«…правда заслуживает смерти. Виновен. Виновен».
Ветер внезапно почувствовал чужой взгляд, встряхнулся и недовольно открыл глаза, собираясь огрызнуться. Если его заметили, то это должен был быть кто-то из иных. Он не был готов к каким-то столкновениям. …и да, это и впрямь оказался кто-то из иных. Это была Элли Крайвер. Ветер чуть ли было не закашлялся, поспешно проглатывая содержательную фразу с весьма конкретными указаниями, в какое направление надо пройти и какими маршрутами. — Что случилось? — чуть испуганно воскликнула колдунья. Вид у неё и впрямь был обеспокоенный. Первой или второй реакцией стало стойкое впечатление, будто она ему только кажется, хотя как для внезапного миража, так мисс Крайвер была слишком яркой. Она была похожа на эльфа в своём цветастом дождевике поверх куртки. — И тебе привет, принцесса. А что… что, собственно, случилось? — переспросил он. Вышло как-то слегка заторможенно. Она продолжала смотреть на него с встревоженным выражением и медленно, как-то бочком подошла поближе. Эм. И что это такое? Неужели у него настолько дикое выражение? — А ты совсем не чувствуешь? — аккуратно спросила Элли. — А что должен? — вопросом на вопрос ответил Ветер. Он спрыгнул, чтобы не разговаривать с ней сверху вниз. Ну то есть, прямо настолько сверху вниз. Выдрать себя обратно к реальности из кипящего водоворота, оставшегося после встречи с Эвансом, оказалось непросто. Ветер себя ощущал примерно как если бы ему как следует по голове дали — мир будто слегка колебался, расплываясь в густых чёрных тенях. — Да это, — она закашлялась и слегка повела в воздухе рукой: — Как бы… тут проклятие или вроде того собиралось? …ой? Ветер прислушался к своим магическим ощущениям и с огромным удивлением почувствовал, что вокруг все и впрямь бушует, пронзительно вибрируя на низких частотах. В воздухе, по земле, под землей — волны ледяного мрака, взвивающиеся, как штормящее море. — Ой, — повторил он, растянув нелепо дрогнувшие губы в усмешке. У него даже не сразу получилось соотнести незримый чёрный вихрь с самим собой. Но, видимо, это его злость воплотилась так, вовлекая ещё и отзывчиво реагирующую кладбищенскую некроту. Тьма вся кипела. Ещё немного — и выплеснется за грань, разделяющую человеческий и иной уровень мироздания. Что вообще такое с его магией в последнее время?.. Ни в жизни с ним такого не было. Ветер поспешно встряхнул головой, надеясь, что оно все само как-нибудь уляжется, если он немного успокоится. Что-то сделать с этим он все равно не мог, а если попытается со своим отсутствием знаний и навыков, ещё и когда мозги совсем набекрень, — это вообще может оказаться непредсказуемо. Он чувствовал, что что-то может случиться. — Ты прямо прониклась местной кладбищенской эстетикой, зайка? — слабо хмыкнул Ветер, сложив руки на груди и качнувшись на каблуках. Он решил попытаться делать вид, что он нормальный. — Что тебя опять сюда принесло-то? — Так я ведь… я ведь пробы-то в прошлый раз так и не взяла! — она, сглотнув и сбросив мимолётно оцепенением, многозначительно помахала в воздухе какими-то побрякушками, настроенными, очевидно, на сбор энергии. Она явно хотела, чтобы это оцепенение отступило. — Меня ведь немножечко так отвлекла человеческая жертва! А там праздники и не до этого. У практической срок послезавтра заканчивается, мне закончить надо! — Ясно, — он беззлобно фыркнул, слегка дёрнув себя за спутанные волосы. — Прямо положительно не везёт, зайка. Никак не соберёшь. Напряжение в воздухе медленно рассеивалось. Элли тоже пожала печами, тоже, видимо, постепенно успокаиваясь. Хотя она все ещё косилась по сторонам. — Ага, блин, никак не соберу, — проворчала мисс Крайвер. — Я не знаю, кто ты, но ты смотри поосторожнее, что ли? Нет, слушай, а правда, кто ты?.. — он не успел пошутить над тем, что не готов задаваться настолько экзистенциальными темами, потому что девушка продолжила беседу и сама. — Это надо!.. Второй раз какая-то подозрительная страшная штука отвлекает меня от домашнего задания. Что такое с этой Россией? — однако, будто вспомнив о чем-то, она вспыхнула и возмущённо затараторила: — Ну ты, конечно!.. — Чего? — слегка насмешливо переспросил он. Продолжать наслаждаться туром в глубину безысходности было довольно затруднительно, когда рядом была эта иная. Понятно, почему Джим был в неё влюблён (то, что тут в загажнике неловкая любовная история, было очевидно почти сразу). Элли в свою очередь издала какой-то неопределенный возмущённый звук и обвиняюще ткнула пальцем в одну из статуй. — Ты в прошлый раз просто смылся! Нет, вы с Ричардом точно два сапога пара: что один эффектно пропадает в тумане, что второй!.. А там, между прочем, была огромная толпища оперативников!.. И кусок чугунной решетки, вырванный, блин, из ограды! — она поправила волосы и продолжила возмущённо тараторить, наставив обвиняющий перст уже на него: — И как я должна была это объяснить? Я, по-твоему, похожа на того, кто может разнести стену? Стой себе только и улыбайся, как идиотка, мол, «don’t speak Russian»… Он с минуту слушал эту болтовню, испытывая какое-то слабое болезненное недоумение. Непосредственная Элли, маленькая, забавная, добрая, все ещё казалась существом из какой-то совершенно другой реальности. Смотреть на неё и слушать её было диковато. Ей вообще нормально вот так стоять и трендеть с ним?.. — Что ты смотришь так? Поверь, это был совсем не захватывающий опыт! Он все-таки не выдержал и засмеялся, качая головой. Да, он даже действительно не «заржал», а засмеялся. Нечасто это с ним бывало. — Ну прости-прости, принцесса, — выдал он, примирительно вскинув руки. Усмешка больше не ощущалась оскалом, тянущим вверх губы. — Ты же знаешь, мне с администрацией пересекаться — идея совсем дрянная. Да и ты ведь справилась по итогу? — за Элли-то, в общем, ничего дурного и не было. Ей ничего не грозило. И он все ещё помнил слова Джима о том, как она оправдывала прогулы в университете. Она демонстративно запыхтела и поворчала ещё премного, прежде чем смилостивиться. — Пошли-ка отсюда, — наконец констатировала мисс Крайвер. Он чуть вздёрнул брови. — И куда это мы пойдём, красавица? Теперь засмеялась уже сама Элли: — Ну-ну. Ты правда хочешь превратиться в болотную мавку в этой сырости? — и добавила мягче: — Ко мне в гости. Без обид, роковой опасный парень, но вид у тебя сейчас… Да он догадывался, какой у него сейчас может быть вид. Другой вопрос, чем она вообще думала. Ни будь это Элли, он бы спросил, мол, сладкая, что у тебя с головой-то? Это она его зовёт в дом, где у неё, на минутку, родственники-люди?.. — Ты меня третий раз в жизни встречаешь, золотко, — слегка раздражаясь, заметил он. Правда, исправился быстро: — Четвёртый. Не суть, — оставим вопрос, что водить домой криминальных элементов в принципе так себе концепт. — Видишь, что магия моя сейчас немного не паинька. Это я ещё не спрашивал, не слышали ли ты истории про маньяков… Она улыбнулась тепло: так тепло, что это в очередной раз поставило его в тупик. — У меня очень хорошая интуиция на людей и иных, — заявила она. — И что-то я почти уверена, что ты не злой маньяк. Никки все равно дома нет, а отец с невестой улетели на пару дней на лыжах покататься, — ужас, разговоры на языке богатых. — Не переживай, все будет в порядке. Да это ей стоило бы переживать!.. Ему нужно как-нибудь объяснить ей, что не стоит таскать домой всякую шваль?.. Что вообще лучше не приглашать домой малознакомых парней? Это же буквально правило из разряда необходимых для выживания! И он сам не понял, как вышло, что он с ней согласился. Честное слово, он не собирался. Хотя, казалось бы, она ничего не колдовала, но в какой-то момент он просто обнаружил себя рядом с ее машиной (красненькой, конечно), оставленной в некотором отдалении от входа. — Элли, — наворчать он на неё не смог, и это прозвучало даже довольно мягко: — Не надо так делать с едва знакомыми людьми и тем более иными. Не стоит подвергать себя опасности лишний раз. Мисс Крайвер состроила рожицу. — Из нас двоих, это ты садишься в чужую машину, заинька, — она передразнила его жеманно-вульгарную манеру и сама же над этим захихикала. Он тоже фыркнул. — Может, это я маньячка? Сигнализация тренькнула — фары оранжево мигнули. Ему надо было уйти. Точно надо было. Он уже просто… нахер вообще ему с нормальными, с хорошими людьми взаимодействовать! Он не видел, что ли, к чему это приводит? Видел. У него с рождения место было на дне, среди всякой мерзкой шушары, вот там бы ему и сидеть, среди себе подобных. Но он сел к ней в машину. Какого-то хрена. Даже дверью не хлопнул. В салоне сильно пахло ванильным ароматизатором. Над зеркалом болталась, позвякивая, какая-то мохнатая зелёная игрушка, украшенная бисером, — от неё слегка тянуло защитной светлой магией. — Что случилось-то? С Ричардом что-то? — наконец спросила Элли, сняв дождевик. И мимолётно добавила себе под нос, поворачивая ключ зажигания: — Блин, миллион лет не ездила на механике… это все папина невеста! Можно было и в шеринге взять напрокат, я так и хотела, а она мне на Новый год подарила. Ещё и русской марки!.. — они реально существуют? Люди, которым дарят машины? — «Вы же теперь часто будете гостить здесь, пусть»! Ну вот, привыкаю теперь к этому чуду. Но это, в общем, мелочи. Так что у вас произошло? — Даже не спрашивай, — он закатил глаза, продолжая думать о оставшихся в карманах мокрых сигаретах. Элли пожала плечами, выруливая (неожиданно, довольно лихо) на дорогу. Он чуть было не вписался лбом в стекло. — До Ричарда опять не дописаться и не дозвониться, вот я и подумала, что у вас двоих какая-то беда, — негромко сказала она. Он почувствовал, как в груди что-то мучительно скрутилось. — Я… — он поспешил взять себя в руки. Ему стало невыносимо стыдно. — Элли, послушай, я буду твоим должником, если ты согласишься поговорить с ним. Я боюсь, что ему действительно сейчас не очень. И он один. А я… короче, я сейчас реально не очень подхожу для разговора. Она мимолётно покосилась на него встревожено. — Ну, если ты поможешь мне его найти, то поговорю, конечно. Он ведь мой друг, — она осеклась и задумалась, видимо, размышляя о чем-то. — Помогу, — он испытал мимолетное малодушное облегчение. — Спасибо, принцесса. Действительно, огромное тебе спасибо. С меня причитается. — Да не стоит! Я бы и сама это сделала. Мисс Крайвер врубила печку так, что быстро стало жарко. За стеклом мелькали фонари и дома, провожающие подслеповатыми взглядами темных окон. Ветер с огромным удивлением ощутил, что его слегка клонит в сон. Это было странно, потому что в общем-то ему не надо было есть и спать как человеку. Мысли стали расползаться в разные стороны, но воющая от безысходности злость и скребущая мучительная боль звучали теперь чуть менее громко. «Я даже не знаю, что именно хочу попросить, — досадливо подумал он, пялясь на стекающую по окну каплю. Капель было много, но пялился он на одну конкретную. — Попросить убедить Джима думать головой, думать о себе и своих… приоритетах?.. Ага, очень в духе бульварных романов будет. «Убеди его держаться от меня подальше, я ведь такой опасный парень»… но дело-то не в этом!» Он просто очень хотел, чтобы во всем этом Джиму не было плохо. Но он уже действительно не знал, что здесь лучше и как здесь лучше для самого Джима. Ещё и голова совсем отказывалась работать — его прямо очень упорно тянуло ко сну. — Элли, черт! Выжимай сцепление!.. — Ой-ой!.. …к счастью, кое-чья бодрая езда по мокрой дороге отлично помогала удерживаться в реальности. Припарковавшись, Элли не сразу заглушила машину — так и замерла с руками на руле. Вид у неё был достаточно сосредоточенный, брови сошлись к переносице. Пальцы безотчётно забарабанили. Ветер понял, что она думает о том важном для себя человеке — о женщине, с которой пропали все связи, когда она ушла в «круг». Вид-то у него и впрямь был потрёпанный. Сложно не задуматься, что «круг» — место далеко не веселое. Он замолчал, опустив взгляд. — Я не видел никого похожего, — наконец негромко сказал он. — И никто из моих знакомых про Николь Янг не слышал, — да, он об этом повынюхивал. Как было отказать такой милашке, как Элли? Просто в свете последних событий совсем из головы вылетело. — Я поищу ещё. Но если она опытная и сильная колдунья, то она, вероятно, из тех, кто на хорошем счету. На самом деле надежда на это была слабая. Во всяком случае, гораздо более слабая, чем шанс, что ее просто убили или что-то такое. Но ведь она была, да? Элли чуть зажмурилась и на ее лицо вернулась слабая горькая улыбка. — А ты, значит, не очень? Он хмыкнул, опять-таки, сильно надеясь, что это не отдаёт ничем истерическим. — У меня все очень сложно, красавица. Но вот так сильно огребает не каждый, это просто я много нарываюсь. Она решительно повернула ключ — гул работающего двигателя и печки стих. — Пойдем-ка лучше выпьем что-нибудь, а? — она вернула себе бодрый тон. — А то я уже сама теперь распереживалась! — Красотка будет угощать меня кофе? Сам себе завидую. — Какой кофе? — искренне удивилась мисс Крайвер, собравшаяся открыть дверь. — Ты себя видел?.. Мне кажется, вполне очевидно, что здесь очередь для виски. Он чуть было не подавился. — Спасибо уж, милая фея, но я, пожалуй, все-таки предпочту горячее, а не горячительное. — Ну смотри, как знаешь.***
Ночной город взрывается салютом из сотен и тысяч рассыпающихся в прах мягких сердец. Ветер, одиноким призраком гуляя по холодным улицам, достаточно часто становился свидетелем этого невероятного невидимого зрелища. Слезы, что боги проливают, люди превозносить не спешат, а небеса, носящие облачную корону, лишены головы. «Лисья Свадьба началась — обменяемся клятвами поскорее и свяжем крепко наши чувства. Эй, марионетка, потанцуй! Сегодня праздник — сегодня ложь и любовь пьют из одной и той же роковой чаши. Смешаем кровь, мрак и яд и повыше поднимем наши бокалы. Хай-хай-хай, асорэ! Не изволите ли вы прямо сейчас украсть мое сердце? Обняться нужно крепче, до хруста костей, нужно стать целым, потому что времени мало.Ведь она идёт, она уже совсем близко».
Сегодняшний вечер не стал исключением, разумеется. Дома со слепыми оранжевыми глазами окон дышали отстранённым скупым равнодушием: «У нас все хорошо, и мы не желаем ничего видеть». Ветер мужественно сдерживался от того, чтобы закурить: когда легкие до отказа заполнены дымом, пустота в груди ощущается не настолько остро. От грязи это не спасает, но все же. Нильс всегда обожал калечить его, стремясь доказать, что без смазливой морды для мира он — пустое место. Однако ночная темнота осталась сомнительным другом, не пропал пока и голос. Даже подпорченный дурными привычками, он сохранил сладость, при правильной интонации навевающую грезы и на женщин, и на мужчин. И Винсент честно почти ненавидел эту давным-давно усвоенную «правильную» интонацию, она была глубоко чужда его сути, но тем не менее сегодня внутри ничего не взвыло. Думая о том, что в кои-то веки цель менее низменна, чем всегда, проще пойти на компромисс с гниющими останками чувства собственного достоинства. Да, днём его всюду шпыняли, всюду смотрели, как на презренное животное, — днём становился слишком очевидным недостаток зубов и ногтей. Но ночью, когда пороки выползают из-за масок добропорядочности, когда видно лишь стройный силуэт с шикарными локонами, а не уродский ожог на пол-лица и пластырь на пальцах, когда голос звучит именно так… Найти этого типа на самом деле оказалось куда проще, чем Винс рассчитывал. Поскольку в таких, как он, мало кто видел людей, достаточно обладать внимательным взглядом и острым слухом — а у него, помимо этого, были ещё и способности иного. Бесило только, что Нильс, опять-таки, все знает, ну да и хрен с ним, ублюдком. Назвавшись Ветром, он должен бы хоть что-то делать, правильно? Вот и будет делать, что ж. Как умеет. Ветер подцепил намеченного субъекта рядом с каким-то местечком в центре. Веселье шло полным ходом, звенели бокалы, орала музыка — так орала, что даже на улице было слышно. Он как раз выходил, чтобы сесть в машину и покатить продолжать банкет домой. Буквально пары правильных фраз оказалось достаточно. Субъект был даже, что очень странно, человеком. Не то чтобы иные никогда не работали на людей — в этом мире действительно правят деньги и информация, давно уже не магия, — но все же в основном во главе крупных структур, криминальных и нет, чаще стояли маги. Ну ладно, тем лучше. Охрана, правда, была парочка оборотней, но это и не страшно — они его, к счастью, не знали, а маскировка членов «круга» обычными взглядами иных не просматривалась. М-да, обычно крупные шишки все-таки порядком поосторожнее. Вот что бухло делает! В отеле, едва дверь захлопнулась и ключ повернулся, Ветер, который лишь слабый сквозняк, ещё не успев стереть с губ улыбку, скрутил недолгому спутнику руки — очень быстро, прежде, чем человек успел хотя бы моргнуть. — Маски ищешь, значит? — хрипло прошипел он ему на ухо. — Перебьешься, сука. Хотя он недавно наговорил всякой драматичной чепушни, он не мог не следить за тем, чтобы Джиму по крайней мере не угрожало новых опасностей. Да, это было бесконечно тупо. Но он, когда Нильс отпускал его от себя, очень внимательно прислушивался к тому, что происходит в городе. Сильно калечить человека он не стал — самым важным было хорошенько испугать. Это аманодзяку тоже умел, на подобный случай у него существовал другой тон и другой взгляд, тот самый, за который Змей, заявившийся к Джиму в Праге, и некоторые другие звали его «бешеной, блять, сукой, с которой себе дороже связываться». — Повторяю, — хрипло прошипел он. — Если у этого человека возникнут какие-то проблемы, тебя ничто не спасёт. И никто тебя не услышит, когда ты будешь кричать. И никто, ни один иной на свете, тебя от «круга» не защитит. Оставьте Джима Эванса в покое, ясно?.. — добившись судорожных кивков, он быстро отпрыгнул к окну, напоследок оскалившись и повторив: — Если же вдруг нет, если твои крысы только попробуют его донимать, можешь не сомневаться, что ты труп. Он не боялся прикрываться именем «круга». Хрен ли там, Нильсу ведь надо, чтобы Джим закончил эту дрянь, да?.. А если даже Нильс захочет его наказать за такую самодеятельность, то, блять, пожалуйста. Хуже уже точно не станет. Что ещё с ним можно сделать? Выбравшись через окно, Ветер немного прогулялся по крышам и, устроившись на одной из них, с величайшим облегчением закурил. Впору было смеяться над собой, но вот это и впрямь уже был бы безумный смех, без всякой наигранности. Главной проблемой Джима оставался Ветер — и он это отлично понимал. Сам виноват, придурок. К свету, понимаешь, очень захотелось, доброты захотелось… связи. Адекватной связи. Ну молодец, что ж, втянул-таки доброго Джима в такую дрянь, рядом с которой все прошлые неприятности Эванса совершенно меркнут. Браво, брависсимо. Пять баллов. И что теперь делать? Ну что? Красивый город сонно дышал под ногами — неизмеримо далеко копошились, занимаясь своими делами, демоны и мертвецы. Винс, прикончив пару сигарет и обсыпав новым слоем пепла рукава, в очередной раз подумал о том, чтобы упасть вниз головой. Правда, Нильс, насмотревшийся пару десятков попыток самоубийства, поржет. Ну и, опять же, хрен с ним. Он и так его на сегодня, наверное, весельем обеспечил, пугая местную шишку, алчно потянувшую ручонки к сокровищу. Паучок забавно дергает лапками, наколотый на булавку. Высота, призывно улыбаясь, уже качнулась было вперёд, но аманодзяку вдруг остановила какая-то абсолютно дикая, робкая, поразительная мысль. Он даже замер ненадолго, прокручивая ее через себя. Джим, наверное, расстроится. Джим, наверное, сейчас совсем не хочет, чтобы ему… было плохо, как этого не хочет для него и сам Ветер. Боже, как же странно. И неловко даже как-то. Он с огромным усилием сел обратно на бортик крыши, поджав под себя ногу. И именно в этот момент он ощутил собственную магию, с силой потянувшую его ментальную сущность куда-то очень далеко, в другой конец города. Ветер чуть вздрогнул. Это могло означать только, что Джим сейчас поджег одну из заговоренных прядей волос. И здесь аманодзяку никак не мог бы бросить трубку и не ответить на звонок — незримая нить крепко связала два восприятия. Его тут же окатило холодной волной чужих чувств, мечущихся в полном раздрае. Мучительная тоска — чужая — скрутила внутренности. Не менее мучительный стыд — чужой — почти пронзил насквозь. Он увидел тесную комнату с задёрнутыми тяжёлыми штормами, увидел угол смятой кровати. И… независимо не от чего, невольная нежность слабо дрогнула в глубине души. «Он запретил тебе со мной видеться?» — это стало первым, что тихим голосом Джима раздалось в голове. Вопрос был пронизан чем-то безысходным, кололся, как холодный зимний воздух на кончиках пальцев. Но и беспомощная радость от «встречи» с другой стороны тоже разносилась. Джим действительно очень сильно хотел этой «встречи», и это просто обезоруживало. К сожалению, в этом разговоре выбирать фразы было никак нельзя. Он шёл от одного сердца к другому. Ветер никак не мог здесь отвечать ничего, кроме правды. «Да. Он ведь отлично знает, что я буду изо всех сил отговаривать тебя от его условий. Вдруг и впрямь отговорю?» Какая хрень, боги. Ведь все три участника этого глупого фарса отлично понимали, что Джима никак не отговорить. «Я снова плохо поступаю, — эти слова тоже были окрашены глубокой внутренней болью. — Я знаю… знаю, что ты не этого хотел бы. Я обещал, что больше не буду пренебрегать твоими словами. Я правда… правда хотел быть тем, кто всегда тебя слушает. Но сейчас я не могу. И мне очень стыдно. Прости меня, — и следом уже совсем «тихое», почти неуловимое: — Пожалуйста, Винсент, не бросай меня. Теперь я не могу даже пообещать непременно исправиться». Ветер немного… как бы это сказать? В общем, он слегка ошалел. Он немного не ожидал что-то такое услышать. «Джим, так ты действительно… настолько сильно переживаешь именно из-за моих… чувств в этой ситуации?» Он лишь почувствовал неопределенное подтверждение, лишённое конкретных слов. С минуту он действительно не понимал, что со всем этим делать. «Не надо, Джим. С собой я как-нибудь справлюсь. А ты бы о себе лучше подумал, герой. И о том, что с тобой будет, если ты наступишь на те же грабли и снова сделаешь дрянные вещи ради другого человека». Эванс тоже слов выбирать никак не мог. «Мне плохо сейчас, — это тоже скорее было ощущение. Зов, или просьба, или даже просто желание: «Будь рядом». — Правда плохо. Я очень сильно нуждаюсь в тебе».