Три долбаных месяца я не выходила из дома. Три долбаных месяца я не открывала шторы, из-за чего весь дом стал мрачным и пыльным. Три долбаных месяца я ни с кем не говорила о том, что произошло. Мои долбанутые родственники даже на похоронах устроили скандал, обвинив меня в смерти родителей.
Март. Птички поют, солнышко светит. Аромат цветов опьяняет прохожих, которые то и делают, что восхищаются вновь ожившей природой. Хоть сейчас и начало весны, но уже так тепло, что можно ходить в одном свитере или лёгкой куртке. Но вся эта ветхая красота природы больше не радует глаз Маринетт. Девушка первый раз за достаточно долгое время вышла из дома на прогулку…на балкон. В глазах потемнело из-за свежего воздуха, из-за чего девушка пошатнулась и села на шезлонг, стоявший тут ещё с осени. — Уже март, — она достала телефон из кармана домашних штанов и включила его. Экран заиграл разными красками, высветилось много сообщений. Маринетт начала их поочерёдно читать. Дядя-комплекс маленького хера: «Твои родители небось счастливы, что умерли?!» Тётя-плоскодонка: «Откажись от наследства! Иначе пожалеешь» Альянс (так надо): «Слышала, что случилось. Соболезную. Ты вернёшься в школу? Кимчи: «Мари, я искренне сожалею о твоей утрате. Срочно позвони мне» На последнее сообщение девушка отреагировала и набрала этому человеку. Это был Ча Ным. — Алло? Мари? Ты как? — Да, привет. Всё нормально, ты что-то нашёл? — Погоди ты. Сейчас не надо «ля-ля». Спрашиваю ещё раз, как ты? Девушка потерла переносицу, глубоко и тоскливо вздохнула, облакотившись на спинку шезлонга. К горлу подступил ком, а сердце камнем упало в пятки. — Скучаю. — Я…я...я не знаю, что сказать. Тебе нужно время? — Нет. Мне нужно что угодно, кроме него. Помнишь, как говорил Карл? » Время лечит… — Чушь собачья». Ты уверена? — Нет. Я уже ни в чём не уверена. — Может, тебе что-то нужно? — Ты умеешь готовить пасту? — Не-а… — Тогда сиди на попе смирно. Ча Ным усмехнулся, а Маринетт едва подняла уголки губ. — Приходи в школу. — Меня ещё не исключили? — Я сделал тебе освобождение, не переживай. — Да я и не переживала. Ты что, я была бы только рада. — Ты, может, и да… — В каком смысле? — Этот блондинчик, Адриан который… Натворил тут дел…каждый день разгребаю… — Серьёзно? — Да, вчера вообще пизды получил от студентов. Ходит побитый, злой. На учителей лает, как овчарка, на… — Хватит. — Ладно-ладно, только не растраивайся. — Нет, не растраиваюсь… — Ладно, приходи сегодня. Я пойду, первый урок начинается. ГДЕ АГРЕСТ? Звонок оборвался. Маринетт убрала телефон в карман и встала. Вот чем он занимался последние месяцы. Каждый справляется с проблемами по-разному. Кто-то, как Мари, закрывается от всех на долгое время и приводит свои мысли в порядок в одиночестве. А кто-то, как Адриан, наживают себе ещё больше проблем, которые отвлекают от основной. Но, в конце концов, нужно выходить из таких состояний. Маринетт делает первый шаг, понимая, что нужно продолжать жить. Первый шаг — вернуться в школу. Девушка зашла в свою комнату, нащупав в полумраке шкаф она вытащила оттуда одежду и понюхала. — Вроде, нормально, — пожала плечами девушка. Надев на себя штаны, футболку и чёрную мастерку Маринетт спустилась на кухню. Перед глазами пробежал тот день, когда она потеряла родителей. Осколки всё так же валялись по кухне вперемешку со специями. Девушка встряхнула головой, влетела в кеды, валявшиеся перед дверью, и вышла из дома. Приятный, но слишком бросающийся аромат цветов ударил в самые вески. Глаза заслезились. — Жара, — Дюпен-Чен растегнула мастерку, накинула капюшон и закинула портфель на плечо. Только она сделала шаг как врезалась в какого-то парня. — Ой, извините, — сказал он, но потом его лицо вытянулось. — О, это же, как же тебе звали-то, Маринетт, да? — Нет, — Дюпен-Чен начала натягивать капюшон. — Это точно ты, — Мари попыталась пройти, но он ей не дал. — Куда же ты? Давно не виделись! — Да, я успела соскучиться, — с ноткой сарказма ответила она. — Не видно тебя, да и не слышно. Уезжала что ле? — Можно и так сказать, — легко улыбнулась девушка. — Знаешь, я тороплюсь… — Подвезти? — Почему бы и нет. Мне в школу. Феликс как-то странно улыбнулся, но Маринетт не придала этому значения. Они сели в машину, стоящую возле её дома. Фел завёл мотор и поехал в сторону школы, причём в объезд. — Как дела? Почему пекарня закрыта, я так обожаю кексы твоего отца, они чудные! — Нормально, спасибо. А ты как? — делая вид, что не слышала о пекарне, ответила Мари и повернулась на парня. — Ну, если б не спиногрыз на моей шее, то могло бы быть и лучше. — Спиногрыз? Кто-то родил от тебя? — усмехнулась девушка. — Лучше бы родил, ей-богу! Посмотри на заднее сиденье. Маринетт обернулась, лицом к стенке, растянувшись по всему сиденью распласталась тушка, накрытая бежевым пледом с человеком-пауком. — Твой друг? — Стал бы я друга так возить, тем более в школу? Адриан это. Маринетт резко отвернулась и замерла, но сердце застучало так, что его бы услышали и люди, идущие пешком. Нервы. Нервы. Нервы. «Забудь меня». — Этот дубина пронюхал, что кодирование — всего лишь внушение. Начал выпивать потихоньку мою коллекцию дорогущих коньяков. Я заставлю его отдать свою первую зарплату мне, я блин их не пью, а тут эта пиявка к ним присосалась. Вон спит теперь алкота эта, еле его вытащил из какой-то дыры. — Феликс, захлопнись, — сонно пробормотал Адриан, повернувшись лицом к свету, и почесал макушку. — Вставай, моя зайка, смотри кого я встретил… — словно его Мама сказал Феликс. — Мне похуй, отъебись, дай поспать! — Ну только посмотри, кто это… — Феликс, твою ж, — Адриан резко вскочил и высунул голову вперёд, прожигая брата взглядом. — Ты хочешь, чтобы я умер от недосыпа? Если возишь в школу, то вози нормально! — Господи, ты хотя бы спишь! Я из-за тебя не то, что поспать, я посрать не успеваю. Адриан повернул голову в сторону Маринетт, которая натянула капюшон по самую грудь. Парень, хотя разглядеть лицо, тянулся всё дальше и дальше, пока не шмякнулся к ней на коленки щекой. Маринетт вздрогнула и прикрылась рукой, но это не помогло, он увидел, кто сидел на переднем сиденье. Агрест быстро вскочил, ударившись головой об зеркало и поюхнулся обратно. — Мог бы и не будить, — холодно сказал он, натягивая плед обратно. — Ты че, э? Может, ты не понял кто это? — Я не знаю, кто это! Что ты пристал ко мне! Едь в школу молча! — Дебил. Прости его, он придурок, небось ещё инопланетяне пред глазами. — Всё хорошо, не извиняйся, — быстро сказала Маринетт и отвернулась к окну, обняв свои плечи. Машина подъехала к школе, девушка поблагодарила и попращалась с Феликсом, который ещё десять минут выпихивал брата из своей машины ногами и руками.***
Идя по коридорам школы, Дюпен-Чен только и слышала, что её клеймят убийцей, наркоманкой, проституткой, кидают высокомерные и пренебрежительные взгляды. Ничего нового, всё как обычно.Но ничего её не задевает, больше не задевает. Скоро она закончит эту гребанную школу и уедет из Франции вовсе. Зайдя в класс, Маринетт сразу же столкнулась со своей давней «подругой», Хлоей Буржуа. — Ничего себе, явление Христа народу, — вякнула та. — Ты меня уже к святым приписала? — усмехнулась Дюпен-Чен. В этот момент в класс зашёл Адриан. Только сейчас девушка разглядела его лицо. Свежие болячки, закленные телесными пластырями, ссадинки и огромный синяк вокруг глаза. По телу пробежали мурашки. Она просто представила, как его бьют, а холодок пробежал и по телу со скоростью гепарда. Шаг, ещё один, задев девушку плечом, Агресттпрошёл на своё место, на ту парту, за которой когда-то сидела Маринетт. Все ребята окружили его. Парни начали дёргать его, а девчонки подливали масло в огонь бессмысленными фразами и шутками. Дюпен-Чен прошла мимо этого адского круга и села рядом с Альей за последнюю парту. — Привет, — неуверенно сказала Мари. — Привет, — удивлённо сказала та. — Я писала тебе… — Да, я видела, спасибо… В класс зашёл Ча Ным, который сразу же оглядел класс и, заметя Маринетт, облегчённо улыбнулся ей, получив махание кистью руки в ответ. Звонок. — Итак, сегодняшнее занятие, по традиции, мы начнём с того, что вновь я буду ругаться с Адрианом. Где ты был первый урок? — Какое вам дело? — огрызнулся парень. — Я твой учитель. Адриан, я тебе не враг, перестань сопротивляться. Сегодня будешь мыть спортзал. Попробуй только уйти, я позвоню отцу. — Ага, — Адриан лёг на парту. — Удачи! — Бестолковый! Так, ладно, ты меня понял? Адриан показал «класс», лёжа на парте. Ча Ным закатил глаза, поймал дзен и начал урок, поглядывая то на Мари, то на спящего Адриана. Так урок и прошёл.***
Звонок с последнего урока — оправдательный приговор. Адриан первым покинул класс, выйдя за минуту до звонка. Смекалка. Парень пошёл прямиком в спортзал, чтобы нести тяжкий груз наказания. Он открыл подсобку, взял швабру и ведро, и понеслась. Спустя пять минут уборки в спортзал зашла Маринетт. Адриан, не отрываясь, от швабры и пола, попросил её уйти. — Я наказана, — сказала девушка и взяла в руки швабру. — Не спросишь за что? Адриан промолчал. Маринетт подошла к нему и протянула руку. — Меня зовут Маринетт. — Поздравляю, мне-то что? Я не знакомлюсь. — А я тебя не спрашиваю, знакомишься или нет, мне всё равно Я просто говорю, что меня зовут Маринетт. Адриан закатил глаза и отвернулся, продолжая драить пол. Маринетт кинула швабру и обняла парня со спины, сцепляя руки в замок на его животе. Ах, её объятия такие нежные, такие важные для него. Такие нужные для неё. Они нужны ей больше кислорода сейчас. Адриан накрыл своей ладонью её ладошки. Как он хочет просто раствориться в её руках, просто прижать её к себе и не отпускать больше никогда. — Прошу, не отворачивайся от меня. Я нуждаюсь в тебе, в твоей поддержке и любви. Мне очень сложно это говорить, я никогда никого не просила любить, поддерживать или жалеть меня. Я ненавидела это, меня воплотило только от малейшем упоминании этих слов. Я просто забыла, как много в себе хранят эти слова. Мне очень плохо, мне очень больно. Мое сердце разрывается на кусочки, я сама разрываюсь на кусочки. Побудь рядом со мной, пожалуйста. Подари мне минуту или секунду своего присутствия. Мне это нужно, — Маринетт уткнулась носом в спину парня и шмыгнула носом. Адриан повернулся к ней лицом и прижал её голову к своей груди, поцеловав в лоб. — Минута. У тебя есть минута, чтобы выплакаться.