hungry

Бэкхён не спал нормально. Попытка разрыдаться потерпела крах. Он не смог, потому что с отъездом Чанёля его будто вырубило. Бэкхёна просто выключили. Оставили без топлива. Оставили без того самого незаменимого элемента питания, без которого жить весьма сложно. Бён вообще не хотел просыпаться, когда всё же провалился в сон на пару часов утром. Он не хотел идти умываться, спускаться вниз на трясущихся ногах, не хотел обводить взглядом помещение, понимая, что может сюда уже никогда не вернуться, он не хотел садиться в машину, не хотел смотреть в окно, не хотел. Он ничего не хотел. Хотелось просто Чанёля рядом. Чунмён встретил с объятиями. Он даже вышел из дома. Бэкхён поморщился, потому что до сих пор помнит, как Исин держал его здесь насильно. В груди что-то ёкнуло, но Бён не дал этому чувству липкого страха и паники разрастись по телу. Он молча обнял Кима в ответ и позволил увести себя внутрь. Коридоры были теми же. Всё было абсолютно таким, каким помнит Бён, но он понимает, что здесь сейчас не Исин и не его головорезы. Здесь Чунмён. Здесь полно охраны. Здесь Чонин. Он в безопасности. Он ведь в безопасности, правда? Чунмён показывает ему комнату. — Я выбрал для тебя абсолютно другую комнату, но здесь тоже есть широкий подоконник. Я думал, тебе понравится. — Мне нравится, Чунмён. Всё в порядке. Мужчина коротко улыбается и ретируется, напоминая о том, что Бэкхёну нужно спуститься на кухню и выпить лекарства. Теперь он точно не отделается от пилюль, потому что надзор будет круглосуточным. Бэкхён понял. Если Чанёль нанял ещё одного лучшего специалиста в своём деле — значит, его будут пытаться вытащить из того дна, которого он достиг. И это паршиво. Потому что всё естество Бэкхёна сопротивлялось этому, как могло. Парень разбирает вещи, падая на край кровати от усталости. Нет никаких сил. Абсолютно. Он нормально не питается. Снова начал терять вес, хотя уже всё весьма критично. Но ему плевать. Ему иногда хочется потерять абсолютно всю энергию, чтобы быть не в состоянии даже говорить. Юноша всё-таки поднимается с кровати и идёт на выход. Он прекрасно помнит, где находится кухня, поэтому добирается до неё быстро. За столом сидит Чонин и Чунмён, но второй сразу же вскакивает и помогает дойти до стула. — Я приготовил очень жидкую кашу. Тебе нужно выпить таблетки. — Да, я понимаю. Нет сил сопротивляться. Бэкхён послушно (на своё удивление) съедает половину каши и выпивает таблетки под молчаливые взгляды мужчин. Ким убирает посуду в раковину и возвращается. — Сегодня должен приехать Юкхей. Бэкхён кивает Чонину и хмурится от раздражения, вспоминая это ходячее позитивное нечто. И всё-таки Бёну кажется, что Вон какой-то подозрительный. Ему не нравится его улыбчивость. Не нравится внешний вид. Не нравится энергетика. Ему не нравится ничего. Юкхей будто соткан из всего того, что не нравится Бэкхёну. Лёгок на помине. Раздается звонок. — Вспомнишь говно — вот и оно. Чонин улыбается, но в открытую не смеётся. Бэкхён неловко улыбается тоже со своих слов. Чунмён напрягается, но выходит из помещения, уходя, наверное, к двери. Возвращается он только через минут пять. Уже с Воном. Парень здоровается и ярко улыбается. Бесит. Бесит. Бесит. — Эта охрана облапала меня просто до невозможности. Бэкхён, тебя оберегают на высшем уровне. Завидую. Бэкхён ничего не отвечает. Чонин ловит его взгляд. — Мне остаться? Парень задумывается, но отрицательно мотает головой. Чунмён уводит Кима из кухни. А Вон садится напротив и снова улыбается. — Сегодня будет интересный разговор. — Сомневаюсь. — Ты такая колючка, Бэкхён. Мы всего лишь разговариваем, давай, вылезай из своего кокона мрачности. Бэкхён фыркает. — Просто начинай уже свою терапию. — Почему ты вызываешь рвоту, даже когда ешь жидкую пищу? Бэкхён задумывается. Он и сам не знает, наверное, но всё же какие-то мысли, складывающиеся в ответ, появляются в его голове. — Я просто не люблю, когда в моём организме что-то есть. Пустой желудок — это лучше всего. Так я чувствую себя хорошо, не считая всего остального. Мне так комфортнее. — Ты же пьёшь жидкость? — Кивок. — Тогда почему ты её не спускаешь в унитаз? — Потому что это жидкость? Вон прикусывает губу. — Смотри. Жидкая пища и жидкость в общем — практически ничем не отличающиеся понятия. Да, везде разная энергетическая ценность, но, по сути, отличаются только названия. Ты не пробовал стирать границы этих понятий? — Это бред какой-то. Это не одно и то же. — Для начала, я бы хотел, чтобы ты хотя бы попробовал стирать эти границы. Это не бред, Бэкхён. Наш мозг — удивительная вещь. Слышал про самовнушение? Восприятие тех или иных продуктов, действий, слов зависит от того, что ты об этом думаешь. Поверь, если постараться, то для тебя и банан, например, может стать жидкостью. Бэкхён сглатывает, но ничего не отвечает. Молчит. Потому что даже не знает, что и возразить. В этом есть логика. Да, Бэкхёну не нравится. Да, слышать и слушать этого всего совсем не хочется, но он вспоминает слова Чанёля перед отъездом и сдерживает себя от того, чтобы уйти. Он потерпит. Так ведь? Ему всего лишь нужно делать вид, что он понимает. Не нужно вникать. Бэкхён знает, что это плохо, но ему так хочется, чтобы физиономия подозрительного Юкхея исчезла. Пусть его просто оставят в покое. — Тебе может казаться, что от пюре, например, у тебя тяжесть. И тебе это не нравится. А от воды у тебя нет этой тяжести, но ты же сам прекрасно понимаешь, что жидкая пища выполняет половину работы кишечника, не заставляя его слишком сильно работать. Когда взбиваешь пищу в блендере, например, делая пюре. — Бён нахмурился. — В таком виде пища усваивается быстрее, потому что желудку не приходится работать в полную силу. Часть работы уже выполнена. А я хочу, чтобы твой желудок работал. И тяжесть — это нормально. Через время проходит. Я уверен, ты понимаешь, про что я говорю. — К чему ты ведёшь? — К тому, что для начала мы начнём питаться пюрешками из разной еды, параллельно пытаясь выяснить, какая еда для тебя подходит под понятие «безопасная». — Я не хочу питаться пюрешками. И не хочу искать безопасную еду. Я вообще не хочу тебя слушать, ты в курсе? Бэкхён чувствует, как у него срывает тормоза. Они не поладят. Бён знает. Он уверен, что они с Воном точно не поладят. Но несмотря на выброс раздражения со стороны юноши — Юкхей продолжает дальше. Так, будто не слышал, что ему только что сказали, что он не совсем желанный гость. — Мы не будем начинать прямо с плотных пюре. Нет. Сначала слишком жидкое. Потом чуть меньше, а затем мы дойдём до обычной консистенции. — Я не уверен, что это хорошая идея. Это во-первых. А во-вторых, ты слышал, что я тебе сказал? Вон усмехается и откидывается на спинку стула. — А разве раньше тебе хоть что-то помогало? — Бён поджимает губы. — С тобой рядом будет Чонин, который всегда поддержит. И будет держать, пока ты будешь пытаться смириться с мыслью о том, что в твоем организме есть пища. Я тоже буду рядом. И доктор Ким будет рядом. Здесь не будет возможности голодать, Бэкхён. И пищу спускать в унитаз я тебе не позволю. — Да кто ты такой, чтобы говорить мне такое? Сорвался. Бэкхёну надоело. Надоело его слушать. Сердце где-то в горле бьётся. Он злится. Так сильно, как давно не злился. — Чего ты так расхорохорился, а? — Вон снова улыбается. И Бён понимает, насколько же эта улыбка неискренняя. — Сбиваю с толка, да? Знаешь, что является лучшей маской? — Положительная эмоция. — Ага. — Пошёл к чёрту. — Неа. Поверь, Чанёль очень чётко объяснил за закрытыми дверями, что мне можно делать, а чего нельзя. Он поставил задачу, которую я должен выполнить. И хочешь ты этого или нет, но придётся собрать все свои силы и постараться. Даже не для Чанёля, Бэкхён. Для себя постарайся. Парень хочет вскочить и уйти, но Чонин появляется в дверях незаметно. Бён врезается в его грудную клетку и от неожиданности чуть ли не падает, но Ким крепко держит за талию. Юноша поднимает голову. — Ты чего? Сбегаешь? Бэкхён поднимается на носочках и шепчет в самое ухо. — Спаси меня от него. Он меня бесит. Вон внимательно наблюдает за ними, щурясь. — Бэкхён, позволь ему закончить разговор. Юноша отстраняется и смотрит на Чонина так, будто он предатель. Ким лишь отпускает талию и подталкивает к стулу. Но теперь не уходит. Он останавливается около столешницы в двух метрах, застывая. — Я бы начал задавать лишние вопросы, но тогда точно не вернусь домой. Юкхей смеётся со своей же шутки. Чонин напрягается, пристально зыркая в его сторону. А Бэкхён закатывает глаза, думая про себя о том, что этот Вон бесит не только его. Видимо. — Что думаешь насчёт смузи? — Вопросительный взгляд. — Безопасная еда. Три раза в неделю. Попробуем? Бэкхён вздыхает. — Какие фрукты тебе нравились? Юноша задумывается. В детстве он любил клубнику. Возможно, манго. Киви? Бананы тоже. И яблоки. Бэкхён перечисляет всё это Вону. Тот довольно кивает, записывая в блокнот. Они разговаривают о любимой пище Бэкхёна ещё полчаса, а затем Юкхей уходит. Чонин возвращается на кухню и садится рядом. — Чонин, кто такой этот Вон Юкхей? — Ким молчит. — Он знает Кенсу. И Чанёля. Кто он такой? Он вертится в опасных кругах, да? Кивок. — Но больше ничего не скажу. Потому что больше ничего и нет. Он ещё не успел блеснуть в преступном мире. Информации мало. — Когда придёт Кенсу? — Завтра. Сегодня он на выезде. Бэкхён кивает. Чонин провожает его до комнаты, коротко улыбается напоследок и уходит. А Бён садится на подоконник, где Чунмён уже расстелил мягкое покрывало, и начинает пусто разглядывать пейзажи. Мысли ведут к Чанёлю. Как и всегда. Рука порывается к телефону, но Чанёль сказал, что выйдет на связь сам, когда это будет возможно. Поэтому ладонь опускается вниз снова. Парень так и засыпает, привалившись лбом к стеклу.

***

— Не нравится мне этот Вон. Чонин позвонил Кенсу сразу же после того, как вышел от Бэкхёна. — Что этот идиот уже успел рассказать нашему Бэкхёну? — Безопасную еду собрался искать. Кенсу хмыкает. — Это хорошо, но Бэкхёна так просто не укротить. — Он спрашивал о тебе. Кенсу улыбается в трубку. — Мне кажется, он начал ко мне привязываться. Да и я тоже. Как-то не заметил даже. — В нашем мире иметь привязанности — это непозволительная роскошь. — Ага. — Кенсу снова хмыкает. — Поэтому у всех у нас есть привязанности. Да такой силы, что сдохнуть можно. В прямом смысле этого слова. Чонин вздыхает, слыша на фоне в трубке телефона надрывный крик. Это может означать только одно. Кенсу прямо сейчас на работе. А именно — в работе. — Ты взял трубку во время работы? — Да. — Зачем? — Потому что ты позвонил. Я не мог не взять. — Кенсу. — Не читай нотации, будь добр. Я уже закончил и получил всю информацию, мой пациент просто пытается справиться с болью. Это последствия. Ким качает головой, выходя на задний двор. Сигарета, зажигалка, затяг. Мужчина расслабляется, вслушиваясь. — Надо быть осторожными с Юкхеем. Я хотел сказать, когда приеду, но скажу сейчас. — Что я должен знать? Чонин даже не может предположить, что нарыл на Вона Кенсу, потому что он может разговорить кого угодно. Своими методами. — Мне только что поступила информация от проверенного источника. Юкхей на наркоте сидит. Осторожно сидит, потому что покупает редко. Альфа пвп, фен и прочая херня. Так вот почему он такой жизнерадостный всегда. Ушлёпок. — Вот чёрт. Ещё наркомана нам не хватало. — Чанёль, интересно, знает? — Не думаю. Если бы знал, не подпустил бы Вона к Бэкхёну. — А мне кажется, знает. Чонин вздыхает. Пока Вон ведёт себя нормально, но сегодняшний разговор его немного напряг. Если будут выбросы агрессии или какие-то проявления непрофессиональности, Ким молча его уберёт, если Чанёль этого захочет. Но Киму почему-то кажется, что Чанёль знает. Он проверяет всех. Возможно, Кенсу прав, и Пак всё знает изначально, но почему тогда допустил Вона к работе? Или это помогает Юкхею? — Мне пора, Чонин. Если что-то ещё узнаю, расскажу. — Да, спасибо. — Не думал, что скажу это, но приглядывай за Бэкхёном ещё лучше, когда Юкхей рядом. Ладно? — Хорошо. — Кладу трубку. Кенсу отключается. А Чонин выкидывает бычок от сигареты, вдыхает свежего воздуха и в отчаянии смотрит куда-то сквозь. И почему ему кажется, что Вон здесь не просто так?