hungry

Чунмён приехал, как и обещал, утром. Чанёль к этому времени уже проснулся, привёл себя в порядок и немного прибрался в квартире. А потом сел и начал думать. Бэкхён даже не проснулся, когда он начал выпутываться из одеяла. Но Пак заметил, что бледность исчезла и кожа Бэкхёна была теплой, а не ледяной, как вчера.

Это же значит, что ему лучше?

Вот Ким и ответит на этот вопрос. Чанёль спешит к двери, когда слышит звонок, и пропускает Чунмёна вперед. — Сюда. Ким кивает и послушно проходит в комнату, где на кровати сидит сонный, видимо, только что проснувшийся Бён. Он смотрит на Чанёля, а затем замечает Кима. — Что ты здесь де… — Бён закашливается. Пак тут же уходит на кухню, наливает воды и возвращается обратно, протягивая Бэкхёну стакан. — Спасибо. — Пак кивает, пока Бён делает быстрые глотки. — Что ты здесь делаешь? — Чанёль позвонил и сказал мне, что тебе плохо. — Чанёль готов был поклясться, что Бён прямо сейчас начнёт язвить и наезжать, как он обычно это делает, но… — Тебя снова мучают боли? Чанёль недоуменно глядит на Кима. Значит эти боли частые? Пак переводит взгляд на Бёна, который, кажется, испугался этого вопроса. — Или они не прекращались вообще? — О чём ты? Чанёль подходит ближе, и Ким поворачивается к нему лицом. — Этот дурак отказывается сдавать анализы и ходить в больницу ко мне на приём, хотя знает, что это моя область в медицине. — Чанёль почему-то начинает злиться, но слушает дальше. — Эти боли продолжаются… — Ким заткнись и не смей ему ничего рассказывать. Это не его дело! Бён вскакивает, и Чанёль переводит взгляд на него. — Я сам решу, моё это дело или нет. Чанёль говорит тихо и хрипло. С ноткой стали. А ещё смотрит своими этими темными глазами, что… Бэкхён снова не знает, что сказать. Ему иногда кажется, что этот приказной тон Пака действует на него, как на псину. Послушную псину. И это, блять, не круто. И никак не вписывается в планы Бэкхёна. Но он почему-то замолкает и снова садится на кровать, отворачиваясь. — Он пойдёт к тебе на приём и ты сделаешь всё, что нужно. Бён хочет возразить, но думает о том, что будет это делать ни при Чунмёне. Точно не тогда, когда он здесь. Их отношения с Чанёлем не для его глаз и ушей. Поэтому он просто сидит молча и слушает, что ещё за чушь будет говорить Пак. — Ему нужно обследование, потому что то, какой он ведёт образ жизни… это не идёт ему на пользу. Эти боли… Это может быть всё, что угодно. — Не успевает Ким договорить, как Бэкхён вскакивает, закрывая рот ладонью в приступе рвоты, и расталкивая их, несётся в туалет, плотно закрывая дверь. — Чанёль, ему срочно нужно в больницу. Он уже довёл свой организм. Может стать поздно… и я очень прошу тебя — проследи за тем, чтобы он больше не калечил себя. Чанёль присаживается туда, где сидел Бэкхён и вздыхает. — У его организма была хорошая отдача и он был здоровым, работа пищеварительной системы была в норме, но… он так всё усугубил, что теперь той отдачи нет и организм уже не справляется. Ему нужно обследование. — Какие процедуры необходимы? — Для начала нужно сдать анализы и от результатов уже отталкиваться. — Хорошо. Наступает тишина. Чанёль косится в сторону ванной, где шумит вода, а Чунмён смотрит на Чанёля, не понимая, какие между этими двумя отношения. Его не должно это волновать. Но волнует. Бэкхён выходит через полчаса. Бледный, опухший и мрачный. Он задерживается на Чанёле взглядом лишь на несколько секунд, а затем падает на кровать около него и закрывает глаза. Чанёль лишь встаёт и идёт в коридор. — Бэкхён… — Я не хочу разговаривать. Чунмён вздыхает и направляется за Чанёлем. Они быстро договариваются о времени приёма, и Ким покидает квартиру. А Чанёль снова идёт в комнату, видит свернувшегося калачиком Бёна и облокачивается о косяк. Бён, почувствовав на себе взгляд, поднимается и садится на край кровати. — Какого хера, Чанёль? Пак ждал этого. — Какого хера? — Пак переспрашивает. — Почему ты мне не сказал? — А я должен? — Пока живёшь здесь — да. — Я могу уйти. — Бён вскакивает и направляется к сумке, что всегда лежит на тумбочке около кровати. — Ты постоянно будто попрекаешь меня тем, что я живу у тебя. Если ты, блять, хочешь, чтобы я ушёл, просто скажи об этом, а не напоминай каждый раз! Чанёль лишь наблюдает за тем, как Бэкхён начинает кидать в сумку свои вещи, и молчит. Он уже и так зол на него из-за того, что Бён не сказал о боли, так ещё и ведёт себя сейчас, как истеричка. — Я не просил тебя лезть в мою жизнь. Не просился к тебе в квартиру, не просил тебя о помощи, ничего мне от тебя не нужно! — Бэкхён успевает развернуться к тому моменту, как Чанёль пересекает комнату и впечатывает его в стену. — Отвали! Бён хочет вырваться, но ему удается лишь слабо дёрнуться до того момента, как он понимает, что нихера у него не получится. — Бэкхён, ты меня заебал. — Бён молчит, лишь фыркая. — Я тебе хоть раз говорил, чтобы ты сваливал из моего дома? Если бы я не хотел тебя видеть, ты бы уже давно был на улице, понимаешь? — Бён всё ещё не смотрит на него и Пак хватает его за подбородок, поворачивая лицо к себе. — Хватит уже. Успокойся и перестань так себя вести. — Тогда хватит мне помогать. Я никогда не хожу по больницам. И это моё право, чёрт возьми. Ты не можешь мне указывать! — Хочешь сдохнуть? — Бён тяжело дышит. — Ты понимаешь, что это уже не шутки и твоё здоровье пошатнулось? — Да какая разница, блять? — Чанёль стискивает пальцы на подбородке сильнее. — Тебе-то какая разница? Зачем тебе мои проблемы? — Не знаю. Чанёль и правда не знает. Вообще. Абсолютно. — Пока я хочу тебе помогать, я буду помогать. — Ты больной. Чанёль отпускает бёновский подбородок и отходит на несколько шагов. А затем садится на край кровати и запутывает пальцы в волосах. — Я просто переживаю и нет, я нихера не знаю, почему, поэтому не спрашивай об этом. Бэкхён лишь подходит и садится рядом, мысленно давая себе по роже за свою слишком горячую голову. Вечно он не взвешивает всё, а сразу нападает. Может, ему не одному плохо на этом свете… Может, Паку тоже тяжело. — Чанёль… Бэкхён кладёт свою руку ему на плечо, и Пак вздрагивает от холода этих тонких пальцев. Поэтому тут же поднимает свою голову. — Тебе снова холодно? — Немного. Просто я плохо себя чувствую. — Бён втягивает носом воздух. — Поэтому слабость и всё прочее… Чанёль берёт руки Бёна в свои огромные горячие ладони. Бэкхён лишь удивленно наблюдает за его манипуляциями. Пак дует теплым воздухом на кожу и… Почему так щемит сердце? Бэкхён просто будто… оцепенел. Он смотрит на лицо Пака, на его руки, просто на него и представляет себя рядом. Такой маленький, худой, болезненно бледный мальчик со скверным характером. К тому же больной на голову. Ну кому такой нужен? — Чанёль, не стоит… — Он пытается убрать руки, но Чанёль лишь поддаётся какому-то неведомому порыву и притягивает его ближе к себе. — Что ты… Поцелуй выходит каким-то странным. Наверное, потому что Чанёль не осознаёт, что сейчас делает, а Бэкхён не осознаёт, что вообще происходит. Но ему тепло. До одури. Как только Бэкхён издаёт первый стон осознания, Чанёль тут же отрывается от губ Бёна и отпускает его руки, вставая с кровати и стремительно направляясь в сторону выхода. — Чанёль… Пак останавливается лишь на секунду и когда не слышит больше никаких слов — уходит, плотно закрывая за собой дверь. А Бэкхён смотрит на время и вспоминает о том, что у Пака работа, о которой он разговаривал с кем-то вчера. Бён дотрагивается до своих губ и почему-то улыбается, пытаясь скрыть от себя же тот факт, что ему приятна забота Чанёля. Он ему не скажет об этом, но вот что делать с рвущимся из грудной клетки сердцем?