hungry

Бэкхён долго не мог уснуть этой ночью, думая о том, что рассказав о своей жизни Паку — ему определённо стало легче. А ещё он и подумать не мог, что Чанёль тоже не очень-то и адекватный, хотя с самой первой встречи Бёну казалось, что он, наоборот, очень спокойный. А тут такое оказывается… Гнев. Это не очень хорошо, но Пак же не станет его убивать, верно? При условии, что Бён его не доведёт, и тот не свернёт ему шею нечаянно. Резкие боли в животе застали внезапно. Бён протяжно заскулил и свернулся в позе эмбриона, обхватывая себя руками. Просто когда вот так вот обхватываешь себя руками… кажется, что это тебя защитит, в том числе и от боли. И правда. Кажется, что стало немного легче. Но лишь на чуть-чуть. И до того момента, как тупые ножи вновь воткнуться ему в кожу, простреливая, кажется, во все участки тела… он будет думать о том, что всё не так плохо. Это ничего не значит. Просто больно. Просто пройдёт. Эти боли начались около года назад. И Бэкхён никому не говорил об этом. Мало ли… с его питанием. Поэтому это ничего не значит. Но сейчас… сейчас эти боли стали сильнее. Бён тихонько встаёт и несколько секунд стоит на месте. Вроде нормально. Ему хочется подышать свежим воздухом, поэтому он осторожно выходит из комнаты и шагает в сторону кухни, но резко останавливается и прислушивается к паковскому голосу. Осторожно выглядывая из-за стены, Бэкхён замечает Чанёля, который курит, стоя у открытого окна. Ему не холодно разве? — Нет, я… да, я понял. — Бён прячется и прислушивается. — Завтра в семь, верно? Хорошо. Нет, ничего не случилось. — Бён хмурится. — Сколько? — Пак присвистывает. — Да, Чонин, я понял. Надеюсь, в этот раз всё будет безопасно? — Бэкхён вообще не улавливает сути этого разговора. Безопасно? Что… — В прошлый раз трясло сильно. Да, знаю… я ведь недавно в этом деле. Нужно привыкнуть. — Чем больше слышит Бэкхён, тем меньше понимает. — Серьёзно, думал, что коньки отброшу… Кстати, крови в этот раз будет немного, а то… Дальше Бён перестал слушать, просто потому что собственные мысли одолели его столь сильно, что он даже за стенку схватился руками. Какая кровь? Какое дело? Вот знал же Бён, что Пак куда-то вляпался. Как чувствовал. Ещё и небезопасно. Он снова прислушивается. — Да, я знаю, Чонин. Но другого выхода у меня нет. И это единственный путь. — Бёна начало немного потряхивать. — Даже если захочу уйти… меня так просто не отпустят. — Бэкхён снова хмурится, лихорадочно думая. — Хорошо. До завтра. Чанёль кладёт трубку и тушит сигарету, тут же вытаскивая из пачки новую. Делает затяжку. Выдыхает. — Долго будешь там стоять? Бэкхён вздрагивает и чувствует, как сердце ускорило свой темп. Неужели, Пак его заметил? Бён медленно выходит из-за стены и направляется к мужчине, который сидит на подоконнике и безмятежно смотрит в окно, выдыхая дым куда-то в пустоту. Парень присаживается рядом, на другом углу и устремляет взор в никуда. Боль даёт о себе знать, и он резко притягивает колени в груди, обхватывая их руками. Это не уходит от взгляда Чанёля, хоть он и не смотрит. — Почему не спишь? — Бессонница. — Не ври. Бэкхён смотрит на Чанёля. И тот поворачивается к нему. — У тебя что-то болит? — Нет. Всё нормально. — Я тебе всё равно не поверю. Ты бледный, как мел и руки трясутся. А ещё колени прижимаешь к груди, будто защититься пытаешься. Глаза измученные… — Ты психолог теперь? — Кенсу научил. Бэкхён лишь хмыкнул и повернулся к окну. Пак сделал то же самое и снова начал затягиваться. Бёну вдруг захотелось тоже. Но он вовремя себя остановил, чтобы не попросить сигарету. Всё равно не даст. — Ты всё же… — Глоток свежего воздуха. — …вляпался куда-то, да? Ухмылка. Чанёль тушит сигарету, выкидывает бычок и под пристальным взглядом Бёна закрывает окно. А затем подходит к Бёну, останавливается около коленей, что обхвачены худыми руками, и смотрит прямо в глаза. — Что у тебя болит, Бэкхён? — Что за дело? Почему небезопасно? — Чанёль молчит, слушая дальше эти бесполезные вопросы. — И что за кровь? Кто такой этот Чонин? И это он втянул тебя во всё это? Скажи… — Заткнись. Тихо, но ощутимо. Так, что пробирает до самой души. Что-то холодно стало. — Почему ты задаешь мне эти вопросы? — Бён молча смотрит, чувствуя нарастающую боль в области желудка. — Ты живешь в этой квартире, у тебя есть крыша над головой и я тебя обеспечиваю всем необходимым. Что тебе ещё нужно, а? Бэкхён резко опускает взгляд и морщится из-за сильного болевого ощущения, но Пак цепляет его подбородок пальцами и задирает голову вверх. Чанёль прекрасно видит в глазах напротив боль. Только почему этот паршивец ничего не говорит? — Пожалуйста, не задавай таких вопросов, если хочешь жить здесь и дальше. — Да кто сказал, что я хочу жить здесь? Непонятно, что за херь взыграла в парне, но он начал конкретно злиться. Его бесило сейчас всё. Потому что было больно. Он привык именно так. Злиться на боль. Злиться на то, что ему больно. — Так ты не хочешь? — Пак ухмыляется. — Именно поэтому живешь здесь уже месяц, да? — Убери руки от меня. Бён пытается убрать лапу Чанёля, чтобы поскорее убраться в свою комнату и вдоволь настрадаться, но Чанёль обхватывает его двумя руками, уворачиваясь от удара в челюсть, и пытается остановить. Но Бён пихается так сильно, что у Чанёля точно останутся синяки на теле. Парню всё-таки удается вмазать Паку, пока тот теряет бдительность, и после этого тут же получает пощёчину в ответ. Такую, что тут же останавливается и обессиленно выдыхает в объятиях Чанёля. Щека саднит, как и щека Чанёля, по которой нормально так съездили худеньким кулачком. Но Чанёль ловит себя на том, что не зол. Всё нормально. Поэтому он подхватывает Бэкхёна на руки и несёт в комнату, осторожно укладывая на кровать. Бён тут же скручивается в позе эмбриона, и Чанёль думает о том, что это слишком серьёзно. Ему очень хочется позвонить Чунмёну… что он и делает, когда выходит из комнаты. Мужчина не отнекивается и говорит, что приедет завтра утром. После разговора, Пак берёт обезболивающее, стакан воды и несёт в комнату Бэкхёна. Парень всё ещё в позе эмбриона. Чанёля пугает это. Он ведь… переживает вроде бы. Пак осторожно присаживается рядом и дотрагивается до худенького плеча рукой. — Бэкхён, выпей, пожалуйста. — Что это? — Обезболивающее. Станет легче. Бён понимает, что скрывать боль уже невозможно, поэтому послушно поднимается, когда Пак помогает ему, придерживая рукой, и выпивает таблетку, тут же снова скручиваясь в позе эмбриона. Его трясет так, что зубы стучат. И ему нестерпимо холодно. А внутри жар. Агония. Лихорадка. Да чёрт его знает. Ему слишком плевать сейчас на то, что это. Ему просто жить не хочется. Чанёль смотрит на это несколько секунд, ставит стакан на тумбочку, залезает на кровать, ложится рядом и прижимает маленькое тельце к себе, накрывая их обоих одеялом. Бэкхён даже не сопротивляется, когда горячее тело прижимает его к себе. Он, наоборот, начинает жаться ближе. А Пак, чувствуя его тряску… просто теряется. — Бэк… тебе сильно больно? — Сдохнуть хочется. Пак притягивает ещё ближе и прикасается ко лбу губами. Ему нестерпимо хочется избавить это хрупкое существо от боли, но он просто не знает как. Почему ему так хочется его защитить? Почему? Почему ему убить его иногда хочется, а иногда относиться вот так… с какой-то непонятной нежностью. Почему? — Чанёль… — Пак опускает голову и видит измученные глаза. — Если бы не ты… я бы уже давно пропал. Ты даже не представляешь себе, как я благодарен тебе. — Почему ты говоришь мне всё это? — Не знаю, просто кажется, что скоро сдохну. — Не неси бред. Сходим в больницу, пройдёшь обследование и всё будет хорошо. Бён лишь кивает и зажмуривает глаза, закусывая губу до боли, когда очередной приступ боли пронизывает тело, а затем чувствует на своей щеке горячее дыхание. Пак настолько близок, что странно. Он так и засыпает, чувствуя это согревающее дыхание, не замечая, как сильно начинает трясти Пака. Чанёль испугался. Но показывать это Бёну не хотел. Пак слушал мирное дыхание и только через полчаса смог уснуть, прижимая к себе Бэкхёна, который уже не чувствовал такой боли. Обезболивающее подействовало, а где-то там… Чунмён сидел около окна, в спальне спала его любимая жена, а в соседней комнате сопели дочь и сын в кроватках. Он думал, что судьба будет сталкивать его с Бэкхёном поменьше, но происходит наоборот. Он вроде бы хотел поддерживать связь и помогать, но… ему сложно видеть человека, чувства к которому угасли всё ещё не до конца. Чунмён просто сидел около окна и думал.