***
Уотсон приехал через час после того как я отправил записку брату. Я ожидал его и хотел, чтобы он приехал, но при этом почувствовал досаду. — Что, Майкрофт велел приглядывать за мной? — Майкрофт даже ни о чем не просил, — спокойно ответил Уотсон. — Он просто прислал мне записку о том, что случилось. Что предпринимает полиция? Надо отдать должное моему доктору — он выбрал правильный тон. Никаких сантиментов — все четко и по делу. — В полиции сейчас брожение. Уоррен подал в отставку. Монро на должность еще не заступил — действует согласно тем полномочиям, которые имеет. Мак обещал, насколько это возможно, собрать сведения. — Майкрофт посодействует ему в этом? — Надеюсь. Во всяком случае я просил в письме воспользоваться его влиянием в высших сферах. Но раньше вечера мы вряд ли что-нибудь услышим от Мака. — А где убили девушку? — Уотсон сел в кресло и внимательно посмотрел на меня. — В комнатке, которую она снимала. — Странно. — Верно, — кивнул я, — очень странно. С одной стороны, сегодня День Лорд-мэра, и если я прав насчет того, что убийства — это часть какого-то заговора, то нет лучшего повода нагадить властям, чем такое зверство именно сегодня. С другой — это убийство очень отличается от тех, что произошли ранее. — Может, убил не Потрошитель? — предположил Уотсон. — Шанс крайне мал. Подождем Макдональда. Заключение врача он обязательно принесет, я думаю. И если горло перерезано — это явно Потрошитель. Я закурил и прошелся по комнате. Сколько времени потребуется инспектору? Хорошо, если он приедет к вечеру… — Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Уотсон. Я обернулся и посмотрел на него. Господи, да чем он мог помочь? — Просто побудьте со мной. — Хорошо. Мы провели почти в полном молчании около часа. Я просто лежал на диване и смотрел в потолок. Стоило мне закрыть глаза, как тут же в памяти вспыхивали ужасные картины истерзанного тела. Уотсон пытался читать, но больше прикрывался книгой, внимательно следя за мной. Наконец я не выдержал: — Как там наши дамы? — Что ж, Берлин им понравился… Уотсон принялся развлекать меня пересказом того, что поведала ему Мэри. Видимо, она получила море впечатлений и весь вечер делилась ими с супругом. Соскучилась? У меня не было сил язвить по этому поводу, да и Уотсон, будто нарочно, говорил монотонно и размеренно. Я все-таки задремал и пропустил тем самым часа полтора. Слава богу, мне не снилось ничего ужаснее бесцельных блужданий по улицам. Я согласился выпить с Уотсоном чаю и съел один сэндвич — у меня со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было. И опять потянулись бесполезные часы ожидания. В семь вечера я настоял, чтобы Уотсон поужинал, с трудом удержался от перепалки с ним по поводу того, что мне тоже стоило бы подкрепить силы. Пока Уотсон торопливо поглощал бифштекс, я сидел у камина, уставившись на огонь — меня немного мутило от запаха еды. Со стола наконец убрали. Уотсон сел в соседнее кресло, раскурил трубку, и я почти сразу же вскочил со своего места и двинулся было в сторону спальни. — Сейчас нельзя, и вы это знаете, Холмс! — голос Уотсона звучал непривычно резко. — Сядьте, — прибавил он мягче. — Я так с ума сойду, — ответил я, послушно возвращаясь в кресло. — Не сойдете. Скоро инспектор приедет. Я только простонал в ответ. Но Уотсон был прав, да и чувствовал я себя терпимо — все же правильно сделал, что снизил дозу. Макдональд приехал без четверти восемь, и вид у него был уставший. Уотсон заботливо предложил ему шерри с бисквитами — инспектор не отказался. Вот как у него получается? Нервы железные. — Отчет докторов Бонда и Филипса, — Макдональд протянул Уотсону бумагу. Тот прибавил света, взял листок и принялся читать про себя. Я успел заметить размеры абзацев, и профессиональной невозмутимости Уотсону хватило ровно на первый. Он нахмурился, словно не веря собственным глазам. — Бог мой… — пробормотал он. — Это святотатство какое-то! Не знаю, куда смотрел Бог, когда убивали Мэри — видимо, в другую сторону, но с оценкой Уотсона я был согласен. Иначе то, что я увидел в той комнате, трудно было назвать. — А сердце? Его не нашли? — Нашли, — мрачно отозвался Мак. — В чайнике над очагом. Он достал из папки фотографию и передал Уотсону. Тот взглянул на снимок и вернул инспектору с тяжелым вздохом. — Бедняжка. Но тут говорится о синяках у горла. Правда, коллеги не уточняют — они выше разрезов или ниже. Разве Потрошитель душил свои жертвы? — Нет. Однако горло перерезано левшой. — Как ее вообще опознали? — Инспектор, ведущий дело, до сих пор не уверен, что убита именно Келли, но я был в морге, видел тело — у девушки на правой ладони была приметная родинка. Это определенно Мэри Келли. Разумеется, я никому не сказал об этой примете и о том, что знал покойную. Я потянулся к папке, взял лист, взглянул на записи и покачал головой. — Не знал, что вы освоили стенографию, Мак. — Пришлось, сэр. Я вам зачитаю — тут не слишком-то много показаний, и они на редкость противоречивые. — Читайте. Макдональд поставил опустевший бокал и взял первый листок с «иероглифами». Действительно, свидетели противоречили друг другу. Даже в описании внешности Мэри, в сведениях о ее образе жизни и знакомствах показания разнились. Одна из соседок утверждала, что без четверти двенадцать Мэри вернулась домой с клиентом и будто бы пела «Фиалку с могилы матери». Соседка сверху показывала, что пение прекратилось около половины второго. Даже в подпитии Мэри вряд ли стала бы почти два часа развлекать клиента пением. Другая свидетельница утверждала, что Мэри якобы потеряла ключ и открывала дверь, просунув руку сквозь разбитое окно. Это было физически невозможно сделать. Услышав о двери, я не мог не спросить и перебил Макдональда: — Как убийца вошел в комнату? — Видимо, поддел ножом накладную щеколду. — Почему щеколду? Разве изнутри дверь запиралась не на засов? — я похолодел. — Нет, на щеколду. Я тут сличил показания — скорее всего убийство произошло не ранее половины третьего ночи. Закурив, я встал и отошел к окну, повернувшись к остальным спиной. — Мистер Холмс? — окликнул меня Мак. — Читайте дальше… Инспектор продолжил. Я почти не слушал его, а сигарета плясала у меня в пальцах. Если раньше я видел перед мысленным взором растерзанное тело Мэри, то теперь в голове звучал ее голос. Да, петь она любила. Природа не обделила ее слухом, и она умудрялась держаться на грани между «петь» и «горланить». А когда она смеялась искренне, это выходило у нее так заразительно… — Проститутка Джейн Скотт, — донеслось до меня чтение Мака, — утверждает, что около половины седьмого видела Мэри Келли в «Старой подкове» с мужчиной приятной наружности. Они сидели за столиком. Мэри пила пиво, а мужчина не пил вовсе, хотя перед ним стояла кружка с сидром. Они о чем-то тихо разговаривали. Мужчину этого в «Подкове» несколько раз видели и раньше, говорили, что он художник… — Что?! — я обернулся. — Да я вот тоже подумал, не наш ли это приятель Питерс? Я бросился к столу, расшвырял газеты и схватил пакет. Кое-как вскрыл, стараясь не порвать. В пакете лежал рисунок — портрет какого-то мужчины — и записка. — «Дорогой Шерлок, — принялся читать я вслух, а скорее бормотать себе под нос, — не знаю, важно ли это, но я взял на себя смелость побеспокоить вас. Сегодня вечером я виделся с Мэри, мы сидели с ней в «Старой подкове». Наш разговор к делу не относится, но я заметил, что она поглядывает в сторону одного из столиков. Там сидел мужчина в клетчатой накидке и охотничьей шапке, и Мэри шепнула мне, что этого типа пару раз видели тут в дни, когда совершались убийства. Ходили слухи, что полиция его якобы допрашивала, но в качестве свидетеля. Не знаю, правда это или нет, но я сделал набросок в блокноте. Мужчина заметил, что мы смотрим в его сторону, но враждебности не выказывал, однако быстро расплатился и ушел. Придя домой, я сделал полноценный рисунок»… Я не дочитал. Несколько мгновений мы трое смотрели на портрет — длинный нос с горбинкой, усы, четко выраженные скулы, кустистые брови, но лицо далеко не уродливое, — а потом мы с Уотсоном бросились надевать сюртуки, а Макдональд — ловить кэб. Джон Уотсон Макдональду удалось остановить четырехместный кэб. Кучер, поощренный посулами хорошего заработка, постарался ехать как можно быстрее, насколько позволяли все еще запруженные экипажами улицы. Мы с инспектором молчали, Холмс тоже не проронил ни слова — сидел с закрытыми глазами, стиснув ладонями набалдашник трости. Впрочем, Макдональд все же шепотом уточнил у меня, а тот ли это адрес? Я ответил, что художник уже несколько месяцев назад перебрался в более удобное и приличное жилье. Когда кэб въехал на улицу, где жил Питерс, Макдональд тронул Холмса за плечо. — Кучера отпускаем? — Пока нет, пусть ждет, — глухо отозвался мой друг. Мы подъехали к дому. Я высунулся из экипажа и посмотрел на окна — наверху, в мастерской, шторы были задернуты, но там явно горел свет. — В любом случае, нам надо поговорить с Питерсом, — сказал Холмс. Судя по голосу, у него слегка отлегло от сердца. И все же мы попросили кучера подождать на углу, щедро заплатив ему за уже проделанный путь. Когда кэб поехал к перекрестку, Макдональд постучал в дверь Питерса. Прошло полминуты, но никто не отозвался. — Постучите еще, — сказал Холмс. — Майлз может просто не обратить внимания. После третьей попытки мы стали думать, как проникнуть в дом. С одной стороны, с нами был инспектор полиции, но без ордера. Впрочем, окажись Питерс жив и здоров, на что мы не переставали надеяться, он не стал бы жаловаться на вторжение, продиктованное исключительно дружеской тревогой за его безопасность. Дверь была заперта, но невозможно было понять — на ключ снаружи или же изнутри защелкнулся верхний замок. — Придется мне прибегнуть к помощи, — сказал Мак, достал свисток и громко дунул в него. Вскоре послышался топот ботинок по булыжнику. Прибежал констебль. Макдональд назвал свою фамилию и должность, представил также и нас. — Мы опасаемся, что с хозяином дома произошло несчастье, — заявил он. — Констебль, посветите, пожалуйста, сюда, — попросил Холмс и достал лупу. Бобби открыл створку фонаря. Мой друг склонился над замочной скважиной, внимательно разглядывая ее. — Следов взлома нет. Констебль, направьте свет левее. Так… дверь заперта на верхний замок. — То есть изнутри? — уточнил Мак. — Да, но когда вы свистели, я посмотрел на окна мастерской — там ни одна занавеска не шелохнулась. Осмотрим черный ход. Мы оставили констебля дежурить у двери, забрав у него фонарь. Дом Питерса заканчивался узким проходом, ведущим во внутренний двор-колодец. Тут росли два чахлых дерева, а углы украшали сомнительные архитектурные детали в виде антивеспасианов *. Мы подошли к двери черного хода. Я посветил Холмсу, а он наклонился к щели между дверью и косяком. — Засов задвинут. — Да черт возьми! — тихо рыкнул Мак. Он навалился плечом на дверь. Гвозди в петлях, забитые в старую древесину бог знает когда, просто вывалились из отверстий. Дверь распахнулась. — Если наш приятель жив, он на нас не обидится. Лично пришлю ему слесаря, — говорил Мак, освещая фонарем темную кухоньку, — если же не дай бог… так не мы дверь высадили. Мы вышли в коридор. Мак поднял фонарь повыше и издал короткое восклицание. Посредине прихожей валялся стул, обычно стоявший у стены, пальто Питерса было сдернуто с вешалки и тоже лежало на полу. Холмс бегом ринулся на второй этаж. Через мгновение мы услышали приглушенный вскрик и бросились следом. На площадке лестницы мы буквально столкнулись с Холмсом, который пятился на нас, глядя на что-то в мастерской. Я проскользнул мимо друга в комнату. Да, моим глазам открылось ужасное зрелище, но не такое невыразимо бесчеловечное, как на фотографии с места убийства Мэри Келли. Несчастный Питерс! Он сидел на стуле, его ноги были крепко привязаны к ножкам, а руки скручены за спиной. Голова безжизненно свесилась на грудь. Не сказать чтобы в мастерской царил разгром, но посреди нее на полу было свалено в кучу несколько картин, изрезанных ножом, мольберт с начатым полотном опрокинут. Комната была ярко освещена, и вся сцена убийства — тело на стуле в центре, уничтоженные полотна — имела какой-то театральный вид, плод извращенного воображения безумца. Я подошел к телу, но услышал позади стук и резко обернулся. Холмс стоял на коленях, пошатываясь. — Это я виноват, — пробормотал он, завалился на бок и потерял сознание. Мы с Макдональдом бросились к нему и перенесли на диван. Несколько минут я хлопотал подле, развязывая Холмсу галстук, расстегивая воротничок, кое-как мне удалось втиснуть ему в рот горлышко фляги и влить несколько капель брэнди. Мой бедный друг закашлялся и открыл глаза. Я крепко сжал ему руку и отошел к телу Питерса, а Макдональд опустился перед диваном на корточки. — Соболезную, сэр. Но я бы на вашем месте не стал вот так огульно обвинять себя. Погодите, послушаем, что скажет доктор. Тело Питерса полностью окоченело. Он был одет — брюки, рубашка, рабочая блуза. Я закатал ему брючину, отстегнул и опустил носок и осмотрел трупные пятна. Надавил на одно из них, отпустил палец — пятно побледнело, но постепенно вернуло прежний цвет. Осторожно приподняв Питерсу голову, я увидел на лице следы жестоких побоев. Настал черед рубашки и блузы. На месте ударов в живот были заметны вмятины. Я перевел взгляд на руки несчастного и вздрогнул. Три пальца на левой руке были сломаны. — Холмс, когда вы получили пакет? — спросил я, выпрямляясь. — Утренней почтой, — глухо отозвался он. — Питерс умер не менее восемнадцати часов назад. Даже если бы вскрыли пакет сразу, как получили его, вы бы ничем уже не смогли помочь нашему другу. Так что не вините себя напрасно, старина. Мои слова возымели противоположный эффект. Холмс вскочил с дивана. — Его пытали! — закричал он. — Убивали его картины у него на глазах. Они хотели знать, где рисунок. Господи, да разве это главное? — мой друг вдруг зло оскалился. — Майлз погиб! А вы с Майкрофтом только и думаете, что чувствую я! Я бы определенно выбрал эту злость, чем отчаяние и самобичевание пятью минутами раньше. — Разумеется, я думаю о том, что вы чувствуете, — ответил я спокойно. — Вряд ли вы сможете найти убийцу, если станете возводить на себя напраслину. Состояние Холмса перешло в стадию холодного бешенства, но он взял себя в руки. — Сидите тут и не мешайте мне, — сказал он, достал лупу и пошел вниз. Через открытую дверь мастерской мы увидели, что он зажег свет в прихожей. Мы слышали его шаги внизу — они то удалялись, то приближались. Наконец он поднялся наверх и стал осматривать мастерскую, потом направился в смежную с ней комнату. Там он пробыл довольно долго — я уже начал беспокоиться. — Майлз сам открыл убийце дверь, — произнес Холмс, выходя к нам. — Бог знает, почему он это сделал. Но вообще он был доверчивым человеком, к тому же на двери у него не было цепочки. Мой друг наконец подошел к телу бедняги Питерса и внимательно его осмотрел — даже представить не могу, сколько душевных сил ему на это потребовалось. — Думаю, убийца свалил несчастного с ног одним ударом в лицо, в бессознательном состоянии затащил сюда, привязал к стулу, а, когда тот пришел в себя, стал допрашивать. Вряд ли негодяй планировал убить Майлза, прежде чем тот ответит на все вопросы. Уотсон, вы наверняка заметили, что убийца чем-то затыкал жертве рот, а потом вынимал кляп. — Да, — кивнул я. — Вскрытие покажет, что стало причиной смерти, — или разрыв внутренних органов, или, возможно, болевой шок. — Когда Майлз умер, убийца наконец заметил дверь в комнату, где тот хранил рисунки. Сначала он методично листал содержимое папок, потом опять вышел из себя и стал просто вываливать рисунки на пол или рвать их. Там сверху лежат наброски с Мэри… — Секунду, сэр, — вмешался Макдональд. — Если мистер Питерс умер в указанное доктором время, значит, убийца уже после него отправился к Келли, я прав? — Да. Не узнав, что хотел, он решил просто избавиться от свидетелей, — ответил Холмс. Он стоял перед телом Питерса на коленях и держал того за руку. Я почувствовал, как на глазах у меня наворачиваются слезы. — Если ваша гипотеза насчет заказных убийств верна, — сказал я наконец, — то Потрошитель — будем называть его так, раз уж мы не знаем имени — побоялся связываться с заказчиком или с хозяином, если можно так выразиться, и сообщать о случайной встрече в трактире. На месте его хозяина я бы просто избавился от идиота, который так нелепо «засветился». Так что Потрошитель решил устранить проблему самостоятельно. Я вот чего не пойму — почему здесь он ни разу не пустил в ход нож? — Сложно сказать, — Холмс пожал плечами и встал, выпустив изуродованную руку Питерса. — Он, конечно, выполнял приказы, но, видимо, его выбрали на роль исполнителя не случайно, а учитывая особенности натуры. Убийца по каким-то причинам явно ненавидит проституток, считает их… падалью, что ли. Мужчина же — другое дело. — Получается, — подытожил Макдональд, — Потрошитель проник к Келли, когда та осталась одна и, возможно, уже заснула. К тому времени мистер Питерс был уже мертв. Но вот вопрос — когда он отправил вам конверт? — Кстати, на конверте не было штемпеля, — перебил я. — Холмс, конверт доставили еще до того, как к вам приехал инспектор и сообщил о смерти Мэри Келли? — Нет. Вы правы, Уотсон, на конверте не было штемпеля, его отправили с посыльным, но Питерс мог сделать это только вечером накануне своей смерти. Только вот вопрос — почему посыльный так задержался? Мак, возьмите для солидности констебля и пройдитесь по соседям — наверняка Питерс попросил кого-то из них доставить конверт. Искать посыльного он вряд ли бы стал. Заодно выясните, при каких обстоятельствах это было. Во сколько. Ну, не мне вас учить. — Хорошо, мистер Холмс. И мне надо послать записку в Скотланд-Ярд. — Пишите Абберлайну, а тот пусть сразу доложит Монро. Тот человек неглупый и, видимо, заинтересован в раскрытии преступлений в Уайтчепеле. Когда инспектор ушел через парадную дверь, Холмс спустился вниз, вернулся с простыней и укрыл тело Питерса. — У нас есть шанс найти убийцу? — спросил я. — Если его и правда допрашивали в качестве свидетеля, — кивнул мой друг. — И если он все еще в Лондоне. Но есть кое-кто, кому невыгодно, чтобы Потрошителя поймали. Я покачал головой. Не очень-то я верил в то, что все эти преступления заказаны таинственным Пауком. Холмс и мне как-то излагал свою гипотезу. Цель, возможно, и выглядела реальной. У многих на Уоррена был зуб. Но вот методы достижения цели… — Надо сообщить Майкрофту, — вздохнул Холмс, наклонился и поднял одну из картин. — Портрет сестры. — Их можно восстановить? — Думаю, да. Мы оба знаем имя того, кто наверняка захочет нанять реставраторов. Холмс, конечно же, говорил о лорде R. Вот еще один человек, для кого смерть Питерса станет потерей. — У Питерса был душеприказчик? — спросил я, полагая, что это может быть только Майкрофт. — Наверное, — Холмс посмотрел на тело. — Давайте спустимся в гостиную, Уотсон. — Конечно, дорогой. Внизу Холмс смог наконец закурить. Гостиной Питерс пользовался редко, принимая заказчиков наверху. В небольшой комнатке царил порядок. Странно, но убийца не пытался найти рисунок в жилых комнатах. Скорее всего, он и правда решил, что избавиться от свидетелей сейчас важнее. Образ мыслей некоторых преступников не всегда подлежит логическому осмыслению — вернее, у них своя логика. — Нет, что-то не складывается, — сказал я скорее самому себе. — Что именно? — отозвался Холмс. — А блокнот? Вы нашли блокнот? — Черт возьми! Уотсон, я идиот! Холмс бросился сначала наверх, в мастерскую. Он спустился вниз через две минуты, и через открытую дверь я увидел, как он склонился над брошенным на пол пальто. — Вот он, — он достал блокнот из-под пальто и осмотрел, — цел, но в нем вырвана пара листов. Видимо, наброски, которые Майлз сделал в трактире. И еще я понял, что забыл осмотреть печку. Там жгли бумагу, но листы явно больше и бумага была плотнее. Листики из блокнота убийца, скорее всего, просто унес с собой. — Мне кажется, этот тип — сумасшедший. Зачем он, спрашивается, рвал рисунки? Зачем копался в папках? — Он, может, и сумасшедший, но, думается, цепочка его поступков имеет объяснение только в одном случае — вероятно, Питерс сначала сделал пару набросков, их убийца просто увидел в мастерской, а потом стал допытываться, есть ли еще. Майлз не сказал ему, что был и чистовой рисунок. — Господи, но почему? — почти простонал я. — Сказал бы, где лежит блокнот. Почему он вообще молчал? — Думаю, Майлза ошеломило нападение, а потом и боль. Мы можем только гадать, дорогой мой, но, скорее всего, от него требовали сказать, где рисунок. Майлз просто думал, что речь идет о том, который он послал мне. Он защищал меня, — голос Холмса не дрогнул. Неожиданно открылась входная дверь и раздались шаги. — Входите, мистер Купер, — услышали мы голос инспектора, — только осторожно. Он заметил свет в гостиной и прошел к нам, за ним семенил человечек самого жалкого вида — еще не старый, но довольно болезненный мужчина в очках с толстыми стеклами. — Кучера я отправил в Скотланд-Ярд, — сказал Макдональд. — А это вот мистер Купер, сосед покойного. Мне повезло. Мистер Купер был вторым, в чью дверь мы с констеблем постучались. — Скажите, мистер Купер, — спросил Холмс голосом, который не предвещал ничего хорошего, — почему вы не доставили мне пакет в тот же вечер, когда мистер Питерс просил вас об этом? — Вам? Вы мистер Шерлок Холмс? Господи! Простите, сэр, разве ж я мог себе представить? — залепетал мужчина. — Бедный мистер Питерс! Он был таким милым человеком! — Хватит! Расскажите про то, как мистер Питерс передал вам конверт. — Он пришел ко мне вчера вечером, постучался почему-то в дверь черного хода. Эти двери, сэр, выходят во внутренний дворик. Ему открыла Полли, девочка помогает моей жене по хозяйству — она еще не ушла домой — и провела мистера Питерса ко мне. Я очень удивился, а тот прямо сунул мне в руки деньги, пакет и стал просить срочно отвезти его по указанному адресу. Я спросил: почему он не может сделать это сам? Правда была уже половина десятого, но раз уж такое срочное дело, он мог бы взять кэб и поехать к вам, сэр, и посыльного искать бы не пришлось. Мистер Питерс как-то замялся, и ничего толком не смог объяснить. Ну, я подумал и согласился — и по-соседски, так сказать, да и лишний соверен не помешал бы. Мистер Питерс ушел к себе — и опять через черный ход. Вот чудеса, думаю. Я стал собираться — я ведь в халате уже был. И только я оделся, как бежит сверху Полли и кричит, что хозяйке плохо. Жена у меня болеет, сэр — только недавно разрешилась от бремени, ребенок родился мертвым, и вот миссис Купер никак не оправится. Я тут же побежал искать кэб и поехал за врачом — так мы у постели бедняжки просидели всю ночь, и утром я грешным делом заснул прямо в кресле. Просыпаюсь — а уже почти одиннадцать. Ну, думаю, надо пакет-то доставить, взял кэб, съездил по адресу. Мне открыла приятная дама, взяла пакет, даже собиралась заплатить, но я отказался и поехал домой. Вот и все, сэр… Разве ж я знал, господи, что так выйдет? — человечек затрясся. — Мистер Купер, когда вы вчера ездили за врачом и возвращались домой, вы проезжали мимо окон мистера Питерса? — спросил Холмс уже другим тоном. — Нет, сэр, мы с доктором ехали другой дорогой. Мой дом выходит на ***-стрит. — Спасибо, мистер Купер. — Вы должны будете повторить ваши показания, — прибавил Макдональд. — Их запротоколируют и приобщат к делу. — Разумеется! — горячо заверил Купер. — Меня найти можно или дома, или в конторе «Суизмер и сыновья» на ** *-корт. Когда Купер ушел, Холмс машинально произнес: — Клерк средней руки, и фирма тоже средней руки, но вполне успешная. — Вполне приличный человек, — кивнул инспектор. — Что будем делать дальше, джентльмены? Холмс рассказал ему, что нашелся блокнот Питерса, и о сожженных набросках упомянуть не забыл. Мой друг держался спокойно и даже немного отстраненно, словно это дело совсем не затронуло его чувства. Он чем-то напоминал мне своего литературного двойника, но я понимал, что для Холмса такое поведение — способ не дать эмоциям взять верх. — Мак, а что наш кучер? Он вернулся после того, как отвез ваше письмо в Ярд? — Да, и ждет дальнейших указаний. На редкость покладистый малый. — Уотсон, — Холмс обернулся ко мне, — поезжайте, пожалуйста, на Бейкер-стрит и привезите сюда рисунок и конверт. Я останусь с инспектором. — Конечно, старина. Кучер по фамилии Ханди, ставший невольно нашим помощником, отвез меня на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон так и не ложилась. Чуть только я отпер дверь, как она вышла в прихожую. — Доктор, где вы были? Что-то случилось? Пришлось рассказать ей вкратце о трагедии. Питерса она запомнила хорошо, хотя он никогда не бывал у нас, кроме того дня, когда Макдональд привозил его в качестве задержанного по подозрению в убийстве мисс Евы Уэбстер **. Но миссис Хадсон знала, что художник стал хорошим другом для Холмса. — Какой ужас! — воскликнула она. — Бедный молодой человек! А как мистер Холмс? — Рук не опускает и полон решимости найти убийцу. Простите, миссис Хадсон, мне нужно торопиться. Я только захвачу конверт. А вы ложитесь, дорогая. Мы если и вернемся, то ближе к утру. Когда я вернулся к дому Питерса, там уже стояли фургон, два полицейских экипажа и еще один, по виду частный. Свет горел во всех окнах, дверь была открыта настежь, а вокруг дежурили констебли. О моем приезде их предупредили. Стоило мне назвать свое имя, как бобби, остановивший экипаж, козырнул мне и даже открыл дверцу. Я забрал конверт, попросил Ханди набраться терпения и дальше нести свою вахту. Кучер охотно согласился. Подойдя к крыльцу, я обернулся — Ханди поудобнее уселся на козлах, свесил голову на грудь и, по всему судя, собирался немного подремать. Я только собирался войти внутрь, как мне навстречу вышел мужчина средних лет с пышными баками, чье лицо мне было знакомо по фотографиям в газетах, — инспектор Абберлайн. — Минуту, сэр, — остановил он меня. — Парни, подавайте фургон. Я попятился. Из дома выносили укрытое простыней тело Питерса. Я снял шляпу, провожая носилки взглядом. — Вы доктор Уотсон, вероятно? — осведомился Абберлайн. — Здравствуйте. Привезли рисунок? — Да, инспектор. Здравствуйте. — Проходите в гостиную. Полковник Монро тоже там. Я хорошо помнил, как в прошлом году Лейстред переживал по поводу расформирования Департамента уголовных расследований. Да и другие столичные инспектора, с которыми нам довелось столкнуться при расследованиях, вели себя немного нервно. Я никогда особо не вдавался в хитросплетения конкуренции среди полицейского начальства, но о Монро у меня все же складывалось впечатление, как о человеке искренне болевшем о своем деле. Если версия Холмса с заговором была верна, то, очевидно, его целью было просто сместить Уоррена, и не важно, кто придет на его место. Вряд ли предполагаемые таинственные личности, стоящие за делом Потрошителя, хотели бы увидеть на месте опозоренного главного комиссара именно Монро — профессионала высокого уровня. Но именно его назначение на освободившееся место выглядело наиболее логично. Холмс встретил мое появление кивком, представил нас с Монро друг другу, я вручил рисунок и конверт. — Хм, — задумчиво произнес Монро, разглядывая портрет предполагаемого убийцы, — лично мне это лицо незнакомо, но если этого типа правда допрашивали как свидетеля, то мы быстро выясним его имя и чем он занимается. — Разумеется, мистер Холмс, вы можете участвовать в работе. Со стороны сэра Чарльза было большой ошибкой не привлечь вас к расследованию раньше. — Ну, не мне учить полицию, как отыскать подозреваемого, имея на руках все данные, — отозвался Холмс. — Но, если потребуется, помогу, чем смогу. — Насколько я смог понять, вы хорошо сработались с инспектором Макдональдом. Я привлеку его к расследованию, и вы сможете оказывать содействие непосредственно ему, мистер Холмс. — Спасибо, сэр. — Мы сейчас же займемся опросом инспекторов и сержантов, снимавших показания со свидетелей. Тело убитого будет исследовано без промедления, я вызову доктора Бонда. — Я привезу заключение, мистер Холмс, — добавил Макдональд. — Поезжайте домой, джентльмены, — сказал Монро. — Дом мы опечатаем и поставим охрану. У покойного было завещание, был душеприказчик? — Мы это выясним, — ответил Холмс, вставая. — Всего хорошего, сэр, и успехов на новой должности. Инспектор, жду отчет доктора. Когда мы вернулись на Бейкер-стрит, был уже четвертый час. Холмс растопил камин в гостиной, мы уселись в кресла, укрывшись пледами, и уснули. Во всяком случае, я уснул. В том, что Холмс сейчас воздержится от кокаина, я был уверен. Проснулся я около восьми — меня разбудил едкий запах табачного дыма. Открыв глаза, я встретил спокойный взгляд Холмса, который как раз раскурил традиционную утреннюю трубку, набитую остатками вчерашнего табака. — Макдональд не появлялся? — спросил я на всякий случай. — Бумаг не присылал? — Еще нет. Я провел ладонью по подбородку. — Приведу себя в порядок и съезжу в «Диоген». Нужно уведомить Майкрофта. — Конечно, Уотсон. Поезжайте. А я дождусь известий. Я понимал, что Холмсу тяжело, но понимал также, что вздумай я ему открыто выражать сочувствие, он просто сорвется. Мне было искренне жаль Питерса, и, когда убийца будет пойман, я смогу наедине с собой погоревать о нем, но Холмс был в чем-то прав — сейчас я мог думать только о его состоянии. В приемной меня встретил Грей. Я вдруг почувствовал себя неловко — про секретаря-то я совсем забыл, а ведь он тоже дружил с покойным. — Доброе утро, мистер Грей, мне нужно видеть мистера Холмса, — начал я издалека. — Здравствуйте, доктор Уотсон. Мы работали всю ночь, и мистер Холмс лег буквально час назад. Это срочно? Грей при моем появлении конечно же встал, и я посмотрел на него с некоторым беспокойством — тоже ведь работал всю ночь и даже не ложился. — Боюсь, у меня печальные новости, мистер Грей. Вы бы… вы присядьте, пожалуйста. Но Грей не внял моему совету. — Что-то... как себя чувствует ваша супруга? — спросил он. От его вопроса мои брови невольно поползли вверх. — С Мэри все в порядке, — ответил я холодновато. — Сегодня ночью мы с Холмсом и инспектором Макдональдом обнаружили Питерса убитым. Он умер примерно за час до убийства Мэри Келли. И пал от той же руки. Взгляд секретаря расфокусировался буквально на пару секунд, но тут же снова сосредоточился на мне. — Вы можете рассказать подробнее, доктор? Майлз не очень походит на все предыдущие жертвы «той же руки». Грей позволил себе назвать художника по имени, и это все, чем он проявил личное отношение к произошедшему. Я коротко изложил ему события этой ночи и причины, приведшие к двойному, как мы теперь знали, убийству. — Вот поэтому мне срочно нужно видеть мистера Холмса, — закончил я. — Да... — Грей задумчиво кивнул, — я сам ему скажу. Подождите, пожалуйста, тут. — Минуту, мистер Грей, — остановил я его, — лучше я. — Потому что вы врач и его личный друг, а я обычный секретарь? — холодно произнес Грей. — Да нет же, вовсе не поэтому! — горячо возразил я. — А потому что… Но я не закончил. В приемную вошел Майкрофт — в пижаме и халате. — Алан, я вот что подумал, — начал он, но увидел меня. — Джон? Что случилось? Повисла пауза. После слов Грея мне было непросто начинать объяснения, еще более нелепым было бы увести Майкрофта для приватного разговора. Грей решил проблему сам: — Доктору надо поговорить с вами, сэр. Я буду в Рябиновой гостиной. С этими словами он вышел, оставив своего шефа в крайнем недоумении. — Нехорошо получилось, — пробормотал я, глядя секретарю вслед. — Майкрофт, дорогой, у меня плохие новости. Питерс убит. В отличие от секретаря, Майкрофт тут же сел, диван под ним жалобно скрипнул. — Как Шерлок? — спросил он после небольшой паузы. — Держится, — я присел рядом, пока не решаясь пощупать пульс, но внимательно следя за дыханием Майкрофта. — Когда я уходил, он ждал Макдональда с отчетом. Монро лично распорядился, чтобы Холмса привлекли к расследованию. — Вот как? Смерть маэстро связана с событиями в Уайтчепеле? Что ж, это хорошо... что Шерлока привлекли к работе, я имею в виду. Не волнуйтесь, дорогой мой, со мной все в порядке, — Майкрофт бросил быстрый взгляд на дверь, за которой скрылся Грей. — Расскажите, что же случилось? Мне пришлось еще раз повторить печальную историю. — В морге не смогут держать тело долго, — заметил я. — Следует поскорее заняться похоронами. У Питерса был душеприказчик? — Да, конечно. Он понадобился, когда у маэстро появились какие-то деньги и... Его душеприказчик — мой Алан. Все-таки Майкрофт, несмотря на внешнее спокойствие, тоже был не совсем в себе. При мне он впервые назвал так секретаря. — Они очень дружили, Джон, — Майкрофт не совсем верно истолковал мой удивленный взгляд и поспешил объяснить. — Гораздо ближе, чем можно было представить. — Уже понял, — вздохнул я. — Грей справится с приготовлениями? — Конечно, — теперь удивился Майкрофт. — Как он может с чем-то не справиться? Я, разумеется, предложу все оплатить, но подозреваю, что он откажется, захочет устроить все сам. Что вы намерены делать дальше, Джон? — Быть рядом с Холмсом, что я еще могу делать? Конечно, убийцу опознают — это дело нескольких часов. Останется только выследить его и задержать. Тут Холмс, думаю, сможет помочь полиции советом. — Увидите Макдональда — пришлите его ко мне. Нам нужно форсировать создание сети резидентуры в этих районах, мы явно не успеваем за событиями, — вздохнул Майкрофт, поднимаясь и проводя рукой по щеке. — Н-да... пойду побреюсь и оденусь. Поезжайте, дорогой мой. Шерлоку скажите... что я предприму все, что в моих силах и выше их. А выше — немногое. — Хорошо, друг мой, — я погладил его по плечу. — И поберегите себя, пожалуйста. Когда я вернулся на Бейкер-стрит, в квартире меня встретила гробовая тишина: Холмс лежал на диване, повернувшись носом к спинке — то ли спал, то ли пережидал мгновения слабости или отчаяния. Во всяком случае, он если и слышал, как я вошел, то никак не отреагировал. На обеденном столе лежал листок бумаги, оставленный там будто напоказ. Я на цыпочках подошел к столу и взял лист — это был отчет о вскрытии несчастного Питерса. Он умер от последствий разрыва печени и селезенки, вызванного побоями. Ужасные муки принял человек, но какое потрясающее мужество проявил. «Нет больше той любви, как если кто положит…***» — мелькнуло в голове почти подзабытое. — Как все прошло? — услышал я голос Холмса. — Как Майкрофт? — Держится, — повторил я то же самое, что сказал давеча. — Сказал, что сделает все, что в его силах и выше, чтобы помочь в поисках убийцы. — Вы спросили о душеприказчике? — Да. Это Грей. — Ясно… Это было сказано настолько безжизненным голосом, что я испугался. Я подошел к дивану и присел на стул, стоящий рядом. Хотел было дотронуться до плеча Холмса, но он меня опередил. — Не надо, Уотсон, иначе я просто распадусь на части. — Что предпринимает полиция? — спросил я, убирая руку. — Копию рисунка сделали, отдали граверу. Монро уже договорился с типографией о печати стольких копий портрета, столько потребуется. Подняли списки свидетелей, отделили мужчин, убрали из списка явных стариков — и то он получился немалый. Или сегодня вечером, или завтра утром мы узнаем имя. — Майкрофт просил прислать к нему Макдональда. — Напишите Маку записку и отправьте с посыльным Питерсоном. — Хорошо. В записке я написал: «Наш общий друг просит вас зайти, как только выпадет свободная минута».***
Мы правда узнали имя убийцы уже утром следующего дня: Пол Лещинский (Макдональд с трудом выговорил его фамилию), тридцати восьми лет, холост, работал в мастерской Майкла Картера, таксидермиста. Выполнял черновую работу и постигал тонкости ремесла. Сам Крамер ничего определенно о помощнике сказать не мог — тот не любил о себе рассказывать. Упомянул лишь, что родители привезли его из Польши совсем маленьким, он быстро выучил английский, а родной язык практически забыл уже в отрочестве. После смерти родителей он даже поменял веру. О своей прежней работе Лещинский упомянул только, что служил в каком-то поместье в Глостершире. Разумеется, Монро отправил сотрудников Ярда, снабженных портретами, на поиски сведений об убийце. Разумеется, полиция прочесывала Лондон, к тому же Монро позаботился о том, чтобы послать людей также и в порты. Похороны Питерса назначили на три часа двенадцатого ноября на кладбище Бромптон. Я, конечно, должен был приехать с Мэри. У ворот стояло уже несколько экипажей. Привратник сказал нам, что в церкви все готово к службе. Когда мы с Мэри вошли внутрь, я удивился, сколько людей собралось проводить Питерса. Как только Грей умудрился в такой короткий срок собрать их всех? И главное, он знал об их существовании. На передней скамье слева от входа я первым делом заметил Майкрофта. Рядом с ним сидели две женщины в глубоком трауре — видимо, мать и сестра покойного. Айрин все же приехала с Майкрофтом вместе, не особо заботясь о приличиях. Она сидела на следующей в ряду скамье. Среди присутствующих я заметил кудрявую голову лорда R. — видимо, Грей посылал ему телеграмму. Молодой лорд приехал один, без супруги. Он сидел на передней скамье справа. Рядом с ним — двое незнакомцев. Холмса еще не было, но до начала службы оставалось еще минут десять. Грей встретил нас в дверях и проводил к гробу. Питерса хоронили в закрытом — лицо его было слишком обезображено побоями. Я дотронулся рукой до крышки. Мэри мужественно сделала то же самое. Потом Грей проводил нас к скамье, на которой сидела Айрин. Я пропустил жену вперед, чтобы она села рядом с подругой, а сам занял место рядом с ней, надеясь, что когда Холмс придет, он подсядет или к брату, или ко мне. Среди приехавших проводить Питерса в последний путь было шестеро, кого я видел впервые в жизни. Ну, профессию двоих мужчин, сидящих на скамье с лордом, я смог определить, благодаря многолетней выучке Холмса. Я лишь бросил на них мимолетный взгляд, когда обернулся лицом к присутствующим — несомненно, коллеги Питерса по цеху. Пока я шел к нашей скамье, я заметил двух женщин под вуалями, которые приехали одни, без сопровождения. Неужели натурщицы? Еще была какая-то дама средних лет, и явно с супругом. Возможно, родня? Холмс приехал почти ровно в три и сел рядом со мной. Он не стал подходить к гробу. Затем и Грей занял свое место рядом с Майкрофтом. Началась служба. Я не смотрел по сторонам, слушал священника. Где-то позади слева изредка всхлипывала женщина. А еще раздавалось тяжелое дыхание Холмса рядом. Я скосил глаза на его руку — пальцы нервно двигались. Господи, он что — укол сделал? Вероятно, утром, и теперь на него накатывает нервозность. Грей купил под могилу участок в секторе Z. После службы скорбная процессия двинулась по центральной аллее, окруженной колоннадой. Свежая могила ждала своего жильца почти у самой арки. После всех полагающихся молитв, Грей предложил присутствующим сказать несколько слов в память покойного. Первой говорила мать. Она вспоминала, каким замечательным сыном был Питерс, как не оставлял заботой ни ее, ни свою сестру, когда та овдовела. — Я считала Майлза одиноким человеком, и не предполагала, что столько людей придет проводить его в последний путь. Оказывается у него были друзья, но я знала только о мистере Грее. Холмс, стоявший рядом со мной, издал тихий звук, напоминавший смешок. Потом слово взял один из художников — однокашник по Академии. Лучше бы он промолчал, ей-богу. Он, конечно, расписывал таланты покойного и его новаторство в живописи, предрекал его полотнам в будущем славу, но что-то мне подсказывало: вряд ли он видел хоть одно из написанных Питерсом после выхода из Академии. Я вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд и посмотрел влево — за памятниками стоял Макдональд с обнаженной головой. Может, Питерса пришел проводить, может, решил проверить старую полицейскую байку о том, будто преступники любят приходить на похороны своих жертв. Но он был тут единственным, кто не стоял у могилы. Неожиданно Айрин сделала шаг вперед и заговорила своим проникновенным грудным голосом: — Я мало знала мистера Питерса, но зато хорошо знаю людей, которые искренне любили его. Он был изумительным художником, так тонко чувствовал мир вокруг. Сердце его откликалось на красоту. А теперь оно остановилось. Но не это заставляет скорбеть — нас покинул прекрасный человек: добрый, деликатный и поразительно мужественный. В его душе было так много тепла. Он успел подарить его нам. Сейчас мы скорбим, однако вскоре, я уверена, мы будем вспоминать мистера Питерса с тихой грустью, но без горечи. Так вспоминают о счастливых днях жизни, о тихих солнечных днях, которые не вернутся, но навсегда останутся с нами и согреют в трудный час. Сестра Питерса заплакала, мать молчаливо утирала глаза платком. Многие прослезились, но Грей оставался невозмутим. — Спасибо, миссис Форестер, — сказал он. После слов Айрин, расхрабрившись, одна из натурщиц поблагодарила покойного за то, что он был настоящим джентльменом и всегда готов был помочь. — Я дружу с Элеонорой с детства, — шепнула стоявшая рядом со мной незнакомая дама, — мистер Питерс замечательно рисовал еще ребенком. Он однажды нарисовал и мой портрет — я храню его до сих пор. Вслух она не решилась высказаться. Наш молодой лорд тоже произнес короткую, но теплую речь, выразил сожаление, что его знакомство с покойным оказалось столь коротким. Оба Холмса промолчали. Грей произнес только одну фразу, самым последним. Постоял, помолчал и тихо промолвил: «Так нам и не удалось встретить вместе Рождество». Но вообще он вел себя как автомат. Я мог только представить себе, как ему тяжело. Только короткая фраза над гробом и выдавала его состояние. Он наконец подал знак могильщикам — и гроб опустили в землю. Пока могильщики выполняли свою работу, Грей неожиданно вынул из внутреннего кармана пальто коробку, перевязанную ленточкой, — любимый шоколад Питерса. И тут случилось то, чего я больше всего боялся. Холмс, конечно, говорил негромко, но его услышали и Айрин, и Мэри, и подруга сестры с мужем. — Когда будешь хоронить меня, — обратился Холмс к Майкрофту, желчно усмехнувшись, — проследи, чтобы распоряжался на кладбище не Грей. Мне не хотелось бы, чтобы мои похороны были организованы этим равнодушным, высокомерным типом. Это так не вязалось с тем, что мы только что увидели. Я понимал, что Холмс не в себе, но не настолько же, господи! Я растерялся и не знал, что делать. Уже собирался решительно отодвинуть Холмса в сторону и подойти к его брату, который заметно побледнел. Грей тоже слышал эти жестокие слова, но спокойно попросил Майкрофта помочь ему с венком. Тот будто очнулся и, забрав венок, приблизился к свежей могиле. Шерлок не стал подходить к матери Питерса с соболезнованиями, а развернулся и зашагал по дорожке. Я перекинулся с Майкрофтом короткими взглядами и пошел следом. За дам я мог не беспокоиться — их бы обязательно завезли домой к Айрин. Холмса я нагнал уже у кэба, решительно забрался внутрь и стукнул тростью по крыше: — Бейкер-стрит, 221В.***
По дороге я воздерживался от замечаний, но, только мы переступили порог гостиной, не выдержал: — Как у вас язык-то повернулся такое сказать?! — По-вашему, я должен отдаться в руки Грея? — Что?.. На секунду я потерял дар речи. Холмс уселся в кресло — правда сидел прямо, словно кол проглотил. — При чем тут Грей? Нет, ваши с ним отношения — это ваше личное дело, хотя я категорически не понимаю, чем он заслужил такую ненависть. И вам не кажется, что ревновать покойника — это в высшей степени гадко? Но вы хоть бы о брате подумали! — А брат-то при чем? — вопрос прозвучал почти без вопросительной интонации. Руки мои непроизвольно сжались в кулаки. — Он тоже друга потерял, вы забыли? А вы ему еще напомнили, что собираетесь отдать концы следом за Питерсом! — Я не... не связываю эти два события, — пробормотал Холмс. — А вы напрягите мозги, если они у вас еще остались, и попробуйте! — Уотсон, я не имел в виду ничего такого, мне просто не нравится Грей... наверное. — Да вы просто завидуете ему! Но нашли чему завидовать, нечего сказать! Вы думаете, он жаждал исполнить роль душеприказчика? Он даже не может себе позволить показать свое горе, потому что боится расстроить Майкрофта. Но зато вы у нас ничего не боитесь! Холмс поежился и прикрыл глаза. Я же не мог остановиться: накопившаяся за годы обида просто душила меня. — Я тоже не в восторге от Грея — чисто инстинктивно. Но это не дает ни вам, ни мне право обижать хорошего, в общем-то, человека. Бог вам судья за это. Но так обидеть брата! Более того — опозориться перед всеми! Вы, черт бы вас побрал, Шерлок Холмс! Вы брат Майкрофта Холмса! — Я не тот Шерлок Холмс, о котором вы писали, — Холмс говорил тихо, я еле слышал его. — Мне очень далеко до вашего безупречного героя, Уотсон. — Это ему было до вас далеко, — отрезал я. — И хватит заговаривать мне зубы, и хватит себя жалеть! Вы должны извиниться перед братом. И перед Греем. — Вы не в восторге от Грея, — все так же тихо ответил Холмс, — а я вот... да, я завидую ему. Я так не могу. Для того, чтобы просто не сойти с ума сегодня, я должен был увеличить дозу. Я не способен быть таким... таким идеальным. Таким соответствующим своему брату. Таким достойным любви. Я и вашей не достоин, Джон. Я сел напротив и подался вперед, глядя ему в лицо. — Вы, конечно, чертов избалованный эгоист, но я вас люблю. Холмс, не разочаровывайте меня — это самое ужасное, что вы можете сделать. Я знаю, вам тяжело признавать свою вину, но это необходимо. Разве Майкрофт не достоин вашей любви? — Я о нем не подумал. Можете мне не верить, Уотсон, но я думал только о том, как задеть Грея. — Да я понимаю. Но и вы поймите: Питерса уже не вернуть. Но в ваших силах исправить свою ошибку — этим вы сделаете груз Майкрофта немного легче. — Сегодня? — В таком состоянии я бы к брату не ходил. Соберитесь, перетерпите день хотя бы, а потом уже поезжайте. Холмс бросил на меня испуганный взгляд и быстро закивал. — Постарайтесь, дорогой, — попросил я, беря его за руку. — К тому же дело не закончено. — Я закончу это дело. И поговорю с Майкрофтом, извинюсь перед ним... перед ними. Обещаю. — Хорошо, — я привстал и поцеловал Холмса в щеку. Но обещаниям его не суждено было сбыться. На следующий же день усилия Монро возымели плоды. Человек, посланный в Дувр с особыми полномочиями и портретом Лещинского, доложил телеграммой, что подозреваемого видели покупающим билеты на паром на среду. Мы послали записку в «Диоген» и тут же вместе с Макдональдом помчались на вокзал. Примечания: * Антивеспасианы — каменные защиты углов от желающих справить на них малую нужду. До сих пор встречаются во многих городах Европы, и не только в старых кварталах. Их устанавливают до сих пор — из металла или пластика. ** См. «Дело улыбающейся Евы» Цикл «Шерлок Холмс: молодые годы» *** «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» Ин. 15:13