Сердце твое — пламя и лёд, выдох и вдох… Несомненно это жизнь говорит в тебе. Слабость и страх, сила и власть, правда и ложь — Породнились, так угодно твоей судьбе. Артерия — Воля твоя Two faced drama rebellion, Are you Joker, King or Queen? Place your cards as they're coming. Came to win, lost everything. Gambling riders pull the strings Pull them tighter, let them in. (Двух лиц драматическое противостояние, Кто ты — Джокер, Король или Дама? Раскладывай карты по мере их поступления. Пришёл побеждать, но всё потерял. Азарт, как кукловод, натягивает нити, Тянет всё сильнее, пока они не врежутся в кожу.) Tarja Turunen — Anteroom of death
***
Зима 961 года. Герцогство Норвуд, замок Фелан Переезд из замка Вудроу в Фелан состоялся сразу же после Нового года, случившегося первого декабря. Двор давно привык, что время от времени король Джозеф загорается желанием на зиму или более поселиться в своём родовом гнезде, дабы в полной мере насладиться северными красотами, ветрами и холодом. К сожалению, но за годы брака Элиан так и не смогла привыкнуть к пробирающим до костей ветрам, гуляющим по комнатам и коридорам замков. Зимнее платье из тяжелого тёмно-оливкового бархата было надето поверх шерстяной рубахи кремового цвета. Поверх платья был надет добротный приталенный кафтан, отороченный соболиным мехом на воротнике, манжетах рукавов и по подолу. В добавок ко всему шел тяжелый зимний плащ с капюшоном. Это не говоря о том, что голову королевы покрывала тёплая высокая шапка с норковым мехом, прикрывавшая уши. А изящные ручки, пальчики на которых были все в золотых перстнях с изумрудами и рубинами, грелись в муфте. В дормезе было достаточно холодно, а снаружи так еще холоднее. И Элиан искренне недоумевала, как в этом морозе её муж может находить что-то приятное. В добавок ко всему прочему Джозеф не имел привычки путешествовать в тёплых каретах, предпочитая по возможности ехать в седле. Напротив сидела Жанна Лайонел, недовольно хмуря и без того слишком угрюмое лицо с резкими чертами, крючковатым носом, далеко посаженными голубыми глазами, обескровленными тонкими губами, что вечно недовольно поджимались и кривились. Из-под тёмно-коричневого плаща не было видно тёмно-изумрудного платья, расшитого жемчугом. Зато из-под шапки, отороченной беличьим мехом, выглядывали еще не утратившие своей красоты рыжие кудри. — Ваше Величество, вам бы не помешало поспать, — заметила главная камеристка королевы. — Во сне тепло лучше сохраняется. Да и вам нужно беречь силы. — Мы скоро будем на месте, так что со сном я обожду, — мягко ответила Элиан, благодарно улыбнувшись женщине за заботу. Сама она же в душе ликовала. Больших усилий ей стоило добиться от Джозефа обещания взять её в постель. Королева хотела родить еще одного ребёнка. Разумеется, в душе уповая, что это будет полноценный мальчик. И, — о чудо! — муж всё же решился на пару дней оторваться от своего супруга, дабы уделить немного внимания жене. Поговаривали, будто бы старшему королю кружит голову винный аромат Стефана. А еще, что в свои сорок три года реверид так и не избавился от течки, из-за чего вынужден пить если не подавляющие, то противозачаточные отвары. А многим было бы интересно узнать: способны ли двуполые мужчины в таком возрасте выносить и родить здорового ребёнка? Мысленно Элиан благодарила Стефана за его нелюбовь к деторождению и предусмотрительность. Понимала, что если у того кто-то родится, то это существо будет превозноситься Джозефом. Ведь говаривали, что когда-то старший король души не чаял в первенце, кронпринце Алане Первом, который оставил после себя лишь память, да избалованного принца Эрика, которого по факту следовало именовать герцогом или графом. Приподняв шторку, королева попыталась разглядеть хоть что-то за разрисованным морозом окном. — Вам нужна еще одна союзница, — внезапно нарушила воцарившееся молчание Жанна. — Нужна еще одна женщина, но та, которая будет находиться подле вашего врага постоянно и знать обо всём, что он планирует. Вы ведь не собираетесь отдавать своего мужа этому шлюху? — Предлагаете мне подкупить служанок из свиты Стефана? — отчего-то не сильно удивилась этому предложению Элиан. Она и сама нечто подобное делала в самом начале, но толку от этого не было никакого. Служанки могут лишь подслушать, или пересказать общие сплетни. Они не могут повлиять на что-либо. — Почему только ваши дети должны быть разменной монетой в выгодных союзах? — задала встречный вопрос леди Лайонел. Взгляды женщин встретились. Мысли закружились в голове королевы с небывалой скоростью. Да, эта идея ей нравилась. Осталось только убедить Джозефа в правильности решения.***
Сложно было сдержать обещание, данное жене, и не брать к себе в постель на ночь Стефана. Очень сложно, тем более, когда от того так сладко пахло вином. Всё же маленькая хитрость сработала. Брендон по его прямому приказу заменил подавляющие младшего короля на сбор трав, которые должны были просто успокаивать. Хорошо, что никто не додумался заменить противозачаточные на пустышки, иначе бы никто не избежал гнева младшего короля. Что поделать, Джозефу просто хотелось насладиться тем манящим, дурманящим разум ароматом супруга. Пока он еще есть, ведь даже у реверидов с годами проходят эти прекрасные дни. И как назло период течки выпал именно на те самые дни, которые король должен был провести с женой. Но выход нашелся довольно быстро. Джозеф просто призывал Элиан в свою постель в дневное время суток, а ночью наслаждался развратными стонами Стефана. Сейчас был именно тот самый день. По его приказу королева явилась до обеда. Свежая, отмытая, надушенная жасминовой эссенцией, облаченная в тяжелый нежно-розовый шелк, расшитый жемчугом, она буквально светилась от счастья. Черные волосы были завиты в локоны на концах, алые уста тронула лёгкая улыбка, а глаза горели, словно два изумруда. С женщинами Джозеф никогда не испытывал особого удовольствия в сексе. От них порой сложно было добиться отдачи или искренности в оргазме, ведь попробуй пойми по ним, когда они кончают, а когда симулируют. И Элиан не была исключением из правил. Пусть она и родила ему шестерых детей, а до сих пор имела привычку не раздеваться полностью, оставаясь в одной нижней рубахе, которую обычно приходилось задирать, чтобы подобраться к заветной дырке жены. Тёмный треугольник в паху заставлял недовольно кривиться, но сколько Джозеф не пытался привить Элиан привычку избавляться от лишней растительности на теле, всё бестолку. Её тёплое лоно без труда принимает его член. Влажным оно станет со временем, и то лишь слегка, да и больше под конец. Притворные стоны, слетающие с алых уст в такт толчкам, заставят поморщиться. Ему сложно понять: действительно ли жена что-то чувствует, или же притворяется. Поэтому Джозеф стискивает её округлые бёдра до боли, и резкими грубыми толчками вбивается в тело. Тогда-то Элиан начинает кричать, морщится от дискомфорта и пытается отстраниться. Но всё тщетно. Хватка у мужа сильная. Он не даёт ей отстраниться, вырваться. Наваливаясь на женщину всем весом, придавливая к перине, Джозеф губами проходится по пылающим от прилившей крови щекам, по шее. В нос ударяет приторный аромат жасмина. Король даже не пытается избавить Элиан от рубахи, дабы по привычке помять груди и начать терзать губами и языком соски. Как бы ни была королева прекрасна лицом, но сними с неё всю одежду, оставь полностью нагой, и наступит момент разочарования. В паху густая тёмная растительность, слишком жесткая и подчас обильно линяющая. Живот в разрывах, хотя это не сильно-то смущало Джозефа. Даже в чем-то имело свою прелесть, ибо белёсые шрамы отчасти напоминали языки пламени. А вот грудь… То, что красиво и маняще выглядело в платьях и корсажах, привлекая взоры своими аппетитными полушариями, было на самом деле обвислым. Толстые распухшие уродливые соски, — ибо своих четверых первых детей Элиан сама вызвалась кормить, не доверяя это дело кормилицам, — вызывали отвращение и отталкивали. И тем не менее, свой супружеский долг Джозеф исполнял. Пусть и не раз в неделю, как положено по деудеанским традициям, а еще реже, но исполнял. И всё из-за того, что рядом был либо Стефан, либо кто-то из молоденьких мальчиков-слуг, которые были только рады погреть монаршею постель. Мужчина приподнялся, опираясь на руки, не переставая двигаться, приближаясь к самому пику. В этот момент Элиан вскинула на мужа взгляд. Она не переставала восхищаться той красотой, статью и силой, какой обладал Джозеф. Пусть тому уже и было пятьдесят пять лет. — Джозеф, — прошептала женщина, протянув обе руки к его лицу. Но так и не коснулась его щек. Зелёные глаза широко раскрылись. В них появилось отвращение и ужас. Лицо исказила гримаса, а всё тело напряглось. Джозеф посмел кончить в неё, высокородную деву, истинную деудеанку. Собственно, именно этим и должен заканчиваться всякий сексуальный акт. И всё же, Элиан хоть и понимала, что обязана принимать семя мужа, как нечто благодатное, как святую реликвию, ибо это поможет ей зачать новую жизнь. Сама она относилась к тому типу людей, которым была противна сама мысль о том, что в неё могут кончить. Наверное, поэтому в постели она была скованной, и никогда не опускалась ни до ручной работы, ни до уж тем более оральных ласк. — Позвать слуг, чтобы помогли тебе привести себя в порядок? — равнодушным тоном спросил Джозеф, отстранившись от жены. Он прошел к круглому столику, на котором стояла медная чаша с водой. Окунул в неё край хлопковой ткани, вытер ею член, словно бы он мог быть грязным, и небрежно оставив ткань рядом с чашей, принялся одеваться. — Да, было бы неплохо, — немного рассеянно ответила Элиан, не понимая, откуда вдруг взялась эта обида. Ей доводилось заставать мужа в одной постели со Стефаном или с кем-то из мимолётных любовников. И ни с кем из них он так себя не вёл, не отмывал член после соития. Кроме тех редких случаев, когда приходовал в задний проход. Покончив с одеванием, облачившись в бархатные черные штаны, чуть свободно сидевшие на мускулистых ногах; заправив в них шелковую рубашку насыщенного серого цвета и набросив на плечи черный камзол, с пуговицами из белого золота, инкрустированными адулярами и украшенный серебристой вышивкой, король обулся в кожаные сапоги и вышел из спальни в зал. Служанки королевы тут же вскинули головы, в ожидании приказа. И лишь только маркиза Жанна Лайонел смотрела на Джозефа с неодобрительным прищуром, словно бы за что-то осуждая. — Королеве нужна ваша помощь, — холодно бросил король, не дожидаясь, когда служанки бросятся к своей госпоже. Выйдя в коридор, кивнув Мердоку Лайонелу, чтобы тот следовал за ним, Джозеф двинулся в Зал Совета. Канцлер шел рядом, прижимая к груде увесистую стопку различных документов, указов, отчетов и доносов. — Ваше Величество, должен вам сообщить, что из Расса и Хэдлей снова не поступало никаких доходов в королевскую казну, — сказал он, хмурясь. Мердок на удивление серьёзно подходил к своей работе, и зачастую брал на себя то, что отнюдь не входило в его обязанности. — Снова? — удрученно цокнул языком король. Герцогства Лудо, Расс и Хэдлей, что изначально принадлежали Рэйнфогу, но были отобраны Бранкией в одной из очень давних войн, хоть и вернулись к своим законным хозяевам, однако до сих пор не могли смириться с этим. И если знать Лудо признавала власть короля Джозефа Невана и постоянно выплачивала налоги со своих земель, то Хэдлей и Расс демонстративно задерживали выплаты, отказывались сотрудничать с рэйнфогцами. Одно время даже запрещали купцам и ремесленникам из Рэйнфога работать на своих землях, или же взимали непомерные пошлины. — Да, Ваше Величество, снова, — воздел очи к потолку канцлер. — И чем на этот раз они аргументировали свои действия? — Что считают себя подданными Бранкии, и если и будут платить налоги, то только в бранкийскую казну. — Смелое заявление, — недобро оскалился Джозеф, входя в помещение Зала Совета, где его уже ждали остальные советники. — И довольно глупое. Разве они не понимают, что тем самым подписывают себе приговор? Удостоив советников мимолётным взглядом, мужчина прошел к письменному столу, занял своё троноподобное кресло, расправив плечи. Справа уже сидел Стефан, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы рук вместе. Гранатовый кулон хищно поблескивал на атласной черной рубашке, подражая фиолетовым глазам. Черные парчовые штаны с тёмно-красной вышивкой по бокам, натянулись на округлых бёдрах. На спинке кресла небрежно висел такой же парчовый кафтан. Каштановые волосы, лишенные практически всех седых волос, но отливающие больше красноватым оттенком из-за окрашивания хной, привычно вились на концах, обрамляя ухмыляющееся лицо и едва доставая до плеч. Всё же Джозефу удалось уговорить супруга немного «омолодиться» за счет окрашивания волос, хоть подобное новшество при дворе было одобрено лишь женщинами, некоторыми реверидами и немногими мужчинами, которые всячески старались сохранить свою молодость. Однако же весь народ обычно подражает своим правителям, поэтому еще через полгода окрашивание волос ради избавления от седины войдёт в моду, и станет чем-то самим собой разумеющимся. Совет привычно начался с обсуждения казны: доходов, затрат, убытков, а также налогов. Ничего интересного особо не было. С тех пор, как на границах Рэйнфога ближе к гарнизонам открылись бордели, казна благополучно пополнялась за счет неуёмной похоти воинов. Церкви, которые заново отстраивались, равно как и храмы древних богов наравне с оставшимися монастырями исправно платили десятину. Мелкие конфликты, что возникали между знатными лордами или зажиточными купцами, помещиками и крестьянами тоже приносили неплохой доход в казну, ведь за ведение междоусобных войн без суда стоило дорогого. В прямом смысле этого слова. Так что обе стороны, посмевшие нарушить закон, обязаны были в течение трёх лет выплачивать королевской казне не менее сорока процентов с общих доходов за год. И ведь же находились такие, которым подобное никак не мешало устраивать маленькие войны. Чаще всего конфликт возникал между родственниками за неправильно поделенные земли; между мелкой знатью из-за каких-то личных обид и оскорблений; из-за перебежки крестьян одного господина к другому с укрывательством последнего от первого и так далее. Все отчеты затянулись на добрый час. И к тому моменту, когда они подходили к концу, явилась Элиан. — Простите, если опоздала, — гордо вздёрнув голову, переодетая в платье из тёмно-синего бархата с небесно-голубыми атласными вставками, она заняла кресло слева от Джозефа. И вела себя она так, словно так и должно быть. — Не припомню, чтобы тебя приглашали, — холодно заметил Стефан, бросив на королеву пренебрежительный взгляд. — Как королева я обязана знать обо всём, что творится в нашей стране, — властным тоном ответила Элиан, который никак не сочетался с её милой улыбкой. — И это обязывает меня присутствовать на Совете. — Даже удивительно, что ты вспомнила о каких-то своих обязательствах, — ядовито огрызнулся реверид. — Успокойтесь оба, — решил вмешаться Джозеф, поочерёдно бросив на обоих супругов неодобрительные взгляды. А советники с интересом бы и дальше наблюдали за этой словесной войной между клеймённым младшим королём и многодетной королевой-бранкийкой. — Нужно что-то делать со знатью Расса и Хэдлея, — сказал Джозеф, обращаясь ко всем присутствующим. — Эти глупцы посмели заявить, что являются подданными Бранкии и платить налоги будут только в бранкийскую казну. Сначала они присылали нам отговорки, что годы были тяжелыми, доходов практически нет, а теперь это! — С доходами у них всё в порядке, — с уверенностью сказал Адам Сеймур, чью некогда медную шевелюру сменило благородное серебро. — Мои люди не так давно имели честь в этом убедиться. И проценты с земель знати благополучно пополняют казну тамошних герцогов. И именно последние отказываются повиноваться вам, Ваше Величество. Мы им уже неоднократно сообщали о том, что у них задолжности. И что подобные выходки могут повлечь за собой арест их имущества в уплату долгов. Увы, но это бесполезно. — Не понимаю, с чего вы это с ними так церемонитесь? — фыркнул граф Фредрик Идрис, занимавший пост военного министра со времён правления Уильяма Крофорда. — Раз столько лет происходит подобное, то герцогов надлежит упечь в темницу, а их земли и имущества изъять в пользу королевской казны. — Это невозможно! — вмешалась королева Элиан, своим твёрдым голосом вынудив большинство присутствующих мужчин недовольно прищуриться. — Лорд Идрис, вам, как простолюдину не понять, что у знати есть кое-какие привилегии, которые отличают их от черни. Даже перед лицом закона… — Элиан, поясни нам причину своего возмущения, — вмешался Стефан, обменявшись с воинственным реверидом одинаковыми насмешливыми взглядами. Знатные лорды, которые носят титулы отнюдь не первое поколение, всегда с презрением смотрели на выходцев из народа, которые поднимались из грязи. Совсем забывали, что когда-то и их предки были никем. Так, грязью под ногами иных господ. И Элиан относилась именно к такой знати. Больше двух веков назад её предки были обычными крестьянами, которые не разгибая спины работали в поле. А потом в одной из войн, кто-то из мужчин их семьи получил рыцарство, позже пришелся по душе некоему знатному лорду и уже в качестве любовника получил титул барона. И пусть Элиан фыркала с низких моральных устоев людей, продававших своё тело и любовь за деньги и положение, однако возвышение их рода было достигнуто по большому счету через постель, кую их славный предок грел на протяжении двадцати шести лет, пока не был повешен. Разумеется, что отнюдь не за дело, а из-за того, что надоел своему господину и его место занял более юный красавец. — Нельзя просто так взять и лишить их всего, — наградив младшего короля испепеляющим взглядом, всё же решила ответить королева. — Они герцоги. Что Годарды, что Перрины происходят из древнейших родов гюсолотской знати. Поговаривают, что их предки были едва ли не свидетелями Великих Свершений Деудедита. — Мой предок, Герберт Неван, князь Норвудский, когда-то давно объединил княжества Рэйнфога, тем самым создав единое королевство, — заметил Джозеф, — но это отнюдь не позволяет мне спускать всё на самотёк и забывать о своих обязанностях, как правителя. Ты забываешь, Элиан, что перед законом все равны. Может это в Бранкии к знати относятся как-то иначе, чем к простому люду, но мы не в Бранкии. — Однако, надумай мы лишить Перринов и Годардов всего, заточи их в темницы, и бранкийская знать из Расса и Хэдлей тут же взбунтуется, — Элиан посмотрела на мужа слишком высокомерно, словно разговаривала с неразумным простаком. — Все старания наладить мир и хоть как-то подчинить себе бранкийцев рухнут. Подобного нельзя допустить. Нужно действовать иначе. И тут зелёные глаза женщины загорелись. И этот странный блеск не укрылся ни от кого из присутствующих. Расплывшись в приторно-сладкой улыбке, Элиан повернулась к Джозефу, коснулась пальцами его руки. — Ваше Величество, муж мой, а что если мы заключим выгодный брак? — предложила она, даже не думая, что её предложение могут отвергнуть. — Брак? — еще больше нахмурился Джозеф. — Эти зажравшиеся скоты преступают закон, смеют не подчиняться королевской воле, а ты предлагаешь устроить их брак? Элиан, всё же не нужно было тебе сюда приходить… — Но это может быть выгодно нам тем, что заставит герцогов и прочих лордов Расса и Хэдлей подчиняться нам. — Если королева и была оскорблена замечанием мужа, то не подала виду. — Насколько я знаю, то у Годардов от союза с Перринами есть дочь. Так сказать, их первое дитя, которое и скрепило союз между двумя властвующими семьями. Почему бы нам не написать им и не предложить выгодный брак для их дочери. Скажем с… Элиан сделала вид, что задумалась. — Скажем с принцем Реджинальдом. Он самый старший из ваших детей, муж мой, а до сих пор ни с кем даже не обручен. Говоря это, она посмотрела на Стефана таким взглядом, будто бы уже сумела растоптать и уничтожить своего главного соперника. — Брак с юной герцогини Расса и Хэдлей с принцем окажет честь её семье. — Было бы замечательно, — подал голос Стефан, — если бы этот брак принёс нам в безоговорочное пользование эти самые герцогства. На этот раз королева не смогла скрыть своих эмоций, и изумлённо распахнула глаза. Она ожидала, что клеймённый реверид начнёт спорить с ней, выказывая своё несогласие. Но явно не того, что он задумается о возможности данного союза. — Увы, но у Годардов и Перринов довольно большая родня, которая может наследовать эти земли, — кашлянул маркиз Мердок Лайонел, быстро прошуршав бумагами. — Кроме того, их дочка, о которой идёт речь, юная герцогиня Хелен Годард немного старше нашего принца. Ей уже шестнадцать. Достаточно взрослая дева. — Вот как, — хмыкнув, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Стефан прикидывал как бы извлечь выгоду из этого брака. Понимал, что предложение Элиан может быть одобрено большинством членов Совета. Но женить Реджинальда на девице, которая в приданном может принести лишь малую часть земель обоих герцогств — так себе идея. Вот если бы она стала единственной наследницей обеих семей, то Расс и Хэдлей бы стали собственностью короны, и все доходы и расходы с них контролировались людьми из «Белого казначейства»… Ухмыльнувшись собственным мыслям, Стефан потянулся в кресле, хрустнув костяшками пальцев. — А это действительно хорошее предложение, — сказал он, не обращая ни к кому конкретно. — Что ж, я одобряю эту идею. И если наш король не против, то браку быть. — Что? — еще больше опешила Элиан, не понимая, что задумал реверид. Не она одна смотрела на младшего короля с подозрением. Джозеф, успевший за тридцать лет брака изучить своего первого супруга, лишь усмехнулся. — Если ни у кого нет возражений, то брак между принцем Реджинальдом и леди Хелен состоится, — решил он. Королева буквально вся сияла от гордости за себя и свою сообразительность.***
— Как они могли?! — меряя спальню шагами, Реджинальд не переставал сокрушаться. — Как они могли решить подобное за меня?! — Тебя всё еще что-то удивляет? — хмыкнул его друг Филипп, распластавшись на широкой кровати в уличной одежде и свесив голову. После тренировок, которыми руководил его строгий отец генерал Тодд Киф, юноша был сильно измотан и практически не чувствовал конечностей. — Забыл, что у детей знатных лордов нет права вершить свою судьбу самостоятельно? — Ничего я не забыл! — огрызнулся принц, бросив на друга испепеляющий взгляд. Он прекрасно понимал, что права на выбор у него практически нет. Что его судьбу предопределят родители. Хотя, у Реджинальда всё же был кое-какой выбор. Он мог либо добровольно подчиняться воле Стефане, либо же насильно это сделать. И первый вариант пока что устраивал мальчика куда больше, ибо его желания на удивление совпадали с желаниями венценосного реверида-отца. Ему нравились тренировки, езда верхом, охота. А еще больше нравились мысли о занятии престола в будущем. И уж тем более, обойти Эрика в этом, потеснить. Но уж с чем точно не хотел мириться Реджинальд, так это с тем, что за него решали, с кем ему вступать в брак, с кем спать. Не сомневался, что даже любовников и любовниц за него будут выбирать. — Говорят, что леди Хелен красивая, — нарушил неловкое молчание Филипп, всё же соизволив сменить позу на более удобную и перевернуться на живот, положив подбородок на сложенные перед собой руки. — И она старше тебя. Практически женщина. Удивительно, что до сих пор не в браке. — Вот именно, что пока не в браке. — Застонав, принц опустился на край кровати. Этой «замечательной» новостью его огорошили практически сразу после заседания Совета. Да, Стефан всегда умел застать врасплох. И этот раз не стал исключением. Однако самого Реджинальда подобное известие мало обрадовало. Скорее заставило едва ли скандал не закатить, начать огрызаться. Его неразумный всплеск эмоций привёл к тому, что корни волос на макушке всё еще болели, — отец слишком сильно схватил его за волосы и встряхнул, — а ударенная правая щека пылала и пульсировала. Спорить со Стефаном бесполезно. Если он что-то решил, то это остаётся только принять. Вот и решение о браке с леди Хелен Годард, герцогиней Расса и Хэдлей тоже принял он. Разумеется, что пока еще точно ничего не решено. Сейчас только составляется письмо с выгодным предложением к Годардам, которое отнюдь не скоро настигнет своих получателей. Затем понадобится время, чтобы герцоги Расса и Хэдлей всё обдумали, написали ответ. Обязательно должны состояться смотрины, где и будет принято окончательное решение. На всё это могут уйти месяцы. Скорее всего свою будущую невесту Реджинальд увидит не раньше конца весны, а то и позже. А может у гордых и упрямых Годардов хватит наглости послать королей с их предложением куда подальше? Да, это чревато беспорядками. Даже внутренней войной. Но тогда ведь всем будет только хорошо. Непокорную знать казнят или заточат в темницы, земли станут собственностью монаршей семьи, а Реджинальду не придётся вступать в этот глупый брак. Но если бы всё было так легко. — Не нравится мне всё это, — вздохнув, принц поник головой. — Ну, не стоит так печалиться из-за подобного. — Филипп слез с кровати, встал перед другом. Обеими руками взял за лицо, заставляя поднять голову. Всмотрелся во мрачные карие глаза. — Даже если этот брак случится, он не обязывает тебя любить эту девицу и уж тем более хранить ей верность. К тому же, вспомни о законах нашей страны. Ты вполне можешь потом взять себе еще жену или младшего мужа. Слова юноши подействовали ободряюще на мальчика. И он расправив плечи, тут же приосанился. — Вот, так правильно, — одобрительно улыбнулся Филипп. И тут же наклонился, не переставая смотреть в глаза принцу. Реджинальд даже возразить не успел, когда губы друга накрыли его в робком подобии поцелуя. Лишь округлил глаза, вмиг оцепенев. Но не стал особо противиться, когда влажный горячий язык проник в его рот, лаская дёсна, нёбо и язык. По телу принца прошла волна мурашек. Его бросило в жар. — Ф-Филипп? — Реджинальд с трудом узнал собственный голос: слишком хриплый и низкий. Чем-то похожий на голос Стефана, когда того вбивают в горизонтальную поверхность или заставляют двигать бёдрами, насаживаясь на член. Именно воспоминания о том, что он видел в Вилфреде между отцами заставили мальчика отстраниться первым. — Прости, — виновато произнёс Филипп. Щеки у него зарделись, как у неумелого юнца. — Ладно, посмотрим, что из себя представляет эта их леди Херень, — буркнул принц. — Хелен, — поправил его друг, не скрывая усмешки. — Плевать.***
Ночи он всё же не дождался. Дав Стефану сообщить Реджинальду «счастливую» новость о предстоящем браке, Джозеф сразу же повелел супругу явиться к нему. Под предлогом обсудить некоторые детали, которые необходимо будет указать в письме к Годардам. Разумеется, что все разговоры состоятся позже. После того, как старший король насладится телом младшего. Сладкие хриплые стоны музыкой наполняли монаршую опочивальню. Звучали в такт движениям. Джозефу нравилось видеть, как подрагивают плечи мужа. Как прогибается испещрённая бледными широкими шрамами спина. Как напрягаются под оливковой кожей мускулы. Цепочка гранатового кулона так маняще поблёскивает на шее реверида, когда каштановые волосы схвачены сильной рукой старшего короля. Так и хочется взять её, натянуть, причиняя немного боли Стефану. Винный аромат течки кружит голову. Сводит с ума. Глупо было подбивать Брендона давать Стефану вместо подавляющих трав и отваров обычное успокоительное. Теперь сложно будет мириться с тем, что запах течки младшего короля учуют большинство придворных. Достаточно уже и того, что во время заседания Совета многие мужчины водили носами, принюхиваясь и поглядывая на венценосного реверида с вожделением. Уж так устроены мужчины, что если они чувствуют чью-то течку, то для них просто перестают существовать какие-либо моральные устои. Даже возраст течного реверида их не смущает, ведь если есть запах — значит его носитель еще в самом соку. Сжимая округлые бёдра Стефана, Джозеф вбивался в его тело. Казалось, что и не было недавнего секса с Элиан. Вернее, он был, но не принёс никакого удовольствия. И сейчас мужчина отрывался на младшем муже по полной. — Громче, — хриплый рык-приказ прозвучал слишком громко, перекрывая сладкие стоны реверида. — Громче стони, сука! Руки перемещаются с бёдер. Ложатся на лопатки, давят, вынуждая полностью лечь грудью на перину, и приподнять зад выше. В такой позе мышцы сильнее сжимают член Джозефа. Повинуясь приказу, Стефан стонет громче. Чувствует, как в него входят на всю длину, из-за чего ощущения становятся только острее. Комкая простыни, не обращая внимания на стекающую с подбородка слюну от удовольствия, реверид едва ли не начинает биться в экстазе, когда оргазм подкрадывается внезапно. Из горла вырывается самый настоящий вой. Тело извивается, дрожит. Мышцы сводит и выкручивает, но до чего же это приятно. Бёдра с внутренней стороны дрожат. На них блестят влажные дорожки соков. Стефан ёрзает, пытается просунуть руку под себя, сжать всё еще стоящий колом член. Но Джозеф останавливает его, до боли сжимает запястье. — Нет, я пока не давал тебе разрешения на это, — ухмыляется он, продолжая вбиваться в пульсирующее влажное лоно, из которого аж брызжут соки. — С каких… пор мне… нужно твоё… разрешение? — говорить Стефану было тяжело. Удовольствие и течка туманили разум. Он уже успел забыть о том, что во время подобного естественного процесса теряешь голову и практически не соображаешь. Знавал он еще по юности, когда был лишь слугой, нескольких реверидов, которые во время течки настолько сходили с ума, что во время секса умоляли своих случайных любовников сделать им детей. — С того, что я тут главный, а ты моя шлюшка, — утробно рычит Джозеф. Наклонившись, лизнул супруга за ухом, выйдя почти полностью из его тела, но тут же резким болезненным толчком проникая до упора. — Мы всегда можем… это исправить… — облизнувшись, ухмыляется Стефан. Утыкается лицом в перину, подмахивая бёдрами в такт, насаживаясь на член мужа. — Только попробуй, и я буду вынужден сделать тебя женщиной, — пригрозил старший король. — Тогда ты станешь евнухом! — ядовито бросил через плечо реверид, за что в его плечо впились зубы мужа, причиняя боль и едва ли не прокусывая кожу до крови. Не разжимая челюстей, отпустив руку супруга и тут же сжав его член, принявшись надрачивать, Джозеф не убавлял темпа. Продолжал вбиваться в вожделенное тело. Но долго не продержался. Кончил, не переставая двигаться, пока рукой не довёл супруга до нового оргазма. Тяжело дыша, отстранившись друг от друга и распластавшись на постели, Джозеф с удивлением осознавал, что сексуальные забавы у него всё же стали отнимать больше сил, чем раньше. «Старею, — с досадой подумал он, и провёл рукой по влажному от соков члену. — Хорошо, что еще стоит. Было бы ужасно, стань я импотентом». Положив голову на тяжело вздымающуюся грудь мужчины и закинув ногу ему на бедро, Стефан блаженно прикрыл глаза. — Не ожидал, что предложение Элиан тебе понравится, — заговорил Джозеф, приобнимая его, поглаживая плечо, на котором на месте укуса вскоре появится насыщенный лиловый синяк. — Оно имеет смысл, — выдохнул реверид. — Позволит подчинить непокорных глупцов. Да и их земли достаточно богаты, чтобы стать нашей собственностью. — Забываешь, что леди Хелен не единственная наследница обоих герцогских родов. Да и родичей у них более, чем предостаточно. — А ты забываешь, что ничто не вечно и смерть может подкрасться незаметно. Выпустив супруга из объятий, Джозеф ухватил его за подбородок, вынуждая поднять взгляд. — Уже что-то придумал, — не спрашивал, а утверждал он. — Леди Хелен станет единственной наследницей обоих родов, а вступив в брак с Реджинальдом, тем самым подарит нам Расс и Хэдлей навсегда. А там и не обязательно, чтобы она долго прожила. Родит хотя бы одного ребёнка-наследника и можно будет от неё избавиться. Не придётся больше ломать голову над тем, как бы заставить их платить налоги. — Не боишься, что это может быть чревато враждой и маленькой войной? Тамошняя знать быстро поймёт, что их хозяева слишком быстро умирают. И отнюдь не своей смертью. — И что? Пусть бунтуют. Будет повод обвинить их в государственной измене, а затем казнить. Тем более, вина ли королей, если на кого-то из членов их семьи нападут разбойники? — Умно. Лишь бы только всё получилось именно так, как мы хотим. — Придётся приложить усилия, но оно того стоит, — отстранившись, Стефан лёг на спину. Потянулся до приятного спазма в мышцах. — Реджинальд не сильно-то этому рад, но он должен понимать, что отнюдь не всё зависит от нас самих. — Бедный мальчик, — усмехнулся Джозеф. — С таким отцом как ты, его жизнь совсем тяжела. Ты ведь совершенно всё решаешь за него. — Нет, не всё. Я не собираюсь решать за него, кто будет греть его постель. Помимо законной жены, которую мы для него выбрали. — Не собираешься, но уже начал. — Может она ему понравится, — сложив руки за голову, Стефан прислушивался к суетящимся слугам в соседних комнатах. — Далеко не редкость, когда навязанные браки перерастают в нечто большее. Посмотрим, как оно вообще получится. Самое главное, чтобы эти наглые герцоги дали своё согласие. — Так серьёзно настроен, — усмехнулся Джозеф, поцеловав его в лоб, и принявшись водить руками по манящему телу, снова возбуждая. — Вкусно пахнешь. Знаешь, раз у тебя есть течка, то грех этим не воспользоваться. — А по-твоему что мы делаем? — шумно выдохнув, реверид следил за его движениями, иногда вздрагивая. — Ты не понял. Мы могли бы заиметь еще одного принца. Улыбка пропала с тёмных губ. Сев, посмотрев на Джозефа с недоверием и удивлением, Стефан не сразу возмутился. Слишком уж его ошарашила такая новость. — У тебя достаточно детей. Тем более, разве не для этого Элиан набилась в твою постель? — Да ладно тебе, — придвинувшись ближе, Джозеф крепко обнял супруга. — Что тебе стоит? Будет у нас еще один чудесный принц. — Мать твою, ты головой хоть думаешь? — ворчал реверид. — Ты хоть знаешь, какие это мучения: вынашивать и рожать? Кроме того, не забывай, что я уже очень стар для этого дерьма. — Так уж и стар? — продолжал подлизываться старший король. — Я бы не сказал. У тебя ведь до сих пор есть течка. — И что? Это может быть опасно. — Кто знает. Однако муж Мердока благополучно не так давно разрешился восьмым ребёнком. А ведь Лисандру уже почти пятьдесят, если не больше. — Может ему тогда и заделаешь принца? Или если ты так сильно жаждешь сына, то мы можем уговорить Брендона зашить тебе в живот чьего-нибудь недоноска. Фиолетовые глаза угрожающе сверкнули. Но Джозеф лишь рассмеялся, словно подобное его позабавило. — Ты не исправим, мой мальчик, — поцеловав Стефана в щеку, он завалил его на кровать. Навис сверху, большим пальцем провёл по краям шрама-клейма. — Ладно, твоя взяла. Не буду тебя заставлять так страдать. Но заставить позлиться святое дело. — Сволочь, — незлобно буркнул младший король.***
— Я рассчитывала на что угодно, но явно не на это! — меряя покои шагами, Элиан покусывала ноготь на большом пальце левой руки. — Но ведь всё сложилось куда удачнее, чем могло бы, — напомнила леди Жанна, внимательно следя за своей госпожой. — Разве не этого вы хотели? Теперь в этой семье появится еще одна женщина, которая примет нашу сторону и будет направлять мальчишку в нужное русло. Быть может, это как-то поможет нам избавиться и от его клеймённого папаши. — Но почему он принял предложение? Моё предложение? — королева круто развернулась на каблуках, взметнув юбки тяжелого шелка. — Разве он не должен был отказаться? Начать препятствовать? Маркиза решила на этот раз промолчать. Не говорить же о том, что быть может, Стефан счел это предложение разумным, потому и согласился с ним. Всё же не будь он умным, то не продержался бы так долго при дворе и уж тем более в качестве супруга короля Джозефа. — В любом случае, если этот брак состоится, то только вам на руку. Не стоит так переживать. Лучше подумайте о том, что впереди вас ждут ночи в объятиях мужа, которые непременно закончатся столь желанной беременностью. — Дни, — с мрачным видом поправила Элиан. — Джозеф зовёт меня днём. — Какое богохульство, — равнодушно заметила леди Жанна. — Вот и я о том же! Ребёнка необходимо зачинать в ночи, в темноте, молясь Деудедиту. Но нет же, мой муж пожелал принимать меня днём! Какое бесстыдство! Он призывает меня к себе, как какую-то наложницу. Словно я его любовница или продажная девка, а не жена. Негодование королевы было понятным, ведь прежде ничего подобного не было. Она всегда исправно приходила к мужу сама, без дозволения, ночью, заранее подготовленная и получившая благословение от своего духовника. Но не теперь, когда при дворе поселился еще и младший король. — Зато ночью он зовёт этого… своего реверида. — Не стоит переживать об этом, Ваше Величество. Вас Господь наградил не только сильным и выносливым потомством, но и любовью народа. А это намного лучше, чем быть бездетной, презираемой всеми, зато призываемой мужем каждую ночь. И действительно, дети Элиан были на удивление крепкими. Никто из них не болел, не умер во младенчестве. Да еще и беременности были лёгкими. Согласившись со словами маркизы, королева надеялась, что этот брак всё же состоится.***
Зима 963 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу Январь был по обыкновению своему достаточно холодным. Даже более, чем обычно. Тепло в комнатах сохранялось какое-то время лишь благодаря большому скоплению людей в тёплых одеждах, а отнюдь не из-за развешенных на стенах гобеленах, расставленных жаровнях и подложенных под сидения грелок с раскалёнными углями. И в один из таких холодных дней, а именно седьмого января девятьсот шестьдесят третьего года и должна была состояться церемония бракосочетания юного принца Реджинальда Этельхарда с леди Хелен Годард, герцогиней и единственной наследницей Расса и Хэдлей. Теперь уже точно единственной! Как и ожидалось, Годарды, герцоги Хэдлей и Перрины, герцоги Расса, не хотели давать согласия на этот брак. Даже посмели в присутствии королевского гонца заявить, что никогда никто из их рода не породнится с ублюдком отцеубийцы и общественной шлюхи. Подобное оскорбление не позволило оставаться в стороне, и если у Джозефа вызвало зубной скрежет, то у Стефана лишь довольную усмешку. Эта глупость послужила замечательным поводом, чтобы обвинить Перринов и Годардов в государственной измене, а также приписать им множество мелких обвинений: неуплата налогов, подстрекательство своих подданных против королей, распространение лживых слухов против короны, обман и финансовые махинации, дабы одурачить членов «Белого казначейства». Войска были немедленно собраны и направлены в непокорные герцогства. Возглавлять их вызвался Джозеф. Как и ожидалось, Годарды и Перрины вместе со всеми их дальними и ближними родственниками были уничтожены. Стряхнув с тёмно-пурпурного кафтана, расшитого серебряной нитью, и сидящего по фигуре за счет широкого пояса из черной кожи, усеянного рубинами и аметистами, несуществующую пылинку, Стефан следил за тем, как безутешную сиротку, леди Хелен Годард, облачают в подвенечный алый наряд. Он первым изъявил желание взглянуть на невестку, когда её только-только привезли в замок Вудроу в крытой повозке с тёмно-синими шторками. Хотел увидеть ту, из-за которой оба семейства упрямились. Да, Хелен была красива. Стройная, высокая, с хорошо очерченной талией, округлыми бёдрами. Только грудь была очень маленькой, но этот факт Стефана нисколько не тревожил, в отличие от служанок, что суетились возле подавленной герцогини. Светло-каштановые волосы, ниспадающие на спину и плечи тяжелыми локонами, обрамляли красивое лицо с тонкими чертами. Уголки тонких розовых губ были опущены, равно как и глаза, чей цвет сложно было разглядеть. Самым интересным было то, что едва Хелен вошла в замок, как Стефан и прочие мужчины учуяли приятный аромат яблок с корицей. То ли девушка очень любила выпечку, то ли рядом с ней ехал в дормезе течный реверид. И только теперь, когда Хелен отмыли, было ясно, что аромат исходит от неё самой. «Видимо использует какие-то восточные притирания», — про себя подумал младший король. У него и самого имелись подобные притирания, которые Джозеф привёз из Бехрема. Пахнут они вкусно и так же долго, как и течка у реверидов. Даже полностью эти ароматы не смываются. А так, как Расс граничил с Бехремом, то ничего удивительного в том, что тамошняя знать пользуется восточными притираниями и эссенциями нет. Хелен ни с кем не разговаривала. Отвечала коротко и почтительно своим упавшим до шепота голосом, приятным и низким. Хрупкое создание, которое в семнадцать лет лишилось всех своих родных. Сначала умерли её мать, четыре сестры и брат, — единственный сын, рождённый в браке между Жеромом Годардом и Сюзанной Перрин. На их обоз напали разбойники, которые не пожалели никого. Немного позже в Рассе умерли от отравления отец, мать и сестра Сюзанны со всем своим выводком якобы от отравления. Вроде как повар по неосторожности уронил в чан с супом крысиный яд, сам не пробовал и подал блюда на общий стол. А затем пришли королевские войска. Хелен была свидетельницей того, как её тёток, дядей, многочисленных кузенов и кузин убивают одного за другим. Видела, как королевские воины безжалостно вырезали целые семьи, изничтожали собранные для защиты их людей. Некоторых всё же заковывали в кандалы и уводили в темницы, лишая титулов, земель, владений, всего. Порой даже жизней. Жерома Годарда, герцога Хэдлей, сначала схватили, а затем казнили за предательство. Джозеф сам лично отрубил ему голову на глазах у дочери, и велел, чтобы девушка собственноручно уложила останки родителя в вырытую могилу. Да, это было жестоко, зато наглядно показывало, что бывает с непокорными подданными, идущими против интересов правителей. Итак, Хелен осталась единственной наследницей и герцогиней двух герцогств в свои полные восемнадцать, а это означало, что её можно было смело вести в Вудроу, где уже полным ходом шли приготовления к свадьбе. Безусловно девушка ненавидела убийц своей семьи, в том числе и своего будущего мужа. Однако этого ничем не показывала внешне. Служанки суетились. Затягивали золотую шнуровку сзади на корсете, утягивая талию Хелен так, что несчастной стало тяжело дышать. Прекрасное платье лёгкого алого шелка, было украшено золотыми крошечными лотосами на юбке и широких рукавах из тёмно-красного кружева, что ниспадали до самого пола. Светло-каштановые волосы тщательно расчесали, вплели в них рубиновые нити, уложили в высокую прическу, не забыв закрепить её золотыми шпильками. В ушах массивные серьги, на запястьях изящные браслеты, шею обвивает роскошное колье, на талии чуть свободно сидит пояс: все украшения из золота и рубинов с редкими желтыми топазами. Склонив голову на бок, Стефан про себя отметил, что ему нравится то, что он видит перед собой. Корсет очерчивает манящий изгиб талии, из-под корсажа слегка выглядывают груди, которые пришлось приподнять, дабы придать им более аппетитную форму, хоть это и было сложно. Юбки отнюдь не пышные, но складками струятся от середины бёдер, скользят по полу шлейфом, красиво колыхаясь в такт шагам девушки. Ножки её облачили в туфельки, отделанные красной парчой и расшитые золотыми шелковыми нитями, с плоской кованной подошвой. Невеста и так была высока для своего будущего мужа, так что ни о каких каблуках не могло быть и речи. По крайней мере на этом настаивали придворные дамы и служанки, чьё щебетание злило и раздражало Стефана. — Надеюсь, что на этом всё? — устало вопросил он. Всё же за последние четыре с лишним часа ему надоело слушать женский трёп и наблюдать за приготовлениями. — Нет, еще не всё, — сказала одна из служанок, открывая сундук и доставая из него ларчик со всевозможными тяжелыми украшениями, которые крепились не только к волосам, но и к платью. — Я уже готова, Ваше Величество, — остановила женщину жестом Хелен, всё так же не поднимая глаз. — Вот и замечательно, — довольно хмыкнув, реверид велел ей следовать за ним. В тронном зале, где и должна происходить церемония бракосочетания, уже столпился народ. Перед тронами королей поставили кресла из красного дерева, которые должны будут занять новобрачные. Традиции требовали, чтобы жених и невеста появились вместе, выйдя через парадную дверь и ступая по черной ковровой дорожке, ведущей к креслам. Передав Хелен в руки слуг, которые обязаны были проводить девушку к Реджинальду, Стефан вошел в тронный зал через другой ход, что находился справа от тронов, скрытый за плотными занавесками. Занял своё место справа от Джозефа, облаченного по этому случаю в тёмно-синюю парчу с льдисто-голубыми шелковыми вставками и серебряной вышивкой. Золотая корона с сапфирами, изумрудами и рубинами венчала его голову. Слева от старшего короля на миниатюрном троне, больше похожем на кресло, сидела Элиан, чьё платье из золотой парчи выделялось среди большинства нарядов знати и придворных. Она как раз была на сносях, — всё же добилась своей желанной беременности, — но даже это не портило её привлекательности. У подножия возвышения, на котором стояли кресла для новобрачных и троны для правителей, слева топились дети Джозефа со своими няньками, гувернёрами и гувернантками. Увы, на этот праздник жизни не смог приехать Алан из-за своего трусливого папаши Ларса, который заперся в своём поместье и придумывал тысячу и один повод, лишь бы не появляться при дворе. И если младшие сын и дочка Джозефа и Элиан вертели головами с интересом всех оглядывая, то Эрик своим надутым видом вызывал раздражение и отвращение у Стефана. Всё же его не оставляли мысли, что скорее всего Ник где-то наврал и обзавёлся ублюдком отнюдь не от кронпринца Алана, а от кого-то из стражников. Иначе и не объяснишь, почему внук вышел таким мерзким, отталкивающим и глупым. Этот малолетний свин посмел сегодня утром устроить королям целый скандал! Возмущался, дескать почему это Реджинальд женится раньше него, будущего кронпринца? Истерил, требовал, чтобы и ему подобрали невесту. Упрекал Джозефа в том, что тот любит родного, — родного! — сына больше, чем внука. Благо, что Стефан был рядом и звонкая пощечина заставила Эрика прекратить болтать всякий вздор. Зато последовал долгий и выводящий из себя рёв, больше похожий на поросячий визг. Тут даже Джозеф не сдержался и велел мальчишке либо успокоиться, либо его же немедленно отправят в какой-нибудь пограничный гарнизон уму-разуму набираться и сбрасывать жир. В итоге Эрик обиделся и теперь усердно делал вид, что не разговаривает с дедом, а Стефан лишь глаза закатывал. — Ты слишком избаловал эту Свинку, — удобно устроившись на троне, сказал младший король, наклонившись к мужу. — Надо было держать его в ежовых рукавицах. — Да, пожалуй, ты прав, — не стал отпираться Джозеф, посмотрев на внука с разочарованием. Эрик словно назло не дал слугам себя нормально одеть, и тёмно-изумрудный парчовый кафтан с богатой золотой вышивкой был застёгнут небрежно, кое-где даже пуговицы пропущены. Заигравшая приятная музыка стала сигналом к началу церемонии. Жених и невеста появились через парадный ход, ступая по черной ковровой дорожке. Реджинальд старался идти в одном темпе с Хелен, но это давалось ему с трудом. Он не привык ступать медленно и размеренно, но ради этого случая приходилось себя сдерживать. Так же, как и невеста, он был облачен в алые одежды. Ярко-алая шелковая рубашка с золотой вышивкой на накрахмаленном воротнике, выглядывала из-под тёмно-бордового бархатного камзола, застёгнутого на золотые пуговицы, инкрустированные рубинами. Он сидел по фигуре, приталенный широким поясом из светлой кожи, украшенным россыпью граната, рубина и янтаря. Того же цвета штаны с вышивкой по бокам и краям, ботинки из кожи, выкрашенные в красный и богато украшенные драгоценными камнями. Черные волосы обрамляли симпатичное сосредоточенное лицо с нервно закусанной нижней губой, задумчивыми миндалевидными карими глазами. Юный принц, который благодаря породе обоих родителей станет настоящим красавцем, ведь от Джозефа и Стефана внешне он унаследовал всё самое лучшее… Если отнюдь не по-мужски слегка округлые бёдра и упругий зад можно назвать лучшим в данном случае. Только взобравшись на помост и остановившись у кресел, стало заметно, что Реджинальд уступает в росте своей невесте. Она была выше него на целых полторы головы, и со стороны они больше выглядели, как брат и сестра, чем новобрачные. Хелен всё так же держала глаза опущенными. Лишь тёмные ресницы трепетали, да по щекам катились слёзы, которые с небольшого расстояния были видны, как принцу, так и правящей чете. Девушка и юноша заняли кресла. На их головы возложили венцы из золота и драгоценных каменьев. У Реджинальда был неизменный амарант, к которому добавлялись танзанитовые цветки аконита. Помимо первых цветов в венке Хелен имелась азалия, которая должна была отображать суть девушки: изящество, нежность, утонченность, женственность, преданность и страсть. Последнее пока еще было под вопросом, как и предпоследнее. Но супруги королевских семей не имеют права на неверность, иначе их ждёт расплата и стремительное падение. Затем руки молодых скрепили алой шелковой лентой с золотыми цепочками, и их провозгласили мужем и женой. Стефан не мог видеть, каким был первый поцелуй его сына с леди Хелен. Впрочем, это не так было и важно. Главное, что брак состоялся. Повернув голову, он с удивлением заметил, какой же радостью горят глаза Элиан. Королева так и светилась, словно бы могла искренне радоваться за свадьбу сына своего соперника! Стефан уже что-то собирался сказать, съязвить по этому поводу, но тут его руку накрыла тёплая ладонь Джозефа. — А помнишь, когда-то и мы с тобой так же сочетались браком? — прошептал старший король, тепло улыбнувшись супругу. — Эх, даже тогда ты умудрился пойти вопреки всем традициям. Был не в красном, а в фиолетовом. Вот же негодовала знать потом, что традиции соблюдены не правильно. — Но еще больше они негодовали, когда ты выбрал безродного щенка, а не породистую борзую, — таким же вкрадчивым тоном ответил ему Стефан. — Без титулов и земель мы все безродные. — Поцеловав реверида в губы, Джозеф на мгновение прикрыл глаза. Вот уже почти неделю он чувствовал себя разбитым и его всё чаще стало клонить в сон. Про себя же монарх думал, что скорее всего это связано с возрастом, и не предавал особо значения. Как и не замечал того, что иногда у него пропадает аппетит, а по ночам немного знобит. — И тем не менее, даже без титулов и земель мы остаёмся благородного происхождения, — вмешалась Элиан, решившая разрушить эту идиллию, от которой её тошнило. — Разумеется, если в этих жилах есть голубая кровь. — Ну, тогда примите мои соболезнования, — усмехнувшись, всё же не удержался Стефан, — потому что у меня, в отличие от вас, кровь голубее некуда. Джозеф прыснул, но тут же постарался придать себе серьёзный вид. А вот Элиан наградила реверида испепеляющим взглядом. Никому не позволено насмехаться над ней! Пир по случаю свадьбы принца и хозяйки двух герцогств обещал затянуться до утра. И пока все присутствующие желали молодым привычных процветания, счастья, побольше наследников и прочих радостей семейной жизни, сам Реджинальд на жену смотрел искоса. Чаще он переглядывался с Филиппом, который вызвался прислуживать ему за столом и то и дело, что склонялся над ухом, о чем-то шепча. Эрик сверлил юного дядюшку злым взглядом, сжимая в своих пухлых руках столовые приборы. С завистью поглядывал на красавицу-невесту, которая продолжала прятать глаза и скудно ела, больше налегая на вино, эль и сидр. В итоге девушка так сильно захмелела, что щеки у неё пылали, а сама она едва сидела. — Пора, — объявил Джозеф, особо не притронувшись к еде, но тоже налегая на выпивку. — Пора молодым провести свою первую брачную ночь! Присутствующие бурно отреагировали на это, одобряя такое заявление возгласами и рукоплесканиями. Реджинальд заметно напрягся. Быстро осушил свой кубок, и встав из-за стола, выразительно посмотрел на Стефана. Младший король лишь хмыкнул. Догадывался, что скорее всего сын желает получить наставления перед брачной ночью. И он уже собрался подняться из-за стола, когда Хелен всё же подняла свои глаза. Глубокие, красивые и выразительные. Того дивного цвета, в котором одновременно угадывались, как синие, так и фиолетовые оттенки. Но практически сразу девушка их опустила, с трудом поднялась и последовала за дамами, дабы те переодели её из свадебного наряда в простую льняную рубаху, в которой она явится к своему мужу. «Показалось?» — про себя встрепенулся Стефан, которого начинали терзать подозрения. Всё то время, что он находился рядом с Хелен, от девушки ни на минуту не переставало пахнуть яблоками с корицей. А сейчас запах так и вовсе стал сильнее, словно… — Течка, — тихо шепнул реверид, проводив невестку пристальным взглядом. Нет, он просто обязан присутствовать при исполнении супружеского долга собственного сына и этой девицы!