшие душить. Острое лезвие, возникшее в руке склонившегося, тут же вонзилось в правую щеку, заскользило по коже, повторяя линии старого шрама. Боль пронзила мозг точно так же, как много лет назад, когда Джозеф решил заклеймить супруга. Тело напряглось от боли. Ногти впились в ладони до крови. Собственного крика Стефан не узнал. Тут рука склонившегося резко дёрнулась, и лезвие прошлось вверх, скользнуло по правому глазу самым кончиком, повредив веко, и глубоко рассекло бровь. — Вот же мразь! Такую работу испортил, — раздосадованно буркнул склонившийся, заехав кулаком по калеченной щеке. Голова Стефана дёрнулась в сторону. Мир перед глазами поплыл, и тут же раздался хриплый стон насильника, излившегося в тело жертвы. — Короли, крестьяне, шлюхи и девственницы, ревериды и женщины, а все одинаковые брёвна, когда их насилуешь, — сделал вывод обладатель басовитого голоса, отстраняясь и поправляя штаны. Реверид тяжело дышал. Его рывком вздёрнули вверх, заставляя встать на колени. С подбородка капала тёмная кровь. Повреждённый глаз был закрыт, а целый смотрел на Фергуса с ненавистью. — Ну, не злись, — издевательски ласковым голосом сказал маркиз. — Ты сам виноват в этом. — Убью, — выдохнул сквозь стиснутые зубы Стефан. Его снова схватили за лицо. Стоявший сзади мужчина натягивал волосы. Острое лезвие безжалостно обрезало каштановые пряди под самый корень, нещадно царапало кожу, оставляя багровые рубцы. Стефан оскалился, мысленно пытаясь успокоить себя. Он выдержит. Вынесет все унижения, лишь бы потом иметь возможность отомстить за себя. — Что, король, притих? Богам или Деудедиту молишься? — насмехались мужчины. Толчок в спину заставил упасть, выставив перед собой руки. Но прилетевший по локтю сапог, заставил взвыть. Стефан буквально ощутил, как хрустнула сломанная кость. Боль пронзила мозг, заставила вскрикнуть. Его вынудили лечь грудью на холодный пол, бесстыдно оттопырив зад. — Раз твоя дырка так жаждет быть заполненной, то мы тебе в этом поможем, — хмыкнул Фергус, задумчиво пожевывая нижнюю губу. — На всю жизнь отобьём желание трахаться. Попытка привстать ни к чему не привела. Чей-то тяжелый сапог давил на лопатки, отчего мелкая каменная крошка и грязь больно впивались в нежную кожу сосков, причиняя боль. — Какой-то не правильный реверид, — буркнул тот, что не так давно насиловал. — Обычно они хотя бы спустя некоторое время начинают получать удовольствие от того, что их трахаешь, а этот… Наверное всё дело в возрасте. — Скорее всё дело в твоём мелком члене, ублюдок! — рявкнул Стефан, и тут же получил сапогом под рёбра. Застонал. Две пары рук насильно развели в стороны его ноги, при этом не позволяли опустить зад. Фергус с хладнокровной физиономией наблюдал за тем, как его люди ставят поближе ведро с какой-то жидкостью. Стефан зашипел, когда ему в лоно вставили воронку, для удобного вливания жидкости. — Ну-ну, не стоит так кривиться, — при всём равнодушии голос бывшего военного министра звучал насмешливо, с садистскими нотками. — Ничего ужасного с тобой не произойдёт. Раз ты так брезгуешь моими людьми, то может свиная сперма тебе больше подойдёт. — А сам под свинью лечь не хочешь? — огрызнулся реверид, дёрнувшись и тут же поморщившись, когда сапог на спине еще сильнее надавил. — Нет, спасибо, воздержусь даже прикасаться к тебе в этот раз, — скривился Фергус, на что его приятели неприлично заржали. Словно вспомнив, что что-то забыли, воронку спешно вытащили из тела Стефана. Её место занял расширитель, который заставил лоно раскрыться до предела, едва не разрывая тугие мышцы, которые не хотели поддаваться. Сжимая кулаки, Стефан всё же попытался повернуть голову, посмотреть через плечо. Краем глаза заметил, как кто-то из мужчин принёс бутылку и тут же разбил её. Щипцами стали подбирать осколки, тут же засовывая их в лоно реверида, царапая стенки, проталкивая как можно глубже, едва ли не вонзая в шейку матки. Стиснув зубы, задерживая дыхание, стараясь подавить болезненный стон, Стефан чувствовал, как его резко бросает в жар. — От наших членов морду воротишь, ну так наслаждайся, сука, ведь так приятнее, — издевались мучители, заталкивая еще один осколок, на этот раз умудрившись изрезать едва ли не всё изнутри. Еще и повертели, причиняя больше боли и увечий. Стефан взвыл. На спине и лбу выступила испарина. Расширитель вытащили, мышцы напряглись, из-за чего стекло впилось в плоть. Тут же вставили воронку и стали заливать внутрь свиную сперму, часто проливая мимо. Мужчины насмехались, гоготали, пока Фергус с равнодушной миной наблюдал со своего места, изображая каменное изваяние. Когда свиное семя, розоватое от крови, стало вытекать за края, воронку вытащили и дырку тут же заткнули железной грушей, дабы ничего не вытекло. Металл не только холодил всё изнутри, но и ощутимо давил на стёкла, добавляя боли и страданий. — Что ж, а теперь можно приступить к основному, — сказал маркиз Диггори, и по его приказу реверида резко вздёрнули, заставляя встать. — Обычно предателей принято допрашивать под пытками, но тут и так всё понятно. Поэтому обойдёмся только пытками. Аж любопытно, как долго ты протянешь. До рассвета еще несколько часов. Стефан снова дёрнулся, попытался рвануть вперёд, но его удержали. Прижали к стене, заставили поднять руки над головой и прицепили к кандалам висевший под потолком крюк. Цепи натянулись, когда кто-то из мучителей прокрутил колеса рычага, заставляя тело реверида оторваться от каменного пола. Даже кончиками пальцев его было не достать. Боль в сломанной руке и изувеченном лоне заставила глухо взвыть,. — Знаешь, наверное, мне следовало бы вырвать тебе язык, — задумчивым тоном проговорил Фергус, приблизившись к бывшему королю и ухватив за лицо. — Но я не такой любитель символизма, как ты. Поэтому сделаем проще. Тут же отстранившись, он приказал: — Зашейте ему рот, а потом делайте то, что обговаривали. — Ты еще пожалеешь, Фергус! — выплюнул Стефан, дёргаясь. — Я тебя уничтожу, мразь! — Я же сказал: если выживешь, а в этом я не уверен. Реверида ухватили за лицо, зафиксировав в одном положении. Второй мучитель подошел ближе, держа в руках иглу с продетой в неё холщовой верёвкой. Стефан тихо взвыл, когда игла проткнула нижнюю губу, сжал кулаки и стиснул зубы, когда заскользила верёвка, сильно раздражая рану и причиняя еще больше боли. Глаза увлажнились против воли. Мучитель действовал медленно, словно намеренно растягивая удовольствие. Стежок за стежком, и каждый раз боль была сильнее, чем в прошлый. Девять. Всего вышло девять стежков, но Стефану казалось, что их больше. Губы немели от боли, раны, раздраженные верёвкой, горели. А дальше минуты превратились в часы, а часы в бесконечность. Сначала ему под ногти на ногах стали загонять раскалённые иглы, а после вырывали их с мясом щипцами. От боли хотелось выть. Мучители действовали со знанием дела, нарочито медленно и изощрённо. И пока один обрушивал на спину Стефану плеть с металлическими шипованными шариками на концах, обращая плоть в одно сплошное кровавое месиво, другой в перерывах между ударами протыкал кожу на груди, животе и бёдрах гвоздями. А потом кому-то в голову пришла идея использовать реверида, как чучело для побоев и град ударов обрушился на тело и голову Стефана. Кулаки били уверенно и сильно в грудь, живот и бока, выбивая дух. От этого к горлу подступила рвота, но из-за зашитых губ пришлось всё проглотить. Удар по голове оглушил. Всё поплыло перед глазами, а затем тело пронзила чудовищная боль, когда к паху прижали раскалённый наконечник стрелы, смотрящий вверх. Цепи зазвенели от резких телодвижений. Стефан тщетно пытался отстраниться, дёргаясь, но только забавлял своими действиями мучителей. Изувеченную спину, на которой не было живого места, нещадно жгло. Плеть обрушилась на плечи, грудь и живот, металлическими шариками с шипами не только разрывая плоть, но и вырывая из неё гвозди. Стефан успел охрипнуть, пока выл сквозь зашитые губы от боли. Глаза слезились против воли. Он ждал окончания этих пыток. Надеялся, что сможет пережить всё это, хоть и уверенность эта таяла так же стремительно, как и силы. Кто-то решил, что тело держится как-то неуверенно, и решили подставить ему под ноги миску с раскалёнными до бела углями. Вопль боли отразился от стен пыточной. Верёвка натянулась, разрывая раны на губах. Фергус лишь поморщился, но продолжал наблюдать за происходящим. «Выносливый», — про себя отметил он, невольно вспомнив, что когда-то Стефан жил в поместье знаменитого графа Лукаса Рочестера, которого даже после смерти все помнили слишком уж хорошо. Находясь на грани забытья, Стефан с трудом улавливал смысл сказанных слов, не сразу замечал, когда мучители брали в руки всё новые инструменты для пыток. Силы покидали его тело. Последней каплей стало, когда ему стали делать глубокие надрезы на руках и ногах, а затем на свежие раны лить раскалённый воск и тут же погружать в них такие же горячие гвозди. В этот миг, когда из груди реверида вырвался хриплый крик, мир вокруг померк.***
С трудом Уилу удалось заснуть. Хоть и чувствовалась сильная усталость, а сон никак не шел. Но в какой-то момент, лежа на огромном ложе среди подбитых шкурами покрывал и подушек, мужчина всё же уснул. Из темноты его с огромным трудом вырвал сначала безудержный стук в дверь, а потом и чей-то голос. — Ваше Величество, вы должны это срочно увидеть! — кричал встревоженный капитан Ирвайн. — Что там еще? — с трудом разлепив отяжелевшие веки, Уил бросил короткий взгляд на занимавшийся за окном рассвет. — Там во дворе у позорного столба тело, — руки Антуана сжались в кулаки. Сон как рукой сняло. Тревога скрутила живот. Резко подскочив с кровати, только и успев, что натянуть штаны, рубашку и обувь, король выбежал из покоев. Антуан и несколько стражников едва поспевали за ним, гремя доспехами и мечами. Отчего-то замок показался неимоверно огромным. Проклиная всё на свете, не понимая, почему так сильно засела в груди тревога, Уильям выбежал на крыльцо. И замер на миг. Столб. Точно такой же, какой он видел в Вудроу в день казни своей матери, был вбит перед входом в замок. К нему было приковано изувеченное тело в крови. Собрав в кулак всё мужество, не обращая внимания на уже успевшую столпиться добрую половину двора, Уил уверенным шагом двинулся к столбу. И с каждым пройденным метром его начинали переполнять злость, ненависть, страх и паника. Люди покорно расступались перед королём, продолжая громко перешептываться. На обнаженном изувеченном теле не было живого места. Над налысо обритой головой к столбу была прибита табличка, гласившая: «Шлюха и предатель». Взгляд синих глаз переместился с таблички на поникшее лицо предателя. Уил с трудом узнал в этом существе Стефана. И то лишь благодаря обновлённому клейму на правой щеке. — Кто это сделал? — голос дрожал, не то от бушевавшей ярости, не то от тревоги. Король резко обернулся, окинул столпившихся недобрым взглядом. — Кто это сделал, сволочи?! А в ответ тишина, которую нарушил лишь сдавленный болезненный стон. — Стефан? — удивился Уил, повернувшись к изувеченному телу. И только сейчас заметил, что рот реверида зашит. Дрожащей рукой коснулся шеи, нащупывая пульс. — Живой? Быстро, снимите его отсюда и в лазарет. Пусть лекари душу отдадут богам и демонам, а его чтобы спасли! Стражники тут же бросились исполнять приказ короля. Неровный шепот прошел по толпе собравшихся. — Получил всё же по заслугам. — Доигрался, пёс безродный. Не удивительно даже, что с ним такое… — Ужас-то какой! Страшно жить, когда рядом есть люди, способные на подобное. А если и нас потом так же? — Собаке собачья смерть. — Еще хоть слово, — прорычал Уильям, едва контролируя себя, — и я вас всех отправлю к палачу. Антуан! Капитан стражи всё понял без слов, но всё же его бледное, как полотно лицо, выражало ужас, смешанное с недоумением. Как кто-то посмел пойти на такую неосторожную глупость? Если хотели убрать бывшего младшего короля, то могли бы сделать это тихо, а не выставлять свои деяния на всеобщее обозрение. — Расходитесь, смотреть здесь больше не на что, — приказал капитан Ирвайн, краем глаза следя за Уильямом. Тело изувеченного реверида сняли со столба, осторожно понесли обратно в замок. Из толпы Уил взглядом выцепил Фергуса с его брюхатым супругом в окружении семи стражником. И если первый и последние выражали подозрительное равнодушие, то вот Ларс с трудом прятал полные ликования блестящие глаза на бледном от ужаса лице. — Антуан, — не отрывая глаз от них, король подозвал капитана королевской стражи. — Выстави по всему периметру замка охрану. Никого не впускать и не выпускать. Передай генералу Кифу, чтобы выставил у койки Стефана своих людей. И пусть палач возьмёт свои инструменты и явится ко мне ближе к ужину. — Будет исполнено, Ваше Величество. Уил предчувствовал, что в ближайшее время на плаху отправятся еще несколько человек. Никто не имеет права безнаказанно покушаться на то, что принадлежит ему.***
Фергус спешно уводил супруга в свои покои, до боли сжимая тонкий локоток. Ларс едва поспевал за ним, свободной рукой придерживая живот, из-за которого у него довольно часто ныла поясница, опухали и болели ноги. Сегодняшнее утро заставило юношу одновременно испытать ужас и ликование. С одной стороны он теперь еще больше побаивался мужа, — не сомневался, что это дело рук Фергуса, — а с другой радовался, что ненавистный соперник наконец-то понёс заслуженное наказание. «Так и должно быть. Джозеф бы одобрил», — про себя размышлял Ларс. Оказавшись в покоях бывшего военного министра и отослав всю прислугу, мужья с минуту смотрели друг на друга. Под серо-зелёными глазами Фергуса залегли тени, а лицо осунулось. — Пора избавляться от Уила, — заговорил мужчина. — Мы убьём его, как только представится возможность. — Но это будет не так просто, — заметил Ларс, поджав губы в волнении. — Денно и нощно его окружают воины. Да и сам он хороший воин, близко к себе не подпустит. — Стефан тоже был хорошим воином, но это его не спасло, — криво усмехнулся Фергус. — Нам всего-то и нужно, что убить Уила. И следующим на троне окажется Алан, твой с Джозефом сын. — Алан? Но ведь он еще совсем мал. А как же Реджинальд и Эрик? Они ведь тоже имеют право наследовать престол. — Ну да, по старшинству Рэйнфог должен достаться Реджинальду, но ведь если Джозеф не дал ему свою фамилию, то разве это не говорит о том, что сын Стефана не имеет прав наследника? К тому же, где доказательства, что мальчишка действительно от Джозефа, а не нагулянный? Сам же слышал, какие слухи ходят при дворе. Что до Эрика… он всё же внук, а кронпринцем его еще никто не объявлял. Так что он будет лишь вторым после Алана. Ларс нервно заламывал пальцы, всё еще сомневаясь. Он не был уверен, что их план обречен на успех. — Как только избавимся от Уила, то тебя восстановим в правах, как принца-консорта, — меж тем продолжал Фергус. — Да, Алан еще очень мал, поэтому я почту за честь занять место регента. Всё-таки как-никак, а я был военным министром и близким другом Джозефа. Иных родственников у него всё равно не осталось. — Всё это замечательно, но, а что если… — реверид замялся, поджал губы. — А если ничего не выйдет? Если наш план не сработает и мы только подставим себя под удар? Мужчина посмотрел на него, как на неразумное дитя. Словно бы Ларс сморозил какую-то чушь. — Об этом даже не беспокойся. У нас всё получится. И сегодня ночью мы избавимся от него. Раз и навсегда. Юноша ничего не ответил, лишь кивнул. Его переполняла тревога.***
Всё едва из рук не валилось, но Уил умело делал вид, будто всё в порядке. Да, отправили под топор палача с утра пораньше всех тех, кто стоял этой ночью в карауле, но ничего не поделаешь. Нельзя ничего спускать на самотёк. Позволь собакам один раз укусить палец, они того и гляди всю руку откусят. Король был уверен, что подданных необходимо держать в ежовых рукавицах. Тем более, что ведь подобное могло случиться с кем угодно. А если бы на месте Стефана оказался сам король? Хотя, в этом Уил сомневался. Понимал, что всё произошедшее было тщательно спланировано. И даже догадывался, чьих это может быть рук дело. Слишком много у Стефана было врагов. Но самыми страшными, пожалуй, были именно те, что еще до смерти Джозефа считались друзьями и приятелями. На входе в лазарет дежурили ревериды из отряда генерала Тодда Кифа, равно как и в одной из комнат, где сейчас суетились придворные лекари, борясь за жизнь герцога Этельхарда. Кулаки сами собой сжимались при виде изувеченного тела, которое в данный момент мало напоминало человека. Пока одни отмывали реверида от крови, вторые занимались более серьёзными ранами, третьи, устроившись между раскинутых ног, извлекали сначала железную грушу, а затем и осколки стекла. Уил заметно побледнел, когда из лона Стефана сначала вытекла слишком жидкая сперма, окрашенная в алый от крови, а затем вставив расширитель, лекари щипцами стали доставать стекло. Сомнений больше не осталось, что это дело рук тех же людей, что полтора года назад разделались с троицей стражников, что поставляли покойному кронпринцу Алану «Блаженный туман». «Что ж, маркиз Диггори, вы затеяли очень опасную игру. Глупо было с вашей стороны сначала мне рассказывать о том, что вы делали по приказу Стефана, а затем пытаться его убить. Таким же способом, каким вы убивали многих до этого». Брендон осторожно перерезал холщовые нитки, вытаскивал их, дабы наконец разомкнуть уста реверида и убедиться, что у того нет ничего во рту. — Он будет жить? — с как можно более холодным тоном вопросил Уил, скрестив руки на груди. В душе же он искренне переживал за своего любовника. — Пока никаких прогнозов мы не смеем давать, Ваше Величество, — ответил за пухлощекого лекаря его коллега. Сэр Нед, мужчина сорока пяти лет, занимавший отныне пост главного придворного лекаря, ранее был военным врачом и нёс службу в северном гарнизоне герцогства Тилар. Теперь же этот человек, бывший вояка, сохранивший воинскую стать и угрожающий вид, командовал в лазарете не хуже любого военачальника. — Но мы сделаем всё, что в наших силах, — откликнулся Брендон, цокая языком, пока накладывал швы на рассеченную правую бровь и придирчиво оглядывал обновлённое клеймо. — Хорошо, что глаз не повредили. Прям повезло, не то бы сделали слепым. — Вы уж постарайтесь, чтобы он остался жив, — уголки губ короля приподнялись в пугающем оскале. — Головой отвечаете. — При всём уважении к вам, мы отнюдь не боги, — имел смелость заметить Нед, утирая руки от крови. Его круглые янтарные глаза, смотревшие сурово и с укором из-под тёмных густым прямых бровей, никогда не излучали покорность или страх. — Всё, что сможем — сделаем. Если на то будет воля Высших сил, то реверид выживет. Если нет — такова судьба. — Высших сил? — угрожающе прищурился Уил, сделав шаг в сторону мужчины. — Я был уверен, что служители науки и медицины не верят в подобную чушь. Нед, не разочаровывай меня. Или я зря тебя держу при дворе? Может мне стоит отправить тебя нести службу в какую-нибудь набожную глухую деревеньку, где ты сможешь вещать о высшей силе и богах?! Это ваша работа — спасать жизни и делать невозможное! После в комнате повисла напряженная тишина. Лекари усерднее принялись за работу. Брендон опустил глаза, делая вид, что ему куда более интересны раны на теле реверида, чем побагровевшее от гнева лицо коллеги, что посмел подвинуть его с пьедестала главенства над остальными лекарями. Бросив тревожный взгляд на Стефана, Уил покинул лазарет. Впереди у него было много дел. Необходимо было подготовить кое-какие документы, позвать стражников, что присутствовали при его разговоре с Фергусом относительно «тайн» Железного Короля. Они должны были засвидетельствовать свои показания, подписаться под тем, что слышали и тем самым стать главными свидетелями в деле против маркиза Диггори. Когда всё было готово, уже успело стемнеть за окном. Через время в двери покоев постучали и вошли капитан Ирвайн в сопровождении нескольких палачей. Те по обыкновению были облачены в черные одежды с капюшонами. — Замечательно, Антуан, — одобрительно кивнул Уил, сцепив пальцы рук в замок перед собой. — А теперь найди маркиза Диггори и возьми его под стражу. И приведи ко мне его супруга. Поклонившись, капитан Ирвайн тут же удалился. Слуга наполнил чашу прохладной медовухой, которую сразу же выпил король. «Надо было сразу избавиться от всех дружков Джозефа», — про себя размышлял мужчина, нетерпеливо постукивая пальцами по резным подлокотникам кресла. Ничего, он еще сумеет расправиться с каждым из потенциальных предателей. Догадывался, что где-нибудь может внезапно вспыхнуть мятеж, ведь всё же у Джозефа было достаточно сторонников, которые были только рады избавиться от Крофорда. Но и это поправимо. Всё поправимо, когда у тебя в одной руке власть, а в другой меч, который стоит лишь направить, как армия озлобленных реверидов из гарнизона Проклятых с радостью утопит страну в крови. Уил давно понял, что по натуре своей двуполые мужчины с фиолетовыми глазами не только кровожадны и чрезмерно жестоки, но и не отличаются особой верностью. Они без зазрения совести предадут, как только поймут, что где-то им будет лучше. Но будут поддерживать и покорно исполнять волю хозяина, пока тот не пытается посягать на их личную свободу и не угрожает их жизням. Истинные псы войны. Уил никогда не понимал, почему отец уничтожал реверидов, когда мог бы с их помощью не только укрепить армию, а еще и заиметь множество сыновей, ведь общеизвестно, что двуполые рожают в основном мальчиков. От мыслей короля отвлёк стук в дверь. Ларса буквально втащили в покои. Напуганный, дрожащий, бледный, он едва переставлял ногами. Свободная туника натягивалась на округлом животе. — Рад, что ты пришел, — расплылся в пугающей улыбке Уил. — Нам есть о чем поговорить. — О-о чем же, В-Ваше Величество? — голос реверида предательски дрожал. Лоб покрылся испариной. — О твоём муже, Фергусе. Уверен, что ты многое знаешь. Поверь, в твоих же интересах рассказать всё, что тебе известно о его планах и деяниях. Не скажешь добровольно, они вырвут каждое слово из тебя вместе с куском мяса. Ларс весь сжался, испугано посмотрел на палачей, что двинулись в его сторону. Он видел, что те делали с несчастными, обреченными на смерть, прежде чем их выставляли на казнь. И не желал себе такой участи. Он и так достаточно страдал, чтобы снова испытывать боль и унижение. Левая рука в шелковой перчатке инстинктивно накрыла круглый живот. — Я скажу… — глухим, упавшим голосом сказал Ларс, переведя полные слёз и страха глаза на довольно скалящегося Уила. — Скажу всё, что знаю. — Хороший мальчик, — удовлетворённо кивнул король, указав на свободное кресло напротив себя. — Итак, лорд Диггори, что задумал ваш муж? Руки реверида сжались в кулаки. Сделав глубокий вдох, уверяя себя, что поступает правильно, спасая и защищая себя, он заговорил.