Твое имя

— Неси его в ванную, — кричал мне Уилл, открывая дверь. Я залетел в светлую, но невероятно крошечную ванную комнату, осторожно положил Снейпа на дно ванны. Тут сильные руки чуть ли не отшвырнули назад — Уилл вытолкнул меня в коридор. — Дальше я сам. Приготовь мне кофе, — скомандовал он, включая душ. Я не мог пошевелиться, смотрел на запрокинутое бледное, избитое лицо. Черные длинные волосы подхватывала вода и тянула за собой по покатым бокам ванны, от одежды текла грязно-бурая жижа. Сквозь разорванный ворот на шее и плече чернели синяки. — Северус! — крикнул Ричардз, оборачиваясь. — Кофе. На кухне дрожащими руками я достал когда-то подаренную бутылку шотландского виски и прямо с горла сделал два больших глотка. Крепкий алкоголь обжег язык. В голове не переставая крутилось: он жив. Жив. На автомате поставил чайник. А если это кто-то под оборотным? Тогда все равно получается, что он жив. Невозможно варить зелье, используя материал мертвого человека. Истошно засвистел чайник, я потянулся за большой кружкой, насыпал три ложки кофе. Грюм тогда почти год провел в сундуке, пока Барти использовал его волосы. Осталось только подождать, пока действие оборотного пройдет. А если это действительно он?.. Я сделал еще один глоток. Где он все это время был? И почему сейчас в таком состоянии? — Сев? — Ричардз зашел в не менее крошечную кухню. — Ты знаешь этого человека? Я только молча кивнул. Он тяжело вздохнул и почти залпом выпил кофе. — Помоги перенести его на кровать, — тихо сказал он. Уилл пропустил меня в ванную. В тусклом свете желтой лампы бледное избитое тело напоминало мне тела инфери на дне озера в пещере с крестражем. Это было чудовищно. Правый бок был полностью синий, сквозь кожу выпирали ребра, грозя порвать натянувшуюся плоть. На ногах, руках, бедрах алели глубокие свежие порезы, судя по не запекшейся крови раны были получены совсем недавно, менее суток. Я осторожно поднял Снейпа, рука прошлась по спине, и я почувствовал ребристость старых шрамов. — Осторожно, — тихо сказал Уилл, расстилая постель. — Ему нужно в больницу. Я не понимаю, как он вообще жив. Я выпрямился и посмотрел на него. — Его очень долгое время избивали, Сев, — объяснил он. — Я уже видел такие следы и раньше… на ледяных столах морга. Тот, кто его пытал, не отличался милосердием. Нужно вызвать скорую, он в любой момент может умереть… — Нет, — мой голос напугал даже меня. — Не надо больницы и скорой. Можешь что-нибудь сделать. Капельницу, например, или обезболивающее вколоть? — Северус, ты понимаешь… — Уильям! Просто сделай, как я прошу. Внутри у меня все переворачивалось, я из последних сил держался, чтобы не сорваться. Дикая злоба во мне увеличивалась в геометрической прогрессии. — Просто поверь, этот человек так просто не умрет, — сказал я, и он медленно кивнул. — В таком случае, мне нужно в аптеку, у меня нет с собой необходимых лекарств. Но это едва ли поможет… Только за Ричардзом закрылась дверь, как я, выждав несколько секунд, схватил деревянный стул и запустил его в стену, разбивая в щепки. Кто сделал это с ним? Я стоял над телом, укрытым до подбородка, и едва мог сделать вдох. Грудь сжимало железным обручем, а пальцы сами собой стискивались в кулаки. Где-то за окном истошно взвыла машина. И я очнулся, бросился через всю комнату к стене, спотыкаясь об обломки стула. Там, за плакатом Роллинг Стоунз, находился тайник. Я провел рукой, магия, признавая владельца, открыла потайную нишу, в которой лежали Дары Смерти, а также моя старая палочка, несколько зелий на экстренный случай, галеоны и пара книг. Я не отказался от магии, потому что магия — моя жизнь. Я не мог пользоваться палочкой в мире маглов и поэтому научился невербально творить заклинания, используя только силу разума. Это потребовало от меня всех моих знаний и концентрации. Но результат того стоил: я мог колдовать без проводника, как древние волшебники. Я схватил Костерост и бадьян и бросился назад к кровати, пока Уилл не вернулся. Хорошо, что я периодически пополнял запасы зелий. Для этого приходилось переодеваться и почти как проходимцу идти в магический квартал. Радовало, что везде, хоть в Лондоне, хоть в Глазго, есть свои Лютные переулки, в которых за определенную плату можно купить все что угодно. Чуть больше года назад я попал в одну перестрелку, и пришлось использовать бадьян. Брайн тогда так орал на меня, что я лезу поперек него. Но я привык всегда идти в первых рядах, однако после той взбучки это желание немного поутихло. Не хотелось бы мне еще раз испытать силу его кулака. Я тогда и так кровью истекал, а после его горячей лекции у меня чуть сотрясение головного мозга не случилось. Я откинул одеяло в сторону, открывая избитое тело. Рука дрогнула. Осторожно приоткрыв рот профессора, я влил горько пахнущую жидкость, мягко массируя горло. Вылил бадьян на особо глубокие порезы. Перевернул и осмотрел спину. Казалось, спину били бесчисленное количество раз. Тонкие и широкие, свежие и старые, глубокие и поверхностные следы от кнута пересекали ее от плеч до ягодиц. Я вылил весь бутылек, размазывая лечебную жидкость по всем ранам. Через несколько секунд они начали заживать. И я спокойно выдохнул. Еще одним флакончиком я обработал глубокие раны на ногах. А потом увидел левую руку. Некогда длинные пальцы были перебиты и покрыты страшными, глубокими рубцами. Видно, что кое-где пальцы сшивали, но неумело и топорно. За столько лет и на учебе, и в полиции я многое повидал, и меня, казалось, уже ничем не удивишь. Но то, что сделали с его рукой, выбило меня из колеи. Я мягко поднял кисть, хрупкая ладонь едва была больше моей, а когда-то эти пальцы сжимали мое плечо так, что оставались синяки. Сможет он вообще ей двигать? Я обтер зельем каждый палец. Надежды было мало — если это магические раны, то это едва ли поможет. — Ты как? — Я не слышал, как вошел Ричардз. Он тихо подошел ко мне, положив пакет на прикроватную тумбочку. — Мне кажется, он выглядит получше. Но я просто проигнорировал его, продолжая осторожно сжимать хрупкую разбитую ладонь. — Думаю, все будет нормально… — сделал он еще одну попытку. — Сев! Ты знаешь, я не умею утешать. Моим мертвецам это не нужно. Он еще жив! Так что дай мне пройти и сделать укол. Я медленно поднялся и как подкошенный упал в старое кресло, оттуда стал наблюдать за манипуляциями. — Ты что-то ему дал? Он, действительно, выглядит лучше. — Уилл повернулся ко мне, шелестя пакетом и доставая шприцы. — Я мыл его тело, некоторые раны необходимо было зашить, но теперь они затянулись. — Бабушкина настойка, — ответил я, находясь в каком-то анабиозе. — Помнишь, меня тогда ранили, а потом от пули не осталось и следа, это было бабушкино средство. — Ладно… Допустим… — Он ловко разорвал зубами пластик и, пощелкав по руке, что-то вколол. — Ему нужен покой и регулярное питание. А я пойду. — Нет! — я чуть ли не крикнул на весь дом. Мне не хотелось оставаться со Снейпом наедине, как бы трусливо это не звучало, но мне было страшно. — Останься. Уилл, склонив голову, рассматривал меня, потом подошел и сел на корточки передо мной, взял за руку. — Этот человек тебе дорог? Я кивнул. — Ты сейчас выглядишь очень несчастным. — Теплые пальцы погладили по щеке. — Я думал, наоборот, оставить тебя с ним. Я сильно сжал его руку. — Я понял, понял, — поспешно ответил он. — Я останусь. Но обещай мне все рассказать. — Обещаю. — Отлично, — он выпрямился, потягиваясь всем телом. — Я в душ и спать. Это был долгий день, нам тоже не помешало бы отдохнуть. Уилл улегся на единственную кровать, рядом с профессором. Я же так и остался сидеть в кресле. Сна ни в одном глазу, хоть я и был смертельно вымотан. Мой инструктор по криминалистике говорил: ты можешь сколько угодно сожалеть о мертвых расчлененных телах, твои слезы и стенания им не помогут. Твоя задача — найти убийцу, это единственное, что ты можешь сделать. Поэтому я засунул глубоко в себя всю кипящую кислотой ярость и призвал холодный ум. Пристоны были волшебниками и, возможно, зельеварами. От одежды женщины пахло так же, как и в кладовой профессора Снейпа, когда я учился в Хогвартсе. Ее раны на руках и ожоги говорили, что именно она варила зелья для своей аптеки. А те бенедиктинские монахи никто иные, как маги, одетые в черные мантии. И за что убили пожилую пару зельеваров? И кто такие эти два следа на стене? Пристоны не могли их так убить… Я посмотрел закрытые дела, про которые говорил Брайн. Много было совпадений: одно дело было закрыто четыре года назад — убит пожилой мужчина, и его, судя по всему, пытали — обнаружено множество колотых ран. Что его объединяет с Пристонами, так это то, что рядом с его домом за два дня до убийства видели монахов в рясах. То есть, магов. Нет следов взлома, ничего ценного не пропало. Это был тихий старичок, о котором соседи отзывались как о чудике со своим огородом. Еще одно дело было закрыто всего за два месяца до моего назначения в участок. Мужчина средних лет, множество ножевых ран, оккультные книги и подозрительная лаборатория в подвале, нет следов взлома. Но самое странное — собака, которую держала жертва, умерла от сердечного приступа. Псу был всего год… Все убитые жертвы были зельеварами и магами. Но почему Авроры этим не занимались? Или занимались, и поэтому был приказ закрыть дела? В голове закипали мозги. Я вздохнул и похрустел шеей. Завтра голова будет раскалываться. Я оглядел комнату, которая была погружена во мрак ночи. В темноте терялись очертания кровати и двух прикроватных тумбочек, только странным силуэтом вырисовывалась напольная лампа в виде летающей тарелки. Единственной гордостью был шкаф, с криками и спорами купленный вместе с Уильямом. Он без конца критиковал кресло, которое служило мне вешалкой и гардеробной одновременно, видите ли его вещам кресло не подходит. Допотопный телевизор — моя радость и проклятье. Ни в какую он не хочет работать, когда я рядом. Но вот Уилл обожает его смотреть, особенно кулинарные передачи. Как патологоанатом, он божественно готовит — удивительно, как человек, кромсающий трупы, может идеально нарезать мясо свиньи и поджарить аппетитную отбивную. Я думаю, что магия во мне мешает электронике работать. Также приходится почти каждый месяц покупать новый телефон. Старый сгорает буквально в руках. Я обожал мою маленькую, с одной комнатой и кухней квартирку, в которой ничего не стал переделывать: не сменил ядрено-оранжевые с жуткими пальмами обои на кухне и бордовые в тонкую полоску в спальне-зале; не выкинул стандартный кухонный гарнитур отвратительно-зеленого цвета. У меня было подозрение, что до меня тут жили дальтоники. После того, как мы с Уиллом сошлись, мне пришлось стать еще осторожней — все магические вещи я спрятал, потому что он иногда оставался ночевать у меня. Говорил, что моя убогая квартирка напоминает ему фильмы, где типичные детективы (тут он хитро посмотрел на меня, выпуская сигаретный дым) обычно спиваются и нуарно грустят со своей узкополой шляпой. Сомнительный комплимент. Но суть я понял, ему нравились старые фильмы и их атмосфера. Я был в его дорогом пентхаусе, где все беленькое, чистенькое, стеклянное, расставленное по местам, и больше там быть не хочу. Так мы и решили, ночуем и частично живем у меня. Стараясь не шуметь, я поднялся и прошел в ванную. Одежда Снейпа грязным тряпьем лежала кучей в углу. Старый, явно огромный твидовый пиджак то ли черный, то ли коричневый — от грязи невозможно было определить цвет. Рваные брюки на подтяжках, тут я присмотрелся повнимательнее: дырки были слишком аккуратные — словно от ножа. Безумная серо-розовая рубашка с рюшами — явно женская. Но меня интересовало, была ли у него палочка, однако, тщательно обыскав рванье, я ничего не нашел. Я вернулся к любимому продавленному креслу. С кровати громко почавкал Уилл, а вот Снейп лежал абсолютно неподвижно. Сердце сбилось с ритма, я в один шаг дошел до кровати и прикоснулся к шее, проверяя пульс. Под тонкой кожей едва-едва билась жилка. Там, где укусила Нагайна, был чудовищный шрам, который уродовал левую часть шеи и плечо. Кожа сморщилась, будто была опалена огнем. Я осторожно убрал прядь со лба. Удивительно, как он смог сохранить такие длинные шелковистые волосы. — Я клянусь вам, они за все ответят. Если вам грозит опасность, я вас защищу, даже ценой своей жизни. Я не мог поверить, что человек, который столько для меня сделал, находился в таком состоянии. После воспоминаний, которые он отдал мне вместе со слезами и кровью, я по-новому взглянул на него. И все, что я знал о желчном профессоре зельеварения, было погребено под безумным стыдом и благодарностью. Он любил мою маму и хотел спасти меня. Позже я узнал, что он тайно помогал ученикам, когда занимал пост директора. Он действительно был шпионом. Тогда, когда он попросил посмотреть на него, я был шокирован такой просьбой. Зачем ему я? Его враг? Но все было совершенно не так… Это была еще одна причина, почему я покинул магический мир, после того, как профессор посмотрел мне в глаза, я ведь тоже заглянул в его. И то, что я там увидел, навсегда пошатнуло во мне веру. Все было ложью. Он смотрел прощаясь, а на дне черных глаз я видел сожаление. В кошмарах, которые изводили меня несколько лет, были эти глаза. А я все вопрошал пустоту: о чем было сожаление? Но тишина глухо звенела в ответ. Я без конца прокручивал в голове, как можно было бы его спасти. Что, если бы я тогда бросился между Темным Лордом и Снейпом. Что, если бы я убил змею раньше, чем она добралась до его горла? И так бесконечно… Но это было бесполезно — что мои фантазии, когда он уже мертв? Я пересмотрел свое отношение к нему, вспомнил нашу первую встречу, первый разговор и снятые баллы. «Слава — это еще не все…» Как я был глуп! Наивный сопляк, который вечно никого не слушал. Я стольких потерял из-за своей порывистости и импульсивности. И больше всего я сожалел о его смерти. Но он жив…