Ты — мой король, твоя корона в крови; Ты знаешь смерть, но так далек от любви; На свете этом и на том Давно оставил ты свой дом — Ты Темный Всадник, как тебя ни назови. Канцлер Ги — Ты мой король Ты из тех, кто всегда идет к своей цели. Все, кто рядом с тобой, всего лишь ступени. Ты поднялся по ним, не ведая жалость. Что ж! взойди на престол, возьми что осталось! Бог, ты видишь свой мир: лишь пепел и пламя! Вот все, что ты заслужил, властвуй по праву! Ты делал шаги за размерность желанья, Но не прошел лишь одно испытание состраданья… (…) Поздно! Считать ошибки! Никто мне не даст новой попытки. Поздно! Молить о смерти! Кричи, не кричи, никто не ответит. Поздно! Послушай, не ты ли хотел быть один! Властелин Ничего! Хелависа и Саруман — Властелин Ничего
***
17 ноябрь 966 года. Герцогство Траэрн, возрождённый монастырь Святой Алиссии За крошечным окном душной кельи завывали суровые ветра. Комкая простыни, женщина выла, пытаясь разродиться. Роды были тяжелыми, впрочем, и сама беременность была отнюдь не из лёгких. Пожалуй, на памяти Элиан самой тяжелой из всех, что были ранее. — Тужьтесь, милочка, тужьтесь, — над ухом командовала аббатиса, пока несколько монашек в закрытых одеяниях из грубого тёмно-коричневого сукна читали молитвы и готовились принять дитя. Жанна была вынуждена выйти. Стара она была для подобного, да и в душной келье ей стало слишком дурно. Простыни пропитались потом и кровью. Элиан выла не своим голосом, жадно хватала ртом воздух. За дверью рядом с Жанной Лайонел ждали писец и гонец, которые должны были доставить весточку о рождении принца её родным в Бранкию. Рано или поздно, а весь мир узнает о том, что у Рэйнфога есть достойный будущий король. Ведь иначе быть не может! Страной должен править ребёнок рождённый женщиной. Элиан долго не могла разродиться. Наконец аббатиса отдала приказ. Одна из монахинь кивнула, засучила рукава одеяния и уверенно просунула руку в лоно королевы, заставляя ту орать не человеческим голосом. Кровь и слизь обильней потекли из развороченного нутра. Роженица не сдержалась, обмочилась, но даже не заметила этого за болью и муками. Она неистово молилась Пресвятой Богородице Иммакулэте Коре, лишь бы та позволила ей благополучно разрешиться от бремени. — Тужьтесь! — кричала аббатиса, пока монахиня вытаскивала ребёнка. И Элиан подчинялась. Ей всё равно больше ничего не оставалось. Наконец-то наступил момент облегчения, когда ребёнок вышел из неё с громким чавканьем. Монахини засуетились. Спешно стали прочищать ему нос и рот от слизи, позволяя сделать первый вдох и издать первый крик. Откинувшись на спину, тяжело дыша, всё еще страдая от болей в развороченном нутре, Элиан старалась прийти в себя. Роды отняли у неё слишком много сил. С трудом она пыталась расслышать радостную новость. — Мальчик, дорогуша, у вас мальчик! — сообщила аббатиса, осенив себя знамением и вознеся хвалу Иммакулэте Коре. — Мальчик, — повторила королева, и чуть не расплакалась. Наконец-то! Долгожданный сын. Наследник престола. Будущий король Рэйнфога, её залог светлого будущего. Пока ребёнка наспех отмывали и пеленали, Элиан ждала, когда её тело покинет послед. Пот стремительно высыхал, и теперь ей казалось, что в келье становится прохладно. Наконец-то внизу живота она почувствовала последние спазмы, тянущую боль, — которая была ерундой по сравнению с родами, — а следом и то, что её тело покинул послед. С трудом сведя ноги, королева протянула руки, приняла хныкающего сына из рук монахини. — Он просто чудо, как прекрасен, госпожа, — прощебетала последняя, умиляясь и осеняя себя знамением. — Ребёнка нужно наречь в честь святого, — сказала аббатиса, продолжая стоять у изголовья кровати королевы. — У Святой Алиссии был муж, первый из Крофордов, что принес на эти языческие земли Слово Истинной Веры. Назовите сына Фрэнсисом, леди. Элиан недовольно посмотрела на полную женщину с румяными щеками. Не любила она, когда ей указывали. Прижимая сына к себе, королева осторожно провела по черному пушку на его крошечной головке. С трудом, но смогла разглядеть цвет глаз — серые, словно грозовое небо. И сердце внезапно защемило, словно у женщины, любившей своего покойного мужа. — Нет, — отрицательно покачала головой Элиан, нежно поцеловав малыша в лоб, вдыхая аромат не до конца смытой крови. — Я назову его Джозефом. Аббатиса побагровела от гнева, сжала толстые руки. Бросила на монахинь быстрый взгляд, словно призывая их в помощь и вынуждая их быть свидетельницами этой дерзости. А королева этого не замечала. Она с любовью смотрела на младенца, тепло улыбалась: — Добро пожаловать, принц Джозеф Неван Второй. Это страна, которой ты будешь править в будущем, сынок. Элиан не слышала недовольного ворчания аббатисы, не видела изумлённых лиц монахинь. Будто бы они не знали, кого прятали у себя с мая месяца. — Моему сыну нужна кормилица, — властным голосом заявила Элиан, попытавшись сесть ровно в кровати, насколько это позволял ребёнок на руках и боль ниже живота. — Но госпожа, где же мы найдём вам кормилицу в такой час? — нахмурилась аббатиса. — У нас в монастыре таковых явно нет. — Ну так поищите в окрестных деревнях. Я вам, в конце концов, не за молитвы плачу такие деньги. Ступайте, и исполняйте приказ, как можно скорее. Элиан казалось, что миновали долгие часы, прежде чем её привели в более-менее приличный вид, позволили облачиться в парчовое платье весенней зелени, кое-как уложили волосы под изумрудной сеточкой, укачали сына, а затем позвали маркизу Лайонел и писца. — Записывай, — велела королева, сидя в постели, с трудом сдерживая победную усмешку. — Моей любимой и уважаемой кузине, Её Величеству королеве Бранкии, Клариссе Неван, урождённой герцогине Валуа. С радостью сообщаю вам, что этой ночью, семнадцатого ноября девятьсот шестьдесят шестого года от Рождества Господа Бога нашего Деудедита, на свет родился принц Джозеф Неван Второй. Будущий король Рэйнфога. Сделав паузу, Элиан глубоко вздохнула. В келье всё пропахло потом, кровью и ладаном. Воздух был тяжелым, спертым. — Однако с горечью я сообщаю вам о том, о дражайшая кузина, что на данный момент после кончины моего возлюбленного мужа, короля Джозефа Невана Первого, власть и корона страны перешли к королю Стефану Этельхарду, жестокому и беспощадному тирану, что вынудил меня держать моё интересное положение в тайне. Молю вас, как можно скорее выделить отряд и направить его в Герцогство Траэрн в монастырь Святой Алиссии, дабы меня и моего сына сопроводили в Бранкию. Никому нельзя более доверять в Рэйнфоге. Все подчиняются Стефану, трепещут перед ним, боясь лишний раз чихнуть. Я боюсь, что неровен час, когда этому зверю, этому сыну дьявола станет известно о рождении принца Джозефа, и тогда ничто нас не спасёт. Уповаю на вашу милость и помощь. Ваша кузина, вдовствующая королева Рэйнфога Элиан Неван, урождённая герцогиня Шанталь. Да хранит нас всех Господь.***
Декабрь 967 года. Новый год королева встретила в скромности, как и приписывает монастырская жизнь. Ей было дозволено лишь выпить побольше красного сухого вина да поплотнее поесть. Всё же она родила своего последнего сына в тридцать шесть лет! Но даже так, Элиан чувствовала, как с каждым днём её гложут тревога и страх. Гонец с письмом к королеве Бранкии был отправлен в ту же ночь, сразу после рождения Джозефа. Минуло больше месяца, но ответа всё не было. Разные дурные мысли посещали королеву, и та стала проводить больше времени в молитвах, часами могла стоять на коленях в местной часовне, уповая на милость Деудедита. Монастырь Святой Алиссии, что находился на юго-востоке герцогства Траэрн, был закрыт от внешнего мира, так что новости из-за его пределов практически не доходили до его обитательниц. Но даже так Элиан знала, что Стефан исполнил своё обещание и довольно скоро отправил принца Реджинальда служить в один из приграничных гарнизонов на восток. Знала, что сейчас король подыскивает для своего нерадивого сына новую невесту или жениха, чтобы тому жизнь мёдом не казалась. И подозревала, что в стране могли вспыхнуть бунты, ведь было много недовольных тем, что после смерти Джозефа власть досталась Стефану. Элиан жила в монастыре и мечтала, что когда-нибудь вернётся ко двору, но уже в качестве регентши для своего младшего сына. О старшем, принце Ричарде, женщина уже и не помнила. Как и об остальных своих детях, которых уже давным-давно увезли в соседние страны к их будущим мужьям. Спала и видела, как в день своего возвращения устраивает пир, начав его с публичного сожжения заклятого врага. Ревериды, богомерзкие твари, должны быть уничтожены, преданы смерти, дабы не развращать праведный люд. Так завещал Деудедит, так он говорил, когда почти тысячу лет назад выступал на площади в Гюсолоте, не боясь гнева тогдашнего императора. Кутаясь в шаль, посмотрев на дремлющую в кресле Жанну, королева Элиан перевела взгляд на деревенскую простушку, что вскармливала её сына. Девушка, дородная такая матрона, потеряла собственного ребёнка и с радостью согласилась стать кормилицей. Только Элиан не нравилось, что та слишком уж сильно начинает привязываться к Джозефу, что порой даже во время сна не отходит от него. Ничего, как только мальчик подрастёт и не будет нуждаться в молоке, то мать избавится от ненужной девушки. Снаружи завывала метель, свистел ветер. В такой поздний час в монастыре все спали, хотя до ночной молитвы монахини поднимутся и сонным косяком, зевая и едва переступая с ноги на ногу, двинутся в часовню. Элиан уже собиралась снова погрузиться в собственные мечты о грядущем будущем, как в коридоре раздались подозрительные звуки. Крики. Кричали монахини. А их высокие голоса перекрывали другие, басовитые, мужские. Мужчины? Что они делают здесь, в обители Святой Алиссии? Звон оружия и топот шагов заставили Элиан напрячься. Она тут же разбудила кормилицу и Жанну, кивнула на дверь. Женщины напряглись, затаили дыхание. Джозеф беспокойно завозился, захныкал. Сердце Элиан пропустило удар, когда мужские голоса раздались возле двери. Королева вздрогнула, когда дверь буквально выбили. Кормилица подскочила на месте, довольно грубо уронила принца в колыбель и отошла прочь, вжалась спиной в стену. — Кто вы такие и что вам нужно? — как можно более твёрдо потребовала ответа леди Жанна. А Элиан напряглась, увидев на плечах вошедших герб Этельхарда. — Мы прибыли по приказу короля Стефана, — ответил рослый плечистый мужчина под сорок. — Приказано доставить леди Элиан и её бастарда ко двору, в Вилфред. — Двор переехал в Вилфред? — опешила маркиза. — В эту лачугу? — Мой сын не бастард! — выпалила королева, закрывая колыбель с хнычащим младенцем собой. — Он сын короля Джозефа Невана! Наследник престола! И он был зачат до кончины моего мужа. — А я-то думал, почему ты внезапно решила сбежать, а не попытаться сразу прибрать к рукам трон, — насмешливый, полный желчи голос прозвучал за спиной воинов, что тут же расступились, позволяя пройти вперёд королю. — Стефан, — прошипела Элиан, сжав кулаки. — Как ты посмел сюда явиться?! — Для короля не существует закрытых дверей, — просто ответил Стефан, привычно ухмыляясь. — Да и к тому же, разве я мог упустить возможность взглянуть на того, кому ты пророчила корону Рэйнфога? — Ублюдок! — Уж какой есть. Нужно было лучше выбирать гонца, Элиан. Знаешь ли, люди такие продажные твари. За пару золотых и мать родную продадут. Правда, за королеву и её секреты требуют больше. Осознание, что письмо так и не было доставлено в Бранкию, причиняло боль королеве. Но она не позволит этому грязному ублюдку увидеть свои страх и отчаянье! — Убирайся! — процедила Элиан. — Это святое место. Моё убежище. Я покинула двор, ничем тебе не мешала. Так зачем ты явился сюда? Чтобы показать, что ты властен над страной, жизнями и судьбами? — А разве это не так? — Бог покарает вас за все ваши злодеяния! — сказала леди Жанна, опираясь о клюку. — Сомневаюсь, что мёртвые способны воскресать, — зловеще усмехнулся Стефан. Повернулся к воинам за своей спиной. — Убить их. Ребёнка не трогать. — Нет, ты этого не сделаешь! — уверенно бросила Элиан, но сама инстинктивно отступила, когда воины стали наступать. Она отказывалась верить, что жизнь закончится вот так. Что ей не суждено стать регентшей, королевой-матерью. Не суждено вознестись, избавить страну от богомерзких реверидов, не стать одной из Святых. Истошно завопила кормилица, готовая броситься в ноги мужчин, лишь бы её пощадили. Леди Жанна едва ли не сыпала проклятиями на голову короля, сжимая в руке клюку. Но у обеих женщин, что у крестьянки безродной, что у благородной маркизы, жизнь закончилась одинаково — сталь клинков вгрызлась в их тела, пуская кровь и забирая жизни. Элиан с ужасом наблюдала, как кряхтят, заваливаются на пол женщины. Как истекают кровью, подёргиваясь в предсмертных конвульсиях. И ей стало страшно и невыносимо обидно. — Нет, так не должно быть, — уже вслух проговорила Элиан, переведя взгляд на Стефана. — Да кто ты вообще такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?! — Хм… король? — зловеще оскалился реверид, опираясь плечом о косяк. — Недолго тебе им быть! Вот увидишь, восстанут люди, которые устанут это всё терпеть. Никто не станет пресмыкаться перед тобой. И тогда, как и должно быть, ты закончишь свою жизнь в пламени огня на эшафоте. — Жду не дождусь, когда настанет этот день. Воины двинулись к королеве, и та не придумала ничего лучше, чем схватить сына и использовать его, как щит, надеясь, что мужчины не посмеют тронуть беззащитного ребёнка. Разбуженный и напуганный Джозеф разрыдался. Мужчины заколебались, переглянулись. — Вы не посмеете меня тронуть! — громко заявила Элиан. Поздно заметила боковым зрением, как рядом промелькнула тень. Закричала, когда кто-то подкрался сзади, схватил за волосы, заставляя запрокинуть голову назад. Острое лезвие вгрызлось в горло. Кровь хлынула из раны и перерезанных артерий. Королева широко раскрыла глаза, выронила из рук младенца, которого успел поймать один из воинов. С холодным равнодушием Стефан смотрел, как женщина оседает на пол, бледнеет. Добивать её никто не стал. Всё равно с такими ранениями не выживают, а у Элиан будет несколько секунд, чтобы подумать над своими ошибками и умереть в агонии. Решив, что смотреть тут больше не на что, король покинул келью, направился на выход. Следом спешил один из воинов, держа на руках рыдающего младенца. В монастыре Святой Алиссии царили ужас и бесчинства. Люди короля насиловали послушниц и монахинь, выносили ценные вещи и золото из покоев аббатисы, которую прирезали, как свинью. Выйдя на улицу, Стефан зажмурился, когда морозный ветер бросил ему в лицо колючие снежинки. Потрепал каштановые волосы, в которых прибавилось седины. Вертикальный шрам от пупка до паха неприятно заболел от холода, вынуждая поморщиться. Хотя Брендон и уверял, что шов был чистым и обязан скоро зажить. Если бы Элиан пригляделась, то заметила бы мертвенную бледность короля. Синяки под уставшими глазами, осунувшееся лицо с ярко выраженными скулами и тяжелую поступь. Последние два месяца он с трудом отходил после одного инцидента, который теперь вызывал у него недоверие к лекарям и вытравляющим травам. Рёв ветра перекрывал слабое попискивание младенца, который устав от собственных рыданий и холода стал потихоньку успокаиваться и засыпать. Стефан направился к карете — пока шрам полностью не затянется, ему была противопоказанна езда верхом. Несколько раз он нарушал этот запрет, и в результате шов расходился и начинал сильно кровить, а это было чревато полным раскрытием и выпадением внутренних органов. Всё же король Рэйнфога был уже не так молод, пусть ревериды и способны вынашивать и рожать потомство до тех пор, пока у них есть течка. Угораздило же послушаться Джозефа и отдаться ему в течку, неподумав о последствиях, не воспользоваться после противозачаточными и подавляющими! Впрочем, теперь это было не так важно. Он выжил, пусть и очень ослаб. Способен ходить на двух ногах, править, казнить и миловать. А это главное. Воин с ребёнком на руках взобрался в другую карету, где уже ждала кормилица. Нет, убивать сына Элиан Стефан не собирался. Детей всегда можно использовать, выгодно продать. Довольно скоро, когда воины утолили свою похоть и вынесли всё ценное, монастырь подожгли. Всех женщин, что были в нём и не успели сбежать, оставили там, обрекая на мучительную смерть. Многих связали. Пламя медленно разгоралось из-за прогнивших сырых досок, которыми были выложены стены, пол и потолки монастыря. Однако постепенно пожар набирал обороты, и уже даже под сильным ветром огонь стал пожирать здание, заставляя витражные окна часовни, столовой и комнаты аббатисы лопаться. Это всё наталкивало на воспоминания о тех далёких временах, когда Стефан был еще очень юн, служил в гарнизоне Проклятых во время войны с Бранкией. Тогда он так же, как и сейчас, наблюдал за тем, как монастырь Святого Кевана охватывает пламя. Поёжившись от холода, король всё же сел в карету.***
Герцогство Конлей, замок Вилфред Ночью было достаточно тихо. Обитатели замка Вилфред давно спали, не догадываясь, что лишь двое мужчин в это время бодрствуют. Из гарнизона с восточной границы пришло письмо об успехах принца Реджинальда. В нём командир нахваливал старательного и самоотверженного юношу, что был дисциплинирован и успел хорошо себя показать в одной из стычек с беглым отрядом бехремских разбойников. На это Стефан лишь самодовольно хмыкнул. Догадывался, что Реджинальд лелеет надежду поскорее вернуться домой, но этого не случится. Всё же служба на границе должна преподать мальчишке урок, остудить его пыл, дать время подумать и осознать, что отец поступил правильно. Потом, может быть весной или следующей осенью Стефан призовёт сына ко двору, дабы решить его судьбу. Ну, а пока приходилось заботиться о двух внуках, герцогах Харланде и Эгберте, что остались фактически сиротами. А заодно и о двух новорожденных младенцах, оба из которых были сыновьями Джозефа, — старый монарх всё же успел после себя оставить еще принцев, — но лишь один из них был ребёнком Стефана. В конце коридора одни покои были обустроены под детскую, где в данный момент в тепле и сытости должны были сладко спать оба малыша. Сероглазый Джозеф Второй, и реверид принц Васко, который был старше своего брата на месяц. — Ты точно в порядке? — отвлёк короля от размышлений Уильям, лениво развалившись на постели. — Может стоит позвать Брендона? Ты совсем отвратно выглядишь. — Не нравится — не смотри, — буркнул Стефан, сложив письма в верхний ящик комода из розового дерева с причудливой резьбой. Повернулся к любовнику, которого лишь четыре месяца назад восстановил в прежних правах, вернув ему герцогство Тилар и замок Дуанов. Весь двор тогда был в шоке от внезапно «ожившего» Уильяма Крофорда, состоящего в браке, с двумя детьми. Знать с подозрением и недоверием отнеслась к решению Стефана восстановить Уила в некоторых правах и вернуть ему родовые земли его покойной матушки. Но вместе с тем и радовались, ведь в случае «внезапной» кончины Железного Короля, Рэйнфогом снова будут править Крофорды. В мечтах. Или если Уил надумает снова захватить трон. Но Крофорд ясно дал понять, что больше не собирается примерять корону. По крайней мере одну из двух. — Я просто волнуюсь, — признался блондин, протянув руку, ухватив реверида за запястье и притянув к себе, вынуждая сесть рядом. Стефан теперь редко щеголял обнаженным торсом. Стеснялся шрама на животе, который слишком явственно говорил о недавних пережитых последних родах. О своём интересном положении он узнал практически сразу после казни Хелен и Филиппа, и отъезда Элиан и Реджинальда. По-началу равнодушно отнёсся к этой новости, но потом спохватился и начал требовать для себя вытравляющих. Пятая беременность пугала. Как и осознание, что этот ребёнок от Джозефа, что-то вроде посмертного подарка. Наверное, любой другой бы реверид или женщина, радовались на его месте, ведь любимый человек оставил им частичку себя, но только не Стефан. И на его несчастье Брендон с пеной у рта стал доказывать, что королю противопоказано проводить выкидыши. Что это чревато открытием сильного кровотечением и смертельным исходом. Но Стефан не слушал и всё же выпил вытравляющие. Толку от них на этот раз никакого не было. Только сильная слабость в теле терзала его довольно продолжительное время, головная боль, резкие острые опоясывающие боли в районе поясницы и низа живота, да еще и обморочное состояние. Лекарям срочно пришлось опаивать короля укрепляющими настойками и отварами, благодаря которым Стефан потихоньку пошел на поправку. Но от нежелательной беременности так и не смог избавиться. По обыкновению он стал толстеть, и дабы совсем его не разнесло, король стал ограничивать себя в еде и выпивке. Благо, что дел было достаточно, так что о принятии пищи, алкоголе и своём положении он на время забывал. Если двор вначале судачил о том, что бедняжка королева Элиан подалась в добровольную ссылку, а ими теперь правит клеймённый реверид, то теперь обсуждать стали округлившийся живот последнего. И до чего же забавно было слышать в свой адрес, уже привычное: «колдун», «дьявольское отродье» и пожелание смерти во время родов. И лишь маркиз Мердок Лайонел, королевский канцлер, опровергал последнее. У него самого его супруг, красивый Лисандр, отец восьмерых детей, родил своего последнего почти в пятьдесят и до сих пор живой. Пусть уже и не благоухает как раньше, утратив свой природный аромат после того, как закончилась течка. Последние месяцы беременности были просто невыносимыми. Стефан готов был лезть на стену, да хоть повеситься, лишь бы уже избавиться от этого бремени! Его раздражала полнота, округлившийся живот, боли в пояснице и ногах, как и невыносимая усталость. Воды отошли неожиданно. Прямо во время заседания Совета. Благо, что король сидел за столом, и никто не мог видеть, как у того по бёдрам потекло и намокли штаны. А вот перекошенное в ужасе лицо, увы, лицезрели все. Пришлось спешно сворачивать Совет, звать за лекарями, и кутаясь в плащ до пола, спешно бежать в свои покои, иногда постанывая от боли сквозь стиснутые зубы. Роды были мучительными. Впрочем, как и все предыдущие, что Стефану пришлось пережить за свою жизнь. Но в этот раз что-то было не так. Ребёнок никак не шел. Боли были невыносимыми, а промежность никак не раскрывалась, но зато истекала кровью. Стефан боялся, что скорее всего не переживёт всего этого. Нечеловеческие крики отражались от стен спальни. Даже в коридоре их было слышно. Весь Вилфред затаил дыхание, в ожидании, когда всё закончится. Многие ставили на то, что Стефан не переживёт, и многие уже стали решать, кого следующим сажать на трон. Разумеется, что никого из Этельхардов видеть у руля государства не хотели, так что от Реджинальда подумывали избавиться. А вот принц Ричард идеально подходил, ведь он был сыном Джозефа и королевы Элиан, дамы благородного происхождения. Нужно было лишь вытащить королеву из монастыря и сделать регентшей. Брендоном было принято решение резать живот, дабы попытаться спасти хотя бы одного: либо ребёнка, либо короля. Между проклятиями, угрозами и криками в Стефана вливали дурманящие отвары, которые притупляли боль, приносили успокоение и помогали расслабиться. На деле же это был наркотик, который довольно часто использовали в медицине, но в экстренных случаях. Находясь в бреду, с трудом осознавая происходящее, Стефан лежал на мокрых от пота и крови простынях. Отрешенно смотрел в потолок, почему-то видя перед собой стены покоев покойного мужа и самого Джозефа, что склонился над ним, пытался утешить и успокоить. Обещал, что скоро всё закончится и они вновь будут вместе. Ведь король без короны — не король, а корона без короля — лишь красивое и дорогое украшение, которое легко можно переплавить во что-то другое. Боль то приходила, то уходила. Брендон делал надрез от пупка вниз до паха. Старался делать всё быстро. Несколько слуг держали Стефана, боясь, что тот может слишком резко дёрнутся и в итоге только навредит. И всё же всё закончилось благополучно. Двадцать пятого октября девятьсот шестьдесят шестого года на свет появился еще один принц, последний сын Стефана Этельхарда и Джозефа Невана. Стефан отходил от наркотиков и родов несколько дней, прежде чем стал более-менее осознавать происходящее и пожелал увидеть причину своих мучений. Причина оказалась реверидом. Маленький, достаточно слабенький ребёнок с пушком каштановых волос на голове и фиолетовыми глазами, был достаточно тихим и лишь жалобно попискивал, когда его оторвали от пахнущей молоком кормилицы, и передали родителю. Долго думать над именем для сына Стефан не стал. Назвал его Васко. Так сказать в память о том, через что пришлось пройти самому Стефану, чтобы в конечном итоге стать тем, кем он теперь является. Дабы помнить обо всех пережитых взлётах и падениях. И до чего же теперь смешно осознавать, что в детской в конце коридора в данный момент спят принцы Джозеф и Васко. — О чем задумались, Ваше Величество? — Уильям несколько раз щелкнул перед носом короля, приводя его в чувство. — О том, что нужно было еще в гарнизоне Проклятых себе всё вырезать там и не мучиться с деторождением, — мрачно ответил Стефан, позволяя любовнику уложить себя на спину. — Может и надо было, но смог бы ты жить без удовольствия? — блондин плотоядно усмехнулся, впился в губы реверида требовательным поцелуем. Ладонью прошелся по внутренней стороне бедра, ощущая жар сквозь шелковую ткань штанов. — Ты же любишь, когда тебя трахают. Сомневаюсь, что от анального секса ты получал бы достаточно удовольствия. — Говоришь так, будто хорошо меня знаешь, — хмыкнув, Стефан позволил избавить себя от одежды. Сразу же поспешил перевернуться на спину дабы не смущать Уила вертикальным шрамом на животе. — Ну, не лучше тебя самого, но всё же успел выучить за эти годы. — Иначе восприняв действие короля, блондин тут же пристроился сзади. Не став долго томить, ни себя, ни любовника, Уил плавно вошел. Ухмыльнулся, услышав хриплый стон. На месте Стефана он бы повременил с постельными утехами, ибо не до конца отойдя от родов, реверид продолжал всё же иногда кровить. И сейчас речь была отнюдь не о шраме, который плохо заживал и часто расходился. Видимо внутри что-то было повреждено, и из лона Стефана время от времени выделялась кровь. Лекари так же настаивали на воздержании, хотя бы ближайшие полгода довольствоваться лишь минетом или самому кого-то трахать, но без особых усилий. Но когда Стефан прислушивался к кому-то кроме себя самого? Постанывая от ритмичных толчков, двигаясь в такт движениям Уила, Стефан комкал простыни. Блондин лишь довольно ухмыльнулся, проникая глубже, практически на всю длину. Он любил заставлять любовника громко стонать. Нравилось слышать его голос, низкий с вибрирующей хрипотцой. Запустив пятерню в волосы на затылке, Уил заставил Стефана прогнуться сильнее в спине, оторваться грудью от перины. Король сдавленно застонал, легко поддаваясь любовнику, признавая его власть над собой. Сам двигал бёдрами, насаживаясь на член Крофорда. Иногда от слишком резких толчков становилось больно, но эта боль по обыкновению растекалась по телу удовольствием. Укус в плечо заставил зашипеть, поморщиться, но Уил не разжимал челюсть, продолжая вгрызаться в плоть короля, прокусывая кожу до крови, заставляя реверида под собой активно извиваться. И всё же отстранившись через некоторое время, блондин с довольной ухмылкой оглядел плоды своих трудов. Место укуса начало наливаться, разбухать и становиться сначала синеватым, а потом и вовсе приобретёт насыщенный сливовый оттенок. Языком проведя по крошечным ранкам от зубов, Уил посмаковал кровь любовника. Терпкая, с металлическим привкусом, но в малых количествах очень даже вкусная. — Знаешь, иногда мне начинает казаться, что умру я, скорее всего, будучи либо задушенным во время секса, либо сожранным, — заметил Стефан, нетерпеливо качнув бёдрами, напоминая блондину о том, что неплохо было бы продолжить. — Ну, первое случается довольно часто, — задумчиво протянул Уил, снова став двигаться, — а вот второе такая редкость. Но, мало ли, вдруг ты хочешь повторить судьбу того знаменитого Бранкийского парфюмера? — Уж лучше тогда быть задушенным, — вновь припав грудью к перине, комкая простыни, постанывая, Стефан чувствовал, как готов вскоре кончить. Член Уила, пусть и не распирал, заполняя собой, но зато входил глубоко, иногда причиняя приятную боль. На него хотелось насаживаться снова и снова. Вскинувшись, громче застонав, активнее двигая бёдрами, принявшись надрачивать себе, Стефан кончил. Но оргазм был таким слабым, что реверид им не удовлетворился и требовал, чтобы Уил продолжал двигаться в нём. — Годы идут, а ты всё так же ненасытен, — усмехнулся Крофорд, подчиняясь любовнику. Он и сам еще не успел кончить, да и если разрядка всё же случится, то одного раза ему явно будет мало. И так из-за дел, связанных с вновь приобретённым герцогством Тилар и фамильным замком по матери, не было времени даже на минет, не говоря уже про секс. Его супруг с детьми около месяца назад переехали в замок Дуанов, и до чего же интересно было наблюдать за тем, как все они ходят с раскрытыми ртами и распахнутыми глазами, всё еще не способные поверить, что Уил, отнюдь не просто владелец оружейной лавки, а герцог, принц, сын Харланда Крофорда. Наращивая темп, двигаясь жестче, блондин сжимал бёдра любовника до синяков. С приглушенным рыком излился внутрь, и тут же заставил Стефана перевернуться, лечь на спину. — Хочу видеть твоё лицо, — жарко выпалил Уил, заметив вопрошающий взгляд. Снова навалился, входя на всю длину, прижимаясь пахом к пышущей жаром сочной промежности. — Как будто ты его прежде никогда не видел, — съязвил король, крепко обняв Уила за плечи, вынуждая навалиться всем весом, придавливая к постели. Они двигались синхронно, постанывая и порыкивая в унисон. Стефан прикрывал глаза, закусывал губы. И сам удивился, когда вместо Уила стал представлять Джозефа, своего покойного мужа. Черные волосы убраны за уши, но всё равно падают вниз, слегка щекоча лицо реверида. Серые глаза хищно блестят, смотрят жадно и властно, упиваясь тем, что Стефан так привычно страстен, податлив и покорен воле старшего короля. Сильные руки, шероховатые и грубые от мозолей, до боли впиваются в бёдра, вынуждая приподнять таз выше. Наверняка после этого останутся синяки, но это даже радует. Приятно видеть на себе метки любимого человека, пусть даже если это синяки или шрамы. Извращенная натура Стефана хотела принадлежать Джозефу, тянулась к тому, кто его, семнадцатилетнего мальчишку, обвинил в супружеской измене, прилюдно избил, а после поставил постыдное клеймо на правую щеку. Жаждать того, кто не единожды причинял боль, отправлял в ссылки — да, это извращение, для многих отвратительное, но и такое имеет место быть. Люди по натуре своей делятся на хищников и жертв. На тех, кто любит главенствовать над другими, и тех, кто готов позволять господствовать над собой. Очевидно Стефан слишком увлёкся, пребывая в своих грёзах и случайно назвал имя своего мужа, раз Уильям слишком резко двинулся внутри него, причиняя боль и стиснул шею рукой. Реверид открыл глаза, удивлённо посмотрел на блондина. — Может хватит уже звать моего брата? — прорычал Уильям, чьё лицо исказила гримаса злобы и ненависти. — Только не подо мной… Стефан даже возразить ничего не успел, когда мужчина яростно стал его трахать, вбивая в постель, не забывая сильно душить, лишая возможности нормально дышать. От недостатка воздуха темнело в глазах, начинало звенеть в ушах, но от этого ощущения, когда в тебя вбиваются, были только ярче. Король уже не мог стонать. Лишь сипло кряхтел, да тщетно пытался вздохнуть. Уил наваливался на него всем телом. Зажатый между телами реверидский член подрагивал, стимулировался за счет трения, из-за чего стоял колом. Вздувшиеся на нём вены пульсировали. Видя, что лицо Стефана начинает синеть, а глаза закатываются, Уил всё же ослабил хватку. Позволил ревериду сделать судорожный вздох, закашляться. Мышцы лона плотно обхватывали член блондина. Выгнувшись, Стефан кончил. На этот раз оргазм был долгим, приятно выкручивал мышцы, заставлял бёдра с внутренней стороны подрагивать, пальцы на ногах сгибаться. От ярких ощущений Стефан умолял любовника не останавливаться, продолжать двигаться, даже рычал, приказывая не жалеть его. И Уил с радостью подчинялся, едва ли не вбивая короля в постель, сам кончая в разгоряченное и слишком влажное лоно. В порыве страсти реверид оцарапал ему спину, но герцогу Тилара было явно не до этого. Он целовал щеки, губы и подбородок любовника, как обычно это делают люди, влюблённые в своих партнёров. Преисполненный нежности, Уил в очередной раз за свою жизнь пожалел, что не встретил Стефана раньше. Раньше, да и сейчас, он любил представлять, как бы сложилась их совместная жизнь. Уж он-то никогда не заставил бы Стефана рожать детей против его воли, хотя и было интересно взглянуть на то, каким было бы их совместное потомство. Дождавшись, пока член опадёт, Уил покинул тело реверида, сполз на бок, сгрёб любовника в объятия. Поцеловал во влажный от пота лоб. Морщины в уголках глаз и седина в волосах не сильно смущали блондина, равно как и вертикальный шрам от пупка до паха. Только сейчас Уил заметил, что бёдра с внутренней стороны короля в крови. — Может за лекарем позвать? — предложил он. — Нет, только криков Брендона на ночь глядя не хватало, — отрицательно качнув головой, Стефан отстранился. Накинув на плечи халат и завязав его, он выглянул в соседнюю комнату. — Нейт, пусть поменяют постель и подготовят воду для купания. — В столь поздний час? — удивился главный камердинер короля, который всё еще оплакивал утрату своего сына, но не мог оставить службу при дворе. — Разве это проблема? Вы же всё равно не спите. — Будет исполнено, Ваше Величество. Подумывая о том, что неплохо было бы быть со слугами построже, Стефан вернулся в спальню к любовнику. В знакомых садах царила осень. Впрочем, как и тогда. Небо было пасмурным. Сильный ветер гонял опавшую листву по черной земле, местами с плешивыми участками пожелтевшей травы. Он стоял возле мраморной беседки, когда упали первые крупные капли дождя. Это место… Оно пугало, заставляло невольно ёжиться и нервничать. Взгляд был устремлён на дорожку, ведущую вглубь сада, куда Стефану пока еще было нельзя входить. — Наслаждаешься жизнью? — мрачный голос, полный яда и злобы, заставил вздрогнуть, спешно обернуться. Джозеф стоял у беседки, скрестив руки на груди. Глаза, подобные грозовому небу, смотрели с укором. — Быстро же ты всё устроил. Не успел снять траурные одежды, как тут же призвал к себе Уила. Нет, я догадывался, что этот Крофордский выродок жив, но не думал, что благодаря тебе. Удобно, однако, вышло. Ты вновь со своим любимым любовником. — Ты сам говорил, чтобы я продолжал жить, — возразил реверид, отчего-то ощущая себя слабым и незначительным перед покойным мужем. — Я это и делаю. — Но не с ним же! — прорычал мужчина, в одно мгновение оказавшись рядом и стиснув шею рукой. Вновь кожу обожгли кольца, будто бы раскалённые. — Неужели на свете больше никого не осталось, что ты решил крутить шашни именно с ним? Стефану нечего было на это ответить. К Уилу он привык, тот по возможности поддерживал, да и после смерти Джозефа, был едва ли не единственным из всех, кто пытался утешить, помочь справиться с горем, а не упрекал в пьянстве и не напоминал о делах государства. — Мог бы найти кого и получше, — ослабив хватку, Джозеф громко вздохнул. Погладил супруга по щеке. Грустно улыбнулся. — Вроде бы умер, понимаю, что проигрываю живым, а всё равно ревную. — Мне этого не хватает, — прошептал Стефан, потянувшись к руке мужчины, поцеловал его в ладонь. — Никогда бы не подумал, что мне будет не хватать проявления чужой власти над собой. — Ты всегда был тем еще извращенцем, — коротко усмехнувшись, Джозеф крепко обнял его, прижимая к себе. Уткнулся носом в макушку. — Будь осторожен. Никому не доверяй. — Знаю, слишком много тех, кто жаждет моей смерти. — Да, увы, но такова жизнь правителей. Береги себя, мой мальчик. Будь сильным. Резко проснувшись, Стефан с минуту вглядывался во тьму спальни. Рядом спал Уил, обнимая его со спины под живот. «С этими снами я скоро сойду с ума», — вздохнул король, задумавшись о том, что слишком уж он зачастил в тот сад к Джозефу.***
Лето 975 года. — Время скоротечно. И увы, мы не властны над ним. Молодость стремительно уходит, и ты очень скоро начинаешь завидовать тем, у кого всё впереди. Но, если у тебя есть власть, то в твоих силах сделать так, чтобы их жизнь закончилась быстрее, чем твоя собственная. Вытирая кровь с кинжала с изогнутым лезвием, Стефан осмотрел плоды своих трудов. Два трупа убитых беременных женщин со вспоротыми животами лежали на каменном полу в луже крови. В помещении, давно забытой тайной комнате в восточном крыле замка Вилфред, прямо под башней для рожающих, было прохладно, пахло сыростью, смертью, кровью и тающим воском. Цокнув языком, старый король удрученно нахмурился и повернулся к уже не молодому главному придворному лекарю. — Полагаешь, что я сошел с ума, Брендон? — Подобные мысли меня всегда терзали, Ваше Величество, — отозвался тот, не испытывая при наличии двух трупов ничего, кроме равнодушия. — Впрочем, сейчас я считаю сумасшедшими лишь тех глупцов, что написали весь этот бред. Еретики! Темнота! — Да, с этим не поспоришь, — усмехнулся Стефан. Недовольным прищуром окинул огромный шкаф с книгами по оккультным практикам. — Пусть здесь всё уберут. Только так, чтобы никто ничего не заметил. — А тела мы выкинем в лес как обычно, — кивнул Брендон, тоже о чем-то задумавшись. Он не стал ничего спрашивать про «тёмную» литературу. Знал, что король пока еще не готов в одно мгновение избавиться от книг и свитков, что собирал годами. На изучение оккультных практик, ритуалов и прочтение книг о загробной жизни, Стефана подтолкнули сны с участием Джозефа, которые до сих пор его преследовали. Сначала реверид лишь хотел узнать, как выглядит мир мёртвых, но у каждой культуры, у каждого «специалиста» в этой области были свои взгляды и убеждения на этот счет. Кто-то утверждал, что это похоже на прекрасный сад, где все ходят в белом, наслаждаются фруктами и сладкими нектарами, все счастливы и не знают горя. Кто-то утверждал, что это похоже на огромную огненную яму, где ужасные чудовища вечно рвут на части души за грехи. Кто-то описывал эти миры, как огромные дворцы с пиршественными залами или напротив, как бескрайние заснеженные земли. А некоторые утверждали, что там ничего нет. Так и не найдя искомого, Стефан увлёкся другой идеей. Где-то он слышал, что есть способы повернуть время вспять, совершать скачки во времени и даже обрести вечную жизнь. Тут-то любопытная натура реверида и не выдержала. Стефан стал собирать книги про весь этот бред, пробовал все описанные там ритуалы, особо в них не веря. Так что не удивлялся и не расстраивался, когда ничего не получалось. Зато своим пристрастием он хорошо так пугал окружающих, что многие заговорили о его помутнении рассудком. Вот и сейчас, очередной ритуал по перемещении в прошлое, провалился. Впрочем, это была вторая попытка проведения этого ритуала. По описанию нужно было взять глубоко беременных женщин, — одна женщина равна одному году, — вспороть им животы, вытащить плод и съесть его сердце, а затем лечь спать и проснуться в нужном году. Стефан всё так и сделал, но ничего не получилось. Вообще-то, второй раз он не планировал убивать беременных, но те сами напросились. Служанки, которые вроде как активно прыгали в постель к его сыну, посмели требовать брака с принцем, уверяя, что носят его детей. В Рэйнфоге многоженство и многомужество не были запрещены, так что не удивительно, что многие всё еще лелеяли надежду породниться с королевской семьёй. По прошествии девяти лет многое произошло. Леди Селина, жена принца Эрика, на удивление родила здоровую девочку. Теперь у Стефана была правнучка, маленькая леди Регана Неван, герцогиня Хоарда, которую король недолго думая обручил с принцем Ричардом. Черноволосая голубоглазая малышка сразу же поглотила ум и время своей матери, так что у Селины не было времени на поиски мужей. Хотя, Стефан и планировал устроить её жизнь с одним из сыновей ныне покойного Уильяма Крофорда, герцога Тилара. Увы, судьба распорядилась так, что в декабре девятьсот семьдесят третьего года Уил скончался от чахотки, оставив безутешными мужа, двоих детей и Стефана. Последний печалился о смерти любовника, но не так сильно, как из-за Джозефа, однако тоже ушел в запой. Идя по коридорам замка Вилфред, король думал о том, что еще не скоро оставит этот мир. Всё же он должен убедиться, что страна достанется достойному преемнику. А с этим было сложно. По старшинству трон должен унаследовать Реджинальд, но если он не доживёт до тех времён, то следующим королём будет Ричард. Хотя, при всём при этом, Стефан не видел их у трона. Реджинальд, хоть и был хорошим воином, показавшим себя на службе в приграничных войсках, но далеко не сильно разбирался в тонкостях политики и придворных интригах. Он был несколько прямолинеен. Ричарду же было всё равно. Его вполне устраивало и то, что у него есть Хоард. В происшествии в монастыре Святой Алиссии обвинили разбойников, что бушевали на тот момент в Траэрне. Стефан и его люди складно врали всем и вся, что поехали проведать королеву Элиан, а в итоге застали пылающий монастырь и горы трупов. Король умело врал о том, что лишь чудом смог спасти ребёнка, который оказался сыном Элиан и Джозефа. Объявил, что возьмёт шефство над малышом, чем удивил многих. Впрочем, новость о том, что малыш Джозеф будет обручен со своим братом по покойному отцу, принцем Васко — еще больше удивила двор, а простой люд и Церковь заставила плеваться. Ведь это был чистой воды инцест! Но эти возмущения довольно быстро утихли, ведь кровосмесительные связи были не редкостью среди знати, да и простых смердов. На самом же деле Стефан просто обеспечивал своим детям, внукам и даже правнучке не последнее место в жизни. Впрочем, помолвку всегда можно расторгнуть, если что-то случится. За последние годы Вилфред хоть и разросся, с запада к нему пристроили еще одну стену и башню, так что к сорока покоям прибавилось еще шесть. Но тем не менее, Стефану начинало казаться, что в замке наоборот становится слишком тесно. Знать, советники, чиновники, военачальники, дети, внуки — всем им необходимо время от времени приезжать или же на постоянной основе находиться рядом со старым королём, чью голову почти полностью украсила седина. Но не смотря на возраст, пятьдесят восемь лет, Стефан не утратил величественной осанки, язвительности и высокомерия. И это многим не нравилось. Впрочем, как бы там ни было, а с королём обязаны были считаться. Тем более с тем, который всё же путём долгих переговоров смог добиться мира между Рэйнфогом и Гюсолотом. Разумеется, что заключался он по большому счету в торговых отношениях, которые были весьма выгодны обеим странам, и осуществиться должен был через брак. Сам брак должен состояться не ранее, чем через почти десяток лет, а пока что сын одного из уважаемых Верховных Кардиналов помолвлен с дочерью принца Реджинальда. Стефан зашел в свои покои, дабы переодеться в чистые и свежие одежды из лёгкого сливового шелка и иссиня-черного бархата, что подчеркивали его стать и величие. Увы, с годами талия перестала быть такой явно выраженной, как и бёдра утратили свою былую округлость, пусть и оставались всё еще достаточно широкими. Как любили отмечать при дворе, фигура реверида стала более мужественной, так что если бы не цвет глаз и постепенно увядающий винный аромат, то от обычного мужчины совсем уж не отличишь. Черты лица Стефана заострились, стали более хищными и надменными. Из-за частых прищуров от уголков глаз тянулись хорошо выраженные лучики морщинок. Зато губы оставались всё такими же тёмными и вечно кривящимися в ухмылке, или растягивались в оскале, от которого мурашки бежали по коже. Ступая по коридору, не замечая плетущихся за собой стражников, слуг и канцлера, Стефан направился в трапезную залу, где собирался отужинать в кругу большой семьи. И едва он спустился вниз по лестницу, как тут же пожалел об этом, поморщился от пронзительных криков и детского визга, который его всегда раздражал. — Боги, дайте мне сил не отдать этих визжащих свинок Брендону для опытов, — воздев очи к потолку, процедил король. По мере приближения к трапезной, шум становился громче. И судя по голосам, это были младшие дети Реджинальда. Ну да, Харланд и Эгберт уже достаточно взрослые, чтобы так голосить и научиться ценить тишину, а Джозеф и Васко всегда были спокойными мальчиками. Дверь трапезной отворилась, из неё вихрем вылетел юный реверид почти двенадцати лет. — У меня голова уже от них болит! — выпалил мальчик, и тут же чуть не врезался в Стефана. Харланд замер, робко посмотрел на короля. — Де… То есть, Ваше Величество, — склонил голову в почтительном поклоне. — Простите, я вас не сразу заметил. — Ничего страшного, — едва заметно улыбнувшись, Стефан погладил внука по черным волосам, что были чуть ниже плеч. Поморщился от громких визгов, что раздались за дубовой дверью с резьбой по краям. — Эта девчонка всегда держит при себе полчище женщин и ни одна из них не может угомонить этих детей? — Азра не видит в этом ничего дурного, но вам лучше дождаться, пока они все уйдут спать, иначе рискуете не сдержаться и кого-нибудь убить, — заговорщицки подмигнув, Харланд поспешил уйти. Он, как и все, прекрасно знал норов короля, так что подобное вполне могло случиться. И Стефана эти слова весьма позабавили, но улыбка быстро померкла, когда он уловил запах, что явно исходил от внука. Обернулся, проводив его долгим и удивлённым взглядом. Харланд всегда был не по годам развит. Умный и толковый мальчик, который всегда тянулся к Стефану и восхищался им, как человеком сильным и волевым. И сейчас маленький реверид переставал быть ребёнком, неминуемо становясь юношей. Об этом свидетельствовал запах, что стал проявляться у Харланда. Да, это замечательно, что мальчик стал созревать, и очень скоро у него случится первая течка, которую можно будет легко подавить с помощью отваров Брендона. Но Стефана напрягал сам аромат Харланда. Ненавистный, вызывающий не самые приятные воспоминания, отвратительный вереск. Сложно будет не воротить морду в присутствии мальчика. Набравшись смелости, Стефан кивнул стражникам. Те отворили перед ним двери, а церемониймейстер объявил о прибытии короля. Однако тихо от этого в помещении не стало. Реджинальд тут же встал со своего места, поклонился отцу. Ему еще не было и тридцати, а лицо уже успело осунуться, приобрести измождённый вид, а под глазами залегли глубокие тени. Дамы, которые были в трапезной, тут же присели в глубоком реверансе. Кто-то попытался поймать бегающих и орущих детей, которых было трое: все девочки. Эгберт сидел рядом с отцом, недовольно поглядывая на сестёр, которые были слишком избалованы их матерью и её дамами. — Азра, угомони детей, а то от них так голова болит, что хоть сейчас зови за Брендоном, — суровым тоном сказал Стефан, проходя вперёд и занимая место во главе стола. — Чтобы он принёс обезболивающее, Ваше Величество? — с восточным акцентом спросила невестка. — Чтобы он перерезал им голосовые связки, — просто ответил король, чем заставил Реджинальда едко прыснуть, а дам громко ахнуть. Азра сжала кулаки, поджала губы и тут же приказала дамам следовать за ней, прихватив дочерей. Только и взметнулись пёстрые юбки. Когда же вся женская часть семейства удалилась, оставшиеся в трапезной мужчины вздохнули с облегчением. — Ты должен быть строже с ней, — сказал Стефан, обращаясь к сыну. Ополоснул руки в миске с розовой водой и принялся за сочный бифштекс в грибном соусе. — И с дочерьми тоже. Нечего их баловать, иначе вырастут безмозглыми плаксивыми курицами. — Азра говорила, что собирается их воспитывать по традициям своего народа, — поморщился Реджинальд, почесав аккуратную черную бороду, — но я и не подозревал, что у них принято позволять девочкам всё. — Не удивительно, что тогда их мужчины содержат гаремы в основном из реверидов или полноценных юношей, хотя среди каждого из полов будут паршивые овцы. Реджинальд закончил службу на границе семь лет назад. Этого оказалось достаточно, чтобы его гнев поутих, а сам он осознал всю ситуацию. Ведь если Хелен и Филипп посмели покуситься на Джозефа, то им ничего не стоило после разделаться со Стефаном, как с главным, кто мог им в будущем отомстить. Но не вышло. Месть состоялась. Старший принц вернулся домой как раз к тому моменту, когда из Бехрема, королевства Улумсуза прибыла богатая процессия. Перед смертью Джозеф успел добиться мира с ханом тех земель, разумеется, что через брак Ричарда с одной из принцесс Улумсуза. Но в связи с тем, что старший король умер, а трон занял Стефан, то сына Элиан просто подвинули в сторону, и выгоднее было заключить брак с сыном действующего правителя. Стефан знал об этом, поэтому не удивился, когда из Улумсуза от хана Гамаля Айдынликослы прибыл посол. Лишь порвал собственное письмо, которое собирался отправить. Переговоры прошли успешно, так что осталось лишь заняться подготовкой к свадьбе и убедить Реджинальда не упрямиться в этом деле. Впрочем, принц и не думал отпираться, когда его поставили перед фактом и представили невесту. Азра была очень красивой девушкой. Смоляные волосы лишь слегка выглядывали из-под шелковой полупрозрачной вуали. Выразительные миндалевидные светло-карие, практически янтарные глаза были подведены сурьмой, смотрели робко, но с жадным интересом. Тонкий чуть курносый носик, пухлые яркие губы. Овальное лицо с выраженными скулами и острым подбородком. Тонкую шею обвивали золотые ожерелья с изумрудами и сапфирами. Туника с овальным вырезом и длинными зауженными рукавами, а также шальвары подчеркивали фигуру «песочные часы» у девушки. Её смуглая, бронзовая кожа вызывала интерес у бледнокожих аристократок, как и рисунки хной на руках. Еще в Улумсузе её готовили к жизни при рэйнфогском дворе, обучали этикету, моде, правилам приличия, языку. Так что в Рэйнфог Азра приехала с кое-какими знаниями, но с жутким акцентом. Стефан не давил на сына, не принуждал его полюбить новую жену. С самого начала этот брак был политическим, выгодным расчетом, в котором редко вспыхивают какие-либо чувства. Но Азра почти сразу поставила себе цель добиться любви мужа. Она красиво пела, играла на музыкальных инструментах, превосходно танцевала под звон барабанов и цинбал. Умела приковывать к себе взгляды, но за семь лет брака Реджинальд так и остался холоден к ней. Впрочем, девушке с самого начала нужно было к этому готовиться. В родной стране Азры было нормальным иметь несколько законных жен, а также с десяток наложников. Но принцесса Улумсуза была искренне возмущена и обижена, когда придя в дом мужа узнала, что придётся делить Реджинальда с другим. — Как там Дэвид? — неожиданно спросил Стефан, запивая бифштекс бокалом терпкого красного вина. — Надеюсь, что тебе хватает ума держать жену и любовника подальше друг от друга? — Временами они оба бывают невыносимы из-за своей ревности, так что уже я стараюсь держаться подальше от них, — с усмешкой ответил Реджинальд, нисколько не стесняясь присутствия младшего сына. — Всё же очень сложно справляться с женой и любовником. Не представляю, как живут люди, у которых несколько супругов и любовников. — Время от времени избавляются от них, если те им надоедают, — король сразу же вспомнил своего мужа, который действовал по такой же схеме. Правда иногда Джозефа нужно было подтолкнуть к тому, чтобы он наконец-то избавился от наскучивших супругов. С любовниками было проще, ведь редко кому из них удавалось захватить внимание старшего короля надолго. — Да, я тоже об этом начал подумывать. Дэвид стал в последнее время очень ревнивым и часто злится, если я провожу с женой больше времени, чем с ним. А Азра злится не только потому, что у меня есть любовник. Но и по другой причине. — Даже догадываюсь, что её так бесит. Только предупреди, когда эта глупая девчонка надумает подмешать мне яд в еду или вино. — Не беспокойся, я не позволю подобному совершиться, — вскинув на отца пристальный взгляд, Реджинальд невольно сжал нож с вилкой. Он нисколько не удивился тому, что Стефан знает даже о том, что происходит далеко за пределами двора. У него всегда были повсюду шпионы. Если первый год Азра помалкивала и была спокойной, то после рождения первой дочери стала проявлять свою истинную натуру. Начала капать Реджинальду на мозги по поводу любовника, который был с принцем еще со времён службы в гарнизоне. С уверенностью заявляла, что не позволит мужу иметь более супругов, ибо хочет быть единственной. Даже отхваченные за такую глупость пощечины не заставили Азру угомониться, и она открыто ревновала, едва ли не устраивала скандалы на пустом месте, если узнавала, что Реджинальд уезжал к Дэвиду, дарил ему подарки или задерживался где-то. А с недавних пор девушка всё чаще стала намекать мужу, что тот уже достаточно взрослый, опытный, а король уже далеко не молод, и что неплохо было бы начать задумываться о троне. — У Харланда скоро начнётся течка, — как бы между делом сообщил Стефан, покончив с трапезой. По привычке стал налегать на вино. — Неплохо было бы уже сейчас начать давать ему подавляющие. Ты еще не думал о выгодной партии для него? — Я пока еще даже не знаю о его предпочтениях, чтобы что-то решать. Думаю, что стоит обождать еще год-два, прежде чем объявить о поиске для него невесты или мужа. Не хочу насильно навязывать ему ту или иную роль, если она ему будет противна. — Какой заботливый из тебя вышел отец, — хмыкнул реверид, не обращая внимания на притихшего Эгберта, навострившего ушки. В отличие от своего старшего брата, мальчик был менее разговорчив, зато любил слушать. Возможно, что это пригодится ему в будущем. — Я люблю своих детей и не скрываю этого, — пожал плечами молодой мужчина, тоже закончив с ужином и отодвинув от себя тарелку. — Любить можно по-разному, — как-то странно сверкнули фиолетовые глаза короля. Реджинальд испытующе посмотрел на него. Побледнел, когда тёмные губы со шрамами растянулись в лисьей усмешке. — Больной ублюдок, — беззлобно процедил он, стараясь взять себя в руки. — Как поживают Джозеф и Васко? Слышал, что ты заставляешь мальчиков присутствовать на заседании Совета. — Пусть с детства привыкают к серьёзным вещам. Может быть когда-нибудь им это пригодится. Всё же хорошего образования и военной подготовки бывает недостаточно. Дети воочию должны видеть то, что им самим предстоит в будущем. — Надеюсь, что ты не готовишь их стать следующими королями? — в голосе Реджинальда появились ревнивые нотки. Он не собирался уступать своё законное место младшим братьям, даже если те по мнению отца лучше подходят на эту роль. — Я пока еще слишком молод, чтобы уступать трон хоть кому-то из вас, — лукаво улыбнулся король, откинувшись на спинку резного стула. — Так что обойдётесь. Долгих лет мне…