***
- Нет! Нет!!! Берегитесь! - Айна проснулась от собственного пронзительного крика. Она подалась вперед, судорожно хватая ртом воздух, ее била крупная дрожь. Ширма, отделявшая пятачок, где она проводила ночное время, от остальной капитанской каюты, отодвинулась, и перед проснувшейся Айной возник Армандо Салазар. Его лицо приняло встревоженное выражение. - Что с вами? Вернулись боли? - Нет! Не ходите в то место! Не летите за воробьем - Айна, как заведенная, повторяла скороговоркой эти слова, заламывая руки. Бледная, с горящими глазами, она была похожа на умалишенную. Капитан Салазар даже на мгновенье испугался, не повредилась ли сеньорина рассудком. Иногда в море такие печальные вещи случались. Он присел на край постели и осторожно взял ее за руку. Айна встрепенулась и остановила свой взгляд на человеке, прикоснувшемся к ней. Когда она поняла, что это капитан, наваждение окончательно оставило ее. Она стала приходить в себя. - Айна, успокойтесь, прошу вас, - произнес ровным и уверенным голосом Салазар, словно олицетворяя саму надежность, - вы со мной. Все хорошо. Я сейчас же приведу к вам доктора. Айна вспомнила, что сегодня доктор Санчес отсыпается, отдыхая от бесконечных осмотров пациентов и ночных дежурств у ее кровати. Бедный доктор совсем вымотался за последнее время, ему был необходим отдых перед возвращением на родину. Она попыталась улыбнуться, но уголки губ, как и вся она, предательски задрожали. - Это лишнее, капитан. Не стоит. Уверяю вас, со мной уже все в порядке. Простите, что потревожила вас. Это был просто... дурной сон. Но, видимо, это прозвучало неубедительно, поскольку Салазар нахмурился и придвинулся ближе. В свете огонька свечи, стоящей на прикроватном столике, его лицо было словно выжжено по дереву искусным мастером. Она не могла это объяснить, но точно знала, что пока капитан рядом, ей нечего бояться. В том-то и дело, что пока... - Снова ваш старый кошмар? - спросил он. За время их плавания капитан Салазар заметил, что Айне часто снится один и тот же сон - она снова и снова видит своего отца, капитана Манглса, который бросает ее на произвол судьбы. Иногда она просыпалась вся в слезах, и доктору Санчесу приходилось поить ее отваром сонной травы и сидеть с ней, пока Айна снова не уснет. Доктор в таких случаях обычно держал ее за обе ладони и легонько поглаживал их, чтобы она во сне не расцарапала себе лицо. Салазар успокаивающим жестом провел пальцами по ее руке. Айна немного покраснела и стыдливо убрала ее. - Нет... - Но что тогда? Вы выглядите так, будто призрака увидели. Айна тяжело вздохнула. Ей не хотелось говорить о том, что она видела. Поскорей бы это забыть! Но та жуткая картина так и стояла перед глазами. Она почувствовала, как внутри все снова холодеет, а к горлу подкатывает отвратительный комок. Но капитан продолжал смотреть на нее, явно ожидая ответа. - Я видела... - начала Айна и осеклась. Ее голос дрогнул. Она почувствовала, что в любую минуту может разразиться рыданиями. Она часто заморгала и глубоко задышала, понимая, как, должно быть, нелепо выглядит со стороны. Но Айна просто не могла найти в себе силы, чтобы рассказать любимому человеку о своем сне, о своем самом жутком кошмаре. - Я видела такой ужас... - тихо сказала она, опустив голову, дабы скрыть от него свои расстроенные чувства. - Самое страшное, что может случиться! Вдруг она почувствовала, как на ее плечи опустились руки - капитан Салазар, совсем как во время их объяснения, обнял ее, бережно притянув к себе. Айна задрожала, прижавшись щекой к его плечу. И, не выдержав, заплакала. Во сне она видела, как "Немая Мария" плывет за маленькой птицей, воробьем, а затем под водой к кораблю со всех сторон начинают подбираться языки пламени. Айна стоит на берегу и хочет окликнуть капитана, но не может ни шага сделать, ни слова произнести. А этот дьявольский огонь уже охватывает все судно, матросы мечутся по палубе, заживо сгорая и умирая в муках. Армандо стоит за штурвалом, упрямо продолжая держаться своего курса. Его заострившиеся лицо выражало непреклонность. Он не обращал внимания на окруживший его огонь... И "Немая Мария" взлетает на воздух, озаряя кроваво-красными вспышками серое небо. Айна не смогла спасти своего капитана... Содрогнувшись от воспоминаний о ночном кошмаре, Айна буквально впилась побелевшими пальцами в китель Салазара, словно боясь, что он исчезнет, оставив ее совсем одну. Ее единственная родная и любимая душа во всем свете! Самый дорогой человек! Любовь к нему принесла ей невообразимое счастье... И неимоверную боль! Но верно так уж устроен мир, всякой луне сопутствуют две стороны. Салазар молчал, едва ощутимо касаясь волос возлюбленной. Он поглаживал ее по голове, как обычно утешают испуганное дитя. Постепенно плач Айны становился все тише. - Возьмите себя в руки, сеньорина Айна, и послушайте, что я вам скажу. Я не знаю, что вам такого привиделось, но что бы то ни было, этому никогда не бывать! Я не верю в сны и вам не следует опасаться теней ночи, ибо они ускользают при свете дня. Я верю лишь в то, что вижу и доподлинно знаю. А доподлинно известно мне то, что я смогу уберечь вас от всех врагов видимых и невидимых, во сне и наяву. Верьте мне, а не кошмару. Айна посмотрела на него, окончательно перестав лить слезы. Конечно, она верила ему, пусть его слова и прозвучали весьма самоуверенно. Но зато от них рассеивались все нехорошие мысли и страх перед грядущим. Капитан Салазар аккуратно оттер тыльной стороной ладони оставшиеся слезы на ее щеке. - Если желаете, я побуду с вами, пока вы не вернетесь в объятия Морфея. Айна улыбнулась: - Если это вас не затруднит, капитан. Засыпая, она в который раз прошептала: - Благодарю вас... Благодарю за то, что вы есть в этом мире. Когда ее глаза сомкнулись, Салазар наклонился над ее красивым лицом и коснулся губами ее лба. - А я - за то, что в этом мире есть вы. Он просидел так всю ночь, охраняя сон своей любимой. Не смея лишний раз шелохнуться, чтобы ненароком не потревожить ее покой. Лишь когда забрезжил рассвет над водной гладью, он покинул свой пост, задвинув ширму. Они приближались к испанскому порту. А потом капитан Салазар расстался с Айной, ее светлый образ постепенно выцветал в его памяти, аромат персиковых цветов забывался, ее поцелуй, первый и единственный, остывал, ее прикосновения на руках смывались пиратской кровью ... А потом и сами воспоминания о ней были засыпаны пеплом горечи и ярости.***
Лейтенант Лесаро беспрекословно следовал приказам своего капитана. Всегда. При жизни и после смерти служил ему. Даже если на сей счет у него было иное мнение. Вот и сейчас, ожидая рокового стука рапирой о доски и держа саблю наготове, одноглазый испытывал сомнения по поводу благоразумности и необходимости этого самосуда-правосудия. Да, он тоже испытывал стойкую неприязнь к пиратам и жаждал возмездия за муки экипажа "Немой Марии", но убивать монахиню ему не хотелось. Ту нечестивую пиратку, чье поведение не достойно добродетельной католички, - пожалуйста, с радостью. Но сестру-то за что... Следя за разговором капитана и монахини, Лесаро обратил внимание на ее поведение. Она была совсем не похожа на других людей, оказывающихся в их адском пристанище. Она была смертельно напугана, безусловно, но при этом сохраняла серьезность и присутствие духа, монашескую строгость и материнскую мягкость. В ее глазах была доля отчаяния, но не было той безумной паники, в которой их жертвы умоляли о пощаде. Лейтенанту, как и капитану Салазару, было интересно наблюдать за ней, но Морскому Мяснику уж слишком застилал глаза гнев на все живое. А вот Лесаро, чем дольше смотрел на монахиню, тем сильнее был обуреваем чувством, что встречал ее прежде, где-то, когда-то... Уж очень она напоминала ему кого-то. Но мертвецы не очень склонны к разбору своих мыслей и чувств, поэтому лейтенант стоял смирно с поднятой саблей над головой сидящей сестры Марии и ждал приказа. Покорно ждала его и она, беззвучно шепча слова молитвы и перебирая четки. Вот это смирение удивляло всех испанцев-призраков. Отчего-то и сам капитан не спешил ударить кончиком рапиры. Буравя взглядом спокойное лицо монахини, он ядовито усмехнулся: - Что скажете напоследок, сестра? Салазар даже отвернулся, ожидая услышать обычные мольбы или натужное чтение морали. Но до его ушей долетело лишь кроткое: - Вы в чем-то правы, капитан. Повернув пробитую голову, он воззрился на нее с искренним удивлением. - Не понял... Повторите! - Вы в чем-то правы, - повторила сестра Мария и как-то странно посмотрела на капитана, то ли с жалостью, то ли с болью. - Когда мы живем, в мирской суете мы редко ценим самые обыденные, но самые чудесные вещи. Мы подчас не понимаем, какими подлинными сокровищами обладаем, гоняясь за выдуманным нами благом. И лишь столкнувшись с потерей, мы вдруг осознаем всю горечь утраты. Ускользнувшее маленькое счастье кажется нам огромным, как целый мир. Она говорила тихо, и никто не прерывал ее речь. Каждый из призраков много раз испытывал непреодолимую тоску о потерянной жизни, потерянном счастье, потерянной любви... - Это тяжело пережить... Многие после этого пылают лютой ненавистью, пытаясь восполнить пустоту в душе причинением боли другим людям. Чтобы заглушить собственную. Только это не помогает. Это все равно, что тушить огонь, подливая в него масло. Озлобление ни к чему хорошему не приведет... - Я знаю, к чему вы клоните! - оборвал ее Салазар, - Да только это все пустое... Всего лишь красивые слова! Легко их говорить, не испытав весь ужас потери на свое шкуре... Легко говорить о любви, когда сердце не прожжено насквозь в прямом смысле! Да расскажите мне хотя бы об одном человеке, у которого не осталось ровным счетом ничего, а тот преисполнился вашей евангельской любви! Вы ничего не понимаете, сестра. И проповедница из вас никчемная! Он заковылял по направлению к кают-компании, сгибаясь и тяжело дыша при каждом шаге. Капитан Салазар хотел уже произнести "В расход их всех!" и стукнуть рапирой, но монахиня опередила его мысли. - Я понимаю вашу боль, капитан. И жалею вас и вашу команду... И я знаю человека, который все потерял, но Бог его не оставил.