Mercy

Зверек трусливый, робкий, кроткий, Зачем играешь со мной в прятки? Дрожишь, боясь моих нападков, За шкурку жалкую свою. Не трепещи. Тебя лопаткой я не забью. Эли Фрей «Мой лучший враг» — Мамочка, — Гермиона подбегает к темноволосой женщине, крепко обнимая ее, — я так тебя люблю! Не оставляй меня. — Никогда… *** Гермиона всегда была жертвой. Была ли у нее в руках волшебная палочка, хорошо ли она знала те или иные заклинания, раз за разом оттачивая навыки, уверенность в завтрашнем дне была отнюдь не на ее стороне. Так или иначе, ужасы прошлого, казалось, клеймом выжглись в сознании и каждый раз, словно специально, давали о себе знать. Вот и сейчас, стоя на платформе девять и три четверти, она не знала радоваться или огорчаться. Конечно, каникулы и без того казались ей слишком продолжительными, а желание познавать все новое лишь усиливалось, однако, именно дом был крепостью, в которой девушка могла спрятаться. Родители вот уже как пять минут ушли (явно недовольные, но их вызвали на работу в клинику, а задерживать их Грейнджер не хотелось), поэтому оставалось не так много времени до посадки. По правде говоря, место гриффиндорка уже заняла и она надеялась встретить друзей. Но в этом году все обещало быть по иному. Зайдя внутрь, девушке не посчастливилось столкнуться чуть ли не нос к носу с Малфоем. С надменным выражением лица, он, что было весьма странно, не сказал ничего оскорбительного и даже почти извинился (!). Если бы это было настолько для нее важным, то его поведение было бы окрещено не иначе, как из области фантастики. В данный же момент Гермиону волновало совсем другое; это разрушает ее, раз за разом убивает и все же, об этом ей некому рассказать. *** В каждом купе есть два дивана друг напротив друга, багажные полки и лампа, качающаяся при движении. Вероятно, купе рассчитано на четверых, но при желании туда могут поместиться шестеро. В этот раз Золотое Трио ехало молча и хотя Гермионе от этого было непривычно, у нее наконец-то получилось разглядеть все места, что были видны через окна поезда места и достопримечательности, которые многие не замечают то ли по нежеланию, то ли потому, что уже видели и изучили все (на одном факультете с ними учится на курс младше девочка с ближайшей деревни, которую на летние каникулы отправляют в сердце Британии, она знала довольно много об этих местах). Но, конечно, самая конечная остановка — Хогсмид — куда они должны были вот-вот прибыть, отличалась от всего остального. Не было более необычного уголка в магическом мире, да и в маггловском тоже. Это было одной из причин, по которой хотелось возвращаться в школу, покидая родные очаги. Сюда устраивались походы начиная с третьего курса или ребята постарше ходили туда компаниями на выходные. Чего стоял один только паб у Розмерты или «Сладкое королевство», где можно было найти все о чем мечтает любая сладкоежка. Гермиона еще раз обвела взглядом купе. Здесь она была впервые, их привычное место было занято, поэтому пришлось занять другое. Впрочем, ни Гарри, ни Рон не расстроились. Обнявшись и рассказав совсем коротко о каникулах, каждый погрузился в свои мысли. Грейнджер же на удивление даже больше понравилось в этом отделении, чем старом. Скрывалась ли причина в смене обстановки или тишине, которую девушка предпочитала в последнее время. Вообще, все в этом купе казалось Грейнджер знакомым, словно здесь она могла провести достаточно, чтобы вспомнить. Странно, ведь прежде сюда девушка даже не заходила. И все-таки чувство дежавю (явление с ней довольно редкое) не покидало. Гермиона дотронулась правой ладонью до стекла, опускаясь рукой все ниже. Взгляд упал на деревянный стол. Почему-то раньше до него ей не было никакого дела, а сейчас? Сейчас руки сами потянулись к нему, нащупывая прорези со стороны окна. «Не спеши меня ненавидеть». Вот что было вырезано. Надпись, состоящая из четырех слов и не несущая в себе на первый взгляд ничего важного. Адресованная кому-то кем-то. Гриффиндорка перечитывала снова и снова, словно так мог открыться тайный смысл. А тайны-то на самом деле не было и быть не могло. По крайней мере, принадлежала она явно другим людям, а ней ей. Но почему в груди опять то непонятное чувство? Чувство, которое должна испытывать вовсе не она… или… Бред… Гермиона резко одергивает руку, стараясь унять мелкую дрожь. Если друзья и замечают ее странное поведение, то лезть в душу не собираются. И за это она благодарна им… Очень… *** Когда они по привычному расписанию плывут на лодках, а школа Чародейства и Волшебства становится все ближе, шатенка все еще прокручивает в голове странную надпись, а ощущение защищенности почему-то покидает ее. И кажется, что только в Хогвартсе возможно найти покой. А строчки из детской дворовой песни, что каждый раз заставляла тогда еще совсем маленькую волшебницу если и не бояться, то заставлять грустить, тяжелым камнем опускаясь на хрупкие плечи, снова приходят на ум, никак не желая покидать голову. «Зверек трусливый, робкий, кроткий, Зачем играешь со мной в прятки?»