hungry

Чанёль проснулся в два часа ночи и не смог сомкнуть глаз до утра. Он думал о том, что случилось вчера. Он не хотел, чтобы Бён продолжал себе вредить, но вот сам мальчишка даже не думал прекращать. И от этого кулаки зудят. Хочется наотмашь. Чтоб зубы вылетели. Хотя нет. Он же должен есть. Сука. Чанёль встаёт с кровати и идёт приводить себя в порядок. Сегодня у него официальный выходной и уже есть планы. Которые касаются Бэкхёна. Напрямую. А вообще, почему все планы Чанёля теперь напрямую касаются этого паршивца? Пак взъерошивает волосы и включает кран. Ледяная вода успокаивает нервы, а вот картинка, внезапно возникшая в голове — будоражит что-то внутри. Чанёль тут же смотрит на свою шею. Красная отметина. Не такая уж, чтоб сильно видно, но виднеется на коже. — Вот же ж! Мужчина принимает душ, оборачивает полотёнце на бёдрах и выходит из ванной. Бэкхён уже не спит. Он стоит около плиты и приятный запах, явно чего-то вкусного, доходит до Пака. Бэкхён какой-то странный. Теперь Чан определенно так думает. Он до безобразия худой, бледный, со своими дебильными загонами, блевотнёй и прочей херней, но в этих огромных шортах и футболке по колено он смотрится… мило. И не скажешь, что у этого хорошенького мальчика такой омерзительный характер. — Доброе утро. Бэкхён чуть ли не подскакивает, матерится, когда нечаянно обжигается, и тут же поворачивается к Чанёлю. — Зачем так пугать, твою ж налево! — Он вдруг осекается и оглядывает Чанёля с головы до ног. Холодок бежит по чанёлевскому позвоночнику. Прям несётся. — С лёгким паром. — Чанёль кивает. — Оденься. — Это моя квартира. Хочу — хоть голым буду ходить. Пак не знает, зачем его дразнит, но так надо. Он видит некое смущение в глазах Бёна и автоматически ухмыляется. Неужели, он на самом деле привлекает этого засранца? А Бэкхён немного в шоке. Приятном, конечно же. Не каждый день можно увидеть практически голого мужчину, который живет с тобой вместе, но ты его хочешь, а тебя не хотят. и вообще всё это просто глобальный пиздец господиебтвоюматьпакчанёльотъебисьисвалиотсюданахер! Бэкхён молчит, медленно приходя в себя, когда Чанёль всё-таки сваливает и возвращается на кухню уже одетым. Домашние штаны и свободная белая футболка. Так-то лучше. Чанёль молча берёт вилку и начинает есть омлет, который кажется ему самой вкусной едой, которую он пробовал. Он не может не удивляться тому, что парень, у которого такие проблемы с едой, может так прекрасно готовить. Кажется, он уже задавал этот вопрос. — Ешь. Бэкхён сверлит еду взглядом и с трудом заставляет себя взять вилку, чтобы медленно насадить на зубцы кусочек омлета. Чанёль смотрит пристально, и ему ничего не остаётся. Иначе опять будет кормить сам. Нет, Бэкхён не хочет сейчас Чанёля так близко. Пошёл он вообще к чёрту, шпала ушастая. Бён жуёт долго. Очень долго. Пока омлет не становится похож на жидкость. Так хоть чуть-чуть затихает чувство самоненависти и вины. Чанёль ждёт, пока Бэкхён проглотит ещё два кусочка и продолжает есть сам. Чуть позже, когда тарелки были вымыты и на столе стоял чай, Чанёль всё-таки решил поделиться своими планами. Не будет же он насильно тащить Бэкхёна в клинику. — Бэкхён, помнишь, я говорил про диетолога? Кивок. Чанёль видит испуг. Хотя… может это просто удивление или… Блять, что ж он такой непонятный-то, а? — Короче, мы едем в клинику. У меня выходной на работе, поэтому собирайся. — Я никуда не поеду. — Поедешь. — Нет. Чанёль смотрит на Бэкхёна и ему так хочется врезать по этой жалкой физиономии, что руки чешутся. — Почему ты такой упертый? — Потому что я не хочу, блять, ехать к твоему охеренному диетологу, ясно тебе? Чанёль встаёт — Бэкхён тоже. Чанёль выходит из-за стола и пристально смотрит на Бэкхёна. А тот отходит на пару шагов назад. Чанёль хочет подойти, а Бён начинает косить взглядом на дверь в комнату. Чанёль замечает, а Бэкхён уже бежит. Но не успевает. Всего на секунду. Чанёль впечатывает его в дверь и разворачивает к себе, кладя руки по обе стороны от головы. — Ты, блять, заебал меня, Бён. Кто тебя спрашивает вообще — поедешь ты или нет? Я сказал, что поедешь, значит, поедешь, блять! — Да отвали ты от меня! — Бён пытается. Правда пытается, но Чанёль такой большой и грозный, что коленки подкашиваются. — Я не хочу. Я сам справлюсь, Чанёль. — Нихера ты не справишься. Я говорил больше не блевать? — Тишина. — Говорил? — Вынужденный кивок. — И что было вчера? А? — Бэкхёну показалось, что дверь треснула, когда кулак Чанёля впечатался в неё прямо около его головы. — Мне так хотелось тебе въебать в тот момент. — Так что ж не въебал? Чанёль медленно втянул воздух и также выдохнул, чтобы на самом деле не расхерачить это личико в месиво. Но он закрыл глаза, отдышался и снова посмотрел на Бёна. Уже чуть спокойнее. — Собирайся. — Он резко отходит и идёт в свою комнату. — И да, спасибо за завтрак. Было очень вкусно. Бэкхён чуть ли не падает, когда Чанёль скрывается за дверью. Он несколько минут стоит на месте, а потом всё же идёт собираться. Потому что выхода нет. Если он закроется в комнате, этот зверь нахер выбьет её, а в окно лезть… нет, он лучше потерпит диетолога. Хоть и хочется, конечно, иногда сдохнуть, но это лишь моменты слабости. Бён лишь со стороны похож на суицидника, но на самом деле… лишь единицы помнят его жизнерадостным и ярким человеком. Бэкхён улыбается, вспоминая теплые моменты из жизни, а потом слышит мат из комнаты Чанёля из-за того, что что-то упало ему на ногу, как понял Бён, и пошёл собираться. Всю дорогу они ехали молча. Чанёль сосредоточенно вёл машину, а Бэкхён смотрел в окно, думая о том, что будет говорить диетологу. Он будет врать о своём состоянии, но вот его внешний вид говорит сам за себя. Клиника встретила их уютом и теплом. Бэкхену даже показалось, что это и не клиника вовсе, а просто какое-то уютное местечко, где можно отдохнуть. Бежевые стены, совсем не режущие глаз, как, например, белые и привычные. Картины висят повсюду, много растительности и мало людей. Бэкхён тащится за Чанёлем, иногда спотыкаясь из-за того, что восторженно оглядывает всё вокруг. Доктор встречает их с улыбкой. Это низенький мужчина в очках. И что привлекло Бёна — у него волосы малинового цвета. У Бэкхёна тоже были такие когда-то. — Меня зовут До Кенсу, приятно познакомиться. Присаживайтесь, пожалуйста. Он протягивает свою маленькую ладошку Бэкхёну, и тот её быстро пожимает, успевая увидеть устремлённый на его ладонь взгляд доктора. Бесит. Пусть не смотрит так. Какого хера вообще? — Чанёль, давно не виделись. — Он приобнимает Пака, пока Бэкхён плюхается в кресло и с нескрываемым раздражением наблюдает за их действиями. — Садись. Бэкхён пусто пялится на свои пальцы, Чанёль смотрит на До, а сам доктор складывает руки в замок и начинает свой допрос. Главное — пережить этот день и не свихнуться. Для Бэкхёна — это первостепенная задача. — Ну что ж. Рассказывай, как ты себя довёл до такого состояния? — А я должен вам рассказывать? — Бён немного наклоняется вперед. — Разве вы не должны просто взять у меня анализы, взвесить, узнать особенности организма и подобрать правильную диету? — Верно. Но это позже. Чанёль не сказал тебе, что я ещё и психолог по профессии, верно? — Пак молчит и пожимает плечами, когда Бэкхён впивается в него яростным взглядом. — Рассказывай. Мне любопытно. — Я не собираюсь ничего вам рассказывать. — Почему же? — Потому что я не обязан. — Бён. Чанёль рычит. Он произносит это настолько хриплым и басистым голосом, что мальчишка замирает и сглатывает слюну, вставшую комом в горле. Бэкхён смотрит на него таким взглядом, что… — До, пусть он немного соберется, ладно? Бэкхён страдальчески вздыхает и отворачивается. История того, как он себя довёл до такого — просто ужасная, но довольно-таки типичная. Но каждый раз вспоминая, грудную клетку сдавливает в тиски, потому что, блять, это не сказка. Как он тогда сказал Чанёлю?

«если это и сказка, то она слишком дерьмовая, не находишь?»

Так и есть. Его сказка — дерьмовая. Пропитанная золотом, дешёвыми понтами, пошлыми взглядами и наконец — никчёмностью, ненавистью и блевотнёй. Ага. Так и есть. Бэкхён усмехается, прям как Чанёль, и тихо произносит. — Модели должны быть худыми. Дио кивает, давая знак продолжать. — А я был пухленьким. Немного. Я не считал себя жирным, толстым, уродливым. Такого не было в моей голове. Просто в один момент — всё изменилось. Взгляды, говорившие о том, что «тебе нужно похудеть, ты слишком пухлый» или «в модельном бизнесе тебе не место, ты не добьёшься успеха, если будешь продолжать в таком же духе». Эти фразы… они сбивали с толку. — Чанёль впервые слышит эту историю. Настоящую историю о том, почему Бён стал таким. — В один момент… я посмотрел на себя в зеркало и резко увидел все свои недостатки. Как будто переклинило. Мне казалось, что я покрыт жиром, что он меня задушит. — Бэкхён сглатывает, смотря в одну точку, вспоминая. — Но тогда у меня даже и в мыслях не было сбрасывать вес так сильно. Я просто сел на здоровое питание, сбросил около 8-ми кг за месяц и чувствовал себя прекрасно. — Чанёль сосредоточенно слушает, замечая как пальцы Бэкхена сжимают край футболки настолько сильно, что костяшки белеют. — Но никто не замечал моих результатов. И мне стало обидно. Мне хотелось показать им всем, что я могу работать моделью. Что я буду пользоваться успехом. Поэтому я начал искать диеты, на которых можно быстро потерять вес. И когда рёбра начали проступать, я понял, что хватит. И остановился. Но… Потом началось самое ужасное. Я не знаю… в какой момент у меня съехала крыша окончательно. — Секундная пауза, чтобы перевести дыхание. — Меня бросили, плюс стрессы на работе, постоянные контракты, съемки, меня приглашали сниматься в рекламе, быть моделью на неделях моды… я был популярен, потому что потерял вес. Я стал худым. — Голос стал до невозможности тихим и печальным. — Но никто будто не замечал… всем было плевать, что я потерял и себя тоже. — Бэкхён не заплачет. Не сейчас. И не здесь. — Я погас. Просто перегорел и всё. И из яркого и жизнерадостного человека превратился в злую на весь мир мразь. Наступила тишина. Чанёлю стало не по себе. Он хотел обнять Бэкхёна и успокоить. Но не сделал этого лишь потому, что До нарушил тишину. — Что было дальше, Бэкхён? Усмешка. Горькая. Едкая. — Голод. Дальше был голод. — Сколько это продолжается? — Год, может, больше… — Чанёль кратко обрисовал твою ситуацию, так что… спасибо за честность, Бэкхён. — Разве моя история не типичная? — Верно, типичная, но… Я впервые слышу такую честность. И самое главное… Бэкхён, — Парень поднимает голову и смотрит в глаза доктора. — Все модели, которые были у меня, рассказывали как будто заученную историю о том, как они мало питаются, блюют и прочую ересь… но ты, ты ведь признаёшь, что всё зашло слишком далеко. И ты это понимаешь. А они — нет. Я впервые вижу такую осознанность. Прошло около часа после этого разговора и Бэкхён успел за это время сдать анализы и взвеситься. Он был недоволен, но всеми силами пытался отогнать от себя чувство вины и ненависть. Когда они приехали домой, Бэкхён тут же направился в свою комнату и плюхнулся на кровать лицом вниз, даже не закрыв за собой дверь. Чанёль долго не думал. Вошёл в комнату, и Бэкхён почувствовал, как кровать прогибается под весом паковского тела. — Бэкхён. — Чанёль подождал, пока парень сядет. — Ты в порядке? — Нет. — И в чём же дело? — Я поправился. — Тишина. — На 300 грамм. Чанёль сжимает кулаки, но терпит. Он ведь понимает, что Бэкхён болен, с ним не надо ругаться, злиться на него. Его просто нужно вытащить из дерьма. — Чанёль. — Бэкхён резко перелазит на колени Пака, пока тот в недоумении пытается понять, что происходит, но не успевает, потому что Бэкхён обхватывает его лицо своими до одури ледяными пальцами. — Можешь сделать кое-что для меня? — Бён, что ты делаешь? Слезь, блять, с меня сейчас же! — Просто ответь. Можешь? Пак вздыхает и через минуту все же кивает. — Поцелуй меня. — Что? — Поцелуй. — Почему я дол… Чанёль осекается и закрывает рот. Потому что Бэкхён, кажется, дрожит. Вот дурной. Чанёль резко подается вперед, и Бэкхён зажмуривает глаза. Его губы сухие и прохладные, а у Чанёля теплые… горячие. И это создаёт невероятный контраст, который приводит к тому, что Пак сам углубляет поцелуй, обхватывая Бёна за хрупкую талию. Хочется согреть. До невозможности. Сука. А Бэкхён не может поверить в происходящее, но тяжесть внизу живота и его нелепое возбуждение начало переходить границы. Чанёль лишь прикусил губу, а его как током прошибло. Бён застонал. И Чанёль пришёл в себя. Это точно не входило в его планы. И Пак оторвался от припухших губ, быстро поднимаясь и скидывая Бёна на кровать. Он сразу хотел уйти, но резко остановился и повернулся к Бэкхёну, который лежал на мягкой поверхности с прикрытыми глазами. — Больше не проси меня о таком. — Почему? Ответом послужил хлопок двери. Чанёль откровенно злился и не успокоился, пока не расхерачил свою комнату к чертям. А Бэкхен всё слышал, но так и продолжал лежать на кровати с прикрытыми глазами. Потому что ему впервые стало легче за столько времени. Ему впервые стало казаться, что всё может наладиться.