hungry

Чонин долго думает над тем, стоит ли ему спрашивать. Но желание узнать и защитить Бэкхёна от опасности пересилило всё. Ким знал тот номер, на который надо звонить. Чанёль сказал, что Бэкхён его знать не должен и с ним он будет связываться сам. Он обезопасил Бёна на миллион процентов. Здесь его не в чем упрекнуть. — Слушаю. — Это Чонин. — Что-то случилось? — Да. Касается Юкхея. На том конце шумно выдохнули. Ким слышал, как заскрипел пол. Чанёль явно встал со своего места, уходя куда-то. Подальше от лишних ушей? Сехун на фоне спросил, куда он. Пак ответил «важный звонок» и пошёл дальше. Видимо, вышел на балкон. Зажигалка чиркнула. Чонин терпеливо ждёт, когда Чанёль снова будет на связи. Выдыхает дым. Чонин, кстати, тоже курит. И отчего то ему кажется, что Чанёль таким образом даёт понять, что разговор действительно важный. — Что хотел спросить? — Наркотики. Ты знал? Пауза. Ким прикрывает глаза на секунду. Потому что: — Знал. — Какого чёрта, Чанёль? — Волнуешься? Чонин стискивает зубы. Чанёль давит на больное. Он трепет нервы. Намеренно. Что за дурость? Боже. Чонин иногда не узнаёт Чанёля совсем. — Чанёль, он же опасен. — Я помогаю подняться со дна человеку, который мне должен. Если бы я не знал, кто он, не стал бы помогать. А так… у нас с ним взаимопомощь. Сечёшь? — И какая же тебе с этого выгода? — Терапия для Бэкхёна. Чонин, он действительно хороший специалист. Ты думаешь, я бы доверил Бэкхёна абы кому? — Ты не доверил, Чанёль. Вообще не доверил. Круглосуточный надзор. Ты бы слышал, что твой Юкхей говорил Бэкхёну. Я был готов ему глотку перерезать. Чанёль хмыкает. — Ради Бэкхёна убить готов? — Заткнись. — Не перегибай палку, друг мой. Я прекрасно понимаю, кто такой Юкхей. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. И я прекрасно знаю, что перекрою кислород Вону, как только пойму, что он пропащий. Его было очень легко привлечь. И прихлопнуть его будет тоже очень просто. Он на грани. Чонин сглатывает. Плохие мысли накрывают с головой. — Чего? Чем привлечь? — Обычный дифенгидрамин, скрытый под немного другим названием. Обманка, на которую он повёлся очень легко, потому что ему лишь бы что-то втереть в дёсна. — С каких пор ты у нас наркобарон? — Брось, Чонин. Ты думаешь, я настолько сошёл с ума, чтобы промышлять подобным? Я не Исин. И не Крис, у которого навалом героина по всем точкам нашей планеты. Чонин выдыхает, но совсем на чуть-чуть. Странное ощущение какое-то. — Чанёль, ты уверен, что Юкхей не опасен для Бэкхёна? — А ты мне для чего там? К тому же — мне докладывают обо всех его передвижениях. Он, в прямом смысле, под прицелом 24/7. — А я? — Думаешь, я тебе не доверяю? — Я знаю это. Чанёль снова хмыкает. — Будь благодарен за моё доверие к тебе. За тобой даже прослушки нет. Ты абсолютно свободен в своих передвижениях. Ким почему-то вздрагивает. Сигарета летит к чёрту. — Почему? — Потому что мы друзья? Чонин сглатывает, на выдохе улыбаясь. Чёрт. Ну почему у них всё так? Не как у нормальных друзей, а так? Господи. — Ты единственный человек, который никогда меня не предавал. Преданность — выше всего. Даже если я стал другим, моя память всё ещё со мной. И надеюсь, что ты понимаешь это. — Понимаю. — Да, твоё отношение к Бэкхёну меня очень сильно раздражает, но с Кенсу тебя связывает что-то более сильное, правда? Чонин вздыхает. Всё то он знает. Придурок. Еле уловимая связь снова начинает пролегать между ними. Неужели они смогут восстановить былую дружбу? Верится с трудом. — Я не знаю. — Знаешь. — Ладно, да. Машина Кенсу медленно подъезжает к дому. Чонин прослеживает за движением и спешит сообщить о приезде Чанёлю. — Кенсу приехал. Надо идти. Но сначала ответь на вопрос. — Слушаю. Чанёль, судя по шагам, тоже куда-то пошёл. — Что с Нафаней? — Прячется. Но мы его найдём. — Будьте осторожны. — Как всегда. Держи меня в курсе Юкхея. — Без проблем. — Кладу трубку. Чонин кладёт телефон в карман и ловит Кенсу за руки, притягивая к себе. У него возникает странное чувство рядом с этим человеком. Ему становится так спокойно, как никогда не бывает. С Кенсу хочется дышать. Чонин, наверное, любит Кенсу. По-своему. Своей любовью. — И чего у всех на виду? — До отстраняется. — Скучал по мне? — Возможно. — С кем базарил? Они идут по коридору в гостиную и садятся в кресла. — С Чанёлем. Он знает про Юкхея. И там своя очень интересная история. — Понятно. Я почему-то догадывался, что всё под контролем нашего безумного Пак Чанёля. Как там Бэкхён? — Ты можешь пойти к нему в комнату. Кенсу кивает и встаёт с дивана. Для начала он крепко целует Чонина, притягивая к себе за шею. И только потом уходит, уже не видя, как Чонин смотрит ему вслед, улыбаясь.

***

Бэкхён получил смс от Чанёля с вопросом о том, что он ел. Юноша не соврал. Честно сказал, что ест. Что скучает. Написал чуть ли не поэму. А ему не ответили. И не позвонили. Ничего. Просто тишина. Было грустно. Бэкхён почему-то послушно сегодня позавтракал, послушно пообедал. Даже Чунмён был в шоке. Самому Бэкхёну было глубоко наплевать. Потому что он хотел сделать это для Чанёля. Хотел стать лучше. Мысли были забиты Чанёлем под завязку. Кенсу заходит в комнату осторожно, думая, что Бён может спать, но когда видит улыбку на лице юноши, свободно проходит и подходит ближе. Бэкхён сидит на подоконнике, обхватит свои колени руками. Кенсу облокачивается на край этого подоконника с другой стороны и вздыхает. — Скучаешь? Бэкхён поджимает губы. — Безумно. — Он скоро вернётся. И всё будет в порядке. Я уверен. Юноша легонько улыбается. Кенсу хмурится. — Расскажи мне, пожалуйста, что там придумал этот белобрысый кретин? — Откуда вы знаете друг друга? Бэкхён не мог не спросить. А Кенсу знал, что этот вопрос обязательно прозвучит. Он был готов на него ответить. — На курсах встретились. Я же врач. На вебинары всякие хожу. Вот и он ходил. Знакомы мы недавно. Года два. Но он уже давно меня начал напрягать. Не знаю, не сложились у нас нормальные отношения. Бэкхен хмыкает. — А откуда он знает, что ты юморист? — Главный недостаток Юкхея — способность лезть туда, куда не следует. Я был очень удивлён, когда узнал, что Чанёль когда-то его выручил. Потому что Юкхей хитровыебанный сосунок, который постоянно встречается на моём пути. Я не знаю, под кем он и кто его крышует, но то, что он ещё жив — чудо. Бэкхён задумывается. Осмысливает. Качает головой и цокает. — Он не внушает доверия. — Так что он придумал? — Безопасную еду. Завтра Чунмён начнёт пичкать меня смузи. — Не отказывайся. Бэкхён удивлённо смотрит на Кенсу. Он вообще-то надеялся на то, что До его спасёт. — Он хоть и придурок, но его терапия имеет место быть. Попробуй, Бэкхён. Просто попробуй. Бэкхён поджимает губы. Потому что он не хотел смузи. И не хочет. Безопасная еда — это странно. Но Кенсу же профессионал. Почему-то к нему хочется прислушаться. Они разговаривают насчёт этого всего примерно час. Бэкхён слушает с абсолютным спокойствием. Кенсу рассказывает, какие последствия могут быть, как может отреагировать его желудок. И что стоит делать, если будет плохо. Пообещав, что будет присутствовать при первом употреблении, Кенсу попрощался и ушёл. А Бэкхен снова начал думать о Чанёле. Пока не услышал звонок. Он чуть ли не упал, когда слез с подоконника и быстрыми шагами направился к мобильнику, чтобы взять трубку. Пришлось сесть на кровать в быстром темпе, потому что голова закружилась. Слабость в ногах уже раздражает. — Привет. Родной голос стал радостью. Бэкхен улыбнулся и выдохнул с облегчением. — Привет. Я думал, что ты мне не позвонишь уже. — На твою поэму только словесно отвечать. Ты так много не разговариваешь, как пишешь. Бэкхен закатывает глаза, но улыбаться не перестаёт. — Скучаешь? Зачем Чанёль задаёт этот вопрос, если и так знает ответ? — Безумно. Тишина. Чанёль вздыхает. Бэкхён напрягается. Ему не хочется, чтобы разговор заканчивался. Ему вообще ничего не хочется, лишь бы Чанёль сейчас не исчез. Только бы. — Не представляешь, как бы я хотел оказаться рядом с тобой. Но пока не закончу дела, я не могу быть там, где ты. — Я понимаю. Я терпеливо жду. Питаюсь. Справляюсь с собой. Я стараюсь, Чанёль. Я правда стараюсь. Я даже смузи завтра буду пить. Юкхей сказал, что так надо. Кенсу успокоил и посоветовал попробовать. Я справляюсь. Потихоньку. Но должно получаться. Я… Бэкхён тараторил бы и дальше, но голос Чанёль остановил. — Я знаю, маленький, но не смей делать это только для того, чтобы угодить мне. Я хочу, чтобы ты делал всё это только потому, что сам хочешь восстановиться. Понимаешь? Бэкхён сглатывает. — Чанёль, я… я делаю всё это только потому, что сам хочу этого. Но моей главной мотивацией служишь ты. Мне так легче. Я же справляюсь. Я… — Я понимаю. Но если я скажу, что не хочу, чтобы ты поправлялся? Если я скажу, что мне плевать? Что ты будешь делать? Знаешь? — Бэкхён молчит, чувствуя, как тошнота правды скручивает кишки. — А я знаю. Ты просто похеришь всё. Бён дышит тяжело. Эмоции подкатывают. Ему становится невыносимо сразу же. Снова этот парадокс. Ему необходимо, чтобы Чанёль сказал что-то хорошее. Ему необходимо снова прийти в себя. Грудную клетку сдавливает. — Поэтому я никогда тебе этого не скажу. Потому что, если я — твоя единственная мотивация жить, то я буду рядом до тех пор, пока тебе так будет нужно. Бэкхён выдыхает с облегчением. — Дыши. — Дышу. Бён молчит минуты две. Сложно. Слишком сложно совладать с собой. Иногда ему кажется, что его настроение напрямую зависит от настроения Чанёля. Но это не так. Просто Бэкхён ненавидит ту правду, которую и так знает, но не хочет о ней слышать. Парень решает забыть о своих мыслях, потому что хочет сказать кое-что очень важное. — Чанёль, я люблю тебя. — Я знаю. Ты там слушаешься Чунмёна? И всё? Юноша поджимает губы. Он надеялся на ответное признание. — Да. — А Чонина? — Да. — Хорошо. Мне достаточно знать, что ты в безопасности и стараешься питаться. — Скажи, что любишь меня. — Мог и не просить. Я собирался сказать об этом в конце звонка. Бэкхён снова может думать нормально. Улыбка сама по себе появляется на губах. Чанёль — его кислород. Банальность, но Чанёль — это повод улыбаться. — Я так хочу тебя увидеть. — Потерпи, маленький. Я скоро наиграюсь в догонялки и вернусь. Не успеешь оглянуться. В этот раз я и не собирался надолго тебя покидать. Месяц. Ориентировочно. Может, меньше. — Ещё только два дня прошло. Чанёль смеётся. Он смеётся. Бэкхён замирает в ступоре. Ностальгия пробирает до дрожи. Если бы он сейчас стоял, упал бы. Чанёль смеётся. Его Чанёль смеётся. Господи боже, он действительно смеётся. — Знаешь, Бэк, я понял, что скучаю по тебе слишком сильно, когда уехал сейчас. Я думаю, это хороший показатель, так? Чонин говорил, что некоторые становятся снова на себя похожими через некоторое время. Через месяц, год или несколько лет. Я начинаю ощущать себя по-другому. — Но всё же ты изменился. — Я не буду лгать о том, что я не злюсь. Потому что я до сих пор не могу полноценно справляться со своим гневом. Я знаю, почему ты так говоришь. И я знаю, что это тебе не нравится. — Нет, Чанёль. Я… — Бэкхён прикрывает глаза, собираясь сказать то, что никогда не говорил. — Я был не в себе, когда говорил о том, что ты не мой Чанёль. Тогда я был просто в ужасном состоянии и не мог контролировать ничего из своей жизни. Сейчас — я тоже становлюсь похожим на себя. И я помню твои слова о том, что даже если ты изменился, ты всё равно тот самый мой Чанёль. И это так. Я понимаю, что это так. Я… — Бэкхён. Тебе не нужно говорить всего этого. Я тоже был не в себе. Тогда всё было тяжелее, чем сейчас. В твоих глазах тогда не было ни грамма осмысленности. В моих тоже. Шумный выдох. Подобная откровенность между ними была приятна. — Мне нужно идти. Мышка вылезла из норки. Не скучай. — Чанёль, будь осторожен. Пожалуйста. — Не переживай. Кладу рубку. Бэкхён поджимает губы, думая, что услышит гудки, но не услышит то самое важное, что хотелось услышать. Но он слышит. Он слышит тихое: — Люблю тебя. И только потом гудки. Бэкхён улыбается, чувствуя, как может снова дышать. Что-то меняется. Стремительно быстро. Бён заваливается на кровать и смотрит в потолок, чувствуя некое умиротворение и уверенность в том, что Чанёль справится. До тех пор, пока на пороге его комнаты не появляется Юкхей. С красными глазами и странным взглядом. Но с той же самой ненавистной улыбкой.