Цивилизованные люди

Ну и темнотища. Только за нешироким проливом по видимой части северного острова разбросало редкие огоньки. Будто вновь наступили первобытные времена и поднялся из морской пучины тёмный, как сама Бездна, великан. Не рассчитал высоты собственного роста, врезался головой в только что по космическим меркам народившийся спутник планеты, — и высек эти дрожащие искры. Искры упали на склоны чёрных-чёрных гор и тлели там по сей день, подмигивая небу цвета вулканического стекла. Да, небо сейчас тоже выглядело так, будто изверглось из огненной горы да так и застыло обсидиановым куполом. Впрочем, когда в ответ на невнятный шорох Алвин замер на половине шага и, затаившись, бесшумно, как сова, завертел головой, в одной из сторон Мэл успела рассмотреть зарево. Стирая линию горизонта, оно расползалось по воде всё больше чёткой дорожкой, и, кажется, с минуты на минуту должно было разродиться краешком отливающего краснотой диска. Шорох не повторялся — ни звука, если не считать галдящих в круге костров у развалин пиратов. Общий на двоих взгляд Алвина и Мэл зацепился за согбенную тень. В ней через тягучее мгновение опознался Мик. Мэл скорее ощутила, чем разглядела его ухмылку — тёртый калач даже в ночи заприметил возникший в руке у командира нож. Все трое пригнулись ещё ниже, Алвин и вовсе сложился сильнее, чем пополам. Мэл чуяла, как сильно в этом положении давят ему на спину рюкзак и винтовка. Нервная пауза истекла. Никто не заступил беглецам дорогу, не бросился из темноты. Движение продолжилось под ускоренное битьё трёх сердец и короткие, экономные вдохи-выдохи, которые, казалось, совсем не создавали лишнего шума. Восприятию в его недоразвитой человеческой части казалось, что герр командир скользит легче самого сонного ветерка. Мэл же содрала блаженную иллюзию, как оболочку-обманку. Под ней, конечно, обнаружился клубок из боли, напряжения и дурноты, всё это варилось в адреналиновом кипятке, приправленное предельной дозой терпения. Варево и жглось не хуже сгустка плазмы, сплетения змеящихся разрядов — ещё немного, и при мимолётном касании кожа на руках в обычной реальности отслоится лоскутьями и волдырями. — З…зараза… — обругала Мэл все реальности сразу. Этот чёртов бардак требовал ведьминого вмешательства. Сию же долбаную секунду. Притом так, чтобы герр командир ничего не заметил, продолжал гордиться собой и нарочно для Мэл хвастать в эфир. Гляди, мол, как ловко мы преодолеваем темень. Пускай идём в обход, чтобы держаться в тени холма, но не зря ведь вечер напролёт сидели вдали от костров, привыкали к надвигающейся ночи. А ещё раньше — ну разве не так? — тщательно разведали все тропы вплоть до камушка, случайной ветки или валяющейся под ногами плиты. Давай, штатная ведьма, восхищайся нами, нашей сообразительностью и сноровкой. А ещё не замечай, как тебе втирают очки. Успокаивают нервы, словно буйному психу, смешат прибаутками, как малолетнюю дуру. — Молодцы мы, правда? Да молодцы, кто ж спорит. И что в обход безопаснее, умом вроде понять проще простого, но чувствам ни черта не докажешь — один чёрт разрастутся в грудной клетке, потеснят сердце и лёгкие в явной попытке раздавить их о рёбра. Сколько там осталось до границы травы и песка, за которой начинался заветный пляж? Метра четыре, нет, уже три, хотя в угольных потёмках картинка, казалось, не имела ни «стен» ни «дна», а попытки измерить её на глазок болтались на бесконечно растянутой резинке. Время снова вовсю чудило — едва ли пара-тройка минувших от старта минут множились в ощущениях вслед за дробным грохотом пульса. Впрочем, зрение и правда привыкало. К тому же от невидимой линии над водой отпочковалась уже четверть огромного медного кругляша, бросила на чёрную до сих пор растительность чудны́е розоватые блики. Пальмы, силуэты лодок — всё одевалось лунным ореолом. И море будто светилось, само по себе, изнутри. Ах да, наверное, так цветёт планктон, решила Мэл. Всё, на что смотрел Алвин, сочилось таинственной дикой красотой, в которую всеми фибрами стремилась вцепиться душа, — если бы только эта самая душа отдельно от тела не взвилась вдруг от приступа тревоги. Внимание! Что-то не так! Что-то неправильно, вразрез с наскоро вылепленным планом! Внимание! Внимание! Одной на двоих паре глаз не видно — пока — ни черта конкретного. Ну, если не считать продолговатой тени в неоново-голубой воде, но к этим силуэтам с их обманчиво-вялыми движениями Мэл вслед за Алвином уже привыкла. Нет, злющая, вечно голодная акула-бык наверняка ни при чём. В чём тогда, мать его, дело? Почему нервы звенят, будто грёбаные провода в бурю, в ушах верещит что-то вроде сирены, а сердце сделало лягушачий кульбит да так и застряло в горле, судорожно трепыхаясь. Неразборчивое шевеление за плотным сгустком мрака, — то ли кустарником, то ли валуном, то ли частью холма. Невнятный замысел — чей-то палец в доле миллиметра от того, чтобы коснуться чего-то выпуклого. Не спускового крючка, это точно. Да и палец не тот, не указательный. Пока нет, но тревога за долю мгновения взвинтилась настолько, что даже лунное марево, казалось, вот-вот сомнётся искривлениями помех. — Осторожно! — выкрикнула Мэл в эфир за миг до того, как ситуация двинулась к разрешению. Кто-то подушечкой заскорузлого пальца утопил в паз из нагретого металла круглый мягкий пупырышек. Чуть раньше восприятие затопило чужими, нет — чуждыми эмоциями, настоящим концентратом, едким, будто известь. Чего в нём только не было. Злорадство, предвкушение. Что-то вроде зуда на почве азарта — вот она, со всех сторон выгода, теперь не улизнёт. Хойт велел поймать «герра Лунда» на горячем. Сказал, мол, схватите чистоплюя на чём неприглядном — всё равно что джек-пот сорвёте. Шутка ли — быть исполнителем воли босса, если босс обещался забрать на южный остров, вытащить из бандитского сброда, повысить до наёмников. Карьера, мать её. Как-никак приличное бабло, медицина под боком, обеспечение и паёк, — всё не те объедки, которыми приходилось довольствоваться здесь. Объедки, голые кости, — пускай они остаются собакам, вместо затычек для слюнявых, ворчащих пастей. А на южном острове работка не бей лежачего. И дикари туда, за пролив, пока не совались, в то время как здесь устроили сраную душегубку, где некому прикрыть твою тушу самым захудалым бронежилетом. Потому что бронежилетов на десяток туш — чуть ли не один. Почувствуй, как говорится, себя полуфабрикатом для общей могилы или жратвой для зверья и акул. Надо же, сколько обиды. Полотно самого эфира отзывалось на эмоции одного человека бурей элементарных возмущений. Мэл поморщилась и выставила заслонку. Чтобы тут же примериться из-под неё для атаки. Кнопка чуть заедала — видать, контакт окислился или разболтался. Пупырышек провалился в паз — и ничего. Засевший в темноте кандидат в наёмники дёрнул пальцем — раз, другой. Двое его спутников успели психануть и запаниковать. Кто-то из них выставил в темноту перед собой автомат. Фонарик наконец загорелся. Шарахнулись прочь густые тени пальм и кустов, вдоль укромного пляжа протянулся пучок белого света. Яркий, чёрт его дери. Мэл ощутила удар по глазам, но не ослепла — значит, Алвин вовремя отвернулся. Отшатнулся в темноту, сместился в сторону, под отчаянный скрип песка впечатал куда-то кулак. В кулаке был зажат нож, но первый тычок пришёлся рукояткой. Судя по натужному «кхе», оборванному мату и короткому хрипу удар угодил в открытое горло. — Гляди-ка, не все обезьяны надрались вусмерть! — мельком подумал кто-то из аризонцев. Мысль отдавала почти весельем, так же бодро и до сумасшествия весело звучала возня в шаге от вожделенных лодок. Луч подпрыгнул и на миг узкой полосой уставился в небо. Хоть бы не заметили с холма! — тягуче заныло под ложечкой у Мэл. В рассеянном свете блеснул чей-то торс — весь в плёнке от пота. Нажав ладонью на скользкий загривок, Алвин удержал противника на месте. Врезал подошвой, кажется под колено, выпрямил хрюкнувшее от боли тело и вогнал лезвие под кадык. Свет кувыркнулся вниз, отпечатался на песке овальным пятном. Всего-то на миг — фонарик тут же пнули под борт одной из лодок. Вернулся почти прежний сумрак: плотные силуэты деревьев и валунов, лунная пелена, мерцающее море. Мэл обнаружила, что всё это время «держала» одного из пиратов. Того самого, который сдуру чуть было не спустил курок при том, что предводитель велел во что бы то ни стало хватать беглецов живыми. Ведьмину жертву, впрочем, тут же отобрали — коленопреклонённое тело попалось под ноги Мику. Тот сцапал препятствие за космы вроде дредов, вынудил задрать подбородок и размашисто черканул по шее. — Улыбайся, мать твою… — проворчал без злости — и без радости, скорее по привычке что-нибудь сморозить. Шмыгнул носом, разжал пальцы и отпихнул убитого прочь. Успел удивиться тому, как деревянно, будто доска, повалился мертвец. Мэл опомнилась и разжала ставшую бесполезной хватку. Обошлась без пояснений, и удивление погасло само — некогда. Валяющийся под лодкой фонарь нашли и тоже погасили, чтобы не привлекать внимание. Герр командир умудрился-таки выбрать лодку заранее. Ту, что справа, — она «прибыла позже и песок не успел её засосать». Таким объяснением успокоил Мэл сам Алвин, быстро, но любовно огладив борт средства грядущей встречи. После короткой, но яростной стычки гомон ночной природы казался полной тишиной. Лунная пелена уже не отливала медью — выцветала до голубоватой белизны, которой, впрочем, хватало яркости, чтобы проверить конструкцию на надёжность. — Порядок! — В ответ на Алвинов мысленный возглас Мэл только хмыкнула. Герр командир поспешил пояснить что-то в духе «баллоны целы и отлично надуты» и старательно распространял в эфире настолько же отлично раздутое ликование. Впрочем, быстро сообразил, что ради спокойствия штатной ведьмы перегибать с показухой всё-таки излишне. По командирскому жесту плавсредству номер два все до единого баллоны в несколько секунд распороли. Взгляд поневоле цеплялся за блестящие капли, оставленные на смятых бортах теми же ножами, которыми резали шеи не в меру инициативным участникам засады. Мэл отцепилась от аризонцев и следующие пару мгновений потратила на то, чтобы осмотреться. Да, даже в сокращённом варианте группа пока что вполне справлялась сама. Да, в позе застывшего посреди комнаты соляного столба ощупывать нечто за километры от себя — это странно, почти Мировому Змею на смех. Плевать. Пускай Йорми смеётся сколько влезет в необъятную утробу, а Мэл давно привыкла к роли дополнительных глаз, ушей — и много чего ещё, недоступного остальным. — С-силёнок-то хватит? — знакомым насмешливым присвистом отозвались из самых глубин пространства. Хватит ли сил на всё, что так или иначе придётся провернуть — и на что очень хочется повлиять, — Мэл и сама иногда задавалась этим резонным вопросом. С другой стороны, проворачивать в любом случае придётся. — Не твоё дело, хватит ли мне силёнок, — буркнула Мэл, кажется, вслух. В сердцах отмахнулась от назойливого шипения в голове, зафиксировала внимание на… акуле. Чёртова рыбина кружила поблизости, будто чуяла запах пролитой на берегу крови. А может, в воду и в самом деле попало несколько капель, к примеру, с тех же ножей. Чёрт его знает. Спуск «своей» лодки на воду и погрузка самих себя вместе с увесистым снаряжением заняла у парней всего ничего. Последним полосу прибоя покидал, конечно, герр командир, вот тогда-то тень в молочно-голубой воде и показала часть своих талантов. От медлительности коряги не осталось и намёка. Бурунчики пены вокруг спинного плавника Мэл не мерещились — их прекрасно заметил Алвин посреди отливающих серебром волн. Поспешил самую малость, — и лодка опасно качнулась. — Побереги-ись! — рыча сквозь зубы, на подмогу командиру сунулся Мик. Лодка шаталась как ненормальная. «Коряга» перешла на крейсерскую скорость. Сердце у Мэл куда-то провалилось. Следом в готовности обжечь рыбину разрядом жала-проводки принялись накапливать электричество. Похоже, сами, пока у ведьмы шумело в голове, а ноги подкашивались от страха. Лодка ходила ходуном, кренилась. Мэл заваливалась назад вместе с ней, чувствуя, как настойчиво и упруго прибой толкает Алвина под колени. Чёртовы толчки наводили на мысли о скором таране акульим рылом и неизбежном последующем страшном укусе. Хейл, приглушенно матерясь, возился с запуском движков, которых у лодки было аж два. В нос ударила вонь бензина с моторным маслом. Вода тянула Алвина за набухшие штанины, утяжеляла повязку на ране, и, казалось, никогда не отпустит. Ночь перед глазами принялась расплываться, будто картинка при погружении на глубину. Герр командир прочно зацепил руку поддержки за локоть. Одно совместное усилие — и под обоюдный выдох-стон «ы-ых» Алвин ступил на неожиданно твёрдый настил¹. — Давайте, давайте, железки хуевы! Заводитесь!.. — Матерный рык Хейла слился с долгожданным ворчанием моторов и сделался совсем нечленораздельным. До Мэл, правда, долетело что-то вроде «наконец-то, вашу мамашу…» Разгорячённую щёку Алвина окропило колючими брызгами. В ушах будто лопнула какая-то мембрана и к рёву присоединилось бурление. По нервам ударила троекратная радость. Она словно подстегнула лодку, и та дёрнулась со своего колышущегося места напротив пальмового пляжа. Мэл была уверена, что разглядела, как акулий плавник прочертил дугу вдоль лодки, не догнав беглецов всего-то на метр. Рыбину спугнули набирающие обороты винты, и тёмный силуэт нырнул в молочную муть, вмиг уменьшившись вдвое. Алвин потерял к акуле интерес и с ощутимо деланной невозмутимостью скользнул взглядом по обстановке на борту. На глаза попался Хейл, который как влитой сидел за рулевой консолью. Кажется, он продолжал материться, но пропущенная сквозь зубы брань снова отдавала восторгом. Хотя нет, ведьма с её из рук вон отвратительным музыкальным слухом ошиблись. За штурвалом не просто бранились — с упоительной злостью пели не самую приличную песню на удивительно несерьёзный мотивчик. — Нахуй это говно, я валю (м-м-м-м). Нахуй это говно, я валю (нет, спасибо). Не думайте обо мне, я просто заберу свои вещи и свалю. Извините меня, пожалуйста. Нахуй это говно, я валю (не-а). Нахуй это говно, я валю. Я даже не знаю, что за хуйня тут случилась, но меня это не волнует. Свалю я отсюда нахер. Нахуй это говно, я валю…² — Не выражайся при даме! — Мик перекричал движок и тем самым удостоился командирского внимания. С почти эпичной в свете луны невозмутимостью рулевой продемонстрировал напарнику средний палец. Горланить, тем не менее, перестал. Несколько мгновений насвистывал ту же легкомысленную мелодию, вращал штурвал, заправски обходя торчащие рифы и отмели. По правому борту мерцающее в завесе брызг море всё больше пустело, освобождалось от крупных и мелких преград. Мэл подмечала всё это, лихорадочно цепляясь ладонями за собственные локти. Ей до дрожи хотелось вздохнуть свободно, почувствовать, что закончилось хоть что-то ещё кроме промежутка между маленьким и большим островами, но воздух плескался в лёгких омерзительно тёплой жижей. Хейл, похоже, выруливал на поворот вдоль вздымающихся слева утёсов, и между делом свистел тем сильнее натянуто, чем пристальнее следил за чистотой курса. — Минуточку. — Свист оборвался. — То есть она… мисс Харт сейчас нас слышит?! Мик прыснул и, держась за пущенный вдоль борта леер, завалился на задницу. Светлеющая в ночи физиономия Хейла обиженно вытянулась. Мэл смотрела на неразлучных напарников глазами их командира и без звука, но оттого ещё больше до колик смеялась. Сердце заходилось в ожидании — и почему-то ныло. Ныли и пальцы, с остервенением выламывая локти. Когда герр командир с этими двумя идиотами наконец явятся, — она не удержится, обнимет всех троих. И плевать, что идиоты подумают о поведении штатной ведьмы, хмыкнула Мэл. Пульс колотился в горле. Желудок скручивался в спазмах, — симптом походил на голод, но впихнуть в себя хотя бы кусочек пищи у Мэл точно не получилось бы. М-да. Заговорить тревоге её дохрена острые зубы никогда не было просто. Под уколы намеренно подогретой злости, от которых, кажется, удвоенной порцией выделялся пот, Мэл попыталась унять трясучку. Куда там. Сердце принялось пропускать удары, вверх по пищеводу полз, толкаясь, колючий комок. Всё вполне прозрачно намекало на то, что беспокойству неплохо бы поискать причину. — Не думайте обо мне, я просто заберу свои вещи и свалю… Извините меня, пожалуйста… — забывшись, пропел Хейл. Он, похоже, подхватил вирус того же… предчувствия? Яростно щурился вперёд, цеплялся за штурвал. Уговаривал себя не оглядываться, твердил, что погоне неоткуда взяться, точнее, не на чем преследовать. Логика, которую подтверждал единственный сдутый транспорт с испорченным мотором. — …Я даже не знаю, что за хуйня тут случилась, но меня это не волнует. Свалю я отсюда нахер… Прошу прощения, мисс… Он даже поперхнулся, Мэл почувствовала. Она вообще всё чувствовала — как сквозь днище, настил и подошвы на скорости бьют по ногам волны, как нервно рыскает лодка. Как играющий в невозмутимость Алвин сжимает украдкой кулаки, а Хейл — непробиваемый оболтус Хейл — промеж песенных фраз незаметно кусает губы. — Пой. Не стесняйся… — сказала оболтусу Мэл и послала всем троим бодрящий импульс. Хейл задрал брови, распрямил плечи и присвистнул: — Ого… — Мэл… — герр командир умудрился вложить в один слог имени целиком всю нотацию по поводу напрасной траты силы. Оправдываться никто не собирался, впрочем, Алвин это знал и только с укором качал головой. Щёки горели, то ли от стыда, то ли от полной синхронизации восприятия с троицей из лодки. Солёные брызги на скорости и правда впивались в задубевшие лица, будто мириады мелких иголок. — Всё идёт хорошо. Видишь? — Алвинов мысленный голос коснулся сознания такой лаской, что по спине у Мэл пробрежала дрожь. Наклоном головы и чуть заметным внутренним толчком герр командир указал вперёд: — Тут всё близко. Компактно, fan. Оглянуться не успеешь, как мы прибудем. Ты… видишь? Она зажмурилась, но всё равно видела их — густо-чёрные пики южного острова в окружении лунной синевы. Где-то за этим хребтом, под замком, в четырёх стенах внутри обмотанного колючкой периметра без намёка на сон и Мэл собирала силы, чтобы дождаться. И в то же время сидела с неполной своей группой в прыгающей по волнам лодке, — испытывая при этом дикое чувство подвешенности в пространстве. — Смотрите! — прошипел вдруг Мик. В его расширенных глазах Мэл рассмотрела отражение двух огоньков, чересчур ярких, чтобы их можно было спутать со звёздами. Мик вскинул руку, Алвин обернулся на слишком уж резкий указующий жест. На самом деле огонёк, конечно же, не двоился. Осветительная ракета, расчертив небо дымным хвостом, в тревожно алеющем ореоле спускалась над морем в той стороне, откуда стартовали беглецы. — В пределах видимости прямо по курсу северное побережье южного острова! — Хейл умудрился перекричать мотор тоном заправского капитана. — Я нихера не знаю, правильно ли щас сказал с точки зрения морской, мать её, терминологии, но так и есть! Усекли, господа?! И дамы! Мэл подавилась нервным смешком. Герр командир переглянулся с Миком, оба думали об одном и том же, а Мэл взяла на себя труд облечь мысли в чёткую формулировку: — Как скоро о дезертирах узнает каждая местная собака? Мик поёрзал на своём месте у борта, будто седалище намозолил на жёстком настиле, в который к тому же снизу лупили заряды волн. Скривился, потупился, виноватой ощупью ковырнул пальцем металл у подошвы ботинка. — Мы… думали испортить рацию, но пираты от неё не отходили. Вечно кто-то крутился… — А для жмуриков было как-то рановато, — донеслось из-за штурвала так же кисло. — Вас никто не упрекает! — Алвин повысил голос, и Мэл поймала себя на том, что предыдущий обмен репликами скорее чувствовала, чем слышала. — Вряд ли сброд у Храма решится сейчас кого-то вызывать. Растрезвонят о дезертирстве — продемонстрируют каждой местной собаке, что обдолбались до потери черепов³. Этот спонтанный спич звучал почти разумно — если бы Мэл не чуяла: успокаивают — чёрт возьми, снова! — её лично. Ни хрена не работало. Сердце, кажется, превращалось в огромный поршень, который занял собой всё тело целиком, заполонил сознание глухими, тягучими ударами. У-ух. У-ух. Мэл поняла, что торчит у стола, опираясь на спинку стула. Ноги отяжелели и приросли к полу, спина ныла и забивала дыхание болью. Тревога, которая раньше всего-то дёргала нервы, теперь буквально душила. — Мэл. Мэл, ты слышишь меня? — позвал Алвин. — Говорю тебе: они не сообщат, пока не проспятся! — Да. Я слышу. — Мэл помотала головой, разбудив там оглушительный звон. — Хойт, ящик, всё такое. У-ух. У-ух, — звон то проникал в черепную коробку, болтыхался в мозгу дьявольской ложкой, то отступал и метался по комнате, отражаясь от стен. В затылок впились тысячи жал, абсолютно мокрая майка стягивала кожу. Ну здравствуй, лёгкая паника. Всё ещё беспричинная, правда? Пожалуйста, пускай она останется беспричинной. Пускай парни живыми и целыми доберутся до места назначения. Как там его? Пустынный берег с чёрным песком близ Тёрстона. То, что надо для тех, кто не собирается лишний раз трубить о своём прибытии в гости к его долбаному величеству. Всё идёт по плану. Так сказал Алвин, подтвердили аризонцы и пунцовый светляк, запущенный наобум в пустынное небо, когда с островка Храма Камня беглецов стало уже не достать. — На левом траверзе вот-вот покажется грёбаная свалка грёбаного хлама, — проворчал Хейл себе под нос. Что-то наш капитан-рулевой, он же заправский экскурсовод изрядно скис, констатировала Мэл. — А за свалкой аванпост. Постарайся не привлекать внимания… — в тоне обыденного совета напомнил Алвин. Мик шмыгнул носом и снял с предохранителя автомат. То же герр командир проделал с позаимствованным на время автоматом Хейла, вглядываясь в берега по обе стороны пролива между главными островами архипелага. Редкие пятнышки-огоньки на фоне возвышающихся обрывов размазывались запятыми. Что-то надвигалось, Мэл улавливала волны этого душного, томящего чувства от Алвина. Алвин думал о том, как нужен сейчас подарок герра Бекера. Бинокль ПНВ, тот самый, с которым вызволяли из пещеры Мэл, надёжно упакованным — и бесполезным — переселился в рюкзак. Пару раз пригодился во время ночных налётов ракьят. Потом сдох и основной, и запасной аккумуляторы. А потом… — Это карма такая, да? — спросил тогда Хейл, скроив кислую мину — всю в подсыхающую крапинку из крови и земли. Даже Мэл помнила тот день, когда аризонские байки про пуму, апачей и ручного орла прервались грохотом гранатомётного обстрела. Нападение захлебнулось, наступила оглушительная тишина, в которой побитые взрывной волной и каменной крошкой парни стояли над одной из воронок. Совсем, в сущности, маленькой, зато в ней среди ошмётков дёрна темнели обрывки и обломки полезного устройства. — Эти… эти размалёванные макаки вообще в курсе, какую сумму я отвалил, когда мы скидывались на эту штуку? В глумливом обычно тоне прорезались едва ли не плаксивые нотки. На физиономии напротив застыло почти скорбное выражение. Умеет же Мик корчить рожи. Ему бы в цирк исполнять пантомимы, но талант пропадал здесь. — И не говори, брат… — вздохнул талант. — Солнечная панель с аккумулятором и возможностью подзарядки переносных устройств. Мы все… отвалили приличную сумму. Которую похерили размалёванные макаки… Алвин, помнится, подозрительно покосился на море — карма не карма, а Змей, похоже, никак не угомонится. Впрочем, тогда обошлось. Парни были почти целы, командир относительно цел, все дружно выполняли приказ долго жить, завещанный переносной солнечной батареей. Всё-таки она, как и ПНВ, до поры до времени здорово выручали. Ладно, чего уж. Всегда полезно полагаться не на спецсредства, а на собственные чувства и навыки, — так негласно успокоили себя все трое. Мэл скрепя сердце поддержала парней, но все понимали, насколько изменчивой может быть удача. Слишком уж им до сих пор везло. Мэл уловила усилие, с которым герр командир заколачивал эту мысль поглубже. Не отсвечивай, мол, сволочь ты этакая, но сволочь попалась упёртая и то и дело просачивалась на поверхность. Смутный мандраж душил, подпирал ключицы. Усталость постоянно напоминала о пьющей силы полуденной жаре и выматывающем ожидании. Притупляла внимание и концентрацию. Пролив блестел сплошной глянцевой плёнкой, заставляя опасаться невидимых преград. Хейл постепенно, плавно сбросил скорость и притих, до рези в глазах пялясь вперёд. Герр командир сверлил глазами берег слева. Там под склоном в полузатопленной низине у самого прибоя и ютилась, очевидно, упомянутая свалка. Она громоздилась остовами лодок, условно уцелевшими и совсем разрушенными мостками, грудами досок и бог весть чего ещё. Луна серебрила постройки на сваях, но часто без крыш, высвечивала зазубрины на остатках стен. Один из сараюшек остался при крыше и даже при вывеске, увитой, кажется, проводами. Больше того, в пустых проёмах бились отблески огня. Похоже, свалка обитаема, хмыкнула Мэл. Впрочем, Алвин уже потерял интерес к рухляди и маленьким нервным отсветам. Смотрел на пару сотен метров вперёд и вверх по тому же берегу. Там, на вершине обрыва, обретались строения чересчур уж знакомой конфигурации. Да, пиратский аванпост Мэл узнала — и в то же время не узнала. Насколько себе уяснила — эти точки контроля за окрестностями ярко освещались ночью, здесь же было по-другому. Где-то в глубине территории ютился слабый, похоже, сильно приглушенный электрический свет, но как-то низко, едва ли не на уровне ног. От этого сумрак, окутавший верхушки столбов и крыши, смотрелся только гуще. Флага с пролива было не рассмотреть, но Мэл почему-то казалось: на местном флагштоке сейчас висит не то, что висело раньше. Алвин бывал в этих местах и знал: за забором располагалось аж две площадки для караульных. Из общих на четверых мыслей Мэл выхватила подробности: с одного из помостов на дорогу позади огороженной зоны смотрит тяжёлый пулемёт на станке. Но обзор на пролив пулемётчику в теории закрыт сараем на сваях. Второе гнездо на плоской кровле отгородилось от враждебного мира баррикадой из покрышек. За баррикадой вроде никакого шевеления. А там поди рассмотри, когда лодка пусть медленно и почти торжественно, но скользит мимо, а на пути у взгляда с пролива будто по тёмному волшебству вырастают, тянутся к лунному небу деревья. — Всем молчать… — прошипел вдруг Алвин, невесть что почуяв. Мэл тоже зашипела — от накрывшего её вдруг запаха крови и смерти. Чёрт знает, как уловила. Кажется, импровизированный двор аванпоста мерил шагами объект для ведьминого чутья. Кто-то живой и мыслящий переступал через бурые пятна на земле и перепачканные латки травы, косился на следы убийства с мрачным удовлетворением. Так будет со всеми… Мы очистим наш остров от пиратов! — долетело до Мэл. — Сигнальный костёр погашен… — уныло заметил Мик. Герр командир хмыкнул — ещё милю назад он высматривал и не находил столб жирного чёрного дыма. Все знали, что это означает. Хотя какая, к чёрту, теперь разница. Привычку ориентироваться на дымовые сигналы пиратов, раньше полезную и доведённую до автоматизма, командиру и парням, похоже, пора забывать. В тюремных псов, которым предписано рвать беглецов в клочья, союзники превратились с полчаса назад. Ракьят же обозначили свои намерения и цели чётче некуда — каждым шагом с того дня, когда разгорелось восстание. И останавливаться, похоже, не собирались. Мы очистим наш остров от пиратов! — Может, проскочим без инцидентов… — себе под нос пробубнил Хейл. Вид на аванпост всё больше откатывался за корму. Мэл чуяла, как сильно напряжена спина их бравого рулевого. — Может, проскочим, а? Алвин молча сцепил зубы и, казалось, не в состоянии был оторвать взгляд от чёртова забора. Лунный полусвет над баррикадой из покрышек будто бы ожил. Всего на секунду — Алвин зафиксировал смутное, но угрожающее копошение. Мэл же почудилось, словно из чужого теперь аванпоста к лодке выпростал щупальца чудовищный чёрный кальмар. У кальмара, похоже, было два мозга. Фантасмагорически обособленных, но умеющих общаться. — В лодке люди в форме… — Это наёмники. Давай. Отомстим им за гибель великого воина Цитры! — Думаешь, великий воин и правда мёртв?! Можно ли верить этой собаке Ваасу? — Не важно. Пускай знают! Давай же! Считай, что нас благословила сама Цитра! Диалог скомкался в долю секунды и иголкой воткнулся в мозг Мэл. Сердце всё равно встрепенулось раньше, запустило цепную реакцию накопления сил, а душа завопила. Впрочем, кажется не словами, на слова не нашлось времени. Чьё-то плечо отяжелело, чьи-то пальцы сплелись с рукояткой и спусковой скобой. Чей-то глаз заглянул в прицел. Ещё кто-то, по-змеиному и как-то злорадно шипя, смотрел во что-то вроде бинокля и приготовил руку для отмашки. Кажется, на этот раз Мэл вскрикнула в голос. Алвин разобрался в чём дело чуть раньше. — Ходу! — рыкнул он Хейлу. С чувством ругнувшись, тот дал по газам. Моторы с невидимой, но упругой силой толкнули лодку вперёд. Как-то лениво, будто сквозь преграду из невидимой плёнки. Продолжая то ли вопить, то ли стонать, Мэл вложила в удар по «кальмарьему мозгу» часть себя. Похоже, на секунду развоплотилась, переродилась в писк в ушах, сквозь который кто-то знакомый и любимый выкрикнул: — Прыгай! Мэл не имела понятия, поймала ли сам момент прыжка. Настил под ногами взбрыкнул — и следом всё обволокла вода. Проникла Алвину в нос, надавила на сцепленные губы, до болючего прострела в голове ударила по ушам. От следующего удара, во сто крат сильнее первого, казалось, растреснулось само пространство. Кто-то страшно злой совсем рядом с неистовой силой будто напополам разорвал здоровенный лоскут материи. Что-то похожее на жёсткую тряпку наотмашь захлестнуло бы голову от затылка до рта, если бы Алвин не дёрнулся в сторону, загребая ногами и одной рукой. Одной? Почему — одной? Мэл заметалась, в отчаянии пытаясь найти причину. Море стискивало со всех сторон так сильно, что наконец заставило Алвина попробовать себя на вкус. Произволом ведьминого восприятия Мэл едва не запаниковала, борясь с прущей в рот солёной массой. Нет-нет, только держаться, не глотать, иначе конец. Невероятным рывком собравшись, Мэл прикрутила эмпатию, оставив необходимый минимум. А может, на пару секунд сумела относиться к Алвиновым ощущениям с холодностью медицинского анализатора. Потом спровоцировала сокращение мышц и помогла любимому выплюнуть воду. Вроде сработало, но, кажется, ненадолго. Под грудиной у герра командира словно раскалялась жуткая спираль. Глаза залеплялись пузырями. В хаосе отблесков пламени и темноты Мэл не сразу догадалась, что это поднимающийся к поверхности воздух. Рядом всё ещё падали, тонули обломки лодки, охваченные огнём. Казалось, там, наверху, полыхало само море. Подняв тугую волну, в кайме из пламени и пены рухнуло что-то крупное, несомненно, тяжёлое и опасное, похоже, кусок одного из моторов. Мэл обожгло животным страхом. В лёгких пекло на грани терпения. Силы таяли, в разум тупой чужеродной иголкой воткнулась мысль сдаться. Вдохнуть — и тем самым подарить себе блаженный покой. — Dra åt helvete!⁴ — Алвин точно знал, откуда исходит эта гениальная идея, и тем более знал, что не собирается ей подчиняться. — Dra åt helvete! Слышишь?! Катись ко всем чертям, отвали! Ярость всполохом разогнала смертельный морок. Мэл поддержала её импульсом, потом ещё и ещё одним, пока вдвоём с Алвином не превратила бултыхание утопленника в осмысленные гребки. Впрочем, в первую очередь панику и отчаяние приходилось отталкивать от себя самой. И вместе с тем тащить герра командира вверх, к светящейся огненными прожилками зыби. Одновременно искать ответ, что там у Алвина с рукой. Вздрогнуть вдруг в озарении. Ну конечно! И как только угораздило выпустить из виду винтовку! И в горячке невозможно представить ситуацию, в которой «ангел смерти» позволил бы верной боевой подруге вот так запросто кануть в Бездну. Мэл помнила, как Алвин носил великую ценность с собой, пока комнатка запиралась хлипким навесным замком. Помнила, как радовалась, когда замок заменили на внутреннюю конструкцию подобротнее. Это случилось после удачного разрешения китайского дела, — Хойт несказанно расщедрился, и герр командир мог больше не таскать кругом груз в добрых шестнадцать кило не считая прицела. Они радовались вместе — ведьма и её снайпер — такому пустяку, как надёжно запертый закуток. Да что там, ради Алвина Мэл готова была сама оберегать этот груз. Данное однажды обещание «удавить любого, кто сунется» соблюдала тщательно. К тому же, видит Бог, сама прикипела к «железяке» как к частичке герра командира. Резью в глазах мелькнула картинка: Алвин с выражением высшей степени сосредоточенности на лице занят чисткой смертоносного механизма. Порыв всё-таки бросить винтовку резанул уже по сердцу. Герр командир выбрал, слишком стремился жить. Стремился к Мэл, обязуясь дойти до неё, даже если вместо помощников придётся отобрать у кого-то ржавый автомат и корявый нож. Мэл захлестнуло не отчаянием — протестом. Нет. Нет, нет, и ещё раз нет. Алвин и «железяка», они не утонут, нет, ни вдвоём, ни порознь. Противоречие? Чёрта с два, если учесть, что подпитка в Алвиновы мышцы течёт уже без перерыва. Надсаживая горло в полурычании-полувое, Мэл готова была влить в любимого самоё себя без остатка. Да, вот так. Всего-то и надо: дать измотанному организму больше времени на то, что он и так умел в нырятельном, мать его, рефлексе всех млекопитающих⁵. Сделать так, чтобы схваченного во время прыжка воздуха хватило на всё про всё и ещё осталось. Поддержать сердце, выдернуть разум из обморочной мути. Прояснить зрение — оно нужно, чтобы выхватить из огненной ряби наверху что-то знакомое, круглое и спасительно-плавучее. Да-да, милый, это спасательный круг, он висел перед Хейлом на рулевой консоли. Не бог весть что, просто поплавок, но его должно хватить, чтобы добраться до берега. Вам двоим, тебе, поджарому и лёгкому — с увесистой боевой подругой. Алвин пробил макушкой поверхность и поймал круг за леер. Слава Богу, подавил торопливо-панический порыв броситься на не рассчитанное на чересчур большую нагрузку плавсредство всем телом. Слава Богу, даже сквозь сипящие попытки поскорее надышаться слышал голос Мэл. Внушить спокойствие — которого не чувствовала сама. Всё, что она сейчас могла. Ну и ещё, совсем исподволь, могла помогать дрожащему от усталости организму лучше усваивать кислород. Могла и тянуть в себя Алвинову усталость. Сначала длинными, но отчаянными рывками. Потом, когда в голове у герра командира достаточно прояснилось, понемногу, исподтишка, чтобы ничего не заметил и не возмущался. Мэл не слишком хорошо помнила, как и когда они с Алвином общим усилием взвалили на круг винтовку, закрепили при помощи ремня на чехле. Поплавок чуть осел, но вполне держался, пока, обкрутив леер вокруг ладони, герр командир отдыхал на спине. В затылке пульсировала боль. Стараясь не потерять равновесие, Алвин завёл под голову свободную руку. Банданы не обнаружил — видать, досталась Змею, принарядиться. На месте узла отыскалась шишка, уже здоровенная, но похоже, всё ещё в стадии роста. Находка осозналась и, похоже, тем самым разбудила приступ тошноты, разбираться с которой Мэл считала своим долгом. На какое-то время, наверное, довольно короткое, всё заполонил шум в ушах. Сквозь него скорее вибрацией, чем внятными звуками пробивались меланхоличный плеск зыби и такое же потрескивание огня на обломках. Вместо прохлады от воды веяло жаром. Кое-где, казалось, горело само море, хотя скорее всего из запасного бака разлилась смесь топлива с маслом⁶. Тошнота отступала. Гудёж в голове тоже поутих, а горячее шевеление внутри шишки было слишком терпимым, чтобы позволять себе отдыхать ещё хоть секунду. Перевернулся Алвин вполне удачно, но у Мэл всё равно ёкнуло сердце. Герр командир стёр с лица прилипшие волосы, сплюнул и огляделся. Вокруг, казалось, до самого горизонта, будто модели действующих вулканов, догорали останки лодки. Из-за дыма, застилающего метры и метры воды и даже купол небес, не рассмотреть было ни звёзд, ни берегов. Нутро Мэл царапнул первобытный страх. Нет ли в проливе сильных течений? Потеряться за пределами архипелага в открытом море — можно ли представить худшее положение, тем более для того, кого ждёшь всем своим существом. И как вообще, чёрт побери, найтись там, где не видно совсем ни хрена? А ещё небось полным-полно грёбаных акул? — Эй, спокойно… — сквозь зашкаливший пульс пробился ласковый Алвинов голос. — Звёзд не видно, но луна не могла уползти далеко. Я помню, где она, а где по отношению к ней берег. Видишь… луну?.. Он чуть развернулся, — Мэл и правда увидела луну. Точнее, круглую бледную тень за дымовой завесой, но Алвин был прав: луна подходила на роль ориентира. Сделалось до чёртиков стыдно. Алвину пришлось успокаивать её, в то время как надо наоборот. Он болтается в море после взрыва, она протирает штаны на кровати. Мэл подавила приступ самоедства — эта дрянь мешала быть в форме, рассеивала концентрацию и толкала ещё раз облажаться. — Вот и правильно, — вместе с водой выплюнул Алвин вслух. Он вполне размеренно, без перебоев работал ногами, изо всех сил делая вид, что шов под размокшей повязкой ни капли его не беспокоит. Винтовку толкал перед собой, а зыбь болтыхалась между кругом и головой, то и дело захлёстывая лицо. — Потому что лично я не помню, чтобы ты лажала. Мэл скептически фыркнула. Алвин внутренне зарычал, мол, задам я тебе, доберусь только. Злость — так он думал — добавила сил и скорости, и даже будто бы задвинула куда подальше боль. И в ушибленном затылке, и в голени под штопкой на икроножной мышце, и бог весть где ещё — разве поймаешь. Горящие островки обломков расступились, а может, частью потонули, будто какая-нибудь разорванная катаклизмом Атлантида. Алвин всё ещё злился, но кажется, не на Мэл. В какой-то момент стало понятно, что герр командир плывёт по дуге, косясь на небесный ориентир. Ещё через пару минут Мэл чётко уловила: Алвин кружит на месте. Оба знали, зачем. Ждали одного и того же с того самого мгновения, когда Алвину повезло вырваться из всеобъемлющей хватки старого чешуйчатого знакомого. Оба слушали. Смотрели. Искали среди зыби две одинаковые бритые под «единичку», но заросшие за время ссылки башки. К башкам должны были прилагаться руки, поднимающиеся над водой мощными гребками и двигающие всё остальное, целое и сохранное к точке, где группа воссоединится и откуда продолжит начатый путь. А ещё башкам полагалось орать. Звать командира, сыпать глупостями, дурными голосами горланить давешние матерные куплеты. Да что угодно, лишь бы не эта трескучая тишина. Море молчало. Морщилось глянцевыми чешуйками, накрывало следы катастрофы длинными, похожими на мерное дыхание волнами и, похоже, не собиралось признаваться, куда подевало аризонцев. Алвин озирался до хруста в шее. Вслушивался, пока не заподозрил, что оглох. После удара по черепушке вместе с экстремальным купанием оно, в общем-то, немудрено и оглохнуть, — если бы штатная ведьма группы с тех пор не озаботилась самочувствием своего командира. — Алвин… — позвала Мэл. Он не ответил. Дёрнулся навстречу толкнувшему его вдоху волны. На ней качался какой-то мусор, вонял неистребимой гарью. Дым, похоже, относило в сторону морщащим воду ветерком. Больше ничего и никого. Мёртвый, мёртвый пролив, даже светляки планктона походили на кладбищенские огоньки. Алвин зарычал — сквозь эфир до Мэл долетело бессилие. Ещё в один виток обкрутил леер вокруг левой ладони, освободил правую. Набрал в лёгкие воздуху, сцепил зубы и зажал ноздри. — Эй… я давно прочистила тебе уши… — чувствуя, как в груди разрастается безнадёга, вздохнула Мэл. — Слух в норме. Ну, относительно, если ты не… Скажи мне, что не собираешься нырять! Он мысленно отмахнулся. Мэл чуяла, как грызёт его совесть — и много чего ещё. Вместо обидеться проверила соединение «проводков», по которым к Алвину текла сила. Вроде порядок. Если это слово вообще уместно в сложившейся ситуации. — Эй, вы! Куда вы запропастились, dumhuvuden⁷?! Мик! Хейл! — выкрикнул Алвин. Спохватился. По громоздящимся скалам отыскал взглядом берег. Вспомнил ракьят. Да уж, поблизости от аванпоста, с которого пальнули из РПГ, буянить может оказаться чревато. — Jävlar! — Я их не чувствую, милый. Здесь только ты и я. И два пустых звена в цепочке контакта… — пересилив дикое внутреннее сопротивление, решилась Мэл. Слова возникали в мозгу и тут же лопались. Будто огромные нарывы — каждое «хлоп» под многократное эхо летело в пустоту под сердцем и проваливалось без возврата. «Нахуй это говно, я валю…», — они оба так хотели это услышать, что рисковали поймать одинаковую галлюцинацию. Но все усилия герра командира, заострённые к тому же чутьём ведьмы, летели, похоже, к Йорми в его грёбаную бездонную пасть. Расшибить лоб о стену, — вот чего захотелось Мэл. При этом желательно то ли выть, то ли орать, и колотиться, колотиться, пока хватит сил. Идея долетела до Алвина. Он скрипнул зубами, прошипел что-то вроде «Tamejfan!»⁸. Уставился на берег, которого держался рулевой-Хейл, как на личного врага. Прямо над тамошними утёсами висел до жути огромный небесный лик. В его прозрачной белёсой дымке Алвин взглядом прикинул расстояние до суши — и повернулся к ней едва ли не спиной. — Здесь близко, — до крайности сухо ответил на невысказанный вопрос. — Да, знаю, до северного острова ближе. Но мы не можем позволить себе тратить время на свиданки с ракьят. Мэл подумала не о ракьят. Об акулах, а ещё о том, что разбивать голову о стену, пожалуй, рановато. Вызвала в памяти электрический образ давешнего «скоростного бревна», с которым Алвин едва разминулся в полосе прибоя у Храма Камня. — Ну-ка, покажитесь, сучки плавникастые… — прошептала, как заклинание. Будто оно поможет в поиске. Будто вывернет море наизнанку и покажет ведьме сплетённые из алых проводков схемы тех, кто обитает в толще воды и на дне. Будто… Взрыв и волнение. По-хорошему, отличная приманка. А мимолётная удача вынырнуть почему-то теперь чересчур уж смахивала на хитрожопые игры Мирового Змея. — Угу. Гад Йорми — он такой. Но тут тепло, я неплохо плаваю, а ты со мной. — К Алвину вернулась всегдашняя нежность. А ещё явилась неестественная бодрость. Или, скорее, взвинченность, которая напугала Мэл тем, что походила на предвестник кризиса и срыва. — Плывём прямиком к задуманному месту. Пляж с чёрным песком, помнишь? Она помнила, как не помнить, но ответить не успела. Сердце будто сдавило когтистой ледяной лапой. Да бог весть как ещё организм реагировал на чувство, которое невозможно перепутать ни с каким другим. Главное, в смысле концентрации всё случилось само собой. Сплетённые из мириад алых паутинок силуэты. Они приближались, словно сигнатуры вражеских кораблей на мониторах, оставляя позади рубиновые сгустки организмов поменьше. Море и правда вывернулось наизнанку. Только, похоже, для того, чтобы как следует посмеяться над беспомощностью одинокого пловца перед вечно голодными тварями. Вероятно, и над ведьмой тоже. Алвин потянул из чехла нож. Отлаженный контакт с передачей даже неоформленных в слова образов сводил на нет надобность в долгих объяснениях. Если бы это ещё помогало против грёбаной зубастой рыбы. — Jävla skit! ⁹ Вашу, вашу, вашу мать… — Всегда сдержанному герру командиру не хватало слов на двух языках для выражения эмоций. Мэл накрыло выбросом адреналина, как водится, двойным, но Алвин и впрямь был опытным пловцом. И знал повадки акул-быков, поэтому почти замер. Держась за леер, полностью подчинился морю и дрейфовал, чуть закручиваясь, будто вальсируя в верхнем слое течения, которое, оказывается, тут и правда было. Этот вальс, с точки зрения Мэл совершенно жуткий, помогал озираться, даже не вертя головой. Может быть, эту помощь тоже следовало расценивать как насмешку. Течение, похоже, двигалось навстречу и волокло Алвина к месту, откуда начинался ночной заплыв. Акулам же совершенно не мешало, напротив, принесло запахи потенциального ужина. Курс ближайшей рыбины из прямой заворачивался в характерную сужающуюся спираль. — Satans förbannade jävla helvetes skit!¹⁰ — Алвин исхитрился прошипеть этот шведский эквивалент трёхэтажной ругани, почти не шелохнув губами. Мэл понимала его состояние. Мгновением назад они оба рассмотрели, как поверхность прорезал плавник, похожий на остриё ножа, просунутое под натянутым полотнищем. Волосы на затылке встали дыбом. Жалкое подобие ветерка утихло совсем. Вода как нарочно сделалась гладкой-гладкой, остриё надвигалось. От ужаса отнимались ладони. Мэл преодолела это ощущение — сжала кулаки, с такой силой, что помутилось в голове. Наверное, так она провалилась на какой-то новый уровень концентрации. Там всё было страннее некуда. Чья-то воля вышибла Мэл из Алвинова сознания. Наверное, для того, чтобы ведьма со стороны рассмотрела что-то вроде волокон, которые вели хищника к зависшему над бездной пловцу. На самом деле «волокон» не существовало — всего-навсего образ, имитация множества касаний. Сквозь водную толщу они тянулись к акуле, чтобы в глубине пор на тупой морде разбудить электрорецепторы. Кажется, рефлексы среагировали сами, пока мозг только нащупывал идею. Усилием ведьминой воли импульс зародился прямо в акульих рецепторах, изнутри ударил в тупое рыло многократно увеличенным разрядом. Рыбина содрогнулась, будто наткнувшись на невидимую преграду. У твари был до чёртиков высокий болевой порог. Серия спазмов, мучительных для любого другого существа, акулу-быка заставила всего-то повернуть. Впрочем, в то, что эта сволочь не вернётся, Мэл не верила. Тварь способна жрать собственные потроха. Факт выплыл из памяти сам собой, но вместо того, чтобы парализовать страхом, подстегнул порцией злости и сил. Второй удар, кажется, вышел куда сокрушительнее предыдущего. Мэл рассмотрела, как силуэт из паутинок изогнулся, будто обнимая морду акулы невидимой сетью, потом забился, когда судороги принялись расползаться дальше. Мэл яростно зашипела и усиливала нажим, пока не добралась до жабр. Живучая сволочь, её даже паралич охватывал с трудом, но Мэл работала, не переводя дух. Наконец усыпанные зубами-пилами челюсти сомкнулись, словно захлопнутые на защёлку, закрылись и жаберные щели. Вечное движение застопорилось. Акула больше не могла извиваться, превратилась в подобие бревна, будто оправдывая прозвище, данное накануне её собрату. Тормозить, впрочем, тоже не умела, поэтому очутилась около герра командира, на расстоянии вытянутой руки. Алвин, конечно, воспользовался ножом. Ударил на чистейшем рефлексе, по рукоятку угодил в беззащитные жабры, выдернул клинок, всадил ещё и ещё раз, распарывая всё, что попадётся по пути. Добрался, кажется, и до мягкого брюха, полоснул вдоль. Опомнился, что теряет силы и время, оттолкнул тушу прочь. Если парализованной акула уснула, то теперь вовсе не жилец, подумала Мэл. Рыбина, в которой ещё теплилось электричество, медленно пошла ко дну, распространяя за собой шлейф из крови и резаных внутренностей. На ментальном радаре объявилась вторая цель, где-то на краешке восприятия жирной точкой маячила третья. У Мэл прямо над переносицей отяжелел лоб. Сквозь онемение тупо выпирала боль, но настройки было уже не сбить — они питались невозможной ледяной яростью. Наверное, не на акул, — они просто охотились и питались. Скорее на обстоятельства, которые куда проще поддавались преодолению, если на них холодно, сосредоточенно злиться. Электрическое поле неестественной для добычи частоты облепило ещё одну акулью морду, раздражало рецепторы и мышцы. Неприятная, непонятная штука! Запах крови и требухи куда понятнее, а ещё судороги погибающей туши. Исчерпывающая информация. Не пища. Опасность. Рыбине хватило доли мгновения, чтобы уловить — убили и выпотрошили собрата. Мэл припоминала флотский инструктаж на случай «вдруг сверзишься в океан над Старой Землёй». Мол, акулы пожирают падаль, но ретируются, учуяв труп кого-то из своих. Кто бы мог подумать, гипноуроки не врали. Вон даже последняя точка на «радаре», судя по всему, повернула восвояси искать жертву попроще. На миг тишина оглушила своим полным, всеобъемлющим возвращением. Редкими всполохами напоминали о себе остатки пожара в десятках метров позади, полное беззвучие придавало пламени поистине мистический вид. — Что это было? — Алвин нарушил молчание почти задорно, хотя и плевался водичкой, которой хлебнул от полноты чувств. — Ну, с акулами… — Ничего такого. Просто мы с тобой бьёмся током, — в тон ему отозвалась Мэл. — В каком-то смысле. Герр командир со всей серьёзностью кивнул, мол, принято к сведению. Упрямо сомкнул просоленные губы, придал себе ускорение. Чёрт знает, как долго плыл против течения, толкая круг с винтовкой. Не произносил ни слова вслух и, похоже, избегал думать словами — будто сформулировать мысль означало сбиться с ритма и задохнуться. Молчание напоминало уговор, которому следовала и Мэл. Впрочем, она недолго считала гребки и сидела как на иголках, глядя на то, как вожделенный берег — да чёрт его подери! — и не думает хоть сколько-нибудь существенно приближаться. В конце концов сообразила, что вода вовсе не такая тёплая, как успокаивал несносный, сверх меры заботливый командир. Что там ещё говорил инструктаж? Температура воды ниже плюс тридцати трёх градусов по Цельсию всё-таки грозит переохлаждением? Да уж, как-то так. Из экономии Мэл отключила картинку и настроилась на восприятие тепла. Чертыхнулась, почти уверившись: при здешней жаре море не такое уж и тёплое, и паранойя здесь ни при чём. Согревать герра командира, конечно, ведьмина забота. Следить за тем, чтобы мускулы работали исправно, кровоток не нарушался, в нервных волокнах без перебоев проходили сигналы. Мэл даже думала, что её с Алвином бодрости хватит до берега. Хватит же, правда? Голова в порядке, приставлена к нормальной, а не чересчур уж тонкой шее. Конечности не тяжелеют, не склеиваются веки, а позвоночник не дрожит как арматурина, по которой саданули ногой. И пот не похож на мерзкую липкую оболочку на всей поверхности кожи. Ф-ф-ф. Мэл подула себе в вырез майки. Распечатала очередную бутылку с питьевой водой, разом осушила половину, плеснула на лицо и плечи. Высохло почти мгновенно. Мэл с ненавистью уставилась на ту часть стены, которую из темноты выхватывал квадрат света из окна. С ощущением, что комната вслушивается в слова и жесты обитательницы, приходилось бороться. Может статься, туда же, в эти поры в старом бетоне утекали и ведьмины силы все те разы, когда Мэл валилась в отключку… Мэл прогнала эту мысль — нельзя, противопоказано думать о том, чтобы отрубиться. Проверила, как дела у герра командира. Оторопела на секунду: электромагнитный щит, поцелуй с которым явно не понравился акулам, не рассеялся и продолжал работать. Твари, судя по ментальному радару, всё ещё избегали приближаться. Чёрт знает, возможно, они вообще не особенно любили гулять в главном проливе. А может статься, ей с Алвином удалось нащупать нужную частоту и интенсивность для чего-то вроде акульего репеллента. Проблема, правда, была в том, что никто не знал, продержится ли эта хреновина хоть сколько-нибудь долго, прежде чем усталость возьмёт своё, сморит и без того клюющую носом ведьму. Сознание смешалось. Перед глазами замельтешила путаница из хищников, ядовитых медуз и змей, обжигающих кораллов. Волн, течений. Попытка вспомнить, переохлаждался ли кто-нибудь в тропических морях и сколько пловец способен продержаться без пресной воды ни черта не прояснила. Пловец, ослабленный к тому же ранением и болезнью. Ведьма. Чёртов выродок космической эры, что ты, мать твою, вообще помнишь и кому способна помочь?! Взгляд застелила муть. Из неё выплыли лица аризонцев, оскалились ртами, губы на которых съели рыбы. Птицы, припомнились ещё птицы. В старину они пикировали на беспомощных потерпевших крушение моряков и лакомились их глазами. С рассветом и чайки поднимутся в воздух и примутся искать, чем бы поживиться. Кажется, ей и Алвину, им обоим нужна помощь. Мысль выдернула из крайней сосредоточенности — Мэл упорно называла своё состояние именно так, хотя оно всё больше напоминало оцепенение. Мэл встрепенулась и выпрямилась. В ушах звенело. Нет, не так. Там выло и лязгало, будто кто-то совсем рядом молотил металлом о металл, а ещё свистел и подвывал на одной монотонной душераздирающей ноте. Ещё через миг Мэл уверилась, что загвоздка не в одуревшей от напряжения башке. На слух давит что-то реальное, больше того — громыхающее нечто кружит недалеко от герра командира. Он бранился сквозь зубы на всё той же мешанине языков, но теперь избегал проявлять эмоции, чтобы не растрачивать силы. Мэл всё больше чувствовала себя свинцовой колодой, но под упрямое, раздражённое шипение подбросила топлива в огонёк подпитки. Чтобы взбодриться, отвесила себе пару оплеух. Помогло. Перезагрузка зрительного контакта прошла успешно, — подобные отчёты перед самой собой действовали и на артиллериста, и на ведьму одинаково отрезвляюще. Спрятав голову за притопленным от веса винтовки кругом, Алвин следил за чем-то вроде второй луны, которая оторвалась от неба и научилась барражировать низко над морем. Диск нового светила буравил воду ослепительной белой указкой толщиной с неплохой столб. Звук опаздывал за светом на несколько секунд, но Мэл уже узнала вертолёт с прожектором под брюхом. Экипаж машины явно осматривал окрестности катастрофы. Луч, казалось, ощупывал каждый обломок из тех, что не успели уплыть или утонуть. — Проклятье… — со стоном вырвалось у Мэл. В набитой наёмниками вертушке с пунктом приписки «аэродром его величества Хойта Волкера» даже полный идиот не заподозрил бы спасательную операцию. Оставалась надежда, что никто не заметит одинокий спасательный круг, умудрившийся удалиться чёрт-те куда от места взрыва против течения. Может быть, они и о течении не вспомнят. Наёмники не Ваас, который знает здесь каждый листик, камень, каплю воды! Мэл закусила губу, сжала кулаки, чувствуя, как глубоко внутри рождается отголосок мольбы. Чёрт знает, кому или чему, с учётом того факта, что ситуация как никогда напоминала издевательство некой до жути знакомой хтонической морды. У морды, очевидно, планы были другими, плевать она хотела на мольбы. Вертолёт всё висел на небольшом удалении, морщил волны, оглашал пространство невозможным звенящим эхом и вертел прожектором, будто осветитель на каких-нибудь танцульках. — Похоже, никого! Все утопли, мать их!.. — Ты уверен, Расти?! В глаза сегодня не долбился?! — Пошёл ты, Микки-minge¹¹! Ты тоже смотрел! Увидел?! Или нихуя?! Хочешь, сброшу вниз, проверишь лично, если, блядь, подслеповатый?! — Сам прыгай, козлина!.. Тебя там ждут… утопленники, швед и его дезертиры! Этот незатейливый диалог на повышенных тонах донёсся до ведьминого слуха сквозь эфир, — похоже, сработало что-то вроде ментального пеленгатора. Мэл насторожилась: знакомые голоса. Имена, а может, и прозвища, как ни удивительно, тоже знакомые. Да что там, даже запах в салоне — и тот узнавался чем-то неуловимым, характерным именно для этих людей, хотя летать с ними в громыхающей махине довелось всего однажды. Что-то внутри сопротивлялось, в гадливой дрожи будило зачатки новой дурноты, но Мэл укрепила контакт. Расти, пилот, он, как известно, «разучился летать». И Микки, тот самый, который любил пускать слюни, мысленно раздевая и трахая первую встречную бабу, это и правда был он. Микки, точно, так его звали. Пулемётчик с привычкой палить куда попало по глюкам, скачущим над джунглями после пары-тройки косячков. Он, точно он. Сейчас на вечно обожжённой нижней губе болталась обычная сигарета, и стрелок откровенно маялся тем, что она не помогала скрашивать скуку. Кажется, сегодня сведённого судорогой рта и горящего окурка в паху для Микки будет недостаточно, скривилась Мэл. С лёгким креном шумная махина развернулась почти на месте. Микки выпустил рукоятку затыльника, чтобы нырнуть пятернёй под разгрузку — зачесался живот. Гонять катышки грязи на поту и волосках было мерзко и приятно одновременно, — от первого Микки скалился, от второго неслышно похрюкивал и щурился перед собой. Вертолёт двинулся по новому курсу — как показалось Мэл, настолько медленно, будто волок за собой не прожекторный свет, а якорь. Микки зажмурился от удовольствия. — Эй, а это там чего за дерьмо?! — подал голос второй пилот, который, честно говоря, почти не запомнился по причине неразговорчивости. Этот тип, похоже, и управлял приводом фонаря. Скучал меньше всех, больше того, заработался, сосредоточенно сопя. — Вон там, справа! Не иначе как круг с лодки, только какого хера?!. — Далековато… — Расти присвистнул, предугадав завершение фразы. — Знатно, видать, ёбнуло!.. Глазастый ты хрен, Сонни… Сонни, кажется, ответил, мол, надо бы проверить. Упомянул босса, который непременно и со вкусом отдавит яйца каждому из экипажа, прозевавшего шведа живым. Мэл слышала всё это будто сквозь стену. Голова угрожала вот-вот лопнуть, но кому какое дело до головы, если Расти согласился с напарником. Сердце ухнуло вниз до самых пяток. Очередной манёвр махины адски резанул по ушам. Алвин обмотал вокруг пальцев обеих рук ещё по витку просоленного леера. Глотнул воздуху и ушёл под круг. Подслушивать, что творится в кабине? Поддерживать герра командира? Пометавшись пару мгновений между задачами, Мэл всё-таки нащупала баланс. Чутьё будто разделилось на два канала, между активными режимами которых можно было переключаться. Правду говорят, как только не извернёшься, если тебя прижали и поджаривают хвост. Тёмную воду около круга захватило белёсое пятно. Из своего погружения Алвин видел, как сноп света распадается на мириады тончайших лучиков-игл. В них до полного исчезновения таяли искры полупрозрачного планктона. В следующий миг лучи-иглы будто закипели. Не все сразу — ровно там, где разбивали сотканный ими занавес тяжёлые куски металла. Микки-minge — как же Мэл сейчас соглашалась с этим блевотным пошлым прозвищем — трясся вместе с пулемётом, поливая море очередями. На поверхности пули ложились пунктиром, — Микки даже язык высунул, следя за ровными пенистыми стежками. Сейчас-сейчас, смертельная дорожка догонит этот оранжевый кусок говна с какой-то хренью сверху. Да, вот так, ещё, ещё пару крутецких ровных линий. Интересная, наверное, там внизу игра — на кого пошлёт Бог, которого, кстати, нет. Микки завопил бы, так он любил игры, да два урода в пилотских креслах наверняка велят завалить пасть. Если кусок урода за пулемётом загнётся от инфаркта, место стрелка может занять Сонни. Сдохнет Расти — кто знает, куда навернётся вся эта долбаная железка? Мэл не помнила, рассуждала ли она таким манером здесь и сейчас, а может, делала это позже, задним числом. Время снова спуталось и смешалось. Кажется, в какой-то момент припомнился Итан. Подкинул идею поиграть со светом примерно в той же манере, в какой Мэл играла с темнотой, застилая зенки мистеру носорогу. Итан таскал за собой безотчётные воспоминания о пьяной отключке. Вертолётчики на свою голову притащили прожектор. До хрена, сука, яркий прожектор, Алвин щурился от него и в отдалении, и под водой. Мэл собрала это белое сияние и лучи-иглы, склеила в один ослепительный кадр. Один гигантский блик, солнечный зайчик без солнца. Они что-то говорили, нет, даже вопили. Ни одного нормального слова, только междометия и мат. Микки-minge выпустил затыльник и прижал пальцы к глазам. Это, конечно, не помогло, потому что свет раздирал зрительные нервы изнутри. Зато заглох пулемёт. У пилота Расти током бились то ли штурвал, то ли вся приборная панель. Точнее, сам Расти так решил, когда его руки начиная от кончиков пальцев до самых плеч проколол болезненный разряд. — Ты чё творишь?! — второй пилот Сонни заорал так истошно, что «вернул» Мэл в кабину. Там царили хаос и отрывистый писк сигнала тревоги, которым электроника давала понять о ненормальном положении машины в пространстве. — Хочешь, чтоб мы упали, уёбка кусок?! Наверное, Сонни ослеп меньше всех. Он перехватил управление и каким-то невозможным вывертом избежал короткого пике прямо в растревоженные волны. А ещё заставил Мэл спохватиться: ах да, она же парой минут позже выстроила целую теорию о том, почему вертолёт с экипажем должны в сохранности вернуться на базу. Мэл чувствовала движение по широкой дуге с креном влево. Оба пилота проморгались, как по команде примолкли и сосредоточенно потели, спасая себя и машину. Взгляды соскальзывали на индикаторы; Мэл улавливала общий приступ паранойи, который подстёгивал наёмничьих летунов подниматься и подниматься, — лишь бы повыше от похожей на чёрный базальт глади. В конце концов махина стабилизировалась, вероятно, значительно удалившись от места стрельбы по надводной цели велением предписанного инструкциями спирального витка. Мэл только ухмыльнулась собственным мыслям, которые сделались так же сухи, будто какие-нибудь выдержки из учебника. Под громкий «клац», кажется, прямо в головах летунов, заткнулся сигнал тревоги. Расти сидел, будто лом проглотил. Не оглядывался, не зыркал по сторонам. Видать, боялся, что любое неловкое движение снова уронит аппарат в неподдающийся контролю штопор. — Сам… кусок уёбка… — насупившись, пробубнил наконец. Расправил согнутые колесом плечи, с ненавистью уставился на приборную панель. Испугался идеи ударить по ней со всей дури, — очень уж хотелось, но, судя по всему, не стоит. Крепче сомкнул пальцы на штурвале. — Эта хрень саданула меня током. А ещё я ни черта не видел! — Была вспышка!.. — авторитетно констатировал очевидное Сонни. За его спиной Микки-minge издал отдающий истерикой смешок, и второй пилот сорвался на крик: — Я не знаю, какого хера это было! Ты, мать твою, знаешь?! Так нам расскажи! — Не ори! — оборвал зарождающуюся перепалку Расти. — Предлагаю сделать ещё круг. Не снижаться, но смотреть в оба. Возражения есть? Вместо возражений у Микки нашёлся плевок, который, кажется, испарился на раскалённом пулемётном стволе. — Ну чё?! Увидели чего, задницы инициативные?! — осведомился тот же Микки, когда сам собой разросшийся круг всё равно ни черта не выявил. Дымка над освещённой фонарём рябью всё сильнее напоминала туман перед фарами авто. Таращиться в эту завесу можно было хоть до утра. Без намёка на результат, зато под навязчивый свербёж под ложечкой. Пора бы успокоиться, независимо друг от друга думал каждый. Но куда там, страхи и не думали испаряться. Заставляли сжиматься те самые не в меру «инициативные зады», в головах тоже наводили полную неразбериху. — Говорят, жрица дикарей самая настоящая колдунья… Между тем до её Храма рукой подать, — сам того не зная, Сонни озвучил общие мысли, но так и не решился их закончить. Мэл только ухмыльнулась: отлично, пускай подозревают Цитру и её древних духов в том, что чуть было не уронили в море целый вертолёт в назидание остальным чужакам и их боссу. — Да никого тут нет! — психанул наконец Расти, явно не выдержав общего напряжения. — Утопли все трое к ёбаной дикарской мамаше местного ёбаного дикарского бога… Всё! Рапортуем и мухой на базу! Он вызвал знакомый Мэл аэродром и речитативом оттарабанил доклад. Так, мол, и так, обнаружили только обломки, никаких дезертиров. Мэл нашла затылком и лопатками стену и подпёрла её, чувствуя себя совершенно без сил. Где-то в горле застряли рыдания — последствия пережитого страха. Слёз между тем не было, — слишком много не сделано, чтобы раскисать. Не раскисать. Не кукситься, хотя после рёва в подушку, наверное, стало бы легче. — Они улетели, Мэл… — Алвин сообщил то, что она и так знала, и в его голосе так и дрожало восхищение, которого она не заслуживала. — Ну, знаешь… Ну ты даёшь… Мэл смолчала, хотя считала по-другому. Там опоздала, там недожала. Где-то и вовсе оказалась преступно слаба. Могла бы и предотвратить стрельбу. Перед глазами встала картинка: пули, десятки пуль так близко от зависшего под кругом герра командира. — Шутишь? — Алвин всё уловил сам, и то ли удивился, то ли раздосадовался. — Он сейчас пролетел прямо надо мной и не заметил! Fan… Как ты это сделала? — Что-то вроде видеомонтажа. Я заставила их видеть только море и свет. Никакого круга… — Мэл пожала плечами. — Ясно. Как в кино про крутых грабителей… — Он утёр губы сморщенными от воды пальцами. Привкус соли во рту будил жажду, пока что несильную, и герр командир, конечно, делал вид, что затянувшееся плаванье нисколечко его не затрудняет. — Ну знаешь, когда подменяют картинку с видеокамер. Так в чём проблема? — В том, что раньше надо было догадаться. — От навязчивых кадров с погружением пуль пробирал озноб. — Отставить самокопание! — Тон по ту сторону контакта сделался стальным. — Ты делала такое впервые, разве нет? Мэл только хмыкнула в знак согласия. Возражать не приходилось, герр командир и слышать не хотел об ответственности, которую накладывает владение «ведьмиными штучками». «Якобы накладывает», так он и говорил раньше, если спор всё-таки разгорался. — Знаешь, я ещё подумаю по дороге, надрать тебе зад или позволить поплакаться мне в жилетку, — ворчливо пообещал герр командир. Зыбь отразилась от круга и отвесила Алвину колючую оплеуху. Луна катилась за горные пики, но всё ещё давала понять, как не закружиться между островами. Он снова грёб так заведённый, явно торопился с как можно большей пользой потратить подпитку. С как можно большей пользой… Мэл не представляла, откуда черпает силы сама, но понимала, что когда-нибудь источник высохнет. Может быть, очень скоро, как только испарится адреналин. Мэл в очередной раз прогнала эту мысль. «Не отрубаться», — зло пробубнила под нос. Вскинулась, с остервенением, до дикого жжения, до искр перед глазами растёрла лицо ладонями. И подпрыгнула, мигом стряхнув зачатки дремоты, — будто получила пониже спины электрическим хлыстом. В одну секунду оказалась посреди комнаты, захромала туда-сюда на онемевших, словно утыканных колючками ногах. — Сэм… Алвин, как думаешь, герр Бекер откликнется, если его дозваться? Контакт ответил молчаливой паузой. Алвин упорно плыл, давая короткий отдых то одной, то другой руке, — обе уже давно одинаково ныли и от гребков, и от хватки за леер. Потом эфир разразился рычанием пополам с глухой бранью. — Dumbom¹²… — подытожил герр командир спустя невесть сколько с чувством оформленных этажей мата. — Прости… Я совсем забыл про Сэма. Мэл ответила грустной улыбкой: ещё бы не забыть после всего пережитого. Ну что ж, время корректировать допущенные по форс-мажору просчёты. Кажется, она знает, откуда начнёт поиски герра Бекера. Мэл сосредоточилась и со всей тщательностью нарисовала перед внутренним взором место, где рыжая русалка Эбби спасалась от наступающих ей на пятки отморозков. Тёрстон, это название за сегодня порядком намозолило уши. Сэм упоминал наёмничий городок как место своего более-менее постоянного обитания. Что ж, если герр шпион с его разумом и биополем не отыщутся где-то поблизости от бара с памятной вывеской «Здоровый хрен», придётся работать без визуальной привязки к местности. То есть скакать по южному острову, будто блоха. Мэл приготовилась хорошенько попотеть и совсем не ожидала быстрого ответа на телепатический зов. — Scheisse… — Сэм отвесил челюсть и чуть было не перещеголял герра командира в витиеватости выражений: — Эти винтозадые асы доложили, что вы на дне пролива. Что там у вас творится?