Горькое счастье

Больно стукнувшись затылком, Анжелика поморщилась, а затем приподняла голову, дабы разглядеть своего неприятеля. И ее глаза расширились от ужаса - перед ней стоял оживший мертвец, чуть склоняясь и буквально прожигая ее взглядом, полным ненависти и злобы. И это был не просто призрак, в его обезображенных, уродливых чертах она узнала печально известного капитана Салазара, некогда бывшего гордостью испанского военного флота и грозой всех пиратов. Еще будучи ребенком Анжелика слышала разные истории и легенды об этом человеке, о его кровавых расправах и загадочной гибели. А потом, когда уже она сама стала на разбойничий путь, отец рассказал ей о Треугольнике Дьявола и его мертвых стражах. El Matador del Mar убивает моряков, заплывших сюда, жестоко и беспощадно, оставляя в живых лишь одного, чтобы страшная сказка жила и передавалась из уст в уста, пока наконец не дойдет до того пирата, что завел испанского капитана в эту смертельную ловушку. Но Анжелика Тич точно не станет той единственной выжившей... Рукава ее рубашки при падении соскользнули до локтей, обнажая метку с литерой "P" над запястьем. Метку пирата. На своем веку бесстрашная дочь Черной Бороды повидала многое, но вид Морского Мясника заставил все ее существо сжаться в комок. Все рассказы по сравнению с капитаном Салазаром во плоти, вернее, с тем, что от его плоти осталось, сейчас казались просто детской сказкой на ночь. Анжелика дрожащей рукой потянулась к упавшей шпаге, готовясь встретить смерть с оставшейся честью, но ее оружие оказалось плотно прижатым к полу сапогом одноглазого мертвеца. Команда испанцев призраков окружила поверженную пиратку. Капитан Салазар занес над ней свою рапиру, усмехнувшись над ее жалкой попыткой защититься. Анжелика с трудом удержалась от крика. Ей претила сама мысль о том, что безобразные мертвые лица призраков будут последним, что она увидит в своей жизни. Мясник, оскалившись подобно хищному зверю, нарочно медлил с убийством, получая удовольствие от ее испуга. В глазах Салазара, хранивших отблески пламени, в котором погибла вся команда "Немой Марии", не было ни жалости, ни сочувствия, только гнев, жажда мести и смерть. Когда он убивал своих нежеланных гостей, он на короткое мгновение чувствовал прилив сил, словно вновь был живым. Былое могущество и величие ненадолго возвращалось к нему, когда его офицеры перерезали чью-то глотку, когда его рапира пронзала чье-то сердце, когда на его глазах прерывалась чья-та жизнь. Эти смертные, что заявлялись сюда, казались капитану идиотами, не ценившими свое пребывание в этом мире. А эта девка, лежащая пред ним, с пиратским клеймом вообще не заслуживает жизни! Салазар жестоко улыбнулся, предвкушая ее предсмертный вопль, выпученные глаза и гортанное хрипение. Он любил, когда жертвы умоляли его о пощаде, но эта пиратка молчала, ожидая своей участи. Анжелика приготовилась к удару, закрыв глаза и не смея пошевелиться. "Господи, помилуй меня, грешную!" И тут раздался скрип двери. Капитан-мертвец, уже собравшийся проткнуть пиратку насквозь, обернулся на звук. И был очень удивлен, увидев вошедшую в каюту пожилую монахиню. Она так и замерла, вжавшись спиной в дверь. - Анжелика... Если бы сестра Мария не заметила Анжелику, распластавшуюся на полу и нацеленное на нее острие рапиры, она сошла бы с ума. Ибо ее рассудок отказывался принимать происходящее. В этих полулюдях-полутрупах, серой стаей окруживших мисс Тич, она сразу же узнала испанских матросов с "Немой Марии", а в согбенном человеке с проломленной головой она узнала Армандо Салазара. Но эти безжизненные взгляды, эти коварные ухмылки и жуткие раны... Боже, неужели такое возможно?! Этот ужас находится за гранью человеческого понимания. Сестра Мария закрыла рот обеими руками, чтобы не закричать. Но мысли об Анжелике и девочках привели ее в чувство. Помогая другим, ты забиваешь о собственных страхах. - Анжелика... - повторила она, но не договорив, охнула и схватилась за сердце. Господи, дай силы все это вынести! - Матушка! - Анжелика, тоже позабыв о грозящей ей смерти, вскочила на ноги, намереваясь броситься к монахине, но одноглазый схватил ее, приставив к горлу клинок. - Дернешься - полосну от уха до уха! Одобрительно кивнув своему лейтенанту, капитан Салазар, опираясь на рапиру, медленно пошел к монахине. Остальные призраки с интересом следили за разворачивающейся сценой и ожидали приказов. Сестра Мария дрожала, держась рукой за дверной косяк и тихо шепча слова молитвы. - Если вы думаете звать на помощь, сестра, то я бы вам не советовал. Эти ослиные душонки в морской форме себя защитить не могут, а вас и подавно. - Я и не собиралась, - сбивчиво проговорила сестра Мария, пытаясь дышать ровно, - И не тешу себя ложными надеждами. Но вот своего капитана, что согласился доставить меня на Родину, порочить не позволю. "Он не узнал меня... Что ж, это сейчас не имеет значения." - Здесь только один капитан! - Салазар начал сердиться, по его подбородку вновь потекла черная кровь, - А об того труса мне даже саблю марать противно. Он сам себя порочит. Как и вы порочите свой сан, покрывая это грязное пиратское отродье! Вы не достойны этих одежд! Сестра Мария хотела что-то сказать, но новый скачок сердца заставил ее согнуться в три погибели. - Что вы делаете с ней? Не смейте! Разве не видите ей плохо, у нее больное сердце! - Анжелика изо всех сил старалась вырваться из мертвых рук одноглазого лейтенанта, но стоящая поперек горла сабля не давала ей свободы. - Это я вам нужна! Делайте со мной все, что пожелаете, но не троньте матушку! Салазар посмотрел на мисс Тич таким взглядом, что она сразу же замолчала, чувствуя, как по коже на шее потекла струйка крови. - Анжелика, милая, не надо. Со мной все хорошо... - монахиня нетвердой походкой дошла до стула и села. - Прошу вас, капитан, позвольте ей уйти пока к детям. - На борту дети? - Салазар удивленно поднял бровь. - Да. Не хочу, чтобы они это видели. Нам все равно отсюда никуда не сбежать, пустить в ход сабли вы всегда успеете. Могу я с вами побеседовать? Капитан долго не отвечал, явно колебаясь. Потом он посмотрел на монахиню, в его бесстрастных глазах мелькнул интерес. Давно он так долго не разговаривал с живым человеком, а мертвые не особо болтливы. Хотя, с другой стороны, им в вечном заточении Треугольника спешить некуда. - Лесаро! - Салазар повернул голову к одноглазому и кивнул, Анжелику отпустили. Она кинулась к сестра Марии, упав перед ней на колени. - Анжелика, иди к девочкам и пускай их сюда. - Нет, матушка! Вы не понимаете, что делаете... Я не оставлю вас! Они никого не пощадят! - Я знаю, что делаю. Иди, пожалуйста, не испытывай терпение капитана. Анжелика закусила губу и послушно пошла в кают-компанию. Сестра Мария вздохнула с неким облегчением, думая, что мисс Тич и девочки в относительной безопасности. Капитан Салазар положил обе ладони на рапиру и выжидающе посмотрел на монахиню, склонив голову на бок. - Я вас слушаю, сестра. Но прежде чем вы начнете задабривать меня, имейте в виду. Я буду говорить с вами до первого стука своего клинка. Как только я ударю, наша беседа прервется, как и ваши жизни. Так что, говорите по сути и не утомляйте меня. Сестра Мария глубоко вздохнула, подбирая нужные слова. Она не знала, как начать, все ее мысли сводились к одному. - Я не стану ходить вокруг да около, скажу вам прямо. Прошу вас пощадить всех людей на этом корабле. Салазар рассмеялся в ответ каким-то странным смехом, от которого у нее кровь застыла в жилах. Испанцы вторили своему капитану гулким хохотом. - До чего же вы, смертные, предсказуемы! Вечно умоляете оставить вас в живых, до унижения. Там, за Треугольником, на свободе вы редко задумываетесь о своем конце, но здесь все вдруг ужасаются приближения смерти. Если вы хотели со мной об этом поговорить, то едва ли меня заинтересуют ваши слова. - Но проявите милосердие, пожалуйста! Я не за себя прошу, уже сколько лет готовлюсь к смерти, да и сердце больное, с каждым приступом оказываюсь в шаге от могилы. С Богом умирать не страшно... Но здесь невинные люди, дети! - Милосердие? - лицо капитана вдруг перекосило, - Милосердие?! Чтобы ваш пиратский притон процветал? Эта распутная девица далека от того, что вы называете невинностью! И чему она может научить детей? Пираты это вырождение человеческое, их нужно уничтожать, а не спасать. Давить, карать! - Кто дал вам право карать и вершить суд? Только Господь может рассудить верно, кто грешен, а кто... - сестра Мария замолчала, поскольку Салазар поднес к ее груди рапиру. - Оставьте свои проповеди для вашей голодрани! - прошипел он с ненавистью, - И не смейте говорить мне о Боге, спасении и прочей дребедени, какой тешат себя тщедушные глупцы. Где был ваш Бог, когда нас заживо погребало под этим проклятым сводом?! Вы ничего не знаете! Вы даже вообразить себе не можете те муки, что перенес каждый из нас! И те муки, что продолжаются и не кончатся вовек! Я все потерял, вернее, у меня все отняли... А вы все живете, срывая цветы удовольствия, и не думаете, как сладка ваша жизнь, ваша свобода! Чувствуете свет солнца и дуновение ветра, биение сердца... Смотрите в зеркало и видите человеческое лицо, а не вот это! Капитан Салазар придвинулся к ней, словно желая, чтобы она получше разглядела его страшные увечья. Его трясло от ярости и отвращения к самому себе. Он ненавидел свое проклятое существование, что в свою очередь рождало ненависть ко всему живому, а особенно к живым пиратам, которые и сделали его неживым. Глаза сестры Марии наполнились слезами. Она ужасалась тому, во что превратился ее некогда любимый человек. Все его слова были буквально пропитаны ненавистью и гневом. Но она жалела его все равно. - Господи! Капитан, что же с вами случилось... - вырвалось у нее. - Неважно! - зло процедил призрак, - Одно мерзкое пиратское отродье погубило меня... Забрав у меня все живое... И посему я не почувствую вашей боли! Вот и сказке конец. И он поднял свою рапиру для удара о доски.