«Всегда есть что-то хорошее в нашей жизни. И за это хорошее нужно хвататься всеми руками и ногами. Чтобы это хорошее служило ориентиром в жизни, полной мрака. Чтобы к этому хорошему ты мог возвращаться вновь и вновь, когда плохо, больно или одиноко. Я думаю, что у каждого из нас есть то самое — хорошее в жизни. Так ведь?»
Слова Джона в голове. Они так некстати всплыли в голове прямо сейчас. Что-то хорошее? Разве Кенсу — это то самое хорошее, к чему он может возвращаться? Разве Кенсу вообще хороший? Разве они друг другу не враги? Чонин останавливается около двери в убежище Кенсу и прикрывает глаза. А затем открывает эту дверь, зная, что для него она всегда будет открыта. Кенсу только вышел из душа. Стоял в одном полотенце на бёдрах. Он посмотрел на Чонина и улыбнулся. А тот внутренне умирал. Он пришёл сюда, но зачем? Зачем он продолжает возвращаться? Мужчина и сам не понимал, но упорно виделся с Кенсу. Ким подходит ближе и будто хищник вцепляется в губы До, который вполне ожидал подобного. Он не растерялся, сразу же начиная отдавать Чонину всё, что у него есть. Всё, что он мог дать ему. И Кима это трогало. Потому что его хотят, его ждут, его любят. Кенсу отстраняется на секунду. — Дай оденусь хотя бы, чего ты так накинулся? Что-то случилось? — Заткнись, психолог хренов. Чонин никогда не был нежен с ним. Он никогда не проявлял этой нежности в ответ. Никогда не заботился. Он приходил сюда, чтобы поговорить, чтобы поругаться, чтобы поорать, чтобы выпустить пар. Но ни разу он не воспользовался телом Кенсу. До сегодняшнего момента. — Одежда тебе не понадобится. Кенсу усмехается и смотрит в глаза напротив. Глаза, которые наполнены отчаянием и… печалью? От Чонина веет чем-то холодным и пустым. Безысходность. Кенсу сглатывает, оглаживая скулу Кима. — Зачем? Зачем ты пришёл? Чтобы снова забыться? Чонин уже более осознанно смотрит на парня, хмурясь. — Нет, я… — Чонин, я не дам тебе меня использовать. — Кенсу отходит на несколько шагов назад. — Я и так провожу с тобой сеансы на добровольной основе. Я выслушиваю тебя, молчу с тобой, ругаюсь с тобой. Чего ты от меня ещё хочешь? Ким выдыхает. А внутри что-то кричит. Так сильно. Кричит и кровоточит. Чонин чувствует, как воздуха не хватает. Он чувствует себя призраком, который временами исчезает. Он не видит себя в отражении зеркала, смотря сквозь. Он боится остаться один. В итоге. Чонин понимает и осознает. Он признаётся самому себе в том, что боится остаться один. Мужчина сглатывает. — Я… — В глазах что-то похожее на эмоции. Чонин втягивает воздух. — Я думаю, что ты — что-то хорошее в моей жизни. Сказал. Сказал, выдохнул и стало легче. Чонин улыбается, как дурак. А Кенсу не понимает. — Что? Ким снова подходит ближе, приходя в себя. Он притягивает ближе, обхватывая руками пояс До, который вообще ничего не понимает. А Чонин врезается своим лбом в лоб парня, шепча: — Всегда есть что-то хорошее в нашей жизни. И за это хорошее нужно хвататься всеми руками и ногами. Чтобы это хорошее служило ориентиром в жизни, полной мрака. Чтобы к этому хорошему ты мог возвращаться вновь и вновь, когда плохо, больно или одиноко. Кенсу сглатывает, кладя свои руки на щеки Чонина. — Я — то хорошее, что есть в твоей жизни? Кивок. Кенсу целует первый, не давая опомниться. В этот раз всё по-другому. В этот раз не о Чонине, не о Бэкхёне, не о них. А о Кенсу и Чонине. И о том, что между ними. Ким улыбается, стягивая полотенце. Толкает на кровать и нависает сверху, не отпуская ни на секунду из плена губы До. В этот раз всё по-другому. Это не клуб, не туалетная кабинка и алкоголь. Это они. Просто они. Совершенно трезвые, разбитые и печальные. Потерянные? Возможно. Но Чонин не надеялся найти для себя ориентир. Он просто существовал. Но не хотел замечать, как кто-то нуждается в нём. Просто в один момент захотелось заметить. — Чонин. Ким остраняется на секунду. — Я люблю тебя. Чонин не даёт опомниться. Чонин забирает всё.***
— Джон, поехали. Бэкхён. — Парень поворачивается к Чанёлю, который заходит в комнату. — Побудешь немного один? Чонин скоро приедет. Бэкхён кивает. И улыбается, когда Пак подходит ближе, оставляя целомудренный поцелуй на губах. — Будь хорошим мальчиком. Дыхание сбивается на секунду. Чанёль ведёт рукой по шее и цепляет пальцами подбородок. — И поешь, ладно? Я не смогу быть рядом в этот момент, но будет Чонин. И если я узнаю, что ты снова вызывал рвоту или ещё что-то делал с собой — накажу. Бэкхён кивает, снова встречая губы Чанёля своими. Да, они целуются часто, но Пак всё ещё держит дистанцию, заставляя парня чувствовать себя ненужным. Эти мысли всегда бьют в голову. Они заводят его в такие дебри, что становится дурно, но Бён пытается их гнать. Потому что Чанёль замечает все перемены его настроения. Приходится говорить правду, а сейчас Бэкхен вообще ничего не хочет говорить. Он послушно идёт в свою комнату, ложится и сворачивается в позе эмбриона. Чонин уехал куда-то уже часа 4 назад. Он часто уезжает. Чунмён так и не приехал, но Чанёль говорит, что он обязательно навестит его. Рядом с Бэкхёном никого не осталось. Он чувствует себя настолько одиноким, что впадает в состояние овоща с периодичностью — каждый день. Проходит часа два без движений. Кто-то поднимается по лестнице и останавливается около его двери. Бэкхён встаёт и ставит ноги на пол, садясь поудобнее. Он знает, что Чанёль ещё не мог вернуться, потому что сказал, что будет поздно. Чунмён бы не приехал один. А значит, это Чонин? Дверь открывается и на пороге комнаты действительно появляется Чонин. Бэкхён улыбается. Как может. Чувство одиночества пропадает. Но как только Ким поднимает на него взгляд — улыбка стирается за одно мгновенье. Бён растерянно смотрит на мужчину, который подходит ближе и падает перед ним на колени. Он смотрит Бэкхёну прямо в глаза. Смотрит так, что хочется спрятаться от этого взгляда. Он пронизывает насквозь своим отчаянием. — Я люблю тебя. — Внутри что-то обрывается. У обоих. — Я люблю тебя, Бэк. Чонин утыкается лбом в колени Бэкхёна, не в силах смотреть на юношу, что побледнел. А Бён пусто смотрит перед собой, не зная, что чувствовать и говорить. Его будто начали топить, не давая кислорода. Его будто начали душить. Его будто столкнули с огромной высоты. — Я люблю тебя, но отпусти меня, Бэк. Отпусти, пожалуйста. Чонин поднимает голову и смотрит в растерянные глаза Бэкхёна снизу вверх. Дар речи возвращается. — Не смей меня любить, Чонин. Не надо, прошу. Я же ужасный, Чонин. Я же урод. Я же делаю больно. Я ненавижу себя, как меня вообще можно любить? Чонин берёт его руки в свои, пытаясь согреть и унять чужую дрожь. Он приподнимается и вымученно улыбается. — Это не так. Бэкхён, ты самый лучший. Самый красивый и самый хороший. — Я делаю тебе больно, Чонин. — Делаешь, но я сам виноват. Я сам виноват, что позволил себе влюбиться в тебя, зная, что ничего не выйдет. Зная, что ты любишь Чанёля. Зная, что у меня нет ни единого шанса. Бэкхён не вытирает слёзы. Его только что разбили. Его добили окончательно. Он лишь сглатывает и выдыхает. — Отпусти меня, Бэк. Просто отпусти и всё. Мне так будет легче. И тебе тоже. — Я не держу тебя. Чонин печально усмехается. — Держишь. Пальцы мужчины стирают слёзы. И Бэкхён понимает, что действительно держит. Давно и крепко. Потому что боится остаться один. Потому что Чонин — единственный человек, который оставался с ним всегда. Который крепко держал его за руку, не отпуская. Бэкхён резко обнимает и вдыхает запах парфюма Кима. Он этот парфюм очень любит. Чонин крепко прижимает его тело к себе, вдыхая запах волос. Шампунь, который он всегда использует, сколько Чонин его знает. Слов снова нет. Бэкхёну хочется, чтобы этого разговора никогда не было. Ему хочется закрыть глаза, открыть их и понять, что это сон. Просто ужасный сон. Но вместо этого Чонин слышит тихое: — Прости меня. Ким хмурится и отстраняется на секунду, заглядывая в глаза, наполненные слезами. — Нет. Ты не должен просить прощения. — Но ты любишь меня. Чонин отчаянно улыбается. — Люблю. — Прости за это. Ким поддаётся вперёд и касается носом носа Бэкхёна, ласкаясь. Он прикрывает глаза на секунду и улыбается. А Бён сглатывает, но не сдвигается с места, давая время. Киму нужно время. Возможно, очень много времени. И если это хоть как-то облегчит его состояние — Бэкхен потерпит эту близость. Нет, ему хотелось отстраниться не потому, что Чонин ему омерзителен или он испытывает к нему плохие чувства. Ему хотелось отстраниться, потому что он принадлежит Чанёлю. И только ему. Но Бэкхён резко вспоминает слова Кенсу.«Бэкхён, запомни одну вещь, ладно? Ты можешь принадлежать только самому себе. И никому больше.»
И что-то внутри начинает с новой силой кровоточить. Он чувствует себя виноватым перед Чонином, потому что делает больно. Потому что не любит. Потому что всё так выходит. Но понимает, что по-другому не сможет. — Ты нужен Чанёлю, Бэкхён. Он как-то сказал мне, что ты самое дорогое, что у него есть. И я клянусь. Я видел эту любовь к тебе в его глазах. Даже, если он этого ещё не осознал. Бэкхён всхлипывает и почему-то становится легче дышать. Он смотрит Чонину в глаза и наклоняется ближе для того, чтобы поцеловать в щёку и быстро отстраниться. Ким вздыхает, расцепляет руки и отходит назад. — Спасибо. Кивок. Чонин стоит и смотрит в глаза Бэкхёна, кажется, вечность. Зубы стискиваются, кулаки сжимаются. Бён сглатывает. А когда Ким резко разворачивается, уходит и плотно закрывает за собой дверь — вдруг становится так пусто. Бэкхён прокручивает в голове слова Чонина и снова эмоции берут вверх. Чонину он всегда был нужен, но Бэкхён никогда бы не смог дать ему той любви, которую он хотел. Он никогда бы не смог дать Чонину то, в чём тот нуждался. Потому что в сердце Бэкхёна только один человек. Он в его мыслях, в его душе, в его крови. И никто не смог бы выгнать его. Потому что Чанёль — самое дорогое, что есть в его жизни. Бэкхён слышит, как хлопает входная дверь. Он слышит, как отъезжает машина. Он понимает, что снова остался один. Легче стало дышать только на несколько минут. Сейчас грудную клетку снова сдавило. Бэкхён встаёт, идёт в ванную и смотрит на себя в зеркало. Самый лучший? Ужасный. Самый красивый? Урод. Самый хороший? Плохой. Бэкхён ловит приступ злости, разбивая стекло вдребезги. Он вложил в этот удар всю свою силу. Всю свою злость. И бил до тех пор, пока не свалился на пол без каких-либо сил. Рука кровоточила, но его это не беспокоило. Также, как и Чанёль, который обязательно заметит его раны. Бэкхён сейчас не думал. Он делал. И снова чувствовал, что физическая боль затмевает внутреннюю. Она затмевает душевную боль, что сковывала тело. Бэкхён сглатывает, закрывает глаза и всхлипывает. Потому что он снова остался один. Бэкхён чувствует, как его накрывает хандра. Он чувствует, что то состояние снова возвращается к нему. Когда хочется ненавидеть себя ещё сильнее, когда хочется сделать ещё больнее, когда хочется себя уничтожить. В этот день он ничего не ест. Чонин не приезжает. В этот день он причиняет себе боль. В этот день он остаётся один.