Любовь излечит все болезни.

Куда катится моя жизнь? Моя жизнь летит к чертям. Только вчера всё было хорошо. Только вчера тебя, гребаная жизнь, я просила оставить их и не забирать никого. ПОЧЕМУ ТЫ ДЕЛАЕШЬ ЭТО? ПОЧЕМУ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАД МОИМИ ЧУВСТВАМИ? ПОЧЕМУ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАД ЛЮДЬМИ? Вчера мы сидели в моей комнате и наслаждались нашей дружбой. Наслаждались тем, что Яша с нами. Наслаждались тем, что нашли друг друга. А сейчас мы сидим на непривычно холодной скамье у дверей реанимации. Я, Лана, Леся, Яша, Дима. Но его не было с нами. Он был за этой тяжелой дверью, которая сейчас казалась огромным нерушимым барьером. Он был там, в лабиринте нескольких коридоров. Там, в какой-то из палат с белыми стенами и аппаратами, поддерживающими жизнь, был Виталик. Всё случилось резко, быстро и страшно. Столовая, шумная компания, падение, удар, крики, Игорь Сергеевич и теперь вот она – дверь с надписью реанимация. За всё то время, пока мы сидели, никто не проронил ни слова. Нам всем было страшно, но мне особенно. Несмотря на то, как мы все сдружились, я увидела в этом парне что-то большее, что-то общее и своё, а теперь за его жизнь борются несколько врачей и других представителей медперсонала, а я сижу здесь и ни черта не могу сделать. Первым заговорил Яша: - Лика. Я думал, они говорили обо мне. – Буквально шепотом, еле разборчиво пролепетал он. - Что? Ты о чём? – в непонимании я повернулась в его сторону, тряхнула головой, будто пробуждаясь от страшного сна, но сон этот был наяву. - Я говорил тебе, что слышал разговор. В моей голове всё перемешалось, но я сразу вспомнила наш разговор. Это меня отрезвило. — Ты хоть понимаешь, каково человеку, которому говорят, что всё кончено? Что больше нет смысла ходить на химию, лечиться, что рак прогрессирует так сильно, что затрагивает ближайшие к опухоли органы. Ты не понимаешь и не поймёшь. Может твои новые друзья и веселятся с тобой, но пойми, их грызёт чувство страха, что они не выживут. Меня тоже грызло, а теперь и подтвердилось на деле. Я просто не хочу никого видеть, ни с кем говорить, не хочу, чтобы кто-то ещё знал это и жалел меня. Я просто хочу спокойно уйти. Это не пессимизм, не депрессия какая-то или другие тупо приписанные психологические диагнозы. Это жизнь человека, неизлечимо больного раком. Жизнь того, кто может умереть в ближайшее время. Он почти не делал пауз между предложениями, казалось, что говорит заготовленную речь, но всё это шло от сердца. Все эмоции на лице были неподдельно искренними. Но мне стало невероятно тяжело на душе, будто я сама чувствую то, что говорит он. Я пододвинулась на стуле к его кровати и обняла. — Тебе прямо в лицо сказали, что надежды уже нет? Они так тебе сказали? — Яша растерялся, но на эмоциях обнял меня в ответ. — Я слышал, как Игорь Сергеевич говорил об этом с медсестрой. — Господи, но они же не сказали об этом тебе. Они не имеют права скрывать диагноз от пациента. Если они молчат, значит это неточно. Послушай меня. Главное, не сдавайся. Яша, если ты не веришь в себя, кто поверит в тебя? Но нет. Я верю в тебя, абсолютно верю. Поверь в себя и ты. - О господи. Так это...? Это было о нём? – я буквально сползла на пол и всё осознала. Конечно, теперь всё стало ясно, Игорь Сергеевич говорил не о Яше. Речь была о Виталике. Боль сдавила мне грудь, я чувствовала, как силы уходят, а руки опускаются. Хотелось бросить всё и сбежать, убежать подальше отсюда. Хотелось забыть об этом. Хотелось, чтобы это был сон, и сейчас я проснулась дома, где мама зовёт меня на завтрак. Но нет. Теперь это моя жизнь, мои друзья, которых я не могу оставить. Это не только совесть диктует, но и просто личные принципы, сила воли и мои человеческие качества. Слёзы невольно потекли сначала маленькой струйкой, затем ручьём, а потом, не стесняясь, лились градом из моих опухших глаз. Остальные молчали. Сначала от непонимания, потом же переваривая информацию. Леся встала со скамьи, подошла ко мне, присела рядом и прижала мою голову к своей груди. Она гладила меня по волосам и шептала: всё будет хорошо, всё образуется, вот увидишь. Но я понимала, что и она сама не верит в лучший исход, у неё самой стоял ком в горле. В тишине мы провели ещё один час, пока не вышел Игорь Сергеевич. Мы сразу же кинулись к нему, но молча, никто не решался спросить первым: мы ждали ответа врача. Без слов он покачал головой и схватился одной рукой до боли резко за лоб, прикрывая глаза. Всё сразу стало ясно. Гробовая тишина, всхлипывания. Плакали все, это неудивительно. Виталик был прекрасным человеком, а теперь…? Игорь Сергеевич окликнул меня и Лану. Мы подошли и он заговорил: - Я понимаю, как тяжело это для Вас, поэтому предлагаю Вам некоторое время провести дома, успокоиться, прийти в чувства и понять, хотите ли Вы вернуться. Мы абсолютно понимаем Ваше состояние. А также мы не имеем права подвергать своих волонтёров как физической, так и психологической опасности. Сначала кивнула я. Это было слишком ясно, ведь боль потери человека, с которым ты даже просто был знаком, невозможно ни с чем сравнить. А когда этот человек имел какое-то место в твоем жизни – совершенно невыносимо принимать и осознавать. Затем я заметила, как кивнула Лана. Всем было понятно, а тем более, знакомы с Виталиком они были дольше. Игорь Сергеевич лёгким наклоном головы дал понять, что он услышал нас, принял во внимание наше желание. Но произошло неожиданное: Яша начал говорить громко, срываясь на крик и отчаянный вопль: - ВОТ ТАК? ВОТ ТАК ПРОСТО ВЫ СДАЕТЕСЬ И БРОСАЕТЕ НАС? ДА, ВАМ ТЯЖЕЛО, НО ПОДУМАТЬ О НАС СОВСЕМ НЕ ТРУДНО. Затем он, осев на землю, понизил голос: - Разве только вы его потеряли? Только вам трудно? Я лучшего друга потерял. Единственного друга, который понимал меня целиком и полностью. Знаете, сколько я с ним пролежал на соседних кроватях? Знаете, кем он был для меня? А теперь… теперь его просто нет и я ни черта не могу поделать ни с этим, ни с собой. Мне плохо, мне ужасно отвратительно. Я каждую секунду желаю, чтобы мы с ним сейчас поменялись местами. Он не заслужил этого. Не заслужил. Повторяя свои последние слова, он зарылся в волосы руками, опустил голову и начал плакать, так тихо и спокойно, по сравнению с бурей в своей душе. Леся и Дима стали рядом с Яшей. Леся произнесла: - Как бы вы не подумали, но я согласна с ним. Сейчас нам всем тяжело, но это не повод сбегать и мучиться раздельно. Мы можем поддержать друг друга. Игорь Сергеевич лишь развёл руками, показывая, что это наш выбор, но по нему было видно, что подобный вариант очень его устраивает, ведь ему самому было не проще. Он потерял не просто пациента, он потерял своего подопечного, своего юного друга, частичку себя. Мы с Ланой, не произнося ни слова, подошли, помогли Яше подняться и просто обнялись. Все вместе. Теперь всего лишь впятером. Только впятером. Так тихо, чтобы никто не слышал, я прошептала на ухо Яше: я не оставлю тебя, теперь не оставлю.