Бэкхён пытается открыть глаза. Но как-то больно. Всё больно. Везде больно. Мышцы затекли. Болит… где-то болит, но Бэкхён не поймёт… где же? Он шмыгает носом и понимает, что банально сложно понять, жив ли он вообще или нет? Хотя… больно же. Значит… жив?
— Бэкхён?
Голос Чонина врывается в разум. И Бэкхён окончательно приходит в себя, разлепляя веки. Он щурится от яркого света, но через несколько секунд свет исчезает. Кто-то задвинул шторы. Бэкхён оглядывается и замечает Чонина, который стоит у окна. Он смотрит куда-то, но не на Бэкхёна совершенно серьёзным взглядом. И Бэкхён вспоминает. Потихоньку. И понимает, что…
«flashback»
Лезвием ножа по бедру. И как только Сехун не заметил? Бэкхён просто спустился вниз, взял нож и поднялся обратно. Сехун просто ещё не знает, на что способен Бён Бэкхён. Он ещё ничего не знает. Это к лучшему. Пока что.
Бэкхён медленно ведёт по коже. Раз. Два. Раз. Два. Раз. Два. Получается забавная сетка. Будто решётка. В клетке. Бэкхён хмыкает и понимает, что больно, но в упор не замечает ничего. Он может лишь стоять перед зеркалом и кромсать своё бедро, потому что только так он может позвать Его.
Бэкхён правда не хотел.
Он просто хочет видеть Его снова. Ему не хочется без него существовать. Какой смысл тогда? У Бэкхёна никого нет. Кроме него.
Бэкхён лишь успевает заметить небольшую лужицу крови на кафеле перед тем, как упасть на пол.
если ради того, чтобы ты вернулся нужно пожертвовать собой — я пожертвую.
«flashback»
— Тебя нашёл Сехун на полу в ванной. Без сознания. — Чонин даже не смотрит на него, говоря это. — И я очень хочу знать, что тобой двигало в тот момент, когда ты резал себя. Кухонным ножом. Теперь их в доме нет. Я позаботился об этом.
Чонин смотрел куда-то в сторону, но теперь его взгляд впивается в Бэкхёна.
— Я жду хоть каких-нибудь объяснений.
— А что здесь объяснять?
Чонин подходит ближе и наклоняется к Бэкхёну, садясь на кровати.
— Я хочу знать… почему? Почему ты это сделал? Ты хотел себя убить?
— Нет.
— Тогда почему?
— Чтобы он узнал.
Чонин нахмурился.
— Кто «он»?
Бэкхён смотрит в глаза совершенно осмысленно и произносит чётко:
— Чанёль.
— Бэкхён…
— Если для того, чтобы он вернулся ко — мне нужно жертвовать собой — я буду. Я хочу, чтобы он знал. И поверь, Чонин, это не последняя моя выходка.
— Да ты сбрендил! — Чонин встаёт и хватается за голову, нервно расхаживая по комнате. — Ты с катушек слетаешь, Бэкхён, ты в курсе?
— А ты просто верни мне его обратно и всё. Что сложного?
— Бэкхён, он не вернётся, ясно? Перестань нести чушь.
— Нет, он вернётся для того, чтобы спасти меня.
— Бэкхён, перестань, пожалуйста.
Чонин останавливается и смотрит на Бэкхёна. Но тот лишь смотрит в ответ. И кажется… теперь в его взгляде Чонин не улавливает адекватности. Это пугает до чёртиков. Чонину такой расклад не нравится. Он повидал многое. И когда дело касается паранойи, навязчивых идей или изменения разума… когда дело касается психологии — становится тошно. Потому что Чонин никогда не понимал, как с этим бороться.
— Тогда для чего я тут? Можешь просто отпустить меня и всё.
— Это исключено.
— Ты хочешь сказать, что я здесь взаперти?
— Нет, но уйти ты не можешь. Не сейчас. Сейчас нельзя.
— Почему?
— Не задавай лишних вопросов.
Бэкхён лишь вздохнул. А затем попытался встать. Вышло. Не с первого раза, но вышло. Чонин просто молча наблюдал за его действиями. Просто наблюдал и всё. Потому что не понимал. Почему просто нельзя жить спокойно и слушать людей, которые охраняют тебя и твою жизнь?
Бэкхён вдруг открывает шкаф и достаёт оттуда свою сумку, в которой были его вещи, когда его везли в этот дом. Чонин стиснул зубы, но продолжал молча наблюдать. Бэкхён начал складывать в сумку вещи, и Чонин сжал кулаки. Бэкхён застегнул сумку и надел её на плечо. Чонин сорвался.
Он выхватил эту сумку с такой силой, что Бэкхён чуть ли не свалился на пол, а потом схватил Бэкхёна и просто швырнул на кровать. Чонин закрыл глаза. И начал считать про себя до 10. Ему это вряд ли сейчас поможет, но он должен успокоиться. Он вообще не имеет права трогать Бэкхёна. Потому что он ему не принадлежит. Он не его. Его трогать нельзя. Чонин совершил сейчас ошибку.
Но как тогда он остановил бы Бэкхёна?
Чонин открывает глаза и смотрит на Бёна, который просто лежит и молча пялится в потолок.
— Бэкхён, не поступай со мной так. Я не умею быть добрым и понимающим. Меня не надо злить, потому что я плохой человек, Бэкхён.
Тишина.
— Я не должен был трогать тебя. За это прошу прощения, но не надо этих выходок больше.
— Он хотя бы жив, Чонин?
Слабый и дрожащий голос Бэкхёна выводит Чонина из равновесия. Точнее… Чонин почему-то замирает, как вкопанный.
А затем в комнату влетает Чунмён. Который тут же оглядывается и понимает, что что-то случилось. Он бросается к Бэкхёну, но тот лишь говорит, что всё в порядке. Поэтому Чунмён тяжело вздыхает и поднимается с кровати, направляясь к Чонину.
— Что случилось? Почему тут сумка с его вещами?
— Он начал собирать вещи и хотел уйти. Я его остановил.
Чунмён опускает голову вниз и на секунду прикрывает глаза.
— Поговори с ним, Чунмён.
— О чём?
— О том, что сегодня случилось.
— А что сегодня случилось?
Чонин даже не знает теперь.
— Сехун расскажет. Я не хочу больше об этом говорить.
Чунмён встревоженно оборачивается на Бэкхёна, а затем смотрит на Чонина и тихо кивает, выходя из комнаты. Чонин тоже идёт к двери. Но оборачиваясь, произносит:
— Да.
Бэкхён поднимается и садится на кровати, непонимающе смотря на Кима.
— Что «да»?
— Отвечаю на твой вопрос, Бэкхён.
Бэкхён сглатывает и что-то в груди начинает неистово болеть.
— Он жив.
Чонин выходит за дверь. А Бэкхён вытирает горькие слёзы облегчения со своих щёк, понимая, что у него появилась надежда на спасение. Ведь теперь он знает, что Чанёль…
жив.
