Я не верю, что есть смерть, Я буду жить пять тысяч лет. Пройду все тропы до конца, Все те, что выбираю я. Сквозь меня пройдет весь мир, Родится новый материк. Я стану пылью и тогда Лишь ветер унесет меня. АнДем — Вечность
***
Зима 989 года. — Благодарю вас, Ваше Величество, — Алан Гровер с нескрываемым волнением и радостью принял грамоту из рук короля, в которой значилось, что теперь он является генералом восточного гарнизона в Норвуде. То, к чему он так давно стремился, наконец-то стало осуществляться. — Вы это заслужили, генерал, — с привычной усмешкой ответил Стефан. Сына своего последнего бывшего соперника он принимал в пустом Зале Совета. То, что грамоту о повышении по службе выдавал сам король, а не королевский канцлер или военный министр — уже делало Алану честь, пусть церемония и не была помпезной и официальной. И единственное, что могло расстроить новоявленного генерала — это его отец. Едва узнав о прибытии Алана в Вудроу, как Ларс тут же поспешил ко двору. Хоть уже и прошло много лет, а граф Гровер-старший не оставлял попыток вернуть отпрыска в отчий дом, всё так же продолжая ссылаться на его увечье, которое, к слову, никак не мешало Алану жить. А ведь последний был уже давно не ребёнком. Взрослым состоявшимся мужчиной тридцати семи лет, у которого уже был супруг и трое детей. И лишь Ларс продолжал видеть в нём ребёнка, которого нужно опекать. — Ваше Величество, если вы не против, то я бы хотел поскорее вернуться к семье, — сказал Алан, явно догадываясь о приезде отца и не желая с ним встречаться. — Разумеется, езжайте, — позволил Стефан. — Только прежде не забудьте зайти к казначею и забрать причитающееся вам жалование. — Еще раз благодарю, Ваше Величество, — вновь поклонившись, мужчина поспешил удалиться. Про себя же Стефан отметил, что Алан сильно изменился за годы службы в приграничном гарнизоне, да и вообще с юношеских лет. Вытянулся, раздался в плечах, черты лица стали более квадратными. Густые черные волосы он стриг по-военному коротко, иногда выбривая виски, при этом на мужественном жестком лице носил недельную щетину. Серые глаза смотрели сурово, голос был низким. Алан был чистым воплощением той самой Невановской породы, которой так кичился при жизни Джозеф. Удивительно, что сам бывший принц не проявляет враждебности по отношению к старому королю, который был соперником и врагом его отца. Хоть что-то радовало. Дверь приоткрылась, в неё просунулась голова Энтони Невилла: — Ваше Величество, лорд Гровер просит вас принять его. Говорит, что это очень важно. — Пусть войдёт, раз это так важно, — устало вздохнул Стефан, предрекая непростой разговор с графом. Ларс вошел в помещение, боязливо оглянувшись на стражников, что тут же прошли следом за ним и разместились по всему залу. По воздуху поплыл чуть приглушенный аромат лаванды. Окинув бывшего соперника оценивающим взглядом, Стефан лишь хмыкнул. Ларсу было всего пятьдесят пять, если королю не изменяет память, но граф выглядел старше своих лет. Некогда пшеничные волосы практически все побелели, приобрели благородный молочный цвет, и теперь были схвачены в низкий хвост по последней бранкийской моде, повязанные тёмно-изумрудной атласной лентой в тон выглядывающей из-под черного бархатного камзола рубашки. Фиолетовые глаза, под которыми образовались синие мешки, ястребом смотрели на короля. В уголках появились длинные лучики морщин. Ярко были выражены носогубные складки у рта с опущенными уголками. Граф старался держаться прямо, но это с трудом ему давалось из-за давнишней привычки сильно сутулиться. Да уж, время не пощадило того, кого Джозеф когда-то называл «своим мальчиком», кого сделал заменой первому супругу и кого возвёл на престол, сделав принцем-консортом. Тот, кто когда-то тянулся к власти, а затем сам отрёкся от неё, с завистью и прежней ненавистью теперь смотрел на Железного Короля. — Удивительно тебя видеть живым, Ларс, — решив опустить все высокопарные обращения и церемонии, начал Стефан, откинувшись на спинку тяжелого троноподобного кресла и сцепив пальцы рук вместе. — Взаимно, — поморщился тот, словно съел что-то кислое. — Увы, обстоятельства меня вынудили вернуться в это змеиное логово, а так бы я сюда никогда бы добровольно не явился. — Стоит ли напоминать, что и ты сам когда-то был частью этого логова? Хотя да, крысам сложно ужиться среди змей. Король растянул губы в недоброй улыбке, видя, как побагровел от гнева граф. Желание задеть, обидеть и еще раз указать бывшему сопернику на его место, было куда сильнее здравого смысла. — Я пришел поговорить о своём сыне, — с трудом сдерживаясь, стараясь не обращать внимания на обидный выпад, продолжил Ларс. — Я знаю, что он здесь и… — Во имя всех богов, Ларс! Алан уже взрослый мужчина, у него есть супруг и дети. Он не нуждается более в твоей опеке. — Это уже мне решать, в чем нуждается мой сын. Я просто хотел его увидеть. Он редко отвечает на мои письма. Не навещает. Даже не пожелал познакомить со своим так называемым супругом и ублюдками от него… — Какая жалость, что Алан тебя не слышит. Он был бы рад услышать твоё мнение, касательно его личной жизни и семьи. — Семьи?! — возмутился Ларс. — Да я бы никогда не дал согласия на этот брак! Что бы мой сын, наследник королевской крови, породнился с каким-то крестьянином… — Уж кто бы говорил про крестьян, — хмыкнул Стефан. Граф Гровер сжал кулаки. До чего же унизительно и оскорбительно было выслушивать эти колкости от седовласого старика, который продолжал смотреть на всех и вся свысока. — Я нашел для Алана более подходящую кандидатуру, — продолжил Ларс, — но этот упрямец не желает подчиняться моей воле. Мы ведь с тобой в одной лодке, Стефан. Сомневаюсь, что ты позволил бы своему сыну вступить в брак с девкой из семейства Эденов, да еще и сыграть свадьбу по деудеанским обычаям. — Не понимаю, чего ты от меня хочешь, — теперь настала очередь короля недовольно хмуриться. Казалось, что об этом инциденте с Реджинальдом знал уже весь мир. — Ну так ты же король! Ты можешь повлиять на моего сына. Объявить его брак с тем крестьянином незаконным и повелеть вступить в брак с тем, на кого я укажу. Раньше, до того как Джозеф стал королём, Крофорды сами решали, кому и с кем устраивать браки. Так почему бы снова этого не сделать? — Лорд Гровер, боюсь, что я ничем не смогу помочь вам. Как я уже сказал раньше, ваш сын уже взрослый и сам вправе решать свою судьбу, тем более личную жизнь. То, что он отвернулся от вас — лишь ваши проблемы. Впрочем, чего вы ожидали? Сначала добились того, что лишили его титула принца и права наследования, а затем опекали и вечно капали на мозг, пытаясь взрастить в ребёнке комплекс неполноценности, твердя, что он калека. И после этого вы удивляетесь, что Алан вас не слушает. — Я лишь хотел обезопасить своего сына от того ужаса, что творится при дворе! И в отличие от вас, Ваше Величество, я всегда думал о благе для своего ребёнка. — Если это всё, то приём окончен, граф. Лениво взмахнув рукой в сторону двери, выметая просителя, Стефан поднялся с кресла и стряхнул с плеча невидимую пыль. Ларс сильнее сжал кулаки. Напряженно поклонился и широким шагом поспешил удалиться. Едва он ушел, как король устало вздохнул. Меньше всего ему хотелось разбираться с проблемами внутри чужих семей. Со своей бы прийти к более-менее мирному соглашению. Кивнув стражникам, Стефан покинул Зал Совета. Несмотря на сильный холод, сегодня была прекрасная погода для прогулки. Кругом лежал белоснежный снег, от которого отражались слепящие лучи полуденного зимнего солнца. Ветра не было, погода была спокойная, пусть от сильного мороза и щипало незащищенные тёплой одеждой щеки, нос и подбородок. Подбитые мехом изнутри штаны, рубашка и кафтан не позволяли сильно замёрзнуть. Тяжелый черный плащ, подбитый рыжим лисьим мехом, давал дополнительное тепло. Накинув на голову капюшон, Стефан неспешно прогуливался по зимнему саду. За спиной на расстоянии следовали слуги, стражники и Персиваль Кроумби, который сменил Брендона на время его болезни на посту главного придворного лекаря. Под кованной подошвой черных сапог из кожи приятно скрипел снег. Ветки и стволы деревьев, обычно черные, были покрыты белым инеем. Стефан направлялся к мраморной беседке, за которой находились укрытые снегом кусты, ведущие в самую глубь сада. То самое место, которое ему постоянно снится, и где всегда его ждёт Джозеф. Сердце болезненно заныло, когда король подошел к беседке и коснулся холодного камня. В последнее время во снах, в их вечно осеннем саду, стал падать со свинцовых небес снег. Сам Стефан находил это красивым. Ему нравилось смотреть на то, как снежинки, кружа, опускаются на землю, покрывая тонким слоем пёструю опавшую листву и пожелтевшую траву. Но сам Джозеф хмурился, мрачно поджимал губы. Эти сны были такими странными, немного пугающими, но в тоже время желанными. В них реверид находил покой. В них Джозеф был жив. В них они оба были молоды и полны сил. Так странно, ведь сны казались такими реалистичными. В них оба короля не только разговаривали и гуляли, но и занимались любовью. Да уж, Стефана иногда пугало то, что после пробуждения он чувствовал сильное возбуждение, словно его всю ночь вбивали в постель. Наверное, поэтому с недавних пор он повадился оставлять подле себя Энтони, который на утро мрачно жевал губы и обиженно дулся. Ну да, ему было неприятно, когда король во сне звал своего давно умершего мужа. Но и жаловаться на это страж не имел права. Мертвец ему не соперник! Хотя порой Энтони считал иначе. Стефана забавляла ревность любовника. Тот даже к мимолётным увлечениям монарха не ревновал так сильно, как к Джозефу. Обойдя беседку, реверид остановился у тропинки между кустов. Во сне это место было запретным, недоступным ему, пока. И за годы это так сильно въелось в сознание, что Стефан практически никогда в реальности не уходил в глубь сада этой тропой. Но сегодня хотелось нарушить это правило, дабы убедиться в том, что сон всё же отличается от реальности. Ступив на тропу между кустов и пройдя несколько метров, реверид остановился. Обернулся на свою свиту, застывшую в ожидании. Убедился, что на него не собирается набрасываться изуродованный призрак Джозефа, и пошел дальше. Уже на первом повороте он заметил одинокую фигуру в тёмно-красном плаще, подбитом соболиным мехом. Порыв ветра сорвал капюшон с головы гулявшего. Черные волосы крыльями взметнулись в сторону, упали на плечи. Про себя Стефан хмыкнул, направляясь к невестке, которую легко узнал. — Так спешишь скрыться от людей? — вместо приветствия сказал он, заставляя Азру обернуться. — Иногда хочется побыть наедине с собой, — спокойно ответила та. — Могу тебя понять. Увы, в последнее время лично мне это с трудом удаётся. При этих словах они оба посмотрели на стражников, слуг и лекаря, что продолжали следовать за монархом, но на приличном расстоянии. — Трудно вам, — заметила Азра. В её светло-карих глазах читались грусть и обида. Вот уже как восемь лет она вынуждена делить мужа со второй женой. И за эти годы их отношения с Реджинальдом окончательно испортились. Сам мужчина больше благоволил к Анне Эден, одаривая её своей любовью и подарками. На Азру же он не обращал внимания, и лишь временами, чаще по праздникам, присылал первой жене скромные подарки, скорее из долга, чем из искреннего желания. Анна уже ранее состояла в браке с кем-то из офицеров, но тот сгинул на охоте, а их двое детей умерли во младенчестве. Так что новый брак и рождение здорового ребёнка женщина восприняла как чудо. Но, как бы Реджинальд её не любил, как бы не превозносил, а в постели Анна его явно не устраивала, поэтому он либо искал удовлетворения со своими любовниками, либо же наведывался в покои первой жены. Азра была страстной, умелой, изобретательной. Она спокойно подставляла и лоно, и зад. Не давилась, когда брала в рот. Тщательно следила за собой, избавляясь от растительности на теле. За годы брака и три перенесённые беременности, Азра не утратила своей привлекательности. Её тело всё еще было прекрасным, пусть на животе и бёдрах имелись белёсые разрывы, которых практически не видно. Грудь от постоянной перевязи не утратила упругости и привлекательности. А вот Анна позволила себе поправиться. Но видимо Реджинальда это не сильно смущало, раз он продолжал прилюдно обнимать её и страстно целовать. Для Азры Анна стала врагом номер один. И она искренне не понимала, чем эта глупая серая девка лучше неё? И об этом не стеснялась спрашивать мужа, который приходил в ярость и давал волю кулакам. В конце концов, устав от всего этого, Азра решила действовать. Яд в пищу, скользкие лестницы, случайно выпущенная свора собак, слишком резвая лошадь. Несколько раз Анна слегла с острым отравлением, но ей успели вызвать рвоту. Подскользнувшись на лестнице, она лишь чудом не полетела вниз и не свернула шею. От напавших собак у неё остались шрамы на руках, из-за чего Анна теперь носила одежды с длинными рукавами. А из-за падения с лошади женщина потеряла ребёнка. Разумеется, что Реджинальд знал, чьих это рук дело. И несколько раз так сильно избил Азру, что та почти месяц не вставала с постели. А потом в игру всё же решил подключиться Стефан. Да, наверное было слишком по-детски с его стороны так поступать, но хотелось просто показать Анне, что ей здесь не рады. Бедняжка пришла в ужас, когда готовясь ко сну, обнаружила в своей постели осколки битого стекла, об которое сильно порезала руки. Но она так и не поняла. Поэтому Стефан решил устроить смерть суки из рода Эденов. Не трудно было отдать приказ одному из своих людей в Орвале прокрасться ночью в покои Анны, а затем накрыть её лицо подушкой. Но ничего так и не получилось. Реджинальд окружил возлюбленную надёжной охраной, и как только убийца был пойман и допрошен, принц поспешил ко двору, где при всех назвал своего отца эгоистичным ублюдком и убийцей. Стефана такое не оскорбило, но изрядно разозлило. Так что в ответ он отвесил сыну сильную оплеуху. Король и принц были готовы наброситься друг на друга, но между ними встали стражники. Всё закончилось тем, что Реджинальд сильно обозлился на отца и вот уже как пять лет с ним не желал общаться. А года два с половиной назад решил отправить от себя подальше Азру. Отправил её ко двору короля, якобы затем, чтобы женщина договорилась о выгодных партиях для их общих дочерей. А в итоге это всё оказалось ссылкой. Азра держалась как могла, хоть при дворе все и шептались за её спиной. Женщины злорадствовали, пряча свои улыбки за веером или лживым сочувствием. Ревериды в большинстве своём были равнодушны к трагедии Азры, а мужчины недоумевали, что такого Реджинальд нашел во внучке Калеба-Мыша Эдена. Теперь первая жена старшего принца, герцога Расса и Хэдлей жила при дворе. И если сначала фыркала, когда король пытался объяснить ей простую истину — что любовники или супруги у власть имущих никогда не будут единственными, то теперь Азра была благодарна свёкру, что он не отвернулся от неё. Иногда их можно было увидеть совершающими прогулки по саду вместе. Порой они ездили на охоту, и Азра постепенно научилась стрелять из лука. Бывало, что вечера король и невестка проводили в библиотеке за бутылочкой красного вина. Азра временами рассказывала о своём детстве и обычаях Улумсуза. Спрашивала о войнах с Бранкией и Трайдорией. Но куда больше ей хотелось узнать о том, кем был так яро ненавидимый королём-реверидом Калеб Эден и как Стефану удалось, несмотря на множество супругов и любовников Джозефа, не потерять своего положения. — Убийства, подставы, несчастные случаи, — сухо перечислял монарх, который потом надолго замолкал, погружаясь в свои воспоминания о былых временах своей молодости. Так странно спустя много лет осознавать, что ему не хватает духа соперничества. Сейчас всё было слишком спокойно для Стефана. Старость протекала тихо и размеренно, именно так, как о ней мечтают многие люди. Иногда вспыхивают в стране бунты, но их легко подавляет многотысячная армия. Иногда при дворе плетут интриги, но это больше похоже на детскую забаву, такую же несерьёзную и глупую, как придворный флирт. Иногда дети подводят, но это уже воспринимается, как нечто естественное и само собой разумеющееся. Иногда случайные или постоянные любовники устраивают беспорядки между собой, но на них Стефану плевать. Он никогда не любил, чтобы за него кто-то боролся, добивался его внимания. Стефан сам любил быть хищником, сам любил завоёвывать внимание вожделенного объекта. И как только они ему надоедали, то сразу же давал понять, что не стоит более попадаться на глаза или путаться под ногами. Постоянством король не сильно отличался, особенно в последние семь лет. Он легко менял своих любовников, причем некоторым даже и второго шанса не давал. По крайней мере, это касалось тех, кого Стефан сам трахал. А вот постоянным любовником, который был кроме всего прочего активом в постели, продолжал оставаться Энтони Невилл, который скрипя зубами всё же вступил в выгодный брак пять лет назад. Женился на баронессе, благополучно заделывал ей каждый год детей, а сам с радостью служил своему королю. — Мой муж не присылал никаких писем? — спросила Азра, ступая рядом со свёкром. Надежда практически оставила её, и спрашивала она в основном из приличия. — Нет, Реджинальд не считает нужным писать тем, кто ему безразличен, — холодно ответил Стефан. Сам-то он привык, что сын не желает с ним общаться, что не отвечает на письма и не является ко двору, игнорируя всякие приглашения. — Неужели настолько сильно эта женщина вскружила ему голову, что он решил отвернуться даже от вас? — брюнетка бросила взгляд на реверида. — Рано или поздно это прекратится. В чем-нибудь Эденовская сука ошибётся. — Уж не знаю, каким богам или демонам молиться, чтобы этот день настал. Стефан усмехнулся. Нравилась ему эта мстительная черта характера в невестке. Впрочем, сама Азра не была такой то уж и плохой, если присмотреться. Просто человек, который борется за своё положение и счастье, готовый идти по головам своих врагов, ради собственного блага. Ведь только такие и выживают. Правят миром. Лето 990 года. Замок Вилфред Гонец загонял лошадь, доводя бедное животное до того, что у него стали подкашиваться ноги и оно едва не припадало на передние копыта. Вся взмыленная, с капающей изо рта пеной, лошадь была беспокойна даже тогда, когда всадник спешился и передал её конюхам. Мужчина спешил, минуя слуг, лестницу и коридоры. Никто не смел его остановить. Разве что новенькие слуги и стражники пытались допросить гонца о цели его прибытия, но тот лишь отмахнулся от них, как от назойливых мух. Король был в своих покоях. Наслаждался отдыхом, который выпал на этот жаркий июньский день. Рядом находилась Азра, читавшая документы с судебными тяжбами, которые её заинтересовали некоторое время назад. — Ваше Величество, срочные известия из замка Орвал, — доложил гонец, отвесив неуклюжий поклон и протянув письмо ревериду. Стефан строго посмотрел на нарушителя своего спокойствия, но всё же поднялся с кресла. Взял конверт, вскрыл его и принялся читать. Невестка тут же отложила в сторону документы. Нетерпеливо поёрзала на месте, облизнула губы. Тёмные губы короля растянулись в недоброй улыбке, от которой у гонца пробежал мороз по коже. — Что ж, рано или поздно, а это должно было произойти, — довольно усмехнулся Стефан, складывая письмо. Посмотрел на гонца. — Ступайте. Приведите себя в порядок, поешьте и отдохните с дороги. Вам выплатят награду. Дождавшись, когда тот ушел, король повернулся к застывшей в ожидании невестке. — Полагаю, что скоро ты вернёшься к мужу. — Что случилось? — голос Азры дрожал от волнения. — Что написано в том письме? — Реджинальд казнил Анну, обвинив в измене, — фиолетовые, всё еще по-молодецки яркие и живые глаза, зловеще вспыхнули. — Выволок из покоев за волосы. Протащил так через весь замок на улицу. А затем достал охотничий нож и перерезал глотку, как скотине. От этих слов по спине женщины пробежал холодок. Нет, она и раньше знала, что муж её жесток. Но не до такой же степени. И это пугало Азру. — Чем же она заслужила такую жестокую смерть? — Была поймана на измене, — холодно ответил Стефан, поведя плечами. Бодрой походкой прошел мимо невестки, даже не взглянув на неё. Всё вышло даже лучше, чем он планировал. Подослав в Орвал несколько своих людей, король приказал им следить за Анной Эден. А после велел начать ухаживать за ней. Разумеется, что Анна была польщена тем, что привлекает молодых юношей. Нет, сначала она изображала недотрогу, неприступную и добрую жену. Но после того, как люди Стефана сообщили ей о том, что у Реджинальда в ближайшем городе есть молодой любовник-реверид, к которому принц так часто наведывается, Анна сдала позиции, впала в отчаянье и допустила ошибку, позволив чужому мужчине утешить себя в горе. Хитроумный, жестокий план, который предусматривал жертвы. Стефан сам лично намекнул в одном из писем сыну о неверности Анны. Реджинальд ничего в ответ не прислал, но насторожился. Как докладывали шпионы, герцог Расса и Хэдлей стал следить за женой. Он застукал её с любовником. Несчастного, исполнявшего роль соблазнителя, убили на месте. А вот Анне повезло меньше. Реджинальд впал в такую ярость, что сначала избил жену, затем за волосы выволок на улицу через весь замок, а уже там приказал собрать всех домочадцев, дабы они были свидетелями справедливости. В итоге на глазах слуг, стражников и детей Реджинальд лично перерезал глотку жене. Но ему этого показалось мало, поэтому он отрубил Анне голову и велел насадить её на пику, оставив в центре двора. Что уж говорить, а жестокость Реджинальд унаследовал от Стефана. По крайней мере своих врагов, предателей и обидчиков он не прощал, наказывая их по заслугам. — Перерезал ей глотку, — дрожащим голосом повторила Азра, напомнив о своём присутствии. — Но ведь всего несколько месяцев назад было объявлено о беременности Анны… Не могу поверить, что Реджинальд был настолько жесток, что… — Тебе её жалко? — резко перебил Стефан, обернувшись и с презрением посмотрев на невестку. — Жалеешь соперницу, которая затмила тебя? Мне казалось, что ты умнее, Азра. Радуйся, что это произошло не с тобой. — Я бы никогда не изменила своему мужу. Тем более зная, каким жестоким он может быть. На это реверид лишь хмыкнул. Не стал говорить, что в письме, доставленном гонцом говорилось о том, что Реджинальд направляется в Вилфред. И уж наверняка не для того, чтобы только забрать первую жену домой и повидаться с отцом. Что ж, Стефан будет готов к встрече с сыном. Ждать долго не пришлось. Уже через несколько недель кортеж принца Реджинальда Этельхарда прибыл к воротам замка Вилфред. Мужчина коршуном смотрел на всех, не отвечая на приветствия и мрачно поджимая губы. Даже встретив Азру в коридоре, не удостоил взглядом, будто она была пустым местом. С женой он разберётся позже. Сейчас было главным встретиться с самым главным интриганом Рэйнфога, со старым лисом, которого хотелось придушить собственными руками. Про себя Реджинальд отметил, что с момента его последнего пребывания в доме отца многое успело поменяться. Привычных стражников как таковых не было, разве что чисто для декора они стояли в главных общественных помещениях замка Вилфред. Зато на этаже, где находились королевские покои, несли службу самые настоящие воины. Из числа тех безжалостных псов пограничья, закалённых в непростых условиях и вечных стычках с кочевыми племенами. Они отличались от своих придворных собратьев обветренной кожей, короткими стрижками, озлобленными колючими взглядами и обилием шрамов, как на теле и руках, так и на лице. Но от них хотя бы был смысл. Когда на короля Стефана некоторое время назад кто-то из слуг собирался совершить покушение, то воины отреагировали быстро, скрутили несчастного до того, как он достал из рукава тонкий стилет с отравленным лезвием. И тут же устроили допрос, ломая пальцы, запястья и выдавливая глаза, вынуждая назвать имя своего заказчика. Результат не заставил себя долго ждать, и вскоре перед королевским судом предстал Нейт Киф, реверид, бывший главный камердинер в покоях короля Стефана, супруг генерала Тодда Кифа и отец троих сыновей, самого младшего из которых Филиппа казнили за убийство короля Джозефа. Нейт так и не смог смириться с утратой сына, поэтому не придумал ничего лучше, как отомстить за его смерть монарху. И как ни странно, а в этот раз за него даже муж не стал вступаться. Тодд и Стефан были одного мнения, что за ошибки нужно платить. Потому старый генерал не пришел быть защитником своему супругу на суде, не увиделся с ним перед казнью. Миновав коридор, Реджинальд остановился перед отцовскими покоями. Воины смотрели на него слишком пристально, даже попытались обыскать, но Энтони Невилл, дослужившийся до звания капитана, остановил их и проводил Его Высочество в монаршие комнаты. Обстановка в этих покоях совсем не изменилась. В тёмных и холодных тонах, с вечно распахнутыми окнами и дверью балкона. С несколькими бутылками вина на столе, тут же были и кипы документов. — Аж интересно, что же заставило тебя вспомнить обо мне? — голос Стефана был по-молодецки насмешливым, как и горящие фиолетовые глаза. Король был облачен в черный бархат, что идеально сидел по его стройной фигуре. Из-под жилета без рукавов выглядывала тёмно-пурпурная шелковая рубашка с богатой вышивкой на горловине. — Ты прекрасно знаешь, что именно! — гаркнул Реджинальд, заставляя родителя поморщиться. Стефан смотрел на этого взрослого мужчину, которому в этом году исполнится сорок один год. И виски уже тронула седина, кое-где тонкие серебристые прядки перемежались с черными, но Реджинальд старался зачесывать волосы так, чтобы как можно лучше скрыть возрастные изменения. — Пришел забрать Азру? Что ж, я думаю, что её вещи уже собраны. Осталось их только погрузить и… — Хватит ломать комедию! Ты прекрасно знаешь причину моего приезда. Или думал, что я не догадаюсь, что это твоих рук? После этих слов, воины, что следовали за Реджинальдом, вышли из-за его спины. Поставили на пол перед королём сундук, открыли его, позволив лицезреть две отрубленные головы: мужскую и женскую. В них Стефан легко узнал Анну Эден и своего человека, которому поручил соблазнить первую. — И что это? — реверид не изменился в лице. — Догадайся, — едко ответил принц, оскалившись в отцовской манере. — Только не говори, что ты не причастен к этому. Ни за что не поверю, что этот мальчишка не был подослан тобой. — Впервые вижу, — не глядя на отрубленные головы, холодно ответил Стефан. — Врёшь! Я знаю, что это твоих рук дело! Ведь кто же еще мог додуматься до такого?! — Азра? — Может быть, однако твой почерк я всегда узнаю. Да и Азра не так всё хорошо продумывает, как ты, отец. — Но согласись, что терпением твоя жена не обделена, — многозначительно хмыкнул Стефан. В приоткрытых дверях стояли Энтони и несколько его людей, которые были готовы в случае чего броситься защищать своего короля. Реджинальд пристально смотрел на реверида, не переставая сжимать кулаки. Ему ничего не стоило сорваться с места, наброситься на Стефана и снова заехать по наглой физиономии. Королевские воины всё равно бы не успели быстро среагировать и вмешались бы, когда всё было совершено. Но принц не стал этого делать. Разжал кулаки, расправил плечи. — Отпусти своих псин, на нервы действуют, — устало сказал Реджинальд, проходя мимо реверида и опускаясь в свободное кресло. Энтони побагровел от гнева, посмотрел на Стефана, который жестом велел подчиниться. Капитан гаркнул на своих людей и они удалились. Зато очень скоро появились слуги, которые внесли в покои выпивку и холодные закуски. — Как бы у нас с Анной не складывались отношения, ты не имел права вмешиваться, — уже спокойно говорил Реджинальд, закидывая в рот кусок копченной охотничьей колбаски. — Я и не вмешивался, — сухо возразил Стефан, опустившись в кресло напротив и налив себе вина. Сделал глоток, отмечая приятный прохладный вкус. — Конечно, рассказывай байки кому-нибудь другому, — принц в задумчивости постучал по подлокотнику кресла. — Впрочем, так ты помог избавиться мне от Анны раньше, чем могло бы быть. — Ты собирался избавиться от «любимой» жены? — от удивления король так и не донёс кусок сыра до рта. О подобном он даже подозревать не мог, ведь шпионы докладывали ему лишь о хороших взаимоотношениях Реджинальда с Эденовой сукой. — Да, собирался. Наши отношения стали портиться практически сразу после свадьбы. Анна изменилась, стала властной и пыталась мною управлять. Уж не знаю, но она любила рассказывать трагичную судьбу своего деда Калеба Эдена, тяжелую жизнь отца и свою. Это немного раздражало. А потом она мне просто надоела. Но мы ведь поженились по деудеанским законам. — И ваш брак было непросто расторгнуть, ведь для развода нужны более веские основания, чем просто довод «надоела». Знаю. Ты сам загнал себя в ловушку. — А еще по деудеанским законам измена не считается поводом для расторжения брака, — фыркнув, принц залпом осушил свой бокал с вином. — Чушь полная! Нет, там был пунктик о том, что развод нам всё же могли дать, но с условием, что на протяжении пяти лет у нас не получалось заиметь наследника мужского пола. — А твоя жена взяла и обрадовала новостью о своей беременности. Как же тебе не везёт. — Да, и беременна она была явно не от меня, а от своего любовника, — в карих глазах вспыхнула злость. — Разве? Вроде бы ты тоже регулярно брал её в постель, когда не бегал к своему любовнику, — усмехнувшись, Стефан подлил себе еще вина. Не обратил внимания на испепеляющий взгляд сына. — Так что приплод вполне мог быть и твоим. — И что? Меня не так сильно привлекают дети. Тем более, что у меня их более, чем достаточно. Целых шесть, и это если не считать с десятка два бастардов, о которых я знаю. Анна мне изменила. Я поймал её с поличным и наказал. Да, священник, что освятил наш брак, был недоволен и даже сделал мне выговор. Но знаешь, я покаялся, внёс хорошие жертвы в церковь и получил прощение. Согласись, что в чем-то удобна эта религия? Совершил тяжкое преступление, заплатил денег, покаялся и тебе даровали прощение. Можно идти дальше грешить. — На костёр никого отправить не хочешь, прощенный грешник? — едко прыснул реверид, поигрывая гранатовым кулоном. — Разве что только иногда тебя, отец, — незлобно ответил Реджинальд. Ему нравилось вновь оказаться в компании величественного родителя. Вот так спокойно сидеть и пить вино, вести непринуждённые беседы, язвить друг друга. Всё точно так же, как было в детстве. До брака с Хелен, который и стал переломным моментом в жизни Реджинальда. — Может как-нибудь съездим в Фелан? — предложил принц, и заметил, как рука реверида, сжимавшая бокал, дрогнула. С момента кончины Джозефа Стефан не появлялся в Фелане, предпочитая останавливаться в других замках Норвуда. Правда это случалось очень редко. Ревериду просто не хотелось возвращаться туда, где всё слишком хорошо напоминало о любимом муже. — Когда-нибудь, — ответил Стефан, сглотнув подступивший к горлу ком. Передёрнул плечами. — Так что с Азрой ты её заберёшь домой? — Что, неужели успела надоесть? Мне казалось, что вы неплохо ладите. — Тебе показалось. — Ладно, заберу. Она достаточно была наказана. Да и не хватает всё же страстной женщины в доме. Анна мне нравилась, но хозяйка из неё была ужасная. — Готовила плохо? — Хуже. Она совсем не умела командовать слугами. Слишком добрая к ним была, прощала косяки и не наказывала, если те совершали что-то серьёзное. — Мягкосердечная дура, — с отвращением фыркнул король. — Такая же, как и её дед. А слуги таких любят, ведь к таким удобно садиться на шею.***
Зима 1002 года. Герцогство Норвуд, замок Фелан В тронном зале было шумно. Воины и знатные лорды пили и ели, не переставая радостно улыбаться, обмениваться историями, собственными подвигами и переживаниями. Шла уже третья смена блюд, а господа продолжали набрасываться на выпивку и яства, словно последние дни страдали от голода и жажды. Слуги только и успевали обслуживать их. Музыканты играли в стороне приятную слуху триумфальную мелодию, но громкие голоса и смех перекрывали её. Поводом для радости послужила победа над Бранкией. В девятьсот девяносто четвёртом году скончался король Карл, и трон должен был отойти его сыну. Разумеется, что регентшей должна была стать жена покойного, королева Бланка Неван. Но её заточили под стражу и на трон вновь села королева Кларисса Валуа, мать Карла. Женщина собрала войска, объявила Бранкию независимым от Рэйнфога государством и стала причиной многих беспорядков в своей стране. Вновь вернула своё господство деудеанская Церковь, которая принялась за старое — сжигать реверидов, еретиков и твердить о спасении души. Но в связи с тем, что Бранкией правила королева и в благодарность ей за всё, духовенство решило больше не убивать женщин, породивших двуполых демонов. Стефан пытался вести переговоры с Клариссой. Даже предлагал, как вариант отсылать рождённых реверидов в Рэйнфог, но королева лишь посмеялась и заявила, что никогда не пойдёт на поводу у старого шлюха. В девятьсот девяносто седьмом году Бранкия попыталась вернуть себе Лудо, Расс и Хэдлей, что и стало началом войны, которая продлилась почти пять долгих лет. Пять лет беспрерывных битв, кровопролития, грязи, голода, практически нищеты. Но в этот раз у Рэйнфога были дополнительные силы, в лице союзных королевств Бехрема, с которыми был заключен мир через выгодные браки. Стефан сам вёл свои войска в битвы. Командовал, пусть и был уже давно не молод. Как король, он обязан был быть с воинами. Реджинальд был рядом, хотя ему следовало бы остаться в Вудроу и взять на себя временно бразды правления. Война закончилась всего полгода назад. Королева Кларисса была убита, трон достался её внуку, принцу Людвигу. Был подписан очередной мирный договор. Стефан сидел на троне, оглядывая пирующих уже привычно слезящимися глазами. Рядом прислуживали молодые слуги, в основном подливая монарху вино и поднося иногда отведать закусок, которые специально для него приготовил главный придворный повар: мягкий сыр со специями и охотничьи колбаски. За спиной стоял Энтони, который пожелал оставаться рядом с королём. Стефан скользил взглядом по тронному залу, где по этому поводу накрыли столы. Он и сам не понимал, что именно заставило его всё же поехать этой зимой в Фелан. Этот замок, всё в нём так и напоминало о Джозефе. Ничего не менялось со времён его кончины. Разве что люди здесь другие прислуживали, пришедшие на место старым. И всё же Стефан пожелал наконец-то провести зиму в Фелане. Можно было устроить грандиозную охоту, ведь дичи развелось в здешних лесах просто немерено. И Реджинальд, как самый ярый любитель охоты, только обрадовался этому. Сделав глоток вина, король посмотрел на центральный стол перед троном, где сидели все члены его семьи, которая казалась просто огромной. Реджинальд по обыкновению сидел по правую сторону от пустующего места для Стефана. В его черных волосах прибавилось седины, заметнее стали морщины на лбу, у глаз и рта. Не удивительно, ведь ему было уже пятьдесят два года. Но если не считать такой мелочи, как седина и морщины, то Реджинальд за последние пятнадцать лет практически не изменился. Всё такой же статный, подтянутый, сильный и любвеобильный. О последнем свидетельствовал его новый молоденький любовник, которого принц притащил за собой и посадил рядом, открыто демонстрируя всем. Азра на это уже не обращала внимания, привыкшая к мысли, что никогда не будет единственной. Она была лишь немногим младше самого Реджинальда, но как ни странно, на гладком лице, да и в смоляных волосах не проявилось не единого признака старения. Азра всё так же была прекрасна, полна огня и величия, что заставляло нынешнего любовника мужа с недовольством на неё коситься и чувствовать себя неловко. На той же стороне рядом сидели принцы Джозеф и Васко, которые с младенчества были помолвлены между собой и вот уже как семнадцать лет состояли в браке. Сейчас им было уже по тридцать пять лет. С детства их отношения особо не поменялись, они больше были похожи на друзей, которые подбивали друг друга на те или иные действия. Оба соревновались, кто больше выпьет, кто больше дичи на охоте подстрелит, у кого больше любовников и тому подобное. Стефану было странно наблюдать за отношениями младшего сына и сына Джозефа и королевы Элиан. Васко и Джозеф доверяли друг другу, уважали друг друга, как и все ругались, мирились, ревновали и обижались, делили постель едва ли не с пятнадцати лет, но спокойно относились к интрижкам друг друга. Словно понимали, что любовники уходят и приходят, а они друг у друга будут всегда. У счастливых супругов, которые не могут насытиться друг другом и довольно часто предаются разврату в нишах пустующих коридоров замка, на данный момент всего двое детей. Самому старшему всего четырнадцать, а младшему — девять. Васко после первой беременности не стремился повторно становиться родителем, а Джозеф и не настаивал. К чему принуждать супруга, когда можно взять себе еще жену или еще одного младшего мужа, или вовсе завести семью на стороне и плодить бастардов? Глядя на сыновей, даже на Джозефа, Стефан невольно улыбался. Он хорошо постарался, взрастил трёх замечательных принцев, достойных в будущем занять престол и править страной. С левой стороны напротив принцев и их супругов сидели герцоги, внуки короля. Самому старшему Харланду было тридцать восемь. Его брак с Вернером Лайонелом, который был по любви, просуществовал недолго. Всего каких-то семь лет, а потом Харланд потребовал развода. Вернон стал поднимать на него руку, обвинял в том, что этот брак ему ничего не принёс. Стефан с радостью дал развод внуку, а через пару лет Харланд сообщил, что вновь собирается замуж, но уже за герцога Тилара, Эдуарда Крофорда, младшего сына Уильяма Крофорда. Старший сгинул на охоте. Дочь от Эрика и Селины умерла довольно скоро после свадьбы Харланда и Вернона, так что старшим правнуком стал сын последних, которому было явно не меньше двадцати. А всего каких-то четыре года назад Стефан к своему удивлению стал прапрадедом, что всё же заставило почувствовать его свою старость. Рядом с Харландом и Эдуардом, сидел Эгберт с двумя своими женами и одним мужем. Пожалуй, из всех Этельхардов он был единственным, кто решился воспользоваться законом о множественном браке. В итоге его младшим мужем стал граф из Лудо, первой женой стала девушка из бранкийской деревни, а второй — рабыня, привезённая из Трайдории. И Эгберт не держал супругов в одном месте. Построил для них всех дома, одинаково дарил подарки и одаривал своим вниманием, за что многие женщины считали его образцом идеального мужчины. — Ваше Величество? — обеспокоенный голос Энтони заставил Стефана оторваться от созерцания своей семьи. И только сейчас старый реверид заметил, что руки его дрожат, а оставшееся вино бултыхается в золотой чаше, грозя расплескаться. — Я в порядке, — ответил Стефан, стараясь придать своему голосу побольше твёрдости. В последние годы он всё сильнее чувствовал дыхание приближающейся смерти. Тело стало совсем слабым, руки уже не могли более держать меч. Его часто одолевали головные боли, глаза слезились, а порой зрение и вовсе подводило, отказывая в самый неподходящий момент. Густая серебристая шевелюра немного поредела. Шею и руки покрыли старческие пятна, которые Стефан старался скрыть за высоким воротником и тонкими перчатками. Шрамы на лице и теле совсем стали белыми, порой даже трудно различимыми. Чувствуя, как в висках начинает зарождаться боль, король поморщился. — Может вам всё же стоит отдохнуть? — не желал отступать Энтони. Он искренне переживал за своего монарха, даже жестом подозвал Персиваля. В этот момент Реджинальд поднялся со своего места, призывая всех к молчанию. Сотни пар глаз устремились на него. Все схватились за чаши и кубки, спешно наполняя их вином, если те были пусты. — Лорды и леди, — заговорил старший принц, обводя пирующих внимательным взглядом, — сегодня мы празднуем окончание многолетней войны с Бранкией, мир с ней же и победу. Но сейчас я хочу поднять тост за нашего короля. Стефан удивлённо посмотрел на приближающегося сына, который тепло улыбался ему. — За короля, который привёл нас к победе, — говорил Реджинальд, встав рядом с родителем. — За короля, что сделал нашу страну великой. Отец, ты сделал много великих вещей. За тобой полно заслуг. И сегодня я хотел бы, чтобы все выразили свою признательность тебе. Я поднимаю этот тост за короля Стефана! Нашего великого правителя. Нашего Железного Короля. За моего любимого отца! Принц поднял чашу с вином, залпом осушил её. Пирующие последовали его примеру, стараясь перекричать друг друга: — За короля! — За короля Стефана! — Слава Короне! Да здравствует Железный Король! Шквал неровных голосов сотрясал стены тронного зала. Стефан довольно хмыкнул, наверное, впервые за все десятилетия своего правления видя полные уважения, восхищения и почтения взгляды практически у всех собравшихся: воинов, слуг, знати, родственников. — Это твой праздник, отец, — с тёплой улыбкой сказал Реджинальд, взяв реверида за руки и помогая встать с трона. Прижал к себе, бережно обняв за плечи, словно боясь навредить. Это было так странно, так приятно. Но Стефан осторожно высвободился из объятий сына, похлопал его по плечу. — Веселитесь, — и уже громче обратился к пирующим. — Ешьте и пейте! Гуляйте всю ночь напролёт. Потом мы устроим грандиозную охоту. Эти земли очень богаты дичью. Тут же грянул хор одобрительных голосов. Но мала вероятность, что охота состоится на следующий же день после пира. Скорее всего через пару дней, когда после гулянья господа и леди придут в себя, уймут разбушевавшиеся от переедания желудки и головные боли после похмелья. — Я должен отдохнуть, — улыбнувшись сыну, Стефан снял с шеи гранатовый кулон. Коснувшись камня губами, надел его на шею опешившего принца. — Отец? — в тёмных глазах промелькнули тревога и непонимание. — Проследи, чтобы они не натворили дел, — кивнув на пирующих, король повернулся к Энтони и позволил себя сопроводить до покоев. Он и сам не мог объяснить, чем был вызван этот странный порыв, передать сыну украшение, с которым Стефан никогда не расставался, которым дорожил, как ценным подарком покойного мужа. Ревериду показалось, что путь от тронного зала до его покоев занял целую вечность. Но подходя к дверям, у которых выстроилась стража, Стефан остановился. Обернулся, посмотрев в сторону покоев, которые были наглухо закрыты, в которых никого не смели селить по его же приказу. — Тони, распорядись, пусть откроют комнаты Джозефа и подготовят постель. Сегодня я буду спать там. — Но почему? — удивился такому странному желанию Энтони. — Просто сделай это, — Стефан предупреждающе на него посмотрел. — Больше я тебя ни о чем не попрошу. Капитан стражи замялся лишь на секунду, но был вынужден покориться воле короля. Вскоре по коридору промчался целый штат слуг, которые отворив двери покоев Джозефа Невана, принялись спешно намывать полы в десятки рук, стирать с поверхностей пыль, менять постельное бельё. Через полчаса всё уже было готово, и Стефан смог войти в комнаты, освещенные пламенем свечей. Всё здесь напоминало о тех временах, когда Джозеф был жив. О той ночи, когда он умирал на руках Стефана, истекая кровью. Звук шагов гулким эхом отражался от стен. Усмехнувшись, пройдя через главный зал в спальню, реверид остановился у большой кровати, застеленной тёмно-синим шелком. В углах возле окна стояли горшки с землёй, в которых когда-то росли фикусы и лимонные деревца, но за десятки лет завяли. Энтони следовал за королём, готовый помочь ему разоблачиться и подготовиться ко сну. — Нет, — покачал головой Стефан, скользя взглядом по предметам в спальне. — Сегодня я всё сделаю сам. Ступай. Раздели радость победы с другими. — Ваше Величество, вы меня пугаете, — честно признался страж, поджав губы. — Не нужно ничего бояться, Тони. Ступай. «Есть вещи, которые неизбежны, и их нужно научиться принимать», — уже про себя добавил реверид. Дождавшись, когда Энтони уйдёт, затворив за собой двери, Стефан принялся раздеваться. На спинку кресла небрежно лег черный бархатной камзол, следом шелковая рубашка. Рядом встали сапоги из черной кожи с кованной подошвой, на сидение упали штаны. Подойдя к большому зеркалу в золотой оправе, Стефан бросил внимательный взгляд на собственное отражение. Из-за возраста плечи опустились, он стал заметно сутулиться, фигура утратила былые привлекательные формы, стала по-мужски плоской. Не было более ни изгиба в талии, ни округлости в бёдрах, разве что ширина еще немного осталась. Тело было сплошь покрыто шрамами, старческими пятнами. Серебристые волосы больше не вились на концах, безжизненными прямыми прядями обрамляли осунувшееся, ставшее угловатым лицо с впалыми щеками, ярко выраженными морщинами на лбу, в уголках глаз и рта. Губы совсем истончились, побледнели, словно бы к ним не приливала кровь. Лишь глаза оставались прежними, всё такими же яркими, живыми, смотрящими с вызовом. Грустно усмехнувшись, вспоминая, каким красивым и статным он раньше был, Стефан отвернулся. Взобрался в постель, даже не погасив свеч. Холодный шелк окутывал со всех сторон, заставлял поёжиться. Веки неожиданно стали слишком тяжелыми. Сейчас Стефану хотелось лишь спать. И он надеялся, что этой ночью всё же увидит мужа. Последние три с лишним года ему не снился Джозеф. Не было и того вечно осеннего сада в Вудроу, в котором начиналась зима. Лишь сны о каких-то минувших событиях, мечтах и кошмарах. Закрыв глаза, реверид удобней устроился на подушке, позволяя сну поглотить себя. Прекрасный сад был бел, как никогда. Шел снег, и крупные снежинки летели прямо в лицо, гонимые ветром. — Давно же мы не виделись, мой мальчик, — знакомый до боли голос, такой родной и желанный, заставил обернуться. Сердце Стефана защемило, когда он увидел Джозефа, опирающегося плечом о беседку. Серые, подобные грозовому небу, глаза смотрели с теплотой и некоторым сожалением. — Очень давно, — севшим голосом подтвердил реверид, сделав сначала неуверенный шаг, а потом бросившись мужчине в объятия. Лицом зарылся в плечо покойника, шумно выдохнув, заставляя себя сглотнуть застрявший в горле ком. — Три с лишним года… Я уже начал бояться, что больше никогда тебя не увижу. — Принято считать, что если ты больше не видишь во снах родного человека, то ты его отпустил, смирился с его утратой, — шепотом ответил Джозеф, крепко обнимая супруга. Поцеловал его в макушку, ощущая винный аромат. — Ты снова пахнешь. Так сладко… — Разве? — удивился Стефан, вскинув на него вопрошающий взгляд. И заметил горькую улыбку, тронувшую губы мужчины. Подул сильный ветер, заставивший зажмуриться. Прикрывая лицо рукой, только теперь реверид заметил, что кожа стала вновь гладкой, без старческих пятен. С еще большим удивлением ощупал своё тело, обнаружив изгиб талии и упругую округлость бёдер. Запустил руку в волосы, выдернул волосок, который оказался каштановым. — Хех, а во сне я намного моложе, чем в реальности, — заметил Стефан, — и красивее. — Ты всегда был и остаёшься красивым, мой мальчик, — положив руку на плечо, Джозеф повёл его по тропинке от беседки. — Ты просто не видел меня в старости. Поверь, тебе бы это не понравилось. Старый, практически древний старик. — По мне так ты был очень милым старикашкой, — поддел его муж, тихо рассмеявшись. — Ворчливый такой немного, всех поучающий. Кстати, тростью никого по хребтам не бил? — Нет, но я подумаю над этим, когда проснусь, — так же в тон ему ответил Стефан, но улыбка его погасла, когда Джозеф остановился возле запретной тропинки между кустов. — Уже всё? Я должен проснуться? Старший король лишь покачал головой. Ступил на тропинку, пройдя пару шагов. Остановился, обернувшись и протянул супругу раскрытую ладонь. Стефан недоумённо смотрел на протянутую руку, поджал губы. — Пора, — улыбнулся Джозеф, — теперь тебе сюда можно войти. В груди что-то защемило. Осознание происходящего заставило поёжиться. Вскинуть на мужа недоверчивый взгляд. — Я же обещал, что мы когда-нибудь вновь будем вместе, мой мальчик, — говорил Джозеф. — Джозеф, — едва слышно выдохнул реверид, вкладывая свою руку в раскрытую ладонь и делая неуверенный шаг вперёд, а потом решительно ступая на тропу, позволяя мужу обнять его. — Всё хорошо, Стеф, всё хорошо, — утешительно шепчет на ухо старший король, крепко обнимая, целуя в макушку. — Мой мальчик, моя Корона… теперь я тебя никуда не отпущу от себя. — Не отпускай, — с мольбой в голосе тихо вторил ему Стефан, подняв светящиеся глаза. Боль и радость переполняли его, рвали душу на части, заставляя рассмеяться сквозь слёзы. Страшная, но такая естественная правда едва не вогнала его в истерику. Да, он теперь будет с Джозефом. Со своим любимым, самым дорогим и единственным королём. Но для другого, привычного мира его уже… — Смерть, мой мальчик, это только начало, — прошептал Джозеф над самым ухом, утирая его слёзы, уводя по тропинке между заснеженными кустами. Стефан не сопротивлялся. Знал, что это правильно. Что так и должно быть. Крепко стиснув руку мужа, и прижавшись к его плечу, реверид выходил из заснеженного сада, попадая в другой, красивый весенний сад замка Фелан, где было полно тех, кого давно не было в живых. Тех, кого Стефан знал, кого пережил. Даже Алан, их с Джозефом первенец был здесь. Красивый юноша, рано ушедший из жизни, который сразу же бросился к родителям обнимать их. Покойники кланялись, приветствуя своих королей, не скрывая улыбок… Пир продолжался до самого утра. Голоса гремели, перекрывая друг друга. Где-то в стороне танцевали парочки, которым выпивка ударила в головы. В тронном зале было жарко. Ощутимо пахло потом, едой, выпивкой, течными реверидами и приторными духами. Реджинальд сидел, откинувшись на спинку стула. Поигрывал гранатовым кулоном. С момента, когда отец передал ему украшение и удалился, мужчину не покидало чувство тревоги. Он пытался отвлечься на разговоры родственников, но с трудом улавливал смысл сказанного. Даже льнущий юный любовник не вызывал интереса. Ближе к рассвету, когда все изрядно наелись, напились и устали, в тронный зал вбежал бледный Энтони. Его глаза были влажными от слёз, его руки тряслись. Он бросился к Реджинальду, как к самому старшему из королевской семьи. — Его Величество умер! — дрожащим голосом сообщил Энтони. В тронном зале воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь тихими шепотками и охами. — Король умер, — повторил Энтони, бегая влажными глазами по присутствующим, словно бы среди них мог быть целитель, что вернул бы ему его возлюбленного. Словно только сейчас уловив смысл сказанного, Реджинальд подорвался с места. Бегом бросился за капитаном стражи, борясь с липким страхом и неверием. Он боялся, что слова Энтони подтвердятся. И не хотел верить, что его отец, которого он всего несколько часов назад обнимал, скончался так внезапно. За старшим принцем последовала вся родня, стуча каблуками обуви и шелестя тканями одежды. Реджинальда даже не удивило, что Энтони провёл его в давно пустующие покои короля Джозефа. Просто влетел в спальню, а уже там ноги подкосились, стоило только увидеть Стефана с закрытыми глазами, лежащего на большой кровати. Персиваль, прощупывая пульс, отпустил руку реверида. — Соболезную, Ваше Высочество, — сказал он, покачав головой и пряча виноватый взгляд. — Нет… — едва слышно выдохнул Реджинальд, пройдя к кровати и сев на её край. Дрожащими пальцами ухватился за руку Стефана, крепко стиснул запястье. — Отец? Но король не ответил ему. Его грудь больше не вздымалась, даже жилка на шее не билась. Лишь на лице застыло выражение покоя и безмятежности. — Отец? — Реджинальд не заметил, как к глазам подступили слёзы. Как крупные капли предательски потекли по щекам. Не веря в произошедшее, мужчина прижал холодные пальцы родителя к губам, принялся их целовать. За его спиной застыли братья, внуки и жена. Каждый по-своему переживал известие о смерти короля Стефана. Кто-то позволил себе слёзы, кто-то молчал, напряженно покусывая губы, а кто-то и вовсе удалился в другую комнату, желая остаться наедине со своими эмоциями. Реджинальд никогда не думал о том, что в один из дней может потерять отца. И теперь, когда это произошло, он понимал, как сильно его любил, как сильно нуждался в нём. Ночью шестого января одна тысяча второго года скончался первый в истории Рэйнфога король-реверид Стефан Этельхард Первый, прозванный Железным Королём. Ему было восемьдесят четыре года.