Любовь излечит все болезни.

      Дни проходили за днями незаметно. Сегодня вот ровно месяц с того момента, как я начала тут работать. Не знаю, но это всё мне родное. Лана и Леся мои лучшие подруги, Виталик со мной уже две недели, его состояние, кстати, улучшается. А ещё и Дима уже выходит на костылях сам, по немного бродит по коридору. Мы сдружились впятером, вместе проводим много времени и Игорь Сергеевич безумно этому раз. Но самое странное, что произошло за последнее время: Яша больше не язвит, не лезет к нам, постоянно сидит в своей палате один, ибо к нему больше никого не подселили. Я не вижу его в столовой, на химии, в коридорах. Он выходит либо тогда, когда мы на прогулке, либо когда по комнатам. Честно говоря, я даже не испытываю к нему такой ненависти, скорее переживаю, ведь с ним что-то происходит. Несмотря на всю нашу неприязнь друг к другу, я думаю, что должна поговорить с ним, ведь то, что получается у меня хорошо — говорить по душам. В надежде, что он не пошлёт меня на 3 весёлые буквы, отправила ребят погулять без меня, сославшись на поручение Игоря Сергеевича, я подошла к палате Яши. Дверь плотно закрыта, хоть и не на ключ, шторы задвинуты, тихо и будто пусто. Собравшись с мыслями, я постучала слегка костяшками пальцев по ручке. — Я не жду гостей. — Голос Яши, но тон, скорее, печальный, чем раздражённый. Решившись заговорить, я выдохнула: — Я хочу поговорить с тобой. — Гробовая тишина заставила меня вообще усомниться в том, Яша ли это. Никакой язвительности и ненависти, подколов или оскорблений. Спустя пару минут он ответил. — Если так надо — заходи. Секунду промедлив, я повернула ручку и зашла в комнату. Тихо, тёмно, неуютно. Решив не рушить его стиль жизни, я молча прошла, взяла стул и села напротив его кровати. — Что с тобой происходит? У тебя проблемы? Я, конечно, понимаю, что мы не ладили, но ты можешь мне рассказать, я пойму. — Я не нанимал себе психологов, вроде как. — Наигранно лениво протянул он. — А я сейчас пришла говорить серьёзно, будь добр, прекрати шутки со мной шутить. Яша напрягся, отодвинулся от стены и подался вперёд, разглядывая меня. Я увидела его лицо, особенно глаза, что-то в них было, от чего мне захотелось поёжиться, а потом успокоить его, сказать, что всё будет хорошо, но как я могу сказать это, если даже не знаю, что именно тревожит его. — Ты хоть понимаешь, каково человеку, которому говорят, что всё кончено? Что больше нет смысла ходить на химию, лечиться, что рак прогрессирует так сильно, что затрагивает ближайшие к опухоли органы. Ты не понимаешь и не поймёшь. Может твои новые друзья и веселятся с тобой, но пойми, их грызёт чувство страха, что они не выживут. Меня тоже грызло, а теперь и подтвердилось на деле. Я просто не хочу никого видеть, ни с кем говорить, не хочу, чтобы кто-то ещё знал это и жалел меня. Я просто хочу спокойно уйти. Это не пессимизм, не депрессия какая-то или другие тупо приписанные психологические диагнозы. Это жизнь человека, неизлечимо больного раком. Жизнь того, кто может умереть в ближайшее время. Он почти не делал пауз между предложениями, казалось, что говорит заготовленную речь, но всё это шло от сердца. Все эмоции на лице были неподдельно искренними. Но мне стало невероятно тяжело на душе, будто я сама чувствую то, что говорит он. Я пододвинулась на стуле к его кровати и обняла. — Тебе прямо в лицо сказали, что надежды уже нет? Они так тебе сказали? — Яша растерялся, но на эмоциях обнял меня в ответ. — Я слышал, как Игорь Сергеевич говорил об этом с медсестрой. — Господи, но они же не сказали об этом тебе. Они не имеют права скрывать диагноз от пациента. Если они молчат, значит это неточно. Послушай меня. Главное, не сдавайся. Яша, если ты не веришь в себя, кто поверит в тебя? Но нет. Я верю в тебя, абсолютно верю. Поверь в себя и ты. Первый раз я чувствовала от него смятение и неуверенность, он обнимал меня в ответ, но чувствовал себя взволнованным пятиклассником, не подготовившимся к уроку. Отстранившись от меня, он посмотрел в глаза и сказал: — Прости меня за то, что я тогда говорил о тебе. Я просто боялся именно этого, что Виталик будет общаться только с тобой. Что я стану просто чертовым изгоем. Так оно и вышло, но при других обстоятельствах, при моей глупости. Извини. И как придёт Виталик, попросишь его зайти ко мне? Хочу и перед ним извиниться. — Конечно. — Начала было говорить я, но Яша перебил. — И никому ни слова. Просто прошу по-человечески. Задумавшись ненадолго, я решила, что это его тайна, хотя бы временно, но я сохраню её, а может потом и он сам захочет рассказать. Поэтому я кивнула и сказала: — Тогда и я по-человечески прошу тебя: ходи на химию, не отчаивайся и не думай о том, чего тебе ещё не сказали. Пожалуйста. И тут на лице его я увидела улыбку. Улыбку, которую не видела, наверное, никогда. — Спасибо тебе за всё. — Благодарность читалась во всём: улыбке, глазах, наклоне головы. Он был искренне рад. А я была рада этому разговору. Глянув на наручные часы, я поняла, что ребята уже скоро должны вернуться. Поэтому я подошла, обняла Яшу, попрощалась и вышла из его палаты, но через пару секунд заглянула обратно: — И да, открой шторы, вампир. Он усмехнулся, встал, открыл шторы и впустил в комнату малиновые лучи уходящего солнца.       Пока я шла по коридору мимо чужих палат, я думала: всего пара слов, что ты в кого-то веришь, могут сделать чудо. Это ведь не трудно, сказать кому-то, что ты уверен в его победе, каком-то деле, выздоровлении, а ему приятно, легко на душе; он уже и сам начинает верить в себя, осознаёт поведение, поступки, анализирует иии… действует так, как надо. Поэтому всё, что я могу посоветовать всем людям, это почаще говорить другим хорошие слова, в основном, верить в людей. Вам — дело 5 секунд и малейших усилий, а кому-то поддержка, которую так долго ждёшь, спасение и шанс начать жить заново или продолжать дальше.