hungry

Утром Бэкхён проснулся от того, что стало невыносимо жарко. Ему хотелось убрать одеяло, открыть окно или хоть что-нибудь сделать. Было и правда невыносимо. — Бэкхён? Заходящий в комнату человек быстро оказывается рядом, и через пару секунд Бэкхён узнаёт Чонина. Тот трогает лоб, прикасается к нему губами, убирает ненавистное сейчас для парня одеяло и снова говорит: — Бэкхён, у тебя жар. Сейчас принесу градусник. — Где? Хватает сил только на этот вопрос. Чонин замирает на месте, но отвечает. — Все уехали по делам. Здесь только я. Через пару минут градусник, принесённый Кимом, показывает 39 градусов, и это приводит в ужас. Бэкхён находится будто не здесь, ворочаясь от ломоты в теле в разные стороны. Мыслей в голове тоже нет. Чонин понимает, что Бэкхён не осознаёт ничего, когда не отвечает на его уже пятый вопрос о самочувствии. Поэтому приходится принимать меры. Чонин проделывает манипуляции, которые проделывал множество раз, когда ещё был на службе, поэтому жар немного утихает. Бэкхён даже засыпает, но это происходит не очень скоро, потому что время переваливает за полдень. Всё это время Чонин пытался понять, почему у Бэкхёна такой жар и что послужило причиной. Обследования только в больнице и ничего не остаётся. Чунмён всё ещё работает. Он ещё не уволился. Поэтому Ким говорит с ним быстро, подходя к Бэкхёну снова. Он уснул примерно два часа назад. Но уже сейчас щурится и практически открывает глаза. — Бэк? — Мм? Ну хоть отзывается. Чонин облегчённо выдыхает, а когда Бэкхён полноценно начинает его разглядывать, снова измеряет температуру. 37,8 градусов. Лучше, чем было, но ужасно, учитывая состояние, в котором Бён находится. — Бэкхён, у тебя что-нибудь болит? Парень сглатывает, и Чонин подаёт воды. — Желудок. Немного. — Как давно? — Со вчерашнего вечера. Чонин хмурится. А затем подходит к шкафу и достаёт одежду Бэкхёна. — Мы куда-то едем? — В больницу к Чунмёну. — Зачем? Ким поворачивается к Бэкхёну. — Приводи себя в порядок, одевайся и спускайся. Я жду тебя внизу. Чонин уходит быстро, прежде чем Бэк успевает возразить. А потом понимает, что возражать нет смысла. Если бы Чонина не было рядом — Чанёль бы точно поволок в больницу. Поэтому парень через силу встаёт, кое-как приводит себя в порядок, и одевается, через пару минут спускаясь вниз, где его уже ждёт Чонин. — А Чанёль знает, что мы в больницу едем? — Я ему сказал. Бэкхён отворачивается к окошку и всю дорогу пытается не уснуть, потому что температура у него всё ещё есть. Ниже, но есть. Бэкхён думает о том, что ему стало бы легче, если бы Чанёль был рядом. Все походы в больницу сопровождались именно им и без него было некомфортно. Но надо выдержать, если у Пака не получается. Нужно просто потерпеть немного и Бён снова окажется дома. Чунмён обнимает не слишком крепко, тут же провожая в смотровую. Температура практически полностью упала. Чунмён сделал экспресс анализ крови и ещё пару манипуляций, таких как УЗИ. Через полчаса они уже могли лицезреть результаты, которые никому не понравились, но могло быть хуже, учитывая состояние Бэкхёна. — Бэк, у тебя воспаление в кишечнике. И это самое лёгкое, что может быть в твоём случае. Я сейчас пропишу лекарства. Обязательно пропей, но есть одно но. — Юноша вопросительно смотрит, уже зная, что скажет Чунмён. — Нужно есть. Необходимо. Хотя бы минимально, но нужно, Бэк. — Я понял. Чонин всё это время молчал. А затем они попрощались с Кимом и отправились домой, по пути заезжая в аптеку, чтобы купить лекарства. Дома Бэкхён быстро снял кроссовки и пошёл наверх. Чонин застал его уже в комнате лежащим на кровати. Юноша даже переодеться успел. — Ты какой-то молчаливый. Парень поднимается и садится, приглашающе хлопая на место рядом с собой. И Чонин подходит. Подходит, садится и тут же чувствует голову на своём плече. Даже на секунду глаза прикрываются. От Бэкхёна пахнет больницей. А ещё пахнет болью. — Таблетки выпьешь сейчас? — Нет. Пусть Чанёль придёт сначала. — Хорошо. Чонину нестерпимо хочется сбежать, но он сидит на месте, будто пригвоздили. Давно они так не сидели вместе. Рядом. — Бэк, тебя Чанёль по голове не погладит, если узнает, что мы тут с тобой чуть ли не обнимаемся. — Мы ему не скажем. — Совсем его не боишься? Тишина. Явная заминка в ответе. А потом честное: — Боюсь. — Чонин сглатывает. — Иногда очень боюсь. Но зачастую просто ничего не чувствую, кроме пустоты. — Ты любишь его? Чонин отстраняется и смотрит в упор на Бэкхёна, который поднимает голову с его плеча и теперь так же, но растерянно, смотрит в ответ. В голове у Бэкхёна нет ничего, кроме единственного верного для него ответа. По-другому он никогда и не ответит, потому что Пак Чанёль — его всё. Он его рай и ад, он его воздух, он его самый близкий человек и спаситель. — Да. Я его очень люблю. Чонин кивает. Больше самому себе. Он другого ответа и не ждал. — Почему тогда боишься? Бэкхён хмурится, прикусывая губу в задумчивости. — Потому что иногда он будто становится другим человеком. Зверем. Которому плевать на боль и чужие страдания. В такие моменты я его боюсь. Чонин вздыхает. А затем осторожно переводит тему. Лезть глубже он не будет. Слишком рискованно получить по башке, хотя он и не боится этого. Просто снова валяться в постели длительное время ему совсем не хочется. Он не тот человек, который любит лениться. — Как ты себя чувствуешь сейчас? Бэкхён прислушивается к своим ощущениям. — Вроде получше. Желудок немного побаливает, но не критично. — Хорошо. Тогда отдыхай, Бэкхён. А я пойду и приготовлю чего-нибудь. — Чунмён ещё приедет? — Ким поджимает губы. — Попрощаться, да? Кивок. Чонин гладит щёку всего секунду, а потом встаёт и уходит. Бэкхёну нужно лишь пару минут, чтобы провалиться в сон.

***

Чанёль в упор смотрит на Чонина. Они сидят в гостиной, когда за окном уже темно. Джон стоит неподалёку, облокачиваясь на стену. — Нафаня исчез. Думаю, залёг на дно. Кивок. — Как Бэкхён? — Спит. Я немного снял жар, а потом поехали к Чунмёну. Воспаление в кишечнике. Прописал таблетки. — Значит, нужно кушать больше. — Нужно. Я сварил суп. Думаю, стоит купить детское питание снова. Потому что Бэкхён вообще ничего не ест. — Завтра всё купим. Я его сейчас покормлю. Чанёль выдыхает и поворачивается к Со. — Джон, твоя комната. — Пак указывает рукой. — Но если хочешь, можешь спать здесь. — На диване удобно, судя по словам Сехуна. Чанёль легонько ухмыляется на слова Со и встаёт. Чонин с Джоном остаются внизу, когда Пак поднимается по лестнице наверх. В комнате темно. Бэкхён спит, сбросив одеяло на пол. Чанёль поднимает его и кладёт рядом с хрупким телом, а затем уходит в душ. Возвратясь обратно, оказывается, что Бэкхён уже начал просыпаться. Он пусто смотрел в потолок, раскинувшись в позе звёздочки. И даже не успел ничего сделать, как Чанёль уже навис сверху, вглядываясь в чужое лицо. Бён смотрел так, будто очень сильно устал. Устал от боли. — Нужно поесть и таблетки принять. — Нужно. Чанёль укладывается рядом. — Только ещё полежим немножко, ладно? Пак ничего не отвечает, поворачиваясь боком, а затем так же разворачивает и Бэкхёна. Они лежат так минут пять, бессмысленно рассматривая друг друга, пока Бэкхён думает над тем, как спросить о том, о чём он хотел. Долгое время хотел, но не решался. Сейчас, кажется, будто можно спросить о чём угодно. Потому что спокойно. Даже несмотря на то, что у Бэкхёна температура снова полезла вверх. — Чанёль. — М? — Расскажи про то место. Пак хмурится. — Я ничего не знаю о твоей работе, но ты ведь кто-то вроде… босса? Чанёль хмыкает и поясняет, даже не злясь за излишнее любопытство. — Я вернулся с очень сложного задания, Бэкхён. Поэтому было столько привилегий. Правый легион меня заметил. И теперь у меня есть их поддержка и крепкий трон в синдикате. — Было? Бэкхён пытается понять. — Да. Привилегии были, но теперь я сам по себе. У меня есть их поддержка в крайних случаях, но свои дела я решаю сам. Чанёль прижимается губами к виску. И Бэкхён сглатывает, не понимая данного порыва, учитывая то, что Чанёль вообще ничего не чувствует сейчас и не может чувствовать ничего, кроме ярости и злобы. — Джон тоже был на задании? Как ты, Сехун и Чонин? Пак выдыхает. Бэкхён много знает. Неужели он действительно хоть что-то помнил из всех разговоров, что были? Чанёль всегда считал, что Бэкхёну это попросту не нужно и он даже не вникает. Оказалось, всё не так. Вникает. И даже очень. — Да. Но задание у него было полегче. — А у тебя? — Высший ранг опасности. Бэкхён аж съеживается. — Это значит, что… — Я не должен был вернуться живым, но вернулся. И вернулся один. — Бэкхён сглатывает, жмурясь, когда рука Чанёля сжимает его бок. — Это всё, что ты должен знать. — Больше и не нужно. Чанёль поворачивает его голову к себе пальцами, цепляясь за подбородок, и прикасается к губам. Бэкхён не то чтобы не хочет, он не понимает, поэтому, когда отстраняется, тут же спрашивает, даже не боясь разозлить: — Почему мы так часто целуемся? Ты же ничего не чувствуешь ко мне. Как бы больно не было это осознавать и произносить, Бэкхён смирился с тем, что Чанёлю нужно время. — Я чувствую. Просто это ещё где-то далеко, Бэкхён. Но я чувствую. Ясно? Кивок. Бэкхён прижимается ближе, но Пак отстраняет через секунду, поднимая его за собой с кровати. — Пора есть и принимать лекарства. Бён лишь вздыхает и уже через минут пять оказывается на кухне. Чанёль ставит перед ним тарелку с супом и кладёт рядом лекарства, которые нужно выпить. Рядом ставит стакан воды. Еда в горло не лезет. Бэкхён хочет запихнуть ложку в рот, но выходит плохо. Через три ложки Чанёль усаживает его к себе на колени, потому что начинает злиться. — Половина тарелки. Не меньше, понял? Кивок. Живот только сильнее начал болеть, но когда кормит Чанёль — легче. Намного. Половина тарелки оказывается в организме, следом Бэкхён пьёт таблетки и получает одобрительный поцелуй в макушку. Спать они ложатся через минут 15, когда Бён выпивает чай. Точнее — еле его запихивает в себя. Его начинает тошнить уже когда они лежат в кровати. Парень бежит в ванную, успевая подлететь к унитазу в последнюю секунду. Чанёль заходит следом, хватая за пояс. Он не даёт продолжить начатое, потому что это означало бы, что всё было зря. Бэкхён практически задыхается в приступе, когда Пак закрывает рот рукой и стискивает другой, прижимая дрожащее тело к себе. — Бэкхён, терпи. И он терпит. Слёзы текут по щекам. Но он терпит. А Чанёль терпит вместе с ним. — Что же ты наделал с собой, маленький? Бэкхён ничего не отвечает. Позволяет Чанёлю управлять собой. Чистит зубы, умывает лицо, укладывает в кровать. К спине прижимается крепкая мужская грудь, а за пояс обнимают горячие руки. Пак злится. Сильно. Но наказывать не может. Не сейчас, когда Бэкхён в таком состоянии, что даже дышать трудно. Он сделал это с собой. Он долгое время вредил себе. И теперь всё расхлебывают они вместе. Чанёль оставаться в стороне не будет, но если станет хуже — будет принимать уже жёсткие меры. Бэкхён когда-то был совершенно другим. А сейчас он полностью потерян. Он не знает, что делать. Когда Пака нет рядом — он просто пуст. В нём ничего не остаётся. Ему нужен именно Чанёль для того, чтобы снова что-то начать делать. Чтобы снова пытаться двигаться вперёд. Но стало казаться, что Пака станет скоро недостаточно. Бэкхён всё больше уходит в себя. Он всё больше не хочет ничего. Его нужно растормошить, пока он полностью не ушёл в себя и не стал овощем. Чанёль осознаёт всё, что происходит. И злится. Но что он ещё может? Бэкхён не слушает, капризничает и продолжает себя уничтожать. Чанёлю каждый раз хочется влепить пощёчину или отлупить, потому что он не слушает. Нужно, чтобы Бэкхён пришёл в себя. Чтобы опомнился. Но Пак понимает, что должен искать другие пути. Пока он нужен Бэкхёну — он будет рядом. Как бы трудно и страшно не было — они пройдут через это вместе.