Стоны скорбных вьюг, оркестра зимнего, Кутают мертвый край своими крыльями, Ухватив с собой кусочек вечности, С мраком канут… Где холод мертвый душит крик, Где сердце вздрогнет лишь на миг, Там в клетке птицей бьется чья-то жизнь. (…) Молча, в пустоте, ты вспоминаешь дни. Дни, когда сожглись мосты. Вырвать с кровью боль, обман, чужую ложь… Дней этих не вернешь. АнДем — Серебряные зимние слезы
***
Осень 980 года. Герцогство Расс, замок Орвал Стрела с шелестом сорвалась с тетивы, устремилась вперёд, вонзаясь острым наконечником прямо в шею большого лося, которого они преследовали на протяжении нескольких часов. Зверь издал гортанный рёв, попятился, мотая головой, увенчанной рогами. Следующие пара стрел были выпущены одна за другой, и обе угодили в шею лосю. Одна из них прошла настолько глубоко, что пронзила плоть насквозь и наконечник торчал теперь с другой стороны. Животное стало заваливаться на бок, продолжая издавать предсмертный рёв. Следующая стрела угодила ему в глаз, из-за чего несчастное создание окончательно упало на землю, продолжая судорожно подёргивать копытами в агонии. — Отличный выстрел, Ваше Величество, — похвалил Энтони Невилл, сын Грега Невилла, каким-то чудесным образом всё же появившийся на свет от одной из жен жестокого тирана, теперь состоящий на службе у короля в качестве одного из личных стражников. От своего отца он унаследовал густую рыжую шевелюру, высокий рост и широкие плечи, а вот тёмно-синие глаза и треугольное лицо явно достались от матери. Впрочем, несмотря на свою довольно привлекательную внешность, образ сэра Энтони довольно быстро вымывался из памяти, стоило от него только отвести взгляд. — Холодает, — заметил Стефан, проводив взглядом пролетающий над головой косяк уток. Всего лишь начало октября, а природа уже погрузилась в черно-серые оттенки. В этом девятьсот восьмидесятом году осень наступила слишком рано, и теперь всё вокруг кричало о том, что довольно скоро выпадет первый снег. Дожди едва ли не с первых дней сентября лили, а где-то с середины стало очень холодно. От сырости у Стефана иногда ломило кости, но укрепляющие и целебные отвары старины Брендона и молодого Персиваля поддерживали здоровье в теле шестидесятитрёхлетнего мужчины. — Ваше Величество, желаете вернуться в замок? — вопросил заботливый Энтони, поправляя черный волчий мех воротника плаща. — Да, было бы неплохо, — ответил реверид, позволяя стражнику помочь ему взобраться в седло. Всё же годы давали своё, и в теле уже не было той былой лёгкости. Иногда приходилось рассчитывать на помощь окружающих. Но это не мешало нести себя величественно с прямой спиной, взирая на всех и вся свысока, растягивая губы в надменной ухмылке. Серебристые волосы обрамляли овальное лицо с заострившимися чертами, едва доставали до плеч. Последняя тонкая каштановая прядь затаилась за левым ухом, так что теперь глядя в зеркало, Стефан видел седовласого мужчину, который неминуемо превращался в ожесточившегося старика. Тушу лося везли на телеге. Короля сопровождало практически сорок воинов, готовых отдать жизнь за своего господина. Остальные участники охоты вернулись в замок Орвал еще несколько часов назад. В гости Стефана пригласил старший сын. Реджинальд всё же довольно быстро успокоился, хоть и фыркал на отца за то, что тот без его ведома и совета быстро устроил личную жизнь Харланда. А когда узнал о причинах столь неожиданного союза с Лайонелами и о вытравлении последствий этой «первой влюблённости», то и вовсе принял сторону короля. Даже умудрился отчитать Харланда за его глупость. Собственно, в замке Орвал короля были рады видеть лишь Реджинальд, да Эгберт. Азра с дочерьми и дамами старалась по возможности не пересекаться со свёкром. И если всё же случалось так, что ей приходилось видеться со Стефаном, то она всем видом давала понять, что не рада появлению старого реверида в их доме. В замке короля встретили слуги, которые тут же помогли снять плащ и перчатки, проводили в выделенные гостевые покои, где находилась готовая к использованию купальня. Реджинальд позаботился о том, чтобы отцу было у них комфортно. Потому и выделил те комнаты, где недавно оборудовали купальню. Хотя в замке имелась большая комната отведённая под ванну. Стефан был не из тех, кто тяготел к молоденьким мальчикам, потому практически все его слуги были старше двадцати лет. И те получали достаточно хорошее жалование, чтобы умело скрывать отвращение, если таковое имелось у них по отношению к королю, который иногда любил щеголять по покоям нагим. Позволив себе с полчаса расслабиться в горячей ванне, Стефан всё же стал собираться к ужину. Хотя предпочел бы поесть либо у себя, либо только в компании сына. Меньше всего сейчас хотелось лицезреть недовольную физиономию невестки. Несмотря на извечные завалы с государственными делами, жизнь Железного Короля была насыщенной. Постоянные разъезды по всем уголкам Рэйнфога не позволяли заскучать. Приходилось лично присутствовать на некоторых торжествах, на судебных тяжбах и казнях, дабы народ видел, что королю не безразлично всё, что происходит в его стране. Осмотры гарнизонов и военных академий приносили Стефану истинное удовольствие. Приятно было видеть, как с каждым годом военная мощь государства растёт. Увы, но приходилось иногда и самому лично быть проездом у какого-нибудь редкого монастыря, в которых обитатели презирали клеймённого реверида, но едва ли не в ноги падали, зная, что именно от этого жестокого человека зависит их жизнь. Время от времени вспыхивали мелкие бунты. Чаще всего они подпитывались священниками и даже некоторыми жрецами древних богов. Последнее удивляло, ведь вроде бы казалось, что языческая братия должна быть более дружественной в отношении своего короля. Но нет. Некоторые, в частности жрицы богини плодородия и материнства Форстан и жрецы бога войны и огня Лимоса считали, что ревериду не место во главе страны. Дети двуполого бога лесов, охоты и осени Ревера забывают своё место, слишком уж сильно пытаясь встать на один уровень с полноценными мужчинами и женщинами. Но такие мелкие смуты довольно быстро подавлялись. Язычники были не такими фанатичными, чем деудеане, и вполне хватало угроз, чтобы их угомонить. А вот с последними было очень трудно, ведь даже публичные казни не могли заставить этих безумцев одуматься. Впрочем, нельзя всем нравиться. И Стефан это прекрасно понимал. Кого-то из приближенных до сих пор удивляло, что народ, пусть зачастую и шепотом, но скверно отзывается о своём короле, презирает и ненавидит его, уповая, что когда-нибудь старому ублюдку придёт конец. Как-то во время одной из недавних поездок в герцогство Лудо, небольшая толпа крестьян не постеснялась выкрикнуть в спину Стефана оскорбительные слова. «Пёс безродный», «Убийца», «Грязный потаскун» и «Демон» — лишь часть того, что неумолимо звучало из уст простых и знатных людей вот уже на протяжении почти пятидесяти лет. На это Стефан лишь усмехнулся. Не вышел из себя, не стал строить обиженные мины, не попытался поскорее скрыться с глаз долой. Лишь самым сладким голосом приказал своим воинам вознаградить крестьян за честность, вырезав их всех. Подобное зверство удивляло тех, кто был при дворе и короле не так давно. Для многих молодых Стефан был чудовищем, жестоким и беспощадным убийцей, тираном, чья любовь к кровопролитным расправам смогла затмить его другую, более распутную славу. Шлюхом его мало кто называл, да и более молодые стражники, воины и придворные толком и не знали, что означает клеймо на правой щеке короля. Лишь только когда более взрослые рассказывали им об истинном значении шрама, те удивлялись, недоверчиво косясь на знатоков истины. Некоторым людям было сложно представить этого высокомерного и жестокого реверида, за которым тянулся шлейф из крови и человеческих трупов, в роли шлюхи. До трапезной залы Стефана привычно сопровождали стражники, несколько слуг и приближенных лордов, которым король доверял. А так же Брендон, что служил вечным напоминанием о том, что из-за возраста венценосный реверид постепенно становится слабым. Хотя, в присутствии стареющего пухлощекого лекаря были и свои плюсы. В случае, если Стефану станет плохо или его в очередной раз надумают отравить, то Брендон будет весьма полезен. В трапезной зале уже все были в сборе. Стефан занял место во главе стола, как самый старший в семье, поблагодарив Энтони Невилла за то, что тот любезно отодвинул стул. Справа сидел Реджинальд, который с каждым годом становился всё красивее, ведь от обоих отцов он унаследовал всё самое лучшее. А его полный пренебрежения взгляд и местами жестокая усмешка была способна не столько очаровать, сколько свести с ума представителей трёх полов. Женщины считали его слишком холодным, поэтому слишком открыто не выказывали симпатии, предпочитая украдкой бросать заинтересованные взгляды. Реверидов Реджинальд манил. Странная любовь к сильным, властным и зачастую надменным личностям у этого пола была в крови. Мужчины тоже интересовались герцогом Расса и старшим принцем, но тут скорее было просто желание узнать получше и разглядеть истинную суть пока что главного претендента на престол в будущем. Напротив Реджинальда сидел подросший Эгберт, которому пора бы подыскать невесту, но мальчик воротил нос, кривился, когда речь заходила о поиске претенденток для брака. На деле же его куда больше интересовали крестьянские девицы, к которым Эгберт любил сбегать при любом удобном случае. Напротив Стефана сидела Азра, демонстративно выпрямив спину и усердно пережевывая грибочки в сметанном соусе с чесноком. Можно было бы подумать, что она зла из-за присутствия короля, но это не совсем так. Женщину злило присутствие в трапезной одного слуги. Миловидного блондина с лукавым блеском в ярко-зелёных глазах. Мальчишку звали Валентином, и как ни странно, но родом он был из Бранкии. Где-то год с небольшим назад Стефан изъявил желание навестить южных соседей, прихватив с собой старшего сына, тем самым избавляя его от общества вечно всем недовольной жены. Именно в этой поездке Реджинальд познакомился с Валентином, юношей девятнадцати лет, который на тот момент нёс службу при старом графе. Теперь же этот блондин с лукавым блеском в зелёных глазах прислуживал в замке Орвал, довольно часто грея постель своего нового господина и выводя из себя Азру. — Когда-нибудь тебе это выйдет боком, — наклонившись, тихо сказал Стефан, кивнув на подавленную невестку. — Пусть не расслабляется, — просто ответил Реджинальд, позволяя слуге плеснуть в свой кубок ароматной медовухи. — Так нравится видеть ревность с её стороны? Или куда больше привлекают истерики? Не поверю, что не было ни дня, когда бы Азра молчала, мирясь с присутствием соперника в собственном доме. — Вот именно, что не было, — подхватила женщина, давая всем понять, что всё прекрасно слышала. Отложив приборы, Азра вытерла рот салфеткой и поднялась. — Прошу меня простить, но мне нездоровится. С вашего позволения я удалюсь. Реджинальд лишь небрежно махнул рукой, отпуская жену. Этот пренебрежительный взгляд не только разозлил Азру, но и причинил боль. Сжав кулаки, она быстрым шагом удалилась прочь. И Стефана удивило, когда он заметил, как по смуглой щеке невестки бежит слеза. — Если бы наш брак не был политически выгодным, я бы давно с ней развёлся, — сказал Реджинальд, не обратив внимания ни на это, ни на довольное хмыканье Валентина у себя за спиной. — Вроде бы раньше отношения между вами были лучше, — заметил король, взглянув на любовника сына и жестом выметая его прочь. Валентин вопросительно изогнул бровь, но с места так и не сдвинулся. Видимо надеялся, что на это никто не обратит внимания. — И раньше ты лучше следил за своими любовниками, — сузив глаза, Стефан предал голосу больше резкости. Реджинальд встрепенулся. Обернулся, бросив на блондина хмурый взгляд: — Можешь идти. Валентин сжал кулаки, стиснув зубы. С неохотой поклонился и быстро ушел. Стефану на мальчишку было всё равно, но ради профилактики он проследит, чтобы наглеца как следует высекли на конюшне. — Азра зла и на это у неё есть причины, — сам решил объясниться Реджинальд. — И дело не только в том, что я держу в нашем доме любовника. У меня есть еще одна женщина на стороне. И она ждёт ребёнка. — И как я понимаю, Азра об этом знает, — не спрашивал, а утверждал реверид. Эгберт притих, усердно делая вид, что шпинат ему очень интересен, а сам подслушивал. — Закон разрешает мужчине иметь нескольких жен или мужей, — продолжил Реджинальд, вальяжно откинувшись на спинку стула. — И я решил, что имею право этим воспользоваться. Я планирую взять себе еще одну жену. Азре придётся мириться с этим. — Вот как, — хмыкнул Стефан, задумчиво пожевав щеку изнутри. Да уж, яблоко от яблони недалеко укатилось, и Реджинальд очень сильно похож на своего отца, Джозефа Невана. — Анна беременна и я бы хотел, чтобы ребёнок появился в законном браке. Реверид не смог подавить смешка. — А теперь скажи мне, когда в тебе проснулось это благородство, Редж? — он впился в сына колючим взглядом. — Ты действительно переживаешь о репутации этой девушки или просто решил позлить жену? В любом случае, не хочу тебя печалить, но так ты сделаешь только хуже. Жаль, что ты не застал тех времён, когда я избавлялся от всех тех, кто хоть как-то был интересен Джозефу. — Не застал, зато очень наслышан об этом. Но я сомневаюсь, что у Азры хватит смелости на нечто подобное. — А я бы посмотрел на это. Так что тебе придётся терпеть меня еще какое-то время. Надеюсь, что ты покажешь мне свою избранницу. — Непременно, — Реджинальд как-то подозрительно ухмыльнулся.***
Сдавленно застонав, Стефан схватил стражника за волосы, надавил на затылок, вынуждая уткнуться носом в пах. Энтони подчинился, полностью вбирая в рот подрагивающий член короля. Парень был достаточно умелым и старательным, что нравилось Стефану. А еще Энтони был одним из немногих, кто искренне проявлял заботу, верно служил и желал доставить удовольствие своему господину, потому и не брезговал ублажать и трахать седовласого реверида, чьё тело продолжало оставаться статным. Белёсые шрамы, какими бы чудовищными они ни были, восхищали и возбуждали стражника. Послушно глотая выстрелившую в глотку сперму, Энтони отстранился лишь тогда, когда рука короля перестала давить на затылок. Синие глаза в тусклом пламени свечей казались черными, бездонными. — Ваше Величество, я хочу вас, — с хриплым придыханием сказал страж, поцеловав ладонь, погладившую его по щеке. Стефан самодовольно ухмыльнулся, отодвигаясь поближе к подушкам. Уже было собирался перевернуться, принять колено-локтевую позу, как его остановили за плечо. — Нет, не нужно, — умоляющим тоном прошептал Энтони. — Я хочу видеть ваше лицо в этот момент. — А не много ли ты хочешь, наглый мальчишка? — угрожающим тоном прошипел в ответ Стефан, всё же укладываясь на спину. Странным был этот Энтони Невилл. Молодой и красивый парень, которому было всего двадцать пять лет. Многие придворные дамы, да и ревериды тоже с заинтересованностью смотрели на рыжеволосого стража, а тот лишь жеманно улыбался в ответ на их знаки внимания. Энтони тяготел к взрослым мужчинам, особенно сильно ему нравились ревериды в возрасте за пятьдесят и выше. Но куда сильнее его чувства были к королю, которому он служил. Странные предпочтения для молодого человека, но и они имеют место быть в этом безумном мире. Энтони не спешил овладевать венценосным телом. Губами и языком ласкал шею, плечи и грудь Стефана, заставляя последнего шумно дышать. Рукой то поглаживал, надрачивая член короля, то проникал внутрь влажной щели пальцами, растягивая её. Мышцы лона были уже не такими тугими, как прежде, но они всё равно до сих пор обволакивали, приятно сжимали. Лишь в момент оргазма брали в тиски, не позволяя лишний раз двинуться. На груди хищно поблёскивал гранатовый кулон, с капелькой стекла, в которой томилась тонкая черная прядь. Этот кулон. Наверное, самое дорогое и любимое украшение по мнению самого Стефана. Но он и представить не мог, какую же ревность эта вещица вызывала у многих его любовников. Забавно, наверное, осознавать, что твои нынешние или прошлые пассии ревнуют к покойнику, которого ничто никогда не воскресит. И Энтони был таким же. Он недовольно покосился на кулон, но так и не прикоснулся к нему. Словно бы украшение могло обжечь, причинить боль. А Стефану было ровным счетом плевать, что там выдумывают себе эти любовники. Он не обязан под них подстраиваться. Обняв парня за плечи, реверид шире развёл бёдра. Проникновение было плавным и тягучим, из-за чего Стефан вильнул задом, вынуждая Энтони двигаться уверенней. И тот подчинился. Войдя в податливое тело до конца, сразу же взял резкий ритм. Сдавленные хриплые стоны звучали глухо. Энтони что-то бессвязное шептал, целуя щеки, подбородок и плечи короля, на которого наваливался всем весом. Но Стефан не вслушивался в эти слова, стараясь полностью раствориться в удовольствии. Хотя в его возрасте давно следовало либо же перестать предаваться разврату, либо самому приходовать своих любовников, но никак не подставляться. Стоит отметить, что последнее Стефан честно пытался делать. Даже завёл себе нескольких мальчиков, черноволосых, сероглазых. Спустя полтора года активной сексуальной роли зуд в лоне не унялся, а стал еще сильнее, а потом случилось то, что случается со всеми мужчинами рано или поздно. Импотенция. Член не стоял, желания поиметь кого-нибудь не возникало. И с этим недугом Стефан промучился около полугода, а потом не сдержался и позвал в свои покои Энтони, обещая щедро заплатить. О предпочтениях стража король узнал чисто случайно. И удивился, что так удачно выхватил Энтони из почти сотни воинов, что несли службу непосредственно у короля. Парень усердно и яростно долбился в нутро Стефана, заставляя того вскрикивать от удовольствия. Не стеснялся впиваться зубами в кожу на плечах и груди, оставляя яркие метки. Стефан выгнулся, протяжно застонал, обхватывая ногами талию любовника. Кончил, оросив и себя и Энтони спермой. Дыхание приятно перехватило, но реверид не давал стражу остановиться. Двигал бёдрами навстречу, бесстыдно насаживаясь на твёрдый член. Энтони громко порыкивал, жмурился от удовольствия. Вскоре и сам кончил, медленно сбавляя темп. — Ваше Величество, я люблю вас, — пробормотал парень, сжимая реверида в своих объятиях. На это Стефан лишь хмыкнул. Слова пылкого любовника не произвели на него должного впечатления. — Вы так прекрасны в своём холоде, — не унимался влюблённый, водя носом по шее короля. — Не стоит разбрасываться льстивыми словами, Тони, я этого не оценю, — хрипло отозвался Стефан, поглаживая его по рыжим волосам. Немного жестковатым, словно солома, но красивым на вид. — Да, лесть вы не цените, но всё же принимаете её, как должное, — задумчиво протянул Энтони, продолжая усердно принюхиваться, словно бы его что-то тревожило. Наконец-то он отстранился, пристально посмотрел на Стефана. — Запах… он пропал… Реверид даже не сразу понял, о чем тот говорит. Вопросительно приподнял бровь, явно недоумевая. — Ваш запах исчез… — растеряно повторил Энтони. — Ваше Величество это… — Это старость, Тони, — равнодушно ответил Стефан, хотя внутри он испытывал горечь. — Не вечно же мне оставаться молодым. Рано или поздно, но осень начинает уступать зиме. — Вы так спокойно говорите об этом, — отчего-то обиделся страж, отстранившись и сев прямо. — Со временем перестаёшь бояться даже смерти. — Переместившись к краю кровати, Стефан покинул её. Надел халат, туго повязав его на талии. Прошел до низкого столика из светлого дерева, на котором стоял кувшин и плеснул в серебряную чашу красного вина. Не спешил пробовать, принюхался, вдыхая сладкий аромат с лёгкой горечью алкоголя. Наверное, именно так он пах раньше, но не теперь. Ревериды с возрастом способны чувствовать запахи друг друга, но собственного аромата не слышат. И чем больше они потребляют тех продуктов, что схожи на их природный запах, тем он сильнее и дольше держится. Стефан пах вином, усиливал его за счет того, что постоянно налегал на вино. Даже с подавляющими и во время беременностей этот аромат чувствовался, пусть и не так сильно, как обычно. А теперь и этого нет. Еще один этап в жизни неумолимо приближал Железного Короля к смерти.***
С самого утра в замке Орвал царил настоящий переполох. Слуги носились туда-сюда, завершая последние приготовления к приезду гостьи. Покои для второй будущей жены принца Реджинальда Этельхарда было решено обустроить не в восточном крыле, где находились все члены семьи, а в северном. Сделано это было из соображений, чтобы ни Азра, ни Анна не попадались друг другу на глаза. Хотя, Стефан не верил, что подобное способно сдержать женщин от желания вцепиться в лица друг другу. — Надеюсь, что ты догадываешься о последствиях всего этого, — мрачно сказал Стефан, сжав плечо сына. — Им придётся научиться мириться с присутствием друг друга, если хотят и дальше получать мою благосклонность, — хмыкнул Реджинальд, которого явно забавляли мысли о том, что его дом вот-вот превратится в настоящее поле битвы. — Ничего хорошего из этого не выйдет, — закатил глаза король. — Вот уж точно не приходится сомневаться, что твой отец Джозеф. Такая же безрассудная черта характера — собрать под одной крышей законную супругу, любовника и новую пассию, и посмотреть что будет. — Не сравнивай меня с ним, — неожиданно вспылил принц, грубо отбросив руку отца со своего плеча. — Мы с ним не похожи. И никогда не будем. — Но в чем-то всё же сходство есть. Глупо отрицать это. — Я — Этельхард! Не Неван! Ясно? Бешеные карие глаза налились кровью, вперились в Стефана так, словно их обладатель собирался его разорвать на куски. О внезапных вспышках ярости сына король знал. Впервые они проявились после возвращения Реджинальда со службы в гарнизоне, и периодически случались. Но Стефан их не так часто имел возможность наблюдать, чтобы беспокоиться. И теперь ему стало не по себе от осознания, что родной сын может сорваться на своём старике-отце. — И почему мне кажется, что где-то я это уже слышал? — взяв себя в руки, насмешливо заметил Стефан. Это «я — Этельхард» так сильно было похоже на извечное «Я — Неван, а не Крофорд». Реджинальд сжал кулаки. Бросил на отца предупреждающий взгляд, но сам постарался не продолжать. Знал, что Стефан скорее умрёт, чем пойдёт на попятную в спорах. Мужчины стояли в парадном зале замка, в который попадаешь через просторный холл. Эгберт и девочки не изъявили особо желания встречать гостью, поэтому разбрелись по своим делам. Валентина отправили помогать в дальних частях замка. А вот Азра стояла у лестницы на втором этаже, судорожно сжимая перила и прожигая взглядом дверной проём, через который должна была появиться соперница, будущая вторая жена Реджинальда. — Ваше Высочество, ожидаемая леди прибыла, — сообщил главный конюх, вбежав в парадный зал. — Наконец-то, — Реджинальд расплылся в довольной улыбке. Вышел встречать девушку вперёд. Стефан лишь шумно вздохнул. Уезжая, он обязательно отдаст приказ своим людям с особой тщательностью следить за обитателями этого дома и докладывать обо всём, что здесь будет происходить. Даже интересно было, кто кого. — Как же я рад, что ты приехала, дорогая, — голос Реджинальда стал бархатным, едва ли не приобрёл мурлыкающие нотки. И вот пойми отчего они: оттого, что мужчина искренне рад видеть свою возлюбленную, или же предвкушает грядущую бурю? Гостья что-то отвечала, но её голос был таким тихим, что Стефан ничего не мог расслышать. Мимо проходили слуги, которые заносили скромный багаж не менее скромной персоны. Глядя на них, Стефан мог предположить, что будущая невестка явно из простых. Может быть из семьи обнищавшего воина или очень скудного баронета. — Отец, — голос сына отвлёк реверида, заставил обратить внимание на гостью. — Позволь тебе представить… Уголки губ Стефана нервно дёрнулись. Брови сошлись на переносице. Эта девушка, которая натянуто улыбалась. Нет, скорее молодая женщина, явно не младше двадцати трёх лет. Она была такой знакомой. Хрупкая, словно мифическая нимфа. Светлая кожа казалась совсем белой за счет тёмно-синего платья из грубого сукна. На треугольном лице, обрамлённом прямыми пепельно-русыми волосами, розовые губы маленького рта сложились в скромную улыбку. Голубые глаза, круглые, большие, напоминали глаза напуганной лани. Поразительное сходство. Просто поразительное сходство с Мышем… — Это моя будущая жена, леди Анна Эден, — сказал Реджинальд, прижав девушку к себе и поцеловав в лоб. Его взгляд смотрел поверх головы отца, туда, где стоял Азра. — Теперь она будет жить здесь. Надеюсь, отец, что ты будешь присутствовать на нашей сва… — Нет, — прервал его Стефан, чем сильно изумил. Он и сам не понимал, отчего начинает закипать изнутри. Хотя нет, понимал. Перед ним стояла девушка, которая была порождением того ублюдка Калеба Эдена. Того Мыша, из-за которого ему пришлось страдать, перенести унижения и ссылку. И что-то подсказывало, что яблоко от яблони недалеко упало. — Что-то не так, Ваше Величество? — голос Анны звучал приторно-сладко. Она невинно захлопала своими тусклыми ресницами, выражая высокую степень недоумения. — Реджинальд, нам нужно поговорить. Круто развернувшись на каблуках черных кожаных ботинок, Стефан с молодецкой бодростью стал подниматься по лестнице на второй этаж. Не оборачивался назад, зная, что сын следует за ним. На втором этаже встретился взглядом с Азрой, которая выглядела потрясенной, но её явно переполняли обида и злоба. Она посмотрела за спину короля, что-то прошипела на своём бехремском наречии, и взметнув кроваво-алым бархатом юбок поспешила в свои покои. — Отец, я не понимаю, что происходит? — равнодушным, без особого интереса тоном вопросил Реджинальд, входя следом за реверидом в его покои. — Ты не женишься на этой женщине! — выпалил Стефан, обернувшись к нему. Руки сами собой сжимались в кулаки. — Это еще почему? Мне казалось, что у тебя-то не должно быть протестов по поводу моего выбора. — Мне тоже так казалось, но теперь у меня есть протесты. Я не позволю тебе ввести в нашу семью эту девку. Можешь прямо сейчас пойти и сказать ей это. Не переживай, я поговорю с Брендоном и Персивалем. Они избавят глупую от плода, а затем её увезут подальше отсюда. — Что ты такое говоришь, отец? — мрачнея, Реджинальд не понимал, чем вызвана такая реакция. — Я не позволю убить своего ребёнка. — А я не позволю этой суке породниться с нами! — вспылил Стефан, повысив голос. — Да что с тобой такое? Чем Анна успела провиниться перед тобой, что ты её ненавидишь? — Чем? — нервный смех вырвался из глотки реверида, перерос в недоброе карканье. — Ты слышал её фамилию? Ты хоть знаешь, кто это? Эден! Эта девка порождение Калеба Эдена! Того ублюдка, что погубил наши с твоим отцом отношения! Тот, из-за которого меня отправляли в ссылку и… — Хватит, прошу тебя, — закатил глаза Реджинальд, скрестив руки на груди. — Вечно у тебя все виноваты в твоих ссылках и поражениях. А ты не думал о том, что сам мог быть действительно виноват в своих бедах? Лицо короля вытянулось. Он сглотнул подступивший к горлу ком. — Во имя всех богов, отец, у тебя такой скверный характер, что у любого, не только у Джозефа, закончилось бы терпение. А ты не думал, что раз тебе стали искать замену, то дело скорее всего в тебе? Ладно, один раз так вышло. Но ведь у Джозефа потом еще были супруги. Политические и нет. Уж не показатель ли это того, что проблема в тебе, а не в тех, кто просто нравился Джозефу? Фиолетовые глаза реверида метали молнии. Он замахнулся, собираясь отвесить сыну пощечину, но тот перехватил его руку, больно сжал запястье. — Нет, больше ты меня не ударишь, — прорычал Реджинальд, ударив отца кулаком в грудь. Вместе с ударом из лёгких вышел весь воздух. Стефан едва удержал равновесие, схватившись за край стола. Грудь жгло огнём. — Анна не такая, каким был её так сильно ненавидимый тобой родственник, — цедил молодой мужчина, даже не испытывая жалости к старому родителю. — Да, она его внучка. Её отец родился от кого-то из гарнизонских воинов. Его растили там. Уж не знаю, что ты вбил себе в голову, но хочешь ты того или нет, а я женюсь на Анне. И для этого мне не нужны ни твоё разрешение, ни твоё одобрение. Если так не нравится мой выбор, то можешь катиться в свой гнилой Конлей. Переведя дух, Стефан заставил себя выпрямиться, растянул губы в оскале. — Интересная у тебя логика. Но тогда, то, что с тобой сделали тогда во время бунта в Рассе, уж не показатель ли того, как ты слаб? Не показатель ли того, что ты сам хотел, чтобы тебя трахнули? Сознание, зная, что он играет с огнём, било тревогу. Но хотелось задеть, причинить боль сыну. Реакция не заставила себя долго ждать. Реджинальд подлетел к отцу. Схватил его за грудки, буквально швырнул на стол спиной, наваливаясь сверху. Глаза так и метали молнии. — Заткнись! Заткнись, тварь! Ты не имеешь права так говорить. Не смей судить меня по себе. Или думаешь, что раз ты шлюха, то все остальные такие? Ублюдок. Азра права, твоё правление слишком затянулось, поэтому… я… Принца одолевали ярость и бешенство. Он сцепил руки на шее Стефана, принявшись его душить. Король старался сдерживаться, не показывать того, что ему тяжело дышать, что больно. — Убьёшь… меня? — слова ему давались с трудом. Из-за нехватки воздуха он часто сглатывал. Чувствовал, как кровь начинает бешено пульсировать в висках. Реджинальд оскалился, глухо зарычал. Сильнее стал давить, видя, как лицо родителя сначала краснеет, а затем медленно начинает синеть. Стефан понимал, что если ничего не предпримет, то рискует лишиться жизни. Весьма прискорбный итог. Ни один яд, ни одно покушение не смогло избавить Рэйнфог от клеймённого короля. И забавным было бы, если бы это удалось сделать его родному сыну. Судорожно соображая, что же делать, Стефан принял решение, пока сознание не стало проваливаться во тьму. Вытянув руки, он схватил Реджинальда за воротник рубашки, резко притянул к себе и впился в губы жадным поцелуем. Глаза принца широко раскрылись. В этот момент в покои влетел обеспокоенный шумом Энтони, и замер на месте, имея честь лицезреть весьма странную картину: Реджинальд стоял к нему спиной, наваливаясь всем телом на прижатого к столу Стефана. — Ваше… — глаз стража нервно дёрнулся. От изумления он потерял дар речи. Опомнившись, Реджинальд резко отстранился от отца. Стал яростно отплёвываться, пока Стефан в это же время жадно хватал ртом воздух, пытаясь прокашляться. — Ублюдок… что ты себе… позволяешь? — озвучил всеобщий вопрос Реджинальд. Его трясло от ярости. — Как у тебя только хватило ума сделать такое?! Стефан не обращал внимания на его слова. С трудом встал, опираясь о край стола. И взглядом невольно вперился в пах сына, где ткань штанов заметно натянулась. «Что? Возбудился? Но отчего...?» — Редж… — пробормотал реверид, всё же оторвав взгляд от достоинства молодого мужчины. Встретился с его метающими молнии глазами. И если Реджинальд собирался продолжить свою тираду, то этому не суждено было случиться. Видимо он понял по ошеломлённому отцовскому взгляду, что что-то не так и посмотрел вниз. — Твою мать! — прошипел принц, одёрнув расшитый золотой нитью тёмно-синий дублет, пытаясь скрыть стояк. Но это плохо выходило. Дублет был слишком коротким, чтобы помочь своему владельцу в этом благом деле. Бросив это дело, Реджинальд бросил на отца испепеляющий взгляд. Но при этом его лицо, шея и уши пылали от стыда. — Это не то, что ты думаешь, больной ты ублюдок! И только сейчас оба мужчины заметили, что находятся в покоях не одни. Обернулись в сторону Энтони и еще нескольких любопытных стражников, что выглядывали из-за приоткрытых дверей. Поняв, что им сейчас может влететь от господ, спешно вернулись на свои места, затворив двери. Отец и сын остались вновь наедине. Оба тяжело дышали. Оба смотрели друг на друга исподлобья с раздражением и злобой. — Я женюсь на Анне, — повторил Реджинальд, не желая сдавать свои позиции. — Ты и так достаточно долго решал всё за меня. Я сам хочу строить свою жизнь. И строить её я буду с теми, кто мне действительно нравится и нужен, а не потому, что так выгодно и угодно тебе. — Я не дам разрешения на этот брак, — так же продолжал стоять на своём Стефам. — Мне всё равно. Не дашь ты, тогда мне ничто не помешает узаконить свои отношения с Анной под знаменем деудеанской Церкви. А уж они-то только будут рады провести обряд. — Ты совершаешь большую ошибку, Редж. — Возможно, — с вызовом в голосе ответил принц, презрительно ухмыльнувшись. — Но это мои ошибки, и я хочу совершать их сам. А теперь, если это всё, то собирайся. Вы злоупотребляете моим гостеприимством, Ваше Величество. Надеюсь, что вам хватит суток на сборы. После этого мужчина поклонился и удалился, слишком громко приказав найти и привести к нему Валентина. Оно и понятно, на ком-то нужно выплеснуть свой гнев и внезапно возникшее сексуальное желание. Сжимая кулаки, Стефан продолжал смотреть на двери. Нет, его совсем не волнует, отчего вдруг сын возбудился. Куда больше беспокоить, как бы обезопасить свою семью от такой проказы, как Эдены. Что-то подсказывало королю, что Калеб задолго до своей смерти усердно вбивал своему гарнизонскому ублюдку о том, какие они несчастные, что сильно пострадали и лишились всего из-за такой мрази, как Стефан Этельхард. И не было сомнений, что потом этот же ублюдок вбивал подобные мысли своим отпрыскам. Наверняка, Анна тоже была свята уверена в том, что её семья — жертва интриг жестокого клеймённого короля. Впрочем, как бы там ни было, а теперь за Реджинальдом и его семьёй придётся следить с особой тщательностью. — Энтони! — громко позвал Стефан, скрестив руки на груди. Бросил тяжелый взгляд на вошедшего стража. — Прикажи слугам собирать вещи. Мы немедленно уезжаем домой.***
Зима 981 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу Тяжело вздохнув, ощущая ломоту во всём теле, Стефан отложил на край стола очередное письмо с донесением. Слишком много забот свалилось на его голову. В конце октября девятьсот восемидесятого года пришло известие из Бранкии о кончине короля Каина Невана. Он умер в возрасте сорока четырёх лет от заворота кишок, так что престол отошел к его первенцу от королевы Клариссы Валуа, к двадцатишестилетнему принцу Карлу, который вот уже как шестнадцать лет проживает с принцессой Бланкой Неван, дочерью покойных Джозефа Невана и Элиан Шанталь, и двенадцать лет состоит с нею же в браке. В отличие от своего непутёвого отца, Карл Седьмой сразу же ясно дал понять, что Бранкией будет править, как король. И что не позволит никому собой командовать. Потому первым делом он отстранил от двора свою мать, настоятельно рекомендовав ей либо отправиться в монастырь скорбеть об утрате мужа, либо начать устраивать свою личную жизнь вдали от дворцовых интриг. Такое заявление не сильно понравилось Клариссе и она не постеснялась заявить об этом. Но отстранить эту женщину от власти было и в интересах Стефана, поэтому он решил поспособствовать Карлу в этом благом деле. В декабре того же года из Траэрна пришли вести о благополучных родах Харланда, который произвёл на свет официального первенца, которого решили назвать Лукасом. Так что теперь у Стефана был еще и правнук, которого необходимо навестить из приличия весной, когда дорога и погода будут к этому располагать. А вот в ноябре из герцогства Расс прибыли совсем не утешительные новости. Реджинальд всё же взял Анну Эден в жены, о чем теперь судачил весь Рэйнфог. Это же надо, чтобы сын Стефана Этельхарда, Железного Короля, женился на внучке Калеба Эдена, бароне Траэрна, втором супруге Джозефа Невана и заклятом враге первого младшего короля! Союз этот одобрила деуеданская Церковь и свадьба прошла по всем её канонам. Разумеется, что там присутствовала Азра, которая проявила дерзость и облачилась в роскошное платье из тяжелого тёмно-алого бархата с черными вставками из переливающегося шелка, тем самым затмив на празднестве Анну, которая была одета в белоснежный атлас. Это оскорбило вторую жену принца, а сам Реджинальд обозлился на первую жену. Стефан прекрасно понимал, что чувствовала Азра при всём этом. Наверняка так же, как и он, прятала горечь, боль и обиду за напускным смехом, язвительными замечаниями и топила свои эмоции в выпивке. По крайней мере на свадебном балу Азра усердно налегала на вина и коньяк, а затем танцевала со всеми, кто предлагал. Даже умудрилась поцеловать какого-то местного молодого графа, причем на глазах у всех присутствующих, что еще больше разозлило Реджинальда. Шпионы Стефана докладывали, что после исполнения быстрого супружеского долга с Анной в присутствии трёх свидетелей, принц буквально силком потащил в свои покои первую жену. Дошло у них там до секса или нет — неизвестно, а вот то, что Реджинальд избил Азру — это факт. На бедняжке не было живого места, и как сообщали лекари, у неё было сломаны два ребра слева, вывихнуто запястье правой руки и многочисленные кровоподтёки по всему телу. Откинувшись на спинку кресла, Стефан всё больше ловил себя на мысли, что в отношениях Реджинальда и Азры видит свои собственные с Джозефом, когда они еще были молоды, горячи и глупы. Что ж, остаётся лишь надеяться, что Азра всё возьмёт в свои руки, а Реджинальд одумается. В конце концов, у невестки есть преимущество, которого не было у самого Стефана — её брак политически выгодный, а значит, что и просто так его расторгнуть не выйдет.