Мда. Не ожидал Джим, когда мысленно шутил про совместную недвижимость, что все и в самом деле столь быстро перейдёт на эту стадию. Ощущение было довольно необычное.
Хотя к этому их в сущности вынудили обстоятельства, Джим, черт подери, не мог не испытывать абсолютно дурацкого неуместного любопытства. Он пару раз выговорил себе: ну не до этого же, черт побери, совсем не до этого! Соберись, Эванс! Но ему было так… так дико интересно. Они познакомились в Праге уже почти полгода назад, но вместе провели не то чтобы много времени. И Джим просто не мог не цепляться алчным вниманием за тысячи мелочей.
Он вспомнил это состояние, да. То же самое, как когда он был влюблён в Элли, — когда другой человек превращался в бескрайнюю вселенную. И ему хотелось все-все разузнать об этом человеке… ну, кхэм, ладно, на сей раз не-человеке… ему была дико любопытна каждая деталь, все интересы, все привычки. Тем более, что он все равно оставался для Джима своего рода загадкой.
Даже эта «совместная жизнь» оказалась не такой, как Джим мог представить себе. Ветер не то что не наглел, а даже ровно наоборот: его присутствие не сопровождалось ни табачным душком в доме, ни окурками (хотя уж это-то казалось совершенно неизбежным), ни даже грязной посудой. Разве что он упорно таскал одежду Джима, но здесь Эванс был не против, даже наоборот, — пусть лучше уж выглядит как подросток, чем шляется в своих дрянных нарядах.
А так… если они не делали что-то вместе, то его вообще в доме было не видно и не слышно. Настолько, что Эванс моментами даже замирал и прислушивался, стараясь хотя бы краем уха уловить звук чужих шагов, чтобы убедиться, что он и впрямь здесь не один.
Ветер не сказал этого прямо, но в его действиях все было прямо незримой нитью прошито: «Одно твоё слово, полслова — и через минуту меня здесь не будет».
Впрочем, надо признаться, в тот раз, когда его вдруг и впрямь не оказалось, Джим слегка разозлился. Это было то ли на третий, то ли на четвёртый день, когда Ветер, не соизволив ни предупредить его, ни взять чертов телефон, куда-то смылся. И вернулся только ближе к вечеру.
Мягко говоря, Джим был недоволен. Разумеется, он попытался сохранять спокойствие. Во всяком случае, первые пару минут он правда пытался.
— Послушай, ты мог бы не уходить без предупреждения, — начал он. — Я все понимаю, но мы в сложной ситуации. Ты сам говорил, что Нильс может позвать тебя обратно в любой момент. Знаешь, как это выглядит? Я немного волнуюсь.
Ветер, только стянувший толстовку (это было что-то из того, что Джим, то есть, Ричард, носил ещё в университете), глянул на него чуть недоумевающе. До него будто и не сразу дошла суть претензии.
— Извини?.. — выдал он спустя пару мгновений, растягивая губы в обычной усмешке. — Я правда что-то не подумал. Ни в жизни никому не докладывался.
— Это должен быть не вопрос. Тогда, может, и извиню, — Джим осекся и ещё раз подозрительно осмотрел его с головы до ног. — Ты, что, опять дрался с кем-то?
— Да не то чтобы прямо…
— А кровища тогда откуда?
— Это не моя! Честно.
— Вот спасибо, успокоил.
— Да блин, Джим…
Джим скрестил руки на груди. Он все ещё волновался, но ему стало немного смешно, потому что весь такой из себя наглый Ветер и впрямь стоял перед ним и слегка неуклюже оправдывался. Не хватало только: «Да они первые начали, серьёзно!».
— В следующий раз, пожалуйста, предупреждай, если соберёшься уйти, хорошо? — наконец констатировал Эванс, потерев переносицу. — Или хотя бы бери телефон. Они для этого нужны. С тобой-то ничего не случилось? — в ответ на очередной недоумевающий взгляд он вынужденно договорил: — В ходе этой «не то чтобы драки».
— А. Все в порядке, — он рассеянно дернул себя за волосы. — Спасибо.
С тех пор он правда предупреждал, хоть и язвительно («Мамочка, не переживай, я пошёл!»). И даже телефон с собой брал.
Иногда его подолгу не было. Джим пытался подавить глухое раздражение, возникающее при этом, — ему каждый раз приходилось бороться с навязчивым противным чувством, что Ветер не вернётся. И вообще: «Возможно, у нас в принципе мало времени, так почему бы тебе не провести всё это время со мной? Где ты шляешься?». Ну не запирать же его в доме теперь. Да Винс сам его к чертовой матери пошлёт — и будет вполне в своём праве.
Рассказывать ему толком ничего не рассказывали, а требовать ежедневный отчёт явно уже было слишком и попахивало попыткой в контроль — немаленькие уже все-таки. Оставалось рассчитывать, что если что-то важное будет, то с Джимом все-таки сообразят поделиться.
Поэтому злющий Эванс просто уходил работать. По клавишам он стучал с такой силой, что пальцы потом ныли.
Дом отчистили от пыли, но молчание все равно отдавало ее пряным привкусом на сохнущих губах. Шаги почти истаявших призраков тоже были беззвучными — они-то уж точно были здесь. У одного из этих призраков были его собственные холодные глаза, и он смотрел на себя с досадой и неприязнью.
«Две маски, что раскололись пополам, двое делят меж собой — мир над головой крутится, крутится, бесконечно крутится. Земля оделась в синий бархат, алым шелком окрасились небеса: если не поторопиться, земля тоже будет красной этой ночью. Быстрее. Быстрее.
Она идет».
Иногда и Джим вынужденно отправлялся по своим делам, и это даже вызывало облегчение. Вопрос о разговоре с Джулией остался подвешенным. Во-первых, Джим просто не был к этому готов. Во-вторых, он не был уверен, что это безопасно. Неизвестно, как Нильсу понравится, что Ветер опять колдует без его разрешения, а магия через эту проклятую связь ощущалась. Но и решительно отказаться Джим тоже не мог.
И это больно. Это правда очень больно.
«Честно говоря, было бы славно, если бы тебя сейчас было рядом побольше, дорогой мой», — досадливо думал Джим. Он сам не знал, что мешало ему дотащиться до ближайшей кофейни.
Ему иногда казалось, что всю эту жуткую, но волшебную историю он выдумал, потому что и его голова наконец тоже начала умирать. Иногда было чертовски похоже именно на это.
Но, как выяснилось, уходил Ветер не просто так. Спустя какое-то время Джиму и впрямь предоставили доступ в «волшебный интернет». Им пришлось вместе помыкаться с тем, как это работает, потому что это явно подразумевало какую-то волшебную хрень. Просто так оно не включилось, так что сопровождалось это увлекательными экспериментами с манипуляциями… магической, мать ее, энергией.
Вывод был в том, что человеческим зрением в любом случае ничего такого не увидишь. В итоге, что-то пришлось сделать с его очками.
А потом на Эванса обрушился такой поток информации, что даже у него голова пошла кругом. Он сам едва не выскочил курить, когда впервые начал разбирать эти странно работающие сайты с не менее странными схемами, когда начал читать всю эту звучащую как форменный бред ерунду про «ауру» и «магические уровни». Быстро сориентироваться во всем этом, ещё и выцепить что-то полезное, на первых парах совершенно не представлялось возможным.
Но это как-нибудь надо было сделать. Им ведь нужен был хоть какой-то план. Хотя бы даже самый фантастичный и плохонький. Это явно было лучше, чем продолжать болтаться в подвешенном состоянии.
С мертвой точки все сдвинулось, только когда прошла почти неделя.
Примерно половина срока, который был у них.
Джим наконец наткнулся на то, что заставило его замереть. Край нити мелькнул перед ним, и неожиданная теория стала бодро свиваться в голове.
В тот раз Ветер тоже был дома. Он как раз спустился на первый этаж, зевая и потягиваясь, — хотя было в районе двух часов, он вернулся поздней ночью. Это, кажется, был первый раз, когда он спал, с тех пор как они прилетели в Штаты.
— Ты есть будешь или нет? — слегка сонно поинтересовался он, зашарив по кухне. Заинтересовала его только открытая пачка сока. — Я в магазин. Что тебе купить?.. — он замолчал, остановившись у стойки. — Что у тебя за лицо, зайка?
— Тихо, — Джим поднял руку, пресекая возможный разговор. — Минуту.
Ветер послушно замолчал, допивая несчастный сок прямо из горлышка. Обычно он ел только за компанию, ну или если Джим специально брал ему что-то вкусное, вроде вафель. Видимо, на сей раз ночная прогулка оказалась выматывающей.
Все это мимолётно мелькнуло в голове и тут же скрылось. Выцвело.
Джим после небольшой паузы тихо сказал вслух:
— Это не так уж сильно отличается от программы, — и продолжил, развивая мысль: — То есть, сама эта… магия. Магия Направляющих в частности. И именно их принцип кажется мне знакомым.
— Чего-чего?
— Я говорю, что в сущности это похоже на принцип работы моей «Ракшассы», — медленно повторил Джим. Его палец безотчётно нарисовал в воздухе цепочку. — Я нашел то, что у вас называется энергетической схемой. Хреново сделано, конечно, но у меня появилось предположение, как технически может работать магия таких, как этот сукин Нильс. Секунду. Мне нужна модель.
— Эм, ладно. Помощь?..
— Сядь рядом со мной, пожалуйста. Можешь заниматься своими делами, просто дай чувствовать, что ты здесь.
Он вскинул бровь так выразительно, что Джим, вынуждено оторвавшись от экрана, неловко усмехнулся на эту гримасу.
— Ладно, — пробормотал он. — Это, может, сейчас прозвучит странно…
— Более странно, чем волшебная злая корпорация?
— Не думаю, — Джим вздохнул и честно признался: — Я очень сильно тупею, как только мне становится «непременно надо». Не знаю. Какие-то там из твоих философов выдавали, что возвышает страдание, что подлинная гениальность только рука об руку с ним…
— Почему «моих»? — он действительно сел. Все ещё беззвучно. Джим мимолётно вспомнил, как он валился на стулья в Праге — так, что они на весь зал скрипели и на них оборачивалось вообще все живое в радиусе ста метров, — и ему почти стало смешно. — Это же христианство целое.
— …но у меня все ровно наоборот, — закончил Эванс. — Эта штука, — он показал на висок, — наотрез отказывается работать, как только ее заставляют из-под палки. Поэтому я и говорил, что шантажировать меня — скверный номер. По-настоящему невероятные вещи я могу сообразить, только когда я свободен и более-менее спокоен. А когда ты рядом, — он немного смутился, отвёл взгляд и негромко закончил: — Я чувствую себя хорошо. И безопасно.
Удивительно, но Ветер даже не стал над ним ржать.
— Так мне просто сидеть здесь? — вполне мирно уточнил он, подтянув к себе ноги.
— Пока да. Спасибо, — Эвансу стало чуть неловко, и он опять нырнул в экран.
Ну конечно.
Конечно.
Это же элементарная логика.
Все должно зиждиться на каких-то одинаковых началах. Все сложные человеческие эмоции в конечном счете череда напряжения и отсутствия напряжения. Ноль и один.
Оторвавшись от ноутбука, Джим неожиданно обнаружил, что уже стемнело.
Он зажмурился, медленно возвращаясь к реальности: перед взглядом расходились круги. Во рту, оказывается, препротивно пересохло. И спина была жутко недовольна долгим нахождением в одном положении.
Он уже почти усвоил этот хитрый трюк — самому вовремя понять, что надо остановиться и перевести дыхание. Сейчас явно был именно такой момент. Тугой терновый обруч из цифр затягивался у него на лбу все туже и туже.
Ветер послушно сидел с ним рядом все это время, хотя прошло, кажется, несколько часов.
— С возвращением, — слабо прокомментировал он, отрываясь от телефона. Джим успел заметить, что он что-то читал про магию (он вечно телефон откладывал как книгу, не гася экран). — Кофе тебе сделать?..
Джим, занятый тем, чтобы нормально проморгаться, удивился. Почему-то ему до сих пор было дико представить подобное от Ветра.
— Было бы славно? — осторожно согласился он, вытирая выступившие под очками слезы. На сей раз даже не от безысходности, а просто потому что глаза не вывозили.
…а предложение неожиданно не оказалось шуткой.
Ветер действительно встал и, тоже потянувшись, пошёл на кухню. Джим понаблюдал за этим, пялясь ему в спину.
Он уже и забыл, когда кто-то в последний раз заботился о нем подобным образом. Это явно было давно.
Джим, посидев ещё пару минут, поднялся с грацией больной ревматизмом старой капибары и тоже потащился на кухню. Пройтись явно было очень важно. Ноги загудели.
Перед ним поставили — даже правда поставили, а не грохнули — чашку: синюю с ободком. Джим вспомнил, как когда-то давно у него весь набор из шести штук перекочевал в комнату, потому что он забывал их относить.
— Спасибо, Винс.
— Ерунда, зайка. Поешь все-таки, а то упадёшь без сил, а я умру от тоски. Потом расскажешь по порядку, что ты такое невероятное придумал. Я как ни косился, все равно ничего не понял, что ты делаешь.
Джим чуть не подавился, потому что ему пришлось вместе с очередным торопливым глотком проглотить фырканье.
— Ну только чтобы не позволить тебе умереть от тоски, милый.
Было вкусно. Причём… Две ложки кофе, половина ложки сахара, без молока — ровно так, как Джиму нравилось и как он себе обычно делал сам. Хотя он этого, хоть убейте, ни разу не проговаривал вслух. Выходит, что Ветер специально приглядывался, чтобы узнать такую мелочь? Но, в любом случае, это проявление заботы было очень странным. Но, наверное, милым.
Ветер сел напротив и ухмыльнулся. От жуткого вида ожога на его лице уже почти ничего не осталось, так что его обычные кривляния больше не несли за собой никаких затруднений.
— Ешь, гений, — к нему демонстративно придвинули тарелку.
Каша, серьезно, что ли?.. Зато хотя бы джем тоже был его любимый: вишневый. И когда он вообще заметить-то успел?
В общем, Джим покорился.
— Ем, — он отпил ещё кофе и признался, надеясь, что это не прозвучит как-то не так: — Ты вкусно кофе делаешь.
Ветер хмыкнул.
— Ну, ценный опыт в «Маке» не прошёл даром? Ура.
— Реально? — слегка недоверчиво переспросил Джим. — Ты в «Маке» работал?
— Ага. Не только же «трюками» мне было зарабатывать? В «Старбакс» почему-то ещё неохотнее всякий сброд берут, — увидев, вероятно, его выражение, Ветер засмеялся и повторил (даже на удивление мягко): — Ешь.
Джим благополучно допил кофе, чтобы скрыть масштаб офигевания.
Ветер у него прочно ассоциировался с чем-то потусторонним и волшебным, чуть ли не мифическим. А тут такие… весьма себе земные, прямо-таки даже «приземлённые», вещи. Это ощущалось неправильно.
Джим доел — голова стала полегче. По крайней мере, у него появились силы продолжить «о деле».
— Итак, смотри, — начал было Джим, вновь раскрывая ноутбук.
Ветер, устроившийся рядом, покосился в экран довольно скептически.
— Зайка, тебе правда надо, чтобы до меня дошло?
— В идеале да?
— Тогда объясняй примерно как младшекласснику. Мой уровень знакомства с IT — «не могу найти кнопку на клавиатуре».
Джим чуть озадаченно потёр лоб. Объяснения не были его сильной стороной. Пошвыряв перед собой формулировки, он тяжело вздохнул и решил объяснять обстоятельно уже позже (и он даже не скривился в мрачной насмешке на мысль о том, что у них двоих будет «позже, когда все разрешится»).
— Объяснять я умею так же, как ты программируешь. Но, — он показал пальцем на цветной вихрь на экране. — Это то, что у вас называется магической схемой.
— Пока понятно.
«Да я пока ничего толком и не сказал!» — мысленно застонал Джим. Он сообразил, что, видимо, упростить все нужно ещё безбожнее, чем он собирался.
— Короче, — после небольшой паузы констатировал он. — Совсем просто. Все на самом деле не так, но представим, что так. Вот две эти ваши… ауры, блять. У меня это просто две системы, потому что так для меня ясно: системы состоят из множества элементов, которые по-всякому влияют друг на друга, короче, это тоже целая вселенная, как организм из кучи органов, и органы из клеток, в том числе из нейронов, а нейроны улавливают разные сигналы внутри одной системы, заставляют клетки функционировать определённым образом. А вот, — он ткнул в экран. — Вот сигнал, исходящий от другой, внешней системы. Сигнал определённой, — он опять осекся, выбирая слово, — Определенных частот. Он встраивается на уровне… эм… клеток. Нейронов. И вместо двух отдельных систем у нас в сущности теперь одна целая. Вот на модели условный канал связи, но это умозрительно. По факту это не одна нить, а тысячи маленьких, искажающих внутренние сигналы внутри изначальной, пострадавшей системы. Примерно так работают некоторые вирусы, не только компьютерные: они проникают в систему и перестраивают ее. Пока нормально?
— Нормально, — Ветер оторвался от разглядывания условной схемы и насмешливо поинтересовался: — В Гарвард не думал вернуться преподавателем, зайка?
— К счастью для системы образования, нет. И я там не доучился, — Джим чуть встряхнул головой и продолжил: — Теперь самое важное. В чем, собственно, практический смысл этих теорий? Я предполагаю, что в сам этот сигнал тоже можно… вписаться. И перепрограми… блять… короче, направить сигнал в обратную сторону со своим посылом.
— Объясни ещё раз.
— Это косвенно подтверждается тем, что я несколько раз видел упоминание: на Направляющих могут влиять те, кого они подчинили. Могут даже сильно влиять. Две систе… ауры связаны между собой. Сейчас его магия течёт к подчиненным, перекрывает эти ваши волшебные энергетические процессы. Но я думаю, что ваша магия в сущности просто тоже вибрации. В сам сигнал тоже можно встроиться. Вот так, если низводить все максимально, поступает моя «Ракшасса». Иными словами, — Джим шлёпнул по клавише. — Контроль перехвачен. Сигнал не исчез, но он как бы перенаправлен.
— Я начинаю понимать твой посыл, хоть и очень смутно, — он нахмурился и ещё раз пристально всмотрелся в схему, которую наспех слепил Джим. — Ни малейшего представления о том, как это может быть осуществимо технически, у меня нет. Да и разве это не могло бы сработать только в том случае, если… со второй стороны был бы кто-то намного более могущественный, с более сильным аурным полем, чтобы заглушить и изменить изначальную направленность?
Джим посмотрел на него задумчиво.
— Я сейчас выскажу одну мысль. Ты только не смейся и не фыркай сразу. Постарайся отнестись к этому серьезно, хорошо?
— Так.
— Я думаю, что ты и так сильнее, чем он. И это, — он поспешно продолжил. — Это не в духе: «Милый, ты самый сильный, я в тебя верю». Я просто, — звенящая ломкая боль в висках стала сильнее. — Нередко вспоминаю тот разговор в Петербурге. С этой тварью. Ведь в сущности ты
уже ему противостоял. Сейчас я смотрю на эту схему и понимаю, что если бы у него все работало полноценно, ты бы никак не смог перехватить его руку.
Ветер безмолвно уставился на него с непроницаемым выражением. Джим выдержал этот взгляд спокойно.
— Ты, что, правда не ржешь сейчас? — наконец спросил он.
— Да, я сейчас серьезно, Ветер. Более чем, — он продолжил говорить, но часть его слов уже была продиктована обычной злостью. — Он всего лишь паразит, который наживается на чужой силе. А вот ты сильный по-настоящему. Подумай! Почему он так не хочет, чтобы ты колдовал без его ведома? Ведь он не смог ничего сделать с твоим заклятием, которое меня защищает. Он
попытался, но
не смог.
— «Не получилось разобраться с этим за две секунды» не значит «он не смог», Джим. Да и то заклятие сильное само по себе.
— И все-таки, продолжать пытаться он не стал.
Ветер подтянул к себе ногу и снова замолчал надолго, уставившись в пустоту. Эванс не стал его торопить.
Вечер окончательно умирал — последние лучи солнца таяли, и в комнате стало темно. Бледно мерцал лишь измученный несчастный ноутбук, с которого на сегодня явно было достаточно.
— Погоди-погоди, — наконец слабо потряс головой Ветер. — Не сходится здесь, Джим. Если бы даже все именно так, то нахера бы ему сейчас-то меня отпускать? Если мы принимаем твоё предположение, то это же типа… опасно?
Действительно.
Они посмотрели друг на друга.
И, видимо, мысль пришла к ним одновременно.
Ветер резко шарахнулся назад.
Джим впервые видел его настолько испуганным. Он вообще впервые видел его по-настоящему, откровенно испуганным.
И это оказалось несколько обескураживающим: тот миг, когда глубоко в его взгляде вспыхнуло это
затравленное выражение, когда даже его обычную едкую злость окончательно перечеркнула тень пережитого страдания, упавшая на прикрытые мраком черты и изменившая их почти до неузнаваемости.
— Винс, — Джим потянулся за ним.
— К черту!..
— Успокойся, пожалуйста, — он успел схватить его за рукав. — Пока ещё ничего непоправимого не произошло.
Ветер не стал вырываться, хотя у Джима осталось смутное впечатление, что если бы он не успел уцепиться, то сейчас бы его и потерял окончательно.
«…зачем же ещё «отпускать», кроме как не для того, чтобы позволить укрепить возникшие между ними чувства? Кроме как не для того, чтобы после ударить сокрушительно? Так, чтобы разрушить уже окончательно? И разве это не было бы весьма эффективно?»
«…ведь, в конце концов, что такое сплошная безысходность в сравнении с внезапной надеждой? В исступленном надрыве тихого безумия искра смертельного гнева может тлеть веками и столетиями. Но только постаравшись разгореться в пламя надежды, чтобы согреть остатки сердца, чтобы коснуться этим теплом другого сердца, она может все-таки погаснуть окончательно, разве нет? Тогда, когда ее затопит ядом боли от новой потери».
«Сжав острый нож в своей груди, что же чувствует убийца?»
«…смеяться можно хоть до хрипа — ненасытное чрево монаха останется таким же багрово-алым как рубины под соленым кровавым дождём».
— Успокойся, — повторил Джим. По возможности, уверено и твердо. — Он ведь ничего не сумел мне сделать в прошлый раз.
— Нахер! — он потянул руку на себя. К счастью, даже не в половину силы, а совсем слабо. — Если эта тварь и впрямь захочет, то способ отыщется! Поверь мне, Джим, он отыщется! И у меня ещё ни единого проклятого раза не получилось оказаться сильнее него! Ни единого, ты понимаешь? — он будто чуть было не вскочил снова. — Зачем ты в это влез? Ну зачем?
— Господи… Ветер, такой раз был. Как минимум, тогда, в России, именно так и было, — ему пришлось слегка на него навалиться, чтобы заглянуть в глаза. Это было ужасно больно, потому что сейчас у него не было никакого морального права сказать: «Мы в безопасности». — Все, все. Винс, я с тобой. Все в порядке. Меня никто не трогает.
Повисла тишина — и звенела она несколько мучительных, вытягивающих нервы и силы минут.
Ветер с явным усилием заставил себя выдохнуть. Джим прямо физически почувствовал, как он становится чуть менее жестким и напряженным.
— Прости, — наконец выдал он. — Обычно я не такая истеричка. Постараюсь, чтобы не повторилось.
— Все в порядке, — «Конечно, блять. Над тобой издевались, и, видимо, уже не один год. Конечно, тебе страшно. Разве это должно пройти так просто?» Джим мгновение поколебался, а потом добавил: — Не волнуйся. Я совсем не жду, что ты всегда будешь суровым плохим парнем.
На втором этаже слабо заскрипело. Должно быть от стен медленно отваливалась въевшаяся корка безмолвия.
— В любом случае, — продолжил Джим. — Тебе ведь необязательно ежесекундно устраивать с ним стенку на стенку, выполняя работу энергетического антивируса. Достаточно перехватить контроль однажды и запустить алгоритм на разрушение, вот и все.
— Так направляющие бессмертные, — он чуть нахмурился.
— Физически — да. Никто никогда не говорил, что их нельзя разрушить энергетически.
Они замолчали.
Это все была просто теория, от первого до последнего слова. Не факт даже, что правильная. Но это было хотя бы что-то, отчего можно оттолкнуться.
