Как исторические личности на фанфики про себя реагировали

— Вот, в общем, апартаменты ваши. — Никита обводя рукой небольшую гостиную. — Располагайтесь. Тут диван, там ковер. Там журналы и стол. — Спасибо. — Константин Константинович вошел в комнату, потирая все еще красневший на щеке след удара (Федя очень постарался). — И да, китель лучше снять. Журналы, что неопрятной стопкой лежали на столе были, конечно, интересными (особенно июльский Maxim), но их было очень мало, поэтому через два часа деятельная натура Рокоссовского заскучала. Перебрав все книги и не найдя той, что хоть в какой-либо мере заслуживала внимания, он наткнулся на странную красную тетрадь с надписью «Слеш». Фридрих сидел в глубоком кресле, столь любезно предоставленном ему фроляйн Байльсдорф и читал «Русские сенсации», с детским любопытством и толикой отвращения смакуя просто восхитительные заголовки. «Был ли Рокоссовский геем?», « Тайное прошлое советских военачальников.», «Сталин продал душу сатане за победу в советско-финской?». Эти скабрезные строчки смотрели на него с очарованием опытной проститутки и Паулюс не смог не поддаться соблазну (заодно и чсв свое потешить). Открыв сий шедевр русского печатного слова, Федор Иванович Поляков явил себе дивный новый мир, полный боли, моральных травм и восхитительных историй. — Никит, ты тут? Тебя классуха обыскалась, ты зачем с субботника свалил? — я зашла домой к другу, предварительно открыв дверь найденным под ковриком ключом. Наша дражайшая классная решила сэкономить на уборке школьного двора, припахав несчастных детей седьмым уроком в субботу. В числе тех четырех долбоебов-смертников, что предпочли сбежать (умереть) был и Павленко.  — Мне бы тоже очень хотелось узнать, где находится товарищ Павленко. — из темных глубин Никитиного дома, грозно сверкая глазами, выплыла массивная темная фигура.  — Презанятную вещицу у него нашел. Ознакомился вот.- маршал махнул перед моим носом красной тетрадью. — Хорошо рисует ваш друг. И пишет. Это была моя тетрадь. Перед глазами всплыли те самые строчки: «Константин вжимал Фридриха в стену, не оставляя между ними пространства, не давая дышать и думать. Губы сами потянулись к чужим, таким далеким и желанным, отдающим свежей хвоей и дубовыми листьями.» Там еще иллюстрации были. Хорошие такие иллюстрации, подробные, а, главное, наглядные, с деталями. Умереть сегодня Никите дважды.  — Пойдемте поищем вашего друга. Откуда он, говорите, сбежал?  — С субботника.  — Он еще и субботники прогуливает. Талант. — он говорил, вроде, шутливо, весело, но глаза его были очень светлыми и очень очень злыми. Меня грызло хреновенькое предчувствие. Так легко, как с Кобой, похоже отделаться не получится.  — Пойдемте. Я очень хотел бы с ним поговорить. — что-то мне подсказывало, что после этого разговора мой друг вполне себе мог недосчитаться нескольких зубов или даже всей челюсти. Надо выручать. Отвлекать любой ценой.  — Давайте на площадке поищем. А зачем вы эту тетрадь вообще взяли, а?