hungry

Высокий широкоплечий парень сидит в кабинете Чанёля и смотрит на него с улыбкой. Блондинистый андеркат, позитивный настрой и абсолютное бесстрашие. Чанёль переводит взгляд на Бэкхёна, что отрешённо смотрит куда-то в стену, сидя на соседнем кресле рядом. — Бэкхён. Парень обращает на него свой взор и будто отмирает. Губы кусал. Сильно кусал. Чанёль видит, как потрескались. Выдох. Вдох. Снова выдох. Бэкхён держит его взгляд. — Это Вон Юкхей. Парень протягивает руку Бэкхену, но тот лишь кивает в знак приветствия. Чанёль понимает. Поэтому ничего не имеет против того, что Бён пока не хочет взаимодействовать с другими людьми. — Юкхей, я должен объяснить тебе пару моментов, которые ты должен уяснить на то время, пока будешь находиться в непосредственной близости от Бэкхёна. — Слушаю. Бён делает вид, что не слушает. Но Чанёль уверен — ему тоже очень интересно, что он скажет. — Во-первых, Бэкхён — мой. Во всех смыслах. Его трогать нельзя. — Вон молчит, не проявляя никаких эмоций, всё также продолжая снисходительно улыбаться. Бэкхён краем глаза видит выражение его лица. Бесит. — Во-вторых. Если причинишь вред и я об этом узнаю — будет плохо. В-третьих. Я очень надеюсь, что ты поможешь. — Не сомневайся, Чанёль. Я знаток своего дела. Оглянуться не успеешь, как твой парень станет чувствовать себя лучше. Вон улыбается и мимолётно смотрит на Бэкхёна, у которого от этой радости в голосе зубы скрипят. Но он не успевает слишком углубиться в эту тему, так как в помещение заходит Кенсу. Наступает такая тишина, что становится странно. Бэкхён хмурится, переводя взгляд то на Вона, то на Кенсу. Потому что Юкхей сидит, всё ещё спокойный и позитивный, а вот Кенсу сверлит его затылок взглядом. И затем ухмыляется. — Какого хера ты здесь забыл? Юкхей поворачивается и улыбается ещё шире. — Юморист, а ты не изменился. Рад тебя видеть. — Пошёл к чёрту. — Кенсу переводит взгляд на Чанёля. — Что он здесь делает? Пак остаётся непроницаем. Он произносит абсолютно спокойно: — Он будет помогать Бэкхёну справиться с собой. — Может, тогда я уже не нужен здесь вообще? — Нет. Кенсу поворачивается к Бэкхёну, что выдал такой тихий, но чёткий ответ. — Нужен. До улыбается уголком губ и выдыхает. — Ладно. Хорошо. Но если во время наших пересечений с этим белобрысым я его нечаянно укокошу — Чанёль, без обид. Пак хмыкает, слегка улыбаясь, а затем кивает. Юкхей всё ещё продолжает улыбаться. Пока Чанёль переговаривается о чём-то с Кенсу, Бён внимательно рассматривает Юкхея, который нетерпеливо, даже как-то нервно стучит носком ботинка по полу, и слегка улыбается. Будто думает о чём-то своём. Парень резко поворачивается к Бэкхёну и кидает вопросительный взгляд. А потом шёпотом спрашивает: — Ты чего так смотришь? — Почему ты такой позитивный? — Нужно вдохнуть позитива этой тёмной дыре. — Бён сглатывает. — Я как только вошёл в этот дом, сразу же вздрогнул от этой темной безысходности и мрачного отчаяния. Бэкхён отворачивается и утыкается взглядом в пол. — Ты любишь шоколад? Бён хмурится в недоумении, снова обращая свой взор на Вона. — Я пытаюсь понять, есть ли в твоей жизни такое понятие, как безопасная еда. Так что. Любишь шоколад? — Я не собираюсь с тобой разговаривать. — Придётся, колючка. — Что? Вон коротко смеётся, отворачиваясь. Чанёль сглатывает, молча наблюдая за тем, как хмурится Бэкхён и улыбается Вон. Нет, он не ревнует. Потому что знает, Бён не позволит к себе прикоснуться. Но всё-таки что-то внутри не даёт спокойно довериться этому белобрысому. — Мне нужно отлучиться. Кенсу поедет со мной. Кивок Вона. И снова эта улыбка. — Заодно я поближе познакомлюсь с Бэкхёном. Кто знает, может эта беседа уже даст свои плоды. Бёну вообще не радостно. От одной мысли о том, что ему придётся общаться с этим Воном, всё внутри клокочет. Он слишком позитивный. Это бесит. Кенсу выходит первым, а Чанёль останавливается около Бэкхёна, целует в макушку, и только тогда покидает кабинет. Бён сидит пару секунд, а затем встаёт. Юкхей встаёт следом. — Я не собираюсь с тобой разговаривать. — Нам нужна уютная и комфортная для тебя обстановка. Куда мы можем пойти? Бэкхён выразительно смотрит на Вона и вздыхает. Обречённо. Что-то внутри подсказывает, что он не отстанет, пока не поговорит. Парню не хочется разговаривать. Ему уже плохо из-за того, что Чанёль снова уезжает, а тут ещё это позитивное нечто. Бэкхён просто позволяет последовать за собой. Но около своей двери видит Чонина. Тот стоит на месте, замерев, но как только слышит шаги, сразу же поднимает голову и смотрит прямо в глаза Бэкхёна. Парень сглатывает. Становится спокойнее. — Чонин? — Чанёль попросил присутствовать. — Заминка. Равная секунде. — При вашем разговоре. Кивок. Бэкхёну становится легче. Потому что наедине с Воном он оставаться не хочет. Бён благодарно улыбается, замечая на себе взгляд Юкхея. И парню совсем не хочется знать, что этот взгляд означает. В полной тишине они заходят в комнату. Бён садится на кровать, Чонин остаётся стоять около двери, прислонившись к ней спиной, а вот Юкхей заваливается напротив, двигая кресло впритык к этой самой кровати. Грубое нарушение личного пространства. Бэкхён отсаживается подальше. — Моё имя ты уже знаешь. Я не собираюсь делать ничего сверхъестественного. Просто отвечай на мои вопросы, чтобы я построил план нашей терапии. — Бён молчит. — Я спросил про безопасную еду. Она у тебя есть? Чонин смотрит куда угодно, только не на Бэкхёна. Он здесь в качестве статуи. Видеть его было так странно сейчас. — Я не хочу отвечать. — Хорошо. Значит, нет у тебя безопасной еды. — Бэкхён чуть ли глаза не закатывает. — Смотри. Понятие «безопасная еда» очень интересно для изучения. Иногда при пищевых расстройствах появляется еда, которая воспринимается спокойно. Не как еда. Знаю, что звучит странно. Ты просто знаешь, что можешь это съесть и ничего тебе за это не будет. Обманка для головы. Фальшь во благо. Поэтому для начала… мы найдём твою безопасную еду. Это первый шаг в нашем плане. Бэкхён хмурится. Возможно, в этом есть логика. Но у парня действительно нет такой еды. Он пюрешки с трудом ест, через раз прибегая к помощи белого друга, потому что до тошноты распирает от мыслей о том, что в его организме есть что-то. Бред какой-то. Он просто не сможет найти себе такую еду. — Кто вообще следил за твоим питанием большую часть времени? — Возможно, я. Бэкхён слышит голос Чонина и устремляет на него свой взгляд. Он слушал? Юкхей поворачивается к нему. — Тогда расскажи мне, как дела с его питанием? — Он ест пюре, но вызывает рвоту. Через раз. Пьёт чай. В основном. И больше ничего. Всю правду выкладывает. Бэкхён начинает злиться. — Очень интересно. Мне говорили про твоё заболевание, операцию и прочее. Задам вопрос, который меня прямо мучает. Ты хочешь умереть? — Юкхей, не задавай таких вопросов. Чонин подходит ближе. Он напряжён до предела. Но Вон не сдаётся. — Это экстремальная терапия. Не нужно мешать. Чонин хмыкает. — Мешаешь ты. Очень сильно. — Бён вздрагивает от такого тона, но ничего не говорит. — Делай свою работу, а не задавай такие вопросы. — Без вопросов я не смогу начать терапию. Мне нужно узнать, что у него в голове. — Я и сам не знаю, что у меня в голове. Чонин отмирает, понимая, что только что нагло влез в их разговор, куда ему был вход запрещён. Но когда дело касается Бэкхёна, он просто не может промолчать. Юкхей выгибает бровь. — Вот. Уже интересно. Это по мне. — Что ты хочешь узнать? Я хочу отдохнуть. — Просто скажи, что ты чувствуешь. И я уйду до завтра. Бэкхён поджимает губы. Он отводит взгляд, смотря куда-то на свои руки. Чонин всё ещё в шаге. Всё хорошо. Бэкхён. Ты сможешь. И этот Юкхей оставит тебя сегодня. И не будет раздражать своим присутствием. — Я не хочу умирать, я просто хочу покоя. — Это тоже самое, поверь мне. — Нет. Я просто не хочу реальности. Такой, какая она есть сейчас. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что чувствовать. Я не знаю, как всё это остановить. Я не могу контролировать себя. Вот и всё. Чонин прикрывает глаза. Бэкхён сказал так, как думает. Но не стал расписывать всё. Чётко и по существу. На откровенности его явно не тянет. Пусть этот доктор довольствуется сухими фактами. — Ты же понимаешь, что это ведёт к летальности? Это лишь путь самоуничтожения, который и ведёт к плохому исходу. Даже если ты не понимаешь этого, то попытайся осознать, ладно? — Бэкхён кивает только потому, что Юкхей ему надоел. — Отлично. Спасибо за откровенность. Я пошёл. До завтра. Юкхей уходит так быстро, что Бэкхён не замечает. Он понимает это только тогда, когда поднимает взгляд и видит Чонина, что садится рядом на край кровати. Тишина давит. Бэкхён подсаживается ближе. — Ты не особо хочешь с ним контактировать, да? — Зачем ты ему всё выложил? — Потому что хочу тебе помочь. Как могу. Чонин поднимает голову, когда прохладные пальцы сжимают его плечо. Последний раз, когда он был в этой комнате — случилось самое ужасное, что могло случиться. Он потерял Бэкхёна. И сам попросил об этом. Сам попросил больше не быть для него кем-то важным, но вырезать из своей души он Бэкхёна не может. Он понимает, что лишний. Он понимает, что путает мысли. Что своей заботой хуже сделал в миллион раз. Ему не надо было всего этого делать. Ему нужно было уйти сразу, но собственный эгоизм сыграл с ним злую шутку. Теперь Чонин ищёт новую зависимость. Точнее… он нашёл. Чем сильнее зависимость, тем сложнее дышать. Но с Кенсу он дышать может. А с Бэкхеном нет. Чонин поворачивается к Бэкхёну и хочет сказать, что больше никогда не придёт, наверное. Вот так вот. Просто посидеть и поговорить. Он хочет сказать о том, что теперь их связывают рабочие отношения. Но он поворачивается и натыкается на взгляд, полный тоски. И Чонин не хочет думать о том, что эта тоска — лишь по его заботе и теплу. Бэкхён его не любит. И никогда не полюбит. Невозможно заставить человека полюбить. И Ким не будет даже пытаться. — Мне одиноко. Чонин шумно выдыхает, но взгляд не отводит. — Что мне делать, Чонин? Ты же не хуже меня знаешь, что без него мне снова будет ужасно плохо. И тогда всё пойдёт к чёрту. — Разве Кенсу не помог? — Помог, но… Чанёль действует похуже. — С зависимостью можно бороться, Бэкхён. — Я не зависим. — Бён лжёт самому себе, прекрасно осознавая это. — Я его люблю. Чонин лишь печально улыбается и протягивает руку в порыве для того, чтобы убрать прядку с бледного лица. — Ты справишься. Веришь мне? Бэкхён верит. Слишком сильно верит. — Я могу доверять здесь только тебе. И Чанёлю. — А Кенсу? Бэкхён сглатывает, пока Чонин убирает руку с его щеки. — Наверное, и ему. — Разберись в этом, ладно? Кивок. Бэкхён не верит никому. И никогда не верил. Он начал доверять Чонину совсем внезапно для себя самого. Но это факт. — Я пойду. — Хорошо. Чонин понимает, что Бэкхёну нужен кто-то рядом. Но он не будет этого делать. Теперь — нет. Теперь он будет держать дистанцию. Даже если всё вот так. Чанёль прекрасно знает о том, что между ними происходило. А точнее — что происходило с Чонином, потому что с Бэкхёном ничего не происходило. С его стороны не было никаких чувств к Киму, поэтому и волноваться было не о чем. Грустно. Ким трепет по макушке, встаёт и уходит. И больше ни слова. Бэкхён сидит на кровати, уставившись в одну точку. Он понимает, что будет лучше. Так будет лучше. Он не хочет обманывать Чонина. Он не хочет сделать ему больно, хотя сделал уже. Давно. Единственный исход — держаться подальше. Стереть из памяти. Чонин — охранник. Они никогда не обнимались, Бэкхён никогда не искал защиту, лёжа на чужом плече, когда не мог уснуть ночью, Чонин никогда не начинал чувствовать. Это конец. Неизбежный. И сейчас «я пойду» означало — я больше тебя не побеспокою, больше не буду проявлять заботу, больше не буду тебя обнимать, успокаивать и быть верным другом.

я больше не прикоснусь к тебе.

А «хорошо» — я понимаю. Прости за всё. Я больше не буду искать в тебе защиту. Я больше не буду эгоистично пользоваться твоими чувствами. Чонин смотрит на дверь в комнату пару секунд.

я больше не буду тебя любить. и так будет правильно.

***

Чанёль возвращается ближе к вечеру, сразу же направляясь к Бэкхёну. Он не спал. Просто сидел на кровати и смотрел в одну точку. Пак осторожно присел рядом, притягивая хрупкое тело к себе. Это первое, что ему захотелось сделать. Обнять. Бэкхён лишь улыбнулся, потянувшись губами к мужской щеке. — Я собрал вещи, которые у меня были. — Хорошо. Чонин отвезёт тебя завтра утром. — А ты? Чанёль сглатывает, понимая, что скажет правду в любом случае. Он не хочет, но ему нужно. Да, он подвергает свою жизнь опасности, но сам же и выбрал такой путь. Чанёлю не жаль себя, но ему нестерпимо херово от того, что он вот так вот снова должен уехать. Иногда ему кажется, что Бэкхёна уже не спасти. И как же паршиво, как же ужасно осознавать, что Чанёль и есть та самая болезнь. Пак думал об этом. Он много думал. И ему становилось страшно, если он правильно почувствовал то, что почувствовал. Они будто меняются ролями. Бэкхён хотел вернуть Чанёля, но теперь, когда Пак возвращается в свою реальность и приходит в себя, ему хочется вернуть Бэкхёна. И в первую очередь — к жизни. — Я уезжаю прямо сейчас, Бэкхён. Что-то внутри разбивается. Бэкхён смотрит на мужчину, не понимая, что должен сказать. Он же говорил, что позже… но как же… у них должна была быть хотя бы эта ночь, но… Всё так быстро. Почему всё так стремительно? — Я должен. — Бён с трудом, но кивает, пытаясь не поддаваться эмоциям. — Сейчас мы пойдём поужинаем. А затем я уеду. И я хочу попросить тебя, Бэкхён. — О чём? Глаза слезятся. Банальная безысходность. Бэкхёну не хочется чувствовать того, что он чувствует прямо сейчас. И если это боль, то лучше бы тогда Кенсу убил его. Было бы не так больно. — Обещай, что не будешь себя уничтожать. Обещай. — Бён молчит. — Когда я вернусь, ты будешь в порядке. Обещай мне, Бэкхён. Бэкхён кивает. Нагло лжёт самому себе. Нагло лжёт Чанёлю. Потому что знает, что не будет в порядке. Он знает, что не сможет себя контролировать. И никто ему не поможет. В этой борьбе с самим собой — он проигрывает. Всегда проигрывал. За столом Бён съедает пару ложек пюре. Сехун сдержанно кивает и ждёт Чанёля. Джон стоит около двери. Бэкхёну кажется, что всё это грёбаное прощание. И не очень понятно — с кем или чем. Давящая атмосфера. Бэкхён ловит губами губы Чанёля, цепляясь пальцами за его плащ. Мужчина долго стоит с ним в обнимку, а затем резко отстраняется и выходит за дверь. Квартира пустеет. Где-то там Чонин. Стоит и молча наблюдает за тем, как всё рушится. Как рушится Бэкхён, который протягивает руку к двери и шепчет, что есть сил: не оставляй меня здесь.