Batted a couple

Ооо, ну я тогда подумала: «Ах, ну если вы считаете меня плохой, то я покажу насколько.»

Адриан вышел за Маринетт на улицу. Было так холодно, что ещё чуть-чуть и сопли в носу затверденеют. Девушка стояла, опершись на стену и курила, делая это как-то не умело, будто первый раз. Я даже не знаю, что может толкнуть человека на то, чтобы он принялся за сигарету. — Не знал, что ты куришь, — сказал Адриан и встал рядом, отогнав дым ладонью от своего лица. Маринетт затянулась посильней и выдохнула ему прямо в лицо. — О, ты много обо мне не знал, — девушка потушила сигарету о белый бомбер парня и кинула ему под ноги. — Бибер недоделанный, — прошипела она и направилась в сторону своего дома. [Imagine Dragons — Beliver] Девушка уходила с гордо поднятой головой и лёгкой ухмылкой на лице. О, да, всей школе будет плохо, потому что Дюпен-Чен покажет свою тёмную, запретную сторону, которую лишь «счастливчикам» удалось увидеть на ринге в Лос-Анджелесе. Адриан выдохнул белый пар в небо и потёр затылок. — Обиделась? — спросил он сам у себя. — Ну, конечно, кто после такого не обидется. Куртку прожгла мне, — парень ковырнул прозженную ткань и цокнул. — Ладно, перегнул палку… Зайдя обратно, он сразу ж столкнулся с братом, который уже обменивался слюнями возле калонок с пышногрудой шатеночкой. — Ни на минуту его нельзя оставить, — Адриан отдернул брата и повёл его к ученическому столу с хавчиком. По дороге Феликс вытер помаду со своих губ рукавом куртки и попытался заиграть с ещё одной красоткой. — Это школа, а не клуб, — сказал Адриан, когда отпустил рукав брата. — Тонюсенькая линиечка между ними, братюсенька, — старший потрепал младшего за «щёчку». — Ты ещё слишком мал и неопытен. Девственничек ты наш! — Ты где нажрался, дебил? — кажется, они поменялись ролями. Младший стал старшим. — Тебе в рифму или по факту? — хитро посмеялся Феликс. — По факту. — Фу, так неинтересно…ну ладно, не смотри на меня так, я смущаюсь… Та девочка, которая с губами, как вареники, которая ещё в красном, у неё на ногах туфли в блесточках… — Это три разные девушки, — Адриан посмотрел на девушек, в которых тыкал пальцем брат. — Шесть, брат, шесть. Близняшки~и… — Сколько пальцев? — Адриан показывает фак. Феликс сделал умное лицо и показал знак «V». Посмотрев на свои пальцы и улыбнувшись им он пытался засунуть их в ноздри, но Адриан не дал ему этого сделать. — Так, ладно, пора домой. Пока отец не увидел тебя в таком состоянии. Я не хочу занять его место, только потому что ты нажрался в школе. — Эх, скучаю по своим школьным годам!!! — Как? Ты вообще трезвым приходил на уроки когда-нибудь? — Глупец, я поэтому то и пил, что в школу ходил. Не забывай, что у меня золотая медалька… А всё благодаря винусику, а то я бы так нихуяшеньки бы не закончил… Адриан подставил брату своё плечо и буквально поволок за собой к машине. Тот ещё вырывался, хотя выпить стаканчик водички, который держала младшеклассница. Адриан уложил брата на заднее сиденье, а сам сел за руль, но с места не трогался. Феликс отвернулся и закимарил, бубня себе что-то под нос. Адриан уткнулся лбом в руль и просто закрыл глаза. Почему так больно? Почему так стыдно? Что не так с этой девушкой? Она целовала другого, она стыдится говорить об их с Адрианом отношениях. Но почему так сильно тянет именно к ней? Почему она заставляет сердце волноваться? Маринетт медленно шла домой по длинному пути, слушая музыка. Да, Адриан устроил нормальное такое представление. Песня, танец. Ну прям кумир всех девушек. Что поделаешь, если он такой вспыльчивый. Но Маринетт глушила вина. В конце концов, она умолчала об отношениях с Адрианом, позволила поцеловать себя другому. Девушка дошла до середины моста и остановилась, вынув наушники. Она подняла глаза е небо, на котором из-за туч не было видно звёзд, и как крикнула: — Да блять! Почему моя жизнь один сплошной пиздец? Тяжело выдохнув она пошла дальше. Когда ей оставалось всего два квартала и один поворот до дома, в нос ударил запах сгоревшего дерева, а на лицо, словно снег, падал пепел. — Это ещё что? Мимо неё проехала скорая помощь. — Только не на право…только не на право… Машина повернула налево. Маринетт выдохнула, но потом проехавшая мимо машина полиции завернула направо. — Так, а это что? Может, это к соседям. Я ж ничего не сделала, да? Маринетт ускорила шаг. Оказавшись на своей улице она увидела, что двое полицейских стучат в двери её дома. Подойдя ближе, она окликнула их. — Вы что-то хотели? — Маринетт Дюпен-Чен? — спросил один из них. — Да, это я. — Около часа назад неподалёку отсюда произошёл взрыв в одном из жилых зданий. — Не понимаю, что вам надо от меня. Я сейчас позову родителей, они вам уж точно помогут, — девушка достала ключи и вставила нужный в замок. — Погодите, мы пришли именно к вам. Понимаете, ваши родители были в том здании… Маринетт повернулась и зависла на одной точке, на невключённой мигалке. Нет, быть этого не может. Её семья сейчас спит или мирно смотри. Телевизор в гостиной. — Они погибли. Примите наши соболезнования. Завтра в местной больнице будет проходить опознание. Вы сможете подойти к семи часам? Маринетт не отвечала, взгляд стал пустым и растерянным, будто она смотрела сквозь всё, что перед ней. — Мы понимаем, что вам будет тяжело, вы ещё совсем молодая, и такая трагедия… — Ваши… — внезапно спросила девушка. — Извините? — Ваши родители живы? — Да, — ответили оба. — Тогда вы ни черта не понимаете! Убирайтесь, — тихо сказала Маринетт. — Но мне… — Плевать, — перебила девушка. — Убирайтесь! — закричала она. Мужчины ещё раз выразили свои соболезнования и откланялись. Маринетт открыла трясущимися руками дверь и зашла в дом. Только почему она не чувствовала себя дома? Включив свет она разулась и прошла на кухню, где на столе стояла накрытая другой тарелкой тарелка с супом. Маринетт провела рукой по краю стола. Замерла. Стол летит на пол, суп разливается, тарелка разбивается. Девушка начинает хватать аккуратно сложенные над раковиной белоснежные тарелки и бить их об пол. Осколки летят во все стороны. Схватив большую хрустальную салатницу, не долго думая, она запульнула её в стену. Та разлетелась по всей кухне. Девушка начала вываливать из всех шкафчик и тумбочек всё содержимое на пол. Приправы, хлопья, осколки. Всё смешалось. Девушка взяла нож и буквально покрамсала обивку стульев, занавески, а потом кинула его в фотографию, где родители выносят её маленькую из роддома. Стекло, некогда защищавшее этот снимок, треснуло и местами осыпалось. Внутри Маринетт разрушился целый мир, взамен она разрушила кухню. Маринетт съехала по стене, окружённая «внутренностями» любимого места её Мамы. Как же хочется кричать, как же хочется сжечь весь город к чёртовой матери. Но это не вернёт ей семью, и это она прекрасно понимала. Сколько всего она им наговорила, как много раз дерзнула, огрызнулась, проигнорировала. Как много она не успела им сказать. А теперь их нет. Больше не будет неловких завтраков, встреч с психологом, разговоров с родственниками, утренних поисков Мамы. Не будет ничего. Единственные, кто любил её и заботился и ней, умерли, так не услышав слов благодарности или даже простых тёплых слов, которые мы говорим каждый день. Маринетт свернулась калачиком и уснула на холодном полу. В третьем часу ночи её разбудил звонок. Без каких-либо эмоций она подняла трубку, не посмотрев, кто ей звонит. — Маринетт, ты спишь? — Если я ответила, то нет. — Я долго думал о сегодняшнем дне, и я… — Послушай, Агрест, меньше всего я сейчас хочу обсуждать это. Прекрати думать о всякой хуете. Будь добр, забудь обо всём, что произошло. Оставь меня в покое. Не звони мне, не пиши, не говори со мной. Сделай вид, что не знаешь меня. Всё. Всё кончено, закончено, переконченно. Маринетт положила трубку, не дав парню сказать и пол слога. А потом выключила и вовсе отшвырнула телефон. — Надеюсь, что хоть ты будешь счастлив…