I swear I know your face (but I don't know who you are)

— Уверена, это было то ещё зрелище! — воскликнула Кларк, она сделала глоток вина и посмотрела на девушку перед собой, взгляд которой стал отчаянным. Обычный ужин на троих в саду отеля внезапно превратился в какой-то злополучный заговор против Лексы. Адам, который был частью её семьи с самых детских её лет, знал слишком много смешных моментов, связанных с ней, которыми Кларк невероятно сильно наслаждалась. — О, мисс Вудс — это глоток свежего воздуха, — продолжал Адам. — Она была такая хорошенькая, бегала туда-сюда по коридорам с этими косичками и в этих маленьких платьицах. — Подождите-ка… ты что, носила платья? — спросила Кларк, широко раскрыв глаза. Лекса закатила глаза: — Только из-за того, что мама любила их, — ответила она, играя вилкой между пальцами. — А после её смерти… в отце этого не было, и ему казалось, что костюмы на мне сидят куда лучше, чем платья и юбки, — сказала она, попивая вино. — Хочу заметить, — вмешался Адам, — я всегда считал, что вам очень даже шли юбки, мисс Вудс. Она грустно улыбнулась ему, покачивая головой: — Знаю, Адам, ты часто пытался давать мне советы по моде. — Советы, к которым она никогда не прислушивалась, — добавил Адам, обращаясь к Кларк. — Но мисс Вудс всегда слушала лишь одного человека. Кларк склонила голову в сторону, и, если она и знала, что ей этого не стоит спрашивать, она уже не могла замолчать. — Какой была твоя мама? — с интересом спросила она. Лекса на мгновение напряглась, а затем, когда их взгляды встретились, Кларк увидела в её глазах всю боль, что причиняли воспоминания о ней. — Прости, я не должна была… — Моя мама была умной женщиной, образованной и доброй, — остановила её Лекса. — Она была музыкантом, умела играть на всех инструментах, но её любимым было пианино, — продолжала она, смотря в бокал, — мы проводили дни в большой комнате дома, что отец построил для неё, мы играли, читали и разговаривали. — А ты умеешь играть? — На разных инструментах, — кивнула Лекса. — Но, как и моя мама, я предпочитаю пианино. Она была очень талантливым, очень терпеливым учителем. — Мисс Вудс и Костия были её любимыми ученицами, — не думая, прервал её Адам. Когда он осознал, что сказал, он попытался что-то добавить, но Лекса подняла руку и опустошила бокал одним большим глотком. — Лекса… Кларк подпрыгнула - это был первый раз с тех пор, как они все вместе, когда она слышала, как Адам называл её по имени. Настала долгая, гнетущая тишина, Кларк ощущала себя так, словно она была посреди чего-то большего. Она прокашлялась: — Не хочешь потанцевать, Адам? — спросила она, хоть как-то пытаясь разрядить обстановку. — Если честно, из меня не лучший танцор, — сказал Адам, грустно улыбаясь. — Почему бы вам не потанцевать с мисс Вудс? Помимо музыкальных уроков, мама мисс Вудс также научила её не спотыкаться о собственные ноги. Лекса долго смотрела на него, челюсть её была сжата, пальцы столь крепко сжимали бокал, что костяшки побелели, но затем Кларк прикусила нижнюю губу и опустила взгляд в тарелку. После того, что случилось прошлой ночью, танец с Лексой — нечто, что она не готова повторить. Лекса удивила её, как и всегда. Её голос звучал мягко, успокаивая её. — Ты бы предложила мне танец? — мягко спросила она. — Лекса, ты не… Лекса прервала её, поставив бокал на стол и протянув ей руку. Кларк долго смотрела на неё, не решаясь что-либо сделать, и наконец согласилась. Они прошли к небольшому скоплению людей, где звучала импровизированная композиция, словно мелодия пианино, вошедшая в их жизнь. Лекса инстинктивно положила руки ей на талию, Кларк обхватила шею Лексы, и они начали двигаться в абсолютной тишине. — Это было не обязательно, — наконец пробормотала Кларк. — Я пригласила Адама потанцевать, потому что атмосфера стала немного… напряжённой? — риторически спросила она. — Думаешь? — сказала Лекса, слегка улыбаясь. — Адам — единственная моя семья, которая у меня есть. Мы так привыкли, что есть только он и я, что совершенно забываем, что существуют какие-то моменты, которые должны оставаться только между нами. — Да, конечно, я понимаю. Она больше не говорила, Лекса двигалась с милой улыбкой на лице, показывая удивлённой Кларк, как нужно переставлять ноги. За один лишь вечер она узнала неимоверно многое о своей жене. — А он не шутил, когда говорил, что ты умеешь танцевать, — засмеялась Кларк. — Это интригует даже сильнее, чем твои музыкальные навыки. — Они тебя ещё удивят, — сказала Лекса, заставив её склониться, а после — снова вернула её к себе. — Но они раскроют тебе слишком много моих талантов, настолько, что ты с этим не справишься, — продолжала она. — Вы такая скромная, мисс Вудс, — усмехнулась Кларк. — А ты никогда не задумывалась о том, что ты слегка слишком самоуверенна? — Я говорю лишь правду, мисс Гриффин, — ответила она. — Я дам тебе… — Лекса замолкла посреди фразы, увидев, как Адам подошёл к ним, держа в руке телефон. — Анья, — просто сказал он. Лекса кивнула: — Прошу прощения, Кларк, — сказала она, отходя назад. — Но мне придётся оставить вас с Адамом, надеюсь, ты простишь меня, — она слегка улыбнулась. — Я вернусь, как только смогу. Адам отдал ей телефон и, не раздумывая, занял её место. Пока Лекса не вошла в отель, Кларк наблюдала за ней и снова задалась вопросом, что же такое происходит. Этот день был довольно странный, Лекса вечно говорила с Аньей по телефону, даже Адам казался каким-то напряжённым. Любопытство убивало Кларк, но она решила держать это при себе. — Не волнуйтесь, мисс Гриффин, — через какое-то время сказал ей Адам, медленно покачиваясь. — Вам даже не нужно задавать ей никаких вопросов, очень скоро вы сами всё узнаете, — прошептал он. Кларк нахмурилась и недоумённо взглянула на него, но увидела его едва видимую улыбку и положила голову ему на плечо. Она не знала, почему, но мужчина придавал ей такую уверенность, какую мог придать ей только её отец, и, несмотря на всю эту непонятную ситуацию, она мысленно поблагодарила его. Но Лекса так и не вернулась, несмотря на своё обещание. **** Кларк облокотилась о перила и взглянула на звёзды, она не могла остановить мысли, пролетающие в её голове. Она пыталась изгнать волнение насчёт Лексы, насчёт того, как она напряглась, когда услышала имя Костии и всё с этим связанное. Когда Лекса не пришла, Кларк поняла, что ей пора вернуться обратно в свой номер. Адам проводил её, и она воспользовалась возможностью позвонить Финну и Октавии, а затем — насладилась огромной ванной. Она ждала Лексу, но девушка так и не вернулась, поэтому Кларк закрыла дверь, но не заперла её на замок, и в этот момент она поняла, что что-то определённо не так. Лёгкий ветерок окутал лицо Кларк, и она свободно вздохнула, раздумывая о том, какие программы Лекса запланировала на следующие несколько дней. Именно тогда она увидела в саду девушку, именно там, где они обедали, она, склонив голову, сидела в баре и держала бокал. Кларк прикусила губу, пытаясь напомнить себе, что её не должны волновать переживания Лексы, что её проблемы её не касаются, но от вида Лексы в подобном состоянии у Кларк всё сжималось внутри. Кларк видела, как Лекса допила свой напиток, а после — встала и перекинулась парой слов с барменом, девушка улыбнулась ей, указывая на что-то, что Кларк не могла увидеть оттуда, где она стояла. Лекса положила на стойку несколько долларов, и бармен залилась краской, покачала головой, но Лекса ничего не сказала, она лишь ушла, и Кларк её больше не видела. Кларк несколько секунд оценивала свои варианты и покачала головой, решив предоставить Лексе возможность побыть немного одной, поэтому отошла от перил. Она уже была готова войти в свою комнату, но тут мелодия остановила её. Она не понимала, как она это поняла, но знала, что это — Лекса. Она вошла в спальню, сняла свободную футболку, которую использовала как пижаму, и осталась лишь в шортах и футболке. Кларк никого не встретила на своём пути, это признак того, что большая часть гостей отеля уже находилась в кровати или, возможно, гуляла по улицам Амстердама, чему она была рада. Одежда, что была на ней, привлекла бы слишком много внимания, особенно ночью и особенно в таком городе. Она вошла в ресторан и пересекла помещение, заметив, что официанты убирали столы и посуду для завтрашнего дня, так что она спокойно прошла к двери в сад и снова услышала эту тонкую мелодию. Когда Кларк пересекла порог, она на мгновение остановилась и потеряла способность дышать. Лекса сидела за пианино, рукава рубашки были завёрнуты на три четверти, глаза закрыты, а пальцы касались белых и чёрных клавиш пианино, а затем — Кларк услышала голос Лексы. — Я закинулся таблеткой на Ибице, чтобы показать Авичи, что я крут, и когда я наконец протрезвел, я чувствовал себя на 10 лет старше, но плевать: это нужно было сделать. Кларк узнала эту песню, и она была удивлена тому, как Лекса изменила этот быстрый ритм в нечто спокойное и успокаивающее. Кларк зачарованно смотрела на движение её рук, слушала её голос. — Я живу в Лос-Анджелесе, я гоняю на спорткаре, чтобы доказать, что я большая шишка, потому что я зашибаю миллионы долларов, и я трачу их на девочек и шузы. Грустная улыбка появилась на её губах при произнесении этих строк, ведь они идеально описывали Лексу. — Но ты не хочешь кайфовать, как я, ты даже не знаешь, почему я это делаю, ты совсем не хочешь сойти с этих американских горок и стать одинокой. Кларк смотрела на её лицо: глаза закрыты, тело и плечи напряжены. Она нахмурилась и прошла мимо пустых столов, дабы настичь её. — Ты не хочешь ездить на автобусе вот так, когда даже не знаешь, кому можно доверять, ты не хочешь выйти на сцену и спеть… Когда она подошла к пианино, то увидела, что Лекса глубоко вздохнула, а пальцы начали двигаться с ещё большей уверенностью. — Всё, что я умею, — это грустные песни, грустные песни… дорогая, всё, что я умею — это грустные песни, грустные песни. Кларк буквально ощущала, что в её горле ком, её голос ломался на этих стихах, и девушка задалась вопросом: что сподвигло её петь столь грустную песню. — Я просто певец, который уже потерпел неудачу, я среди тех, кто вышел в тираж, потому что моё имя напоминает о песнях, которые все забыли. Она не смогла удержаться и села рядом, Кларк не испугалась, когда Лекса открыла глаза и взглянула на неё, не прекратив играть. — Я не могу построить прочные отношения с девушками, — она пела, смотря Кларк в глаза. — Потому что как только встаёт солнце, я не удерживаю их, и я оправдываюсь работой, но правда в том, что я не могу открыть душу… — Лекса вздохнула, произнеся последние строки. Кларк утонула в глубоких зелёных глаза, она не могла отвести взгляд. Она видела в них великую грусть и склонила голову, желая узнать её причину. — Но ты не хочешь кайфовать, как я, ты даже не знаешь, почему я это делаю, ты совсем не хочешь сойти с этих американских горок и стать одинокой. Боже, Кларк ощущала, как внутри всё сжимается, когда голос Лексы практически ломается, она инстинктивно касается её бедра, пытаясь успокоить. Спокойствие — именно то, что, как считала Кларк, было нужно Лексе, но Лекса была слишком гордой, или, возможно, она слишком боялась это попросить. — Ты не хочешь ездить на автобусе вот так, когда даже не знаешь, кому можно доверять, ты не хочешь выйти на сцену и спеть. Кларк увидела, что глаза девушки стали влажными, но, несмотря на это, она не отстранилась. Что-то было не так, и Кларк готова сделать что угодно, чтобы узнать, в чём дело. Она не могла отвести взгляд от её глаз, и сердце начало бешено биться в груди. — Будь же как будет, оставь всё как есть… — Лекса продолжала петь уже тише. — Давай так: ты — это ты, а я — это я. Кларк сглотнула, прикусив губу, ведь за сегодня уже больше, чем единожды, она хотела быть самой собой. — Всё неправильно… давай так: ты — это ты, а я — это я? — спросила Лекса, наклоняя к ней голову. — Я — это я… Лекса больше ничего не говорила, она лишь продолжала играть, стараясь вложить свои эмоции в мелодию. Кларк была зачарована этими пальцами, тем, насколько сильными они казались. Невероятно то, что раньше казалось, будто эти пальцы способны лишь выводить цифры, а на деле они могут создать столь мягкую и нежную красоту. Кларк, не думая, начала гладить её бедро. Музыка стала утихать, а молчание — настигать. — Ты очень талантлива, — пробормотала Кларк, и она действительно так считала. Лекса мягко улыбнулась, и на мгновение Кларк подумала, что увидела, как её щёки покраснели от этого комплимента. Из-за этого Кларк начала поглаживать ногу Лексы чуть быстрее. — Моя мама была очень хорошим учителем, — оправдалась Лекса, пожав плечами. — И если тебе нравится, то играть на пианино не так уж и сложно, честно. Кларк покачала головой: — Я хороша лишь в искусстве, в кистях и красках. Их вновь окутало молчание, и Лекса наконец встала, подтолкнула девушку вперёд, и Кларк оказалась на краю длинного стула, но прежде чем она успела запротестовать, Кларк ощутила у своей спины грудь Лексы, а её ноги оказались по бокам от Кларк. — Лекса, что… — Чшш, — Лекса осторожно взяла обе её руки и положила их на клавиши пианино, показывая ей необходимую позицию. — Это не слишком удобная позиция, и я не могу научить тебя многому, — объясняла она, прислонившись к её плечу и соприкасаясь с ней щеками. — Но я помню, что именно так мама помогла мне увлечься пианино. Она положила руки на ладони Кларк, а затем, легко двигаясь, помогала нажимать на клавиши в верной последовательности. — Я играю, Лекса! — воскликнула Кларк, широко раскрыв глаза. — Я никогда в своей жизни не играла! Лекса засмеялась, низко и хрипло, прямо ей в ухо, заставляя Кларк дрожать. — Да, Кларк, ты играешь. — Ещё раз, — сказала она. — Давай ещё раз. Лекса опустила пальцы Кларк на другие клавиши и повторила, они занимались около пяти минут, и каждый раз, когда Кларк создавала какие-то новые звуки, она не могла прекратить взвизгивать, заставляя Лексу смеяться. Лекса наконец отпустила её руки, а затем, когда она начала отстраняться, то ощутила тёплые ладони Кларк на своём бедре. — Какие планы на завтра? — мягко спросила её Кларк. — Если тебе нужно вернуться в Вашингтон… — Мне не нужно возвращаться, — заверила её Лекса. — А что насчёт всех этих звонков? Случилось что-то серьёзное? Кларк знала, что она слишком сильно давит, задавая эти вопросы, но этот день был довольно странный, и поведение Лексы волновало её. — Ничего не случилось, — инстинктивно ответила Лекса и прислонилась подбородком к плечу Кларк. Это был незначительный жест, но в то же время очень интимный, отчего Кларк точно поняла, что что-то не так. Лекса никогда не напирала на неё из уважения и ради сохранения какой-то конфиденциальности. — Это очень важный проект, который Анья контролирует, пока меня нет, — объяснила она. — Поэтому ты такая задумчивая весь день? — спросила она. — Что заставило тебя петь эту песню? Разве ты не должна испытывать счастье по окончанию этого проекта? Лекса тяжело вздохнула и закрыла глаза: — Должна, — мягко сказала она. — Но в то же время я боюсь, я знаю, что в этом нет никакого смысла, но я часто останавливалась, дабы понять себя. Кларк чуть повернулась к ней и оказалась лишь в дюйме от щеки девушки, она смотрела на её профиль: на её нос, на прекрасные губы, на родинку на её верхней губе. — Ну, думаю, я знаю, чем мы завтра займёмся, — наконец сказала Кларк, смотря на пианино. — Ммм? — непонимающе спросила Лекса, открыв глаза. — Где это место? — с интересом спросила Кларк, нажимая на несколько клавиш. — Кларк… — Где, Лекса? Наступило молчание, и Лекса побеждённо вздохнула: — В Африке, — сказала она. — В Нигерии, если точнее. Кларк нахмурилась, её интриговало — что же за проект Лекса завершила в Африке. — Как долго нам туда лететь? — Часов шесть, может, шесть с половиной. Кларк сразу не ответила, и Лекса покачала головой: это было безумие. Когда она планировала эту неделю, она с самого начала поняла, что, вероятно, она не сможет присутствовать на торжественном открытии. — Ну, значит, нам пора начать собираться, Лекса, — сказала Кларк, хлопнув по её бедру. — Ау! — запротестовала Лекса, смущённо вскакивая, дабы избежать этих злополучных рук. Кларк встала со стула и улыбнулась: — Я тебе когда-нибудь говорила, что всегда хотела увидеть Нигерию? — задала она скорее риторический вопрос, скрестив руки. Лекса лишь улыбнулась, она не успела поблагодарить её, ведь Кларк развернулась и пошагала в сторону отеля, оставляя её в одиночестве и в ступоре. — Идём, Лекса! Чемоданы сами себя не соберут!