Как исторические личности на фанфики про себя реагировали

«Для разблокировки проведите пальцем по экрану. » — Ох, чудо заморское, ну погоди! Разберусь я с тобой, ой, разберусь! — Иван Васильевич уже десять минут терзал несчастный планшет. Тот упорно и героически сопротивлялся его натиску. Наконец, с десятого раза, экран блокировки был убран. Пред царскими очами предстала колонка «Недавние вкладки». Палец сам задел непонятную строчку с надписью «Книга фанфиков». Голубые глаза метали молнии, соболиные брови насуплено хмурились — Иоанн Васильевич Грозный читал фанфик. — Ух. Как это. Я да Федька? Окаянные! Что на царя возводят! На кол их, на кол псов паршивых, блудников смердящих, козлов червивых! — государь был красный, как рак, казалось он сейчас лопнет от гнева. Однако, непристойную вкладку закрывать не спешил, с плохо скрываемым отвращением и какой-то толикой интереса дочитывая жаркое NC про него и Басманова, случайно найденное в закладках пользователя. Дойдя до конца этого шедевра мировой литературы, Грозный задумался. Хотелось кого-то побить, на кого-нибудь наорать или даже треснуть со всей силы посохом по полу, дабы выместить гнев и смущение царские. И тут в головушку светлую залетела мысль дельная. — Марусенька, подь суды. Елейный голосок царя-батюшки меня очень сильно насторожил. Помолившись всем богам сразу, попрощавшись с горячо любимым котом Василием Прохоровичем и составив завещание в его пользу, я собралась в путь-дорогу дальнюю до комнаты гостевой. — Тебя за смертью только посылать. — Хотели чего, царь-батюшка? — Ты расскажи, Машенька. РАССКАЖИ ПРО ТОГО НЕЧЕСТИВЦА, ЧТО ЭТАКУЮ СРАМОТУ ПИШЕТ! Я ЕГО В ЧАН С КИПЯЩЕЙ СМОЛОЙ ПОСАЖУ, ЧТОБЫ НЕПОВАДНО БЫЛО! — он топнул ногой в узорчатом сапоге и сунул, нет скорее впихнул, мне под нос графический планшет. — Нуу. — я жутко тупила, не зная что сказать впавшему в гнев государю (по моей вине впавшему. Ну люблю, люблю я этот пейринг, будь он неладен). — Автор больно далеко от нас живёт, давайте завтра с утра выйдем. Авось за ночь вы другую кару надумаете. Утро вечера всяко умнее. — Я судорожно тянула время, неся всякий бред. Даже если бы я знала автора, то вряд ли бы устроила ему проблемы, в виде разъяренного царя. Иван Васильевич откинулся на диван и устало прикрыл глаза. — А сильно далеко? — спросил после минутного раздумия. — Очень. В Новгороде аж. — опять брякаю первое, что в голову пришло. — Так и знал, что оттуда он, шельма. Вечно бояре их, гадости мне делают. А теперича вон, что удумали. Содомитом меня выставляют. — он продолжил, грустно усмехнувшись. — Нет мне покоя. Ни на земле, ни на небе. Грешен я, грешен. — он выглядел таким несчастным, после этой вспышки минутного гнева. -Не печальтесь, все мы грешны. — поддерживаю, как могу. Резкий звонок в дверь вырвал меня из печальных мыслей. Это пришли мои соавторы. Судя по их донельзя довольному виду, эти паршивцы опять что-то придумали. — Счас мы тебя будем спасать, Машка. — Никита, с умным видом чертил на полу новую версию пентаграммы. — Отправим Иван Василича обратно. Саша там кровь принёс нормальную, так что все хорошо будет. — Хочу верить, хотя он мне даже немного симпатичен (всяко лучше, чем наша мерзкая русачка). — Царя-батюшка, идемте. — я вложила в эту фразу всю свою непринужденность и талант актёра. Нужно было под любым предлогом выманить его в подвал. — Mittere retro. Vere. Vere. Vere. — глухо звучал голос Александра на фоне древнерусского мата и тяжелых ударов в стальную подвальную дверь. Иоанн был закрыт там, внутри пентаграммы на весь пол, а мои непутевые товарищи возвращали его назад. Наконец крики стихли, и мы решили посмотреть, что там. *открывается дверь * — Здравствуйте, товарищи. — произнес над моим ухом чей-то голос, с ощутимым грузинским акцентом.