Бэкхён смотрит со страхом. Непонимание настолько сильно в его глазах, что он почти не дышит. А затем осознание просьбы. Но по-прежнему — непонимание того, чего от него хотят. Чанёль приподнимает взгляд, будто подгоняя, и Бэкхён осторожно начинает выполнять просьбу, потому что… что? Потому что Пак попросил? Потому что приказал?
Чанёль вспомнил слова Кенсу и стиснул челюсти. Когда увидел шрам на бедре, который явно был снова тронут недавно — захотелось рвать. И метать. Чанёль так злился, что мир сузился до Бён Бэкхёна, который стоял перед ним в одних трусах и пытался прикрыть этот чёртов шрам, будто Пак его не заметит. Он подходит ближе, даже не обращая внимания на чужую дрожь, и убирает бёновские руки.
Чанёль смотрит пристально, дотрагиваясь пальцами. Придушить хочется. Но Пак не знает — Бэкхёна или злость в себе.
Бён сглатывает и рвано выдыхает, когда Чанёль цепляет подбородок пальцами и заставляет посмотреть в глаза. Единственный вопрос, заданный в тишине. На который Бэкхен знает ответ, но боится ответить:
— Зачем?
Бэкхён сглатывает, когда Пак оказывается настолько близко, что приходится поднять голову. Бэкхён впервые так открыто на него смотрит. Прямо в глаза. Будто что-то не так. Чанёль улавливает эту перемену и щурится. Бэкхён вздрагивает, когда пальцы снова возвращаются на шрам. Чанёль нетерпелив до усрачки.
— Я задал вопрос.
— Я… — Ком в горле встал. Бэкхён банально не знал, стоит ли ему говорить всё, что он хочет сказать. — Я не знаю.
Чанёль облизывает губы и прикрывает глаза, выпуская воздух сквозь сжатые челюсти. Он ничего не предпринимает. Просто стоит рядом. А у Бэкхёна уже воздуха не хватает. Но он продолжает смотреть на Чанёля. Не опуская взгляда. Откуда столько смелости? С чего он вообще взял, что сможет что-то сделать? Для чего он вообще сейчас ведёт себя так, будто не боится?
Бэкхён резко отводит взгляд. Резко даже для себя. А Чанёль вдруг цепляет подбородок пальцами, вынуждая вновь посмотреть:
— Смотри на меня.
— Зачем?
— В глазах вся правда. И я знаю, что ты скрываешь сейчас от меня свои мысли. — Бэкхён молчит. — Я задал простой вопрос. Ты должен дать простой ответ. Моё терпение не безгранично, Бэкхён. Я прямо сейчас могу сжать пальцы сильнее.
Бэкхён сглатывает.
— Я сделал это, потому что… — Чанёль ждёт, пристально смотря. — Думал, что так смогу вернуть тебя.
— Что?
Бэкхён хочет опустить взгляд, но пальцы, сжатые на челюсти, не дают этого сделать.
— Я думал, если буду причинять себе боль, ты вернёшься для того, чтобы спасти меня.
Чанёль хмурится ещё сильнее. И в его глазах Бэкхён начинает видеть что-то вроде непонимания. Он спешит продолжить, потому что не чувствует страха. Будто может сказать сейчас всё, что хочет.
— Но потом я перестал, Чанёль. Чонин мне помог. Он…
Бэкхёна перебил скрип зубов. И он понял, что не нужно было говорить про Чонина. Зачем он сказал? Господи, Бэкхён, зачем?
Отчаяние захватило всё его тело, когда Чанёль отошёл на метр. Будто Бэкхён был каким-то заразным. Будто он сейчас в чём-то провинился.
— Чанёль, он просто сказал, что ты не будешь рад видеть меня в плохом состоянии. Что ты хочешь, чтобы у меня всё было хорошо.
— Хорошо? — Бэкхён вздрагивает от повышенного тона. — И это хорошо? — Мужчина указывает на его тело. — Я не вижу, чтобы всё было хорошо, Бэкхён. И меня злит то, что ты не смог нормально жить. Без меня. Почему ты это делаешь со мной? Почему ты такой?
Пак снова оказывается ближе, и Бэкхён неосознанно делает шаг назад.
— Разве я хотел, чтобы ты стал таким? — Бэкхён делает ещё один шаг назад. — Ты меня не послушал. Сделал свои какие-то дурные выводы. Довёл себя до такого состояния. И даже Чонин тебя не смог поднять. Всё только хуже стало, если ты не заметил. — Бэкхён упёрся ногами в кровать и теперь было некуда отступать. — Он даже не смог забрать тебя у Исина. А я пошёл и убил их всех ради тебя.
Чанёль резко замолчал, нахмурившись. Будто сказал что-то лишнее. То, чего он не хотел говорить. Бэкхён воспользовался его заминкой и положил руки мужчине на грудь.
— Чанёль, я не хотел тебя злить.
— Поэтому говоришь о нём постоянно?
Руки Бэкхёна схватили сильные пальцы Чанёля. И в этот момент стало не по себе. Этот вопрос выбил почву из-под ног.
— Я говорил тебе, что моего терпения надолго не хватит. И сейчас ты исчерпал этот лимит полностью. Мне сказали не причинять тебе вреда, Бэкхён. Я не буду. Но наказание ты получишь.
— Не надо.
Это прозвучало тихо. Поэтому Чанёль даже не обратил внимания, подходя вплотную. Что он хотел сделать — Бэкхён так и не понял, потому что ринулся к мужчине, целуя его в губы. Пак оцепенел. Но не отстранился. Бэкхён отстранился сам, прося шёпотом:
— Чанёль, пожалуйста, я прошу, я исправлюсь, только не трогай меня. Пожалуйста, Чанёль.
Пак поцеловал снова, будто затыкая его просьбы. Раздражает. Чанёль хватает за затылок, притягивая ближе. Бэкхён практически висит на нём, потому что жутко неудобно вот так вот стоять. Ещё чуть-чуть и он упадёт назад. Боковина кровати неприятно давит на ноги, и только лишь руки Чанёля удерживают на месте.
Первое, что почувствовал Бэкхён, было удивление, а потом что-то другое. Что-то давно забытое. Чего он не чувствовал уже очень давно. Бэкхён начинает двигать губами в ответ осознанно, прижимаясь ближе, чем есть. Чанёль крепко сжимает его шею, чтобы не упал. Но с первым стоном Пак остраняется и смотрит в затуманенные глаза напротив.
— Я…
Чанёль не даёт сказать, перебивая:
— Больше так не делай. Не провоцируй меня. Я тебя не трону. Даже пальцем. Пока не придёшь в норму.
Чанёль выходит из комнаты быстро. Так, что Бэкхён всё-таки падает на кровать, не двигаясь. Он пытается проанализировать всё то, что сейчас случилось, и понимает, что одна мысль бьёт в голову. Он скучал по поцелуям. Он скучал по прикосновениям. И плевать, что они грубые были сейчас. Чанёль его поцеловал.
А Бэкхён будто живым себя почувствовал. Этого не объяснить.
Он обязательно должен поговорить об этом с Кенсу.
***
Сехун смотрит на взбудораженного Пака. Тот пялит в одну точку, сжимая кулаки. Но через секунду переводит взгляд на него.
— Что с Нафаней?
Сехун хрипит, прочищая горло, но понимает, что Чанёля нужно отвлекать. Что-то случилось. И это явно не очень хорошо.
— Он назначил встречу на своей территории.
— Плохо.
— Знаю.
Сехун сглатывает, и Пак встаёт с места.
— В плане наглости тебе нужно брать пример с брата. — Парень молчит, обдумывая. — Звони и говори, что встреча на твоей территории, иначе разорвёшь контракт без его участия.
Сехун сглатывает и стискивает зубы.
— Так и сказать?
— Так и скажи. — Пак изгибает бровь. — Будь понаглее, показывай свой характер, Сехун. И тебя начнут уважать.
Сехун вздыхает и соглашается. Ему действительно нужно быть понаглее. Поэтому сегодня он установит место встречи сам. На самом деле, он даже не знает, что будет говорить. Поэтому ему всегда хочется обратиться к Паку за помощью, но и докучать он не хочет. Это же его проблемы. Чанёль, замечая задумчивость парня, подходит ближе.
— Сехун, у меня личные счёты с Ифанем. И он не будет тебе докучать, когда поймёт свои ошибки.
Сехун хмурится.
— Ты собираешься его убрать?
— Я собираюсь с ним поговорить. Всего-то.
— Я бы пошутил, но не к месту.
Чанёль изгибает бровь.
— Дерзай.
— Я хотел сказать, что это теперь так называется? Всего-то поговорить?
Чанёль усмехается.
— Смышленость — твоё второе имя. Но это как пойдёт.
Сехун сглатывает. А Чанёль подходит к окну.
И больше никто не говорит ни слова.
***
Растянутая футболка, пижамные штаны, тапочки и взъерошенные волосы. Чонин никогда так не выглядел в этом убежище. Давненько он в такие передряги не попадал. Теперь вот придётся так ещё пару дней точно ходить. А точнее — лучше лежать.
Ким чисто случайно замечает Кенсу, когда хочет выйти из комнаты. Тот задумчиво смотрит на него, наклонив голову в бок. А потом и вовсе заходит в помещение, направляясь прямо к мужчине.
— Ты выглядишь уставшим.
Рука Кенсу ложится на щеку, и Чонин смотрит ему в глаза.
— Руки.
До усмехается и ведёт вниз, кладя руку на плечо.
— Разве ты не хотел найти меня?
— Кенсу, ты был лишь одним из многих.
До лишь легонько улыбается, произнося:
— Но я единственный, кто захотел снова увидеть тебя.
Чонин цокает и убирает его руку с плеча, направляясь к лестнице. Парень идёт следом, нагоняя его уже на кухне. Чонин засыпает кофе в кофеварку и поворачивается к Кенсу, облокачиваясь поясницей на столешницу.
Тот сидит на стуле и просто смотрит.
— Что?
— Я просто хочу поговорить с тобой.
— Мозги вправляй пациентам.
— Нет. Я просто хочу поближе узнать тебя.
Чонин хмурится. А затем устало вздыхает, замечая, что в доме тихо. Кенсу спешит ответить:
— Бэкхён ещё спит. Я поговорю с ним позже. А Чанёль с Сехуном уехали в убежище.
— Тебя оставили здесь одного?
— С тобой.
Чонин искренне не понимает такого напора. Что это за человек вообще такой? Раздражение снова накрывает с головой.
— Слушай, Кенсу, мы с тобой переспали один раз. И после я не собирался больше с тобой видеться. Ты из-за того, что искал меня, напоролся на проблемы, испортил себе жизнь, а теперь ты ещё и находиться будешь рядом постоянно, преследуя меня? Я что-то не понимаю твоих мотивов и вообще, в целом, не понимаю, чего ты от меня хочешь? — Кенсу подходит ближе. Останавливается в шаге. — Любви? Бред. Секса? Мне нельзя напрягаться сейчас, если ты не заметил. Что ещё?
Кенсу кладёт руки по обе стороны от тела Чонина. И тому хочется закатить глаза. Но шёпот выводит из равновесия.
— Я увлечён тобой, Чонин. Много лет увлечён. И мне не нужна твоя любовь. К чертям её. Пусть в Аду горят эти чувства. Они нам не нужны, Чонин. — Губы Кенсу в опасной близости. Ким не двигается. — Я вижу, что напрягаться нельзя. Но я действительно искал тебя не ради секса. Меня твои глаза зацепили. Веришь?
Чонин стискивает зубы и сглатывает. Сейчас даже говорить не хочется. Психолог херов.
— Я тогда увидел в них столько всего сразу. Я увидел желание, но не животное. Я видел желание любви, теплоты и уюта. Мне хотелось остаться с тобой подольше. Только потому что ты просто на меня посмотрел. Ты был холодным внутри и одиноким, как будто в душе у тебя яма бесконечная. Без солнца, без тепла. Без света. А снаружи эта показательная иллюзия страсти. Ты даже не представляешь, как я хотел снова увидеть тебя.
Чонин не двигается даже тогда, когда его губ касаются чужие. Он не отвечает. Просто позволяет себя целовать. Для того, чтобы понять — способен он хоть на какие-то чувства. Например, сможет ли он снова почувствовать желание к кому-либо, хотя уже долго ни с кем не был, потому что не хотелось, да и времени особо не было? Близость вспоминается чётко и ярко. Потому что плечи Кенсу, его губы, его вопросы. Чонин помнит каждую мелочь.
— Хватит.
Чонин мягко отстраняет от себя и выключает кофеварку. А Кенсу улыбается, произносит:
— Ты знаешь, где меня найти.
И выходит из кухни.
Чонин прикрывает глаза на секунду и хочется ударить по столешнице. Но вот незадача. Ему нельзя пока что напрягаться. Кулак легонько опускается на поверхность. Еле слышно. И Киму хочется понять. Что же он всё-таки чувствует? И сможет ли почувствовать что-то к кому-то, кроме Бэкхёна? Или же Кенсу ему в этом сможет помочь?
