Цивилизованные люди

Раз, два, три. Раз, два, три. Вода, самый верхний её слой, закручивалась в замысловатых завихрениях. Они двигались подобно миниатюрным циклонам на планетарной модели и при этом явно подражали известному танцу. Раз, два, три. Раз, два, три. Для вальса циклоны отыскали себе партнёра. По удивительно слаженной очереди передавали друг другу, подхватывали оранжевый спасательный круг вместе с грузом и намертво уцепившимся за леер пловцом. Вращались, вращались. Раз, два, три. Раз, два, три. Вальсировала угольная темнота, перемежаясь с лунным серебром, танцевали огоньки на берегах пролива, расплываясь кляксами и растягиваясь причудливыми кривыми. Огоньки, кривые, кляксы, — они были так близко. Близко берег, по которому, крепко опираясь на ноги, можно бежать на выручку к кому-то близкому и родному. Твёрдая земля, а не эти вот меланхоличные, но зыбкие мини-циклоны, порождённые течениями. Часть уставшего, наполовину спящего мозга помнила, как пловец упрямо, почти зло сверля взглядом свою подсвеченную цель, пересекал морскую реку поперёк. Как наконец вырвался из потока — и угодил в новый, встречный. — Сейчас-сейчас… — бормотал пловец с яростью, сквозь зубы сплёвывая воду. Зыбь обжигающими пощёчинами хлестала в лицо. Рот связало пересоленной сушью, в горле немилосердно царапался кашель, от которого в голове звенело ещё сильнее. Особенно сильно на пиках болезненной синусоиды звон отражался в ушибленном затылке, впиваясь туда тысячами мельчайших крючьев. В тысячный же раз Алвин давал себе слово игнорировать эти ощущения. Пока получалось. Впрочем, он подозревал, что благодарить за относительную функциональность следует вовсе не собственный организм. — Гребите, гребите, герр командир… — с грубоватой нежностью обрывала приступ злого самоедства Мэл. За последние минуты она едва не вывернулась из ведьминой кожи, но добилась-таки, чтобы канал подпитки не прерывался. Ни на мгновение, ни на его частицу, сопоставимую разве что с кварком. Мэл понятия не имела, сколько сил забирал противоакулий «экран», тешила себя мыслью, что совсем чуть, а нытьё в позвоночнике, может статься, докучало совсем по другой причине. Да и чёрт с ним, с позвоночником, ничего нового. К спинальным фортелям Мэл давно привыкла, только стоять или мерить шагами комнату почему-то больше не могла. Толком не помнила, когда влезла на койку, распрямила ослабевшие ноги, подпёрла плечами стену. Прикрыла зудящие глаза. Потянулась к ещё одному проводку, по которому утекала энергия — в этом случае прямиком в ненасытный зев эфира. Оттуда временами доносилась ворчливая мешанина из ругани на двух языках. Вкладывая саму душу особенно в отрывистые немецкие слова, герр Бекер костерил нерасторопных беглецов. Да чтоб вас, мол, с этими вашими приступами: в самый неподходящий момент! Не надумал бы кое-кто валиться с копыт в аккурат под боком у Хойта — давным-давно ехали бы два пассажира чистенькими и в относительном комфорте с корешами-контрабандистами. Ехали бы в Контору, где их наверняка примут, тут Сэм был почти спокоен. О том, что в Конторе по поводу телепатки и её неразлучного довеска могли родиться какие-то очень свои планы, которые никак не зависели он него, полузабытого островного агента, Сэм чересчур уж явно старался не думать. Впрочем, не материться он тоже старался, правда, без особого толку. Мэл большей частью помалкивала с застывшей на губах грустной понимающей ухмылкой. Даже не обижалась, куда там, об одном заботилась — чтобы связь не ускользала. Контакт держался, награждая ведьму сомнительными бонусами в виде проклятий куда цветистее обычного Scheisse и звуками, с изнанки которых так и брызгали фейерверки эмоций. Сердито хлопало железо, сварливо щуршали под подошвами камни. Особенно противно верещала резина, когда Сэм сталкивал лодку на воду. Что-то отрывисто лязгало и щёлкало, наконец взревел мотор, за кормой забурлило. — Быстро собираетесь, герр Бекер… — помимо воли брякнула неуклюжий комплимент. Ворчание по ту сторону оборвалось на чём-то вроде «откуда взялась на мою голову эта крупная рыба, которую теперь fuck verstehen где ловить». Мэл одарила герра шпиона ощутимой сквозь пространство улыбкой: — Насчёт «где ловить» — я направлю. Туда, где клюёт. — «Туда, где клюёт»… — передразнил Сэм. Заиграл желваками, следя, как свет лодочного фонаря заставляет темноту шарахаться прочь. За кормой, впрочем, ночь тут же смыкалась вновь, но Мэл чужими глазами успевала рассмотреть за бортами что-то вроде речных берегов. Сэм уставился прямо, удерживая курс в точности посередине русла. Пару мгновений супился молча, потом хмыкнул. — Сейчас я выйду из устья. Фонари придётся приглушить, если не вырубить, ja. Здесь не грёбаный Мексиканский залив, а я не береговая охрана, чтобы разворачивать масштабную операцию с прожекторами и прочим… Mist. Он засопел, формируя в голове следующую тираду о том, каково искать промеж островов и рифов маленькую в масштабах моря тушку. И это в условиях, говоря языком терминов, чтобы не выражаться матом, «ночной освещённости, ограниченной естественными источниками». Булавку в стоге сена откопать проще! — Мэл вполне понимала возмущение шпиона, высказанное или нет. Понимала также: Сэм отчасти лукавит, а на деле с самого начала набросал для себя план действий. Часть плана держалась у герра шпиона на эластичных ремнях сдвинутой на лысое темя. Знакомый бинокль ПНВ, брат-близнец устройства, утонувшего в проливе вместе с рюкзаком Алвина. Сквозь пространство донёсся тяжкий вздох, следом — проклятие на шведском и отпечаток головокружения. Для ведьминого чутья последнее улавливалось писком в ушах и непрерывным вращением, — чувством, похожим на погружение в дрёму, с той разницей, что от этого вальса тошнило. Ночь с её лунным глянцем не во сне — по-настоящему застилалась серой предобморочной мутью. Мэл протянула ментальную руку и кончиками колдовских пальцев разгладила возмущения нервных сигналов в Алвиновом затылке. Герр командир передумал захлёбываться волнами. Пару мгновений дышал с присвистом, от которого у Мэл ныло сердце, выстукивало грохочущим набатом единственную команду. Исправить. Исправить. Исправить. — Я в норме, Мэл… — бессовестно соврал Алвин, судя по всему, лишь бы прервать бездумную по командирскому мнению трату ведьминых ресурсов. Он, кажется, сколько угодно мог хорохориться при том, что почти не чувствовал рук, а ноги и спину будто сверх меры обвесили грузами для ныряния. Голова в перегретом обруче, кровь и соль на губах и языке, — плёвое дело, сейчас пройдёт! Есть проблемы и посерьёзнее. Например, тот факт, что новое течение вело себя подобно рипу, могущему унести в открытый океан или утопить самого опытного пловца. — Я… похоже, недалеко от устья… — Алвин усмехнулся, будто кто-то там, в толще чёрной воды, мог по достоинству оценить ядовитый тон. — Забавная игра, fan: чуть приближаешься к берегу — и тут же волочит обратно. Туда-сюда, будто jävla челнок… За вспышку гнева море наградило герра командира оплеухой, с удвоенной силой отразившейся от круга. Алвин мотнул головой и враждебно прищурился на зыбь. Та серебрилась под луной, казалось, совершенно одинаковыми чешуйками. В мыслях любимого Мэл улавливала неугомонный поиск выхода. Из хитро сплетённых течений, из моря, из всего затяжного, чтоб его, заплыва целиком. — Чем бы… кхем… — Алвин сымитировал деликатное покашливание, хотя на самом деле выталкивал из дыхательных путей капли до ужаса солёной жижи. Вряд ли это рип, конечно, глубины не те. Но чем бы эта хреновина ни была, мы её расколем. Мэл поморщилась: снова этот деланный бодрячок. Зажмурилась — поди скажи собственному зрению, что ему давно пора привыкнуть к сумраку. Почесала ноющую переносицу, вслушалась в эфир. Давний, но незабываемый инструктаж о спасении собственной персоны на случай, если последнюю угораздит приводниться в аварийном режиме, говорил о том, что с некоторыми течениями невозможно бороться в лоб. Только вот Алвину это прекрасно известно и без советчицы, которая до последнего времени десятилетиями наблюдала океан не иначе как на объёмных проекциях. Плыть параллельно берегу, пока чересчур крепкие объятия потоков не разомкнутся. Правило то ли из Алвиновой головы, то ли из того же инструктажа, нехитрое и вроде бы легко выполнимое. Только вот чешуйки множились и множились, будто кто-то сверху усердно проливал на поверхность зыби расплавленный металл. Сколько пловец ни крутил головой — не находил признаков и границ течения, которые бросились бы в глаза при свете дня. Сейчас под веками, кажется, кристаллизовалась одна только соль. Мэл начинала понимать, почему в её случае привыкнуть к темноте не равно утолить жжение. Иногда казалось, ведьмино тело каждой своей клеткой без звука вопит, каждым нервом пытается дозваться: защити, мол, хозяйка, разорви проводки, иначе не выдержу. «Спекусь», как пророчил Ваас, то-то будет весело, если дикарь в очередной раз окажется прав. В следующий миг Мэл захлёбывалась предчувствием — Алвин вот-вот отключится! — и со стоном в подушку изо всех сил цеплялась за каждый из каналов связи. В одном из них по-прежнему подавал голос Сэм. До странности отвлечённо, будто кроме себя старался успокоить кого-то ещё, и вместе с тем удивительно в тему бубнил что-то о местной акватории. Мол, как раз течения, к тому же кишмя кишашие акулами, и есть причина, по которой не находится идиотов штурмовать пролив вплавь, несмотря на то, что расстояние в общем-то плёвое. В смысле, идиотов добровольных, — уточнял тут же без тени стыда. Но и без злости, поэтому Мэл невзначай забыла возмутиться грубостью намёка. Алвин вслед за Мэл также не подумал оскорбиться. Впрочем, он снова был занят. Боролся с волнами, что с обманчивой ленцой накатывали справа, иногда накрывая нагруженный круг почти целиком. Винтовка будто прибавила в весе и требовала толкать её вдвое сильнее. Эфир услужливо доносил до ведьмы докучливое нытьё обвитых леером запястий пловца. Мэл видела и длинные дрожащие мазки на месте береговых огоньков — блики резали герру командиру раздражённые солью глаза. Ничто не укрывалось от ведьминого чутья. Разве что возникший вдруг тревожный гул поначалу сливался с шелестом моря, но нарастал чересчур быстро и к тому же ни капли не походил на рёв лодочного мотора. За миг до удара Мэл ощетинилась. Наверное, могло быть и хуже. Ушиб на затылке разбудил опухоль, будто чёрного спрута в подводной пещере. Чудовище зашевелилось, пережимая сосуды, и Мэл сама не поняла, каким чудом сумела удержать Алвина от полноценного приступа, в то время как эфир клокотал от бурления крови. Сработал какой-то рефлекс. Выстроился барьер, вместе с ведьминым разумом прикрыл и герра командира. О, не настолько просто, конечно. Мэл припоминала невозможных форм и размеров световое шоу — от него чуть не лопнули глаза. Вспышки побуждали заслониться от полыхающих ошмётков. Воображение услужливо рисовало, как вскинутые в защитном жесте руки покрываются волдырями и язвами, а потом обугливаются до костей, но Мэл, зло усмехнувшись, — и шипя от настоящей боли — отбросила лишние картинки. Чёрт знает, сколько секунд потратила на то, чтобы развернуть и подвесить перед собой ментальную «схему» Алвиновых нервов. Время по устоявшейся привычке вело себя отвратительно: то растягивалось, то сжималось, норовя выдернуть из телепатических «пальцев» очередное нейронное волокно. Образумилось как-то вдруг. Под оглушительный треск, похоже, прямо в голове, вытолкнуло Мэл обратно в реальность из пространства, которое до чёртиков напоминало исполинский трезвонящий колокол. Комната оглушила беззвучием. Последнее, впрочем, прошло сразу же, стоило Мэл завозиться на подушке и перевернуться на бок. В ушах щёлкнуло; загрохотал пульс, тяжкий, как если бы внутри черепной коробки какой-то садист затеял игру с перекатыванием чугунных шаров. Ещё миг — и с очередным «бам» явилась дурнота. Мэл ругнулась, кажется, вслух. Мысли путались. Пришлось потрудиться, прежде чем удалось взять себя в руки и задышать так, как учили флотские инструктора. Вдох-выдох, вдох-выдох, спокойно, размеренно. Наконец громыхание угомонилось, — вернулись обыденные звуки: казарменная возня и непрерывное бу-бу-бу за стенами. Для уверенности Мэл поскребла ногтем по ножке сереющего в полумраке стола. Слышно. Уже неплохо, значит, в норму пришло хоть что-то. Со скидкой на тот факт, что герра командира до сих пор мотало по волнам в полудрёме — тяжкой и блаженной одновременно. Раз, два, три. Раз, два, три. Ударяясь о круг, волны взбивали пену. Пена то гладила, то щекоткой на грани царапанья обжигала онемевшее Алвиново лицо. Пузырьки лопались, обдавая Мэл брызгами и отголосками шёпота. — З-с-забавно, правда? З-с-забавно з-саделатьс-ся бес-с-спомощ-щ-ным бревном так бли-с-с-ко от цели. А так хорохорилс-с-ся, герой… С-с-сейчас твоя упёртая, но тупая пас-сия тож-ш-е отрубитс-ся. И тогда мы поиграем… Мож-шет с-статься, даж-ше ближ-ше ко дну… Это кто тут бревно, кто отрубится? — возмутилась Мэл, сжимая кулаки. Ярость, какая-то отрешённая, взметнулась и захватила половину сознания, в то время как второй половиной владело поразительное спокойствие. Мэл до сих пор не решила, считает ли Змея фатальной реальностью или говорящим глюком, порождением измученного мозга. Хватало того, что для Алвина Йорми был настоящим, даром что заявлялся только когда осмысленность и самодисциплина давали слабину. — Пшёл прочь… — вырвалось в сердцах, на случай, если Мировой Гад всё-таки слышит. Ответа не последовало, зато у Алвина забегали по шейным позвонкам и основанию черепа колючие мурашки. Не открывая глаз, герр командир шевельнулся. Мэл поморщилась от боли, с которой он отлепил от круга мокрую щёку. Спохватилась, особым зрением прищурилась туда, где причудливо вспыхивали живыми рубинами паутинки Алвиновых нервов. Сосредоточься, ведьма, — велела себе. Сосредоточься, чёрт тебя дери, потому что уколы-импульсы, приводящие герра снайпера в чувство, должны быть воистину снайперски точны — и не навредить. Раз. Два. Три. Цели поражены, но объект пока не очнулся, застрял на границе яви. Алвин вращался по немыслимым орбиталям, пока мозг — да чтоб его, почему так долго! — вновь насыщался кислородом. Наверное, это из-за опухоли, подумала Мэл, от души и до крови прикусив губу. Больше вмешиваться не рисковала, ждала, считая томительные секунды. Щёлк! — в эфире будто сработал выключатель. Последовал звук, похожий на визг ножа по стеклу. Оборвался — и, кажется, разом вернул Алвину все окружающие шумы. От влажных шепотков моря, откровенно говоря, Мэл уже тошнило. Чутьё награждало жгучим, концентрированным привкусом солоноватой желчи. Руки сами потянулись к бутылке с питьевой водой, но тут среди всплесков и бульканья проклюнулся знакомый рёв. — Что?.. — вскинулся наконец Алвин. — Слышишь?! — ускоряя пробуждение, Мэл взбудоражила эфир надеждой, но тут же спохватилась. — Погоди, я проверю. Алвин понял без дальнейших слов — кое-как убрал задубевший, негнущийся палец с кнопки фонарика. Ворчание мотора вроде бы надвигалось, но поди выхвати реальное направление сквозь метания обманчивого эха. — Гэрр Бекер… — Мэл и сама не знала, что способна шептать в диапазоне мыслей — так тихо, словно опасалась ментальной прослушки. — Герр Бекер, будьте добры, осмотритесь сквозь ваше устройство на предмет посторонних посудин. Просьба вышла то ли излишне официальной, то ли вообще походила на приказ, но Сэм от комментариев воздержался — не до того. Мэл ощутила, как эластичные ремни бинокля сдвинулись с лысого темени на лоб, уловила давление на чужие глазницы. Добавилось головной боли, — плевать. Если бы Мэл могла — самолично достала бы из проклятого рассола любимую измученную тушку и сделала бы это прямо сейчас. Сэм тоже чересчур заметно торопился и психовал, но мандраж, хвала небесам, не мешал герру шпиону действовать чётко и методично. Пауза в переговорах показалась Мэл дьявольски длинной, хотя продолжалась едва ли с десяток секунд. — «Посторонних посудин» не наблюдаю… — отрапортовал наконец Сэм. — На три часа вижу на воде некий… тёмный объект с формой, близкой к кругу, ja. Удаление… — Позволите взглянуть вашими глазами? — перебила Мэл. Почти ласково — в благодарность за попытку подыграть с официозом, и в то же время скрывая дрожь. Хоть бы не засветиться. Хоть бы «объект» оказался чем нужно, а не куском грёбаного плавучего мусора. Не в силах справиться с тягой ускорить поиски — и разрываясь от приступов осторожности — Мэл извилистой молнией ввинтилась в чужой мозг, что называется, до упора. — Ну валяй… смотри, если так нужно… — долетело запоздалое разрешение. Сумрак взорвался ядовитой зеленью. Она тут же расползлась на весь обзор, загустившись невозможно ярким концентратом. Последний, впрочем, оказался на поверку прозрачным — такое себе желе. Короткая подстройка к особенностям чужих нервов — и Мэл вдвоём с Сэмом уставились на «тёмный объект с формой, близкой к кругу», медленно дрейфующий в обморочном вальсе. Сердце ёкнуло, оборвалось, прыгнуло на законное место и заколотилось, отдавая в гортань. «Нашёлся. Нашёлся. Нашёлся…» — громыхало эхо. Стук и сопряжённые с ним эмоции капсулировались в некие ментальные единицы, которые строились аккуратными рядами и направлялись от ведьмы к её контактам. — Вижу… что-то похожее на лодку… — донеслось от Алвина бесконечно усталое, но в то же время язвительное. — И в ней någon form av loopy devil, вероятно, морское чудище… «Морское чудище» не выдержало — фыркнуло. Улыбнулось шире, завидев условный сигнал — пятнышко света. Оно было чересчур бледным, чтобы ослепить сквозь ПНВ, но слишком ярким в сравнении с искорками планктона. Оно пряталось под рябью пологой волны, колыхалось, описывало очередной виток бесконечной спирали, будто отдыхающий под поверхностью обитатель бездны. Мэл сообразила, что Алвин не в силах поднять руку с фонариком выше, но хвала чёрт знает кому, пускай даже посеребрённым луной небесам — этого и не требовалось. Холостое бурчание мотора сменилось нарастающим рёвом. Лодка ускорилась по направлению к цели, невидимые цепи пространства передали ведьме упругий точок в спину — и прилив воздуха к лицу. Ветерок, впрочем, не приносил облегчения. Не потому, что был, по сути, ментальным фантомом, просто Мэл почти сразу нашла себе новое, до крайности изматывающее занятие. Алвин выдохся, отяжелел и, казалось, напитался водой настолько, что с трудом мог пошевелиться. Этот до хрена увесистый факт свалился на спасателей в тот момент, когда Сэм протянул к находке руки. Герр командир боролся слишком долго и готов был бороться дальше, но тело подрастеряло даже способность усваивать ведьмину подпитку. Словно батарея, выработавшая свой ресурс. Шпион глухо, по-немецки бранился, вытаскивая в лодку сначала, само собой, чехол с винтовкой, от которой «sturer белобрысый сукин сын» отлепился только тогда, когда великая ценность перекочевала в лодку. Наступил черёд самого «просоленного шведа», а этот только и мог, что цепляться за круг, точнее, за впившуюся в пальцы, твёрдую как прут верёвку. Был момент, когда Мэл откровенно заметалась между контактами: с кем, кем из двоих рациональнее поделиться энергией? Смешалась, спуталась, чуть не «разорвалась»: быстрее, лишь бы быстрее. — …возись тут с вами… Scheisse! У меня тут как бы своё задание, ja! — разорялся Сэм, впрочем, Мэл по-прежнему не улавливала настоящей злости. Скорее что-то вроде досады, замешанной на многолетней усталости. Кивала гудящей головой: проклятый архипелаг даже у сильных вытягивал соки, норовя взамен впрыснуть токсичной гнили местного производства. Поэтому слушать монотонный гундёж можно было, только внутренне соглашаясь с герром шпионом. Сэм сплёвывал новые и новые ругательства — и подхватывал под мышки долговязую фигуру в чёрном. За фигурой тянулись похожие на нефтяную паутину пасма воды. Они наводили на дикие мысли: Бездна отпускает свою добычу чересчур уж нехотя, а лодка вот-вот перевернётся. Мэл терпела зрелище и качку едва ли мгновение, потом толкнула в сторону герра шпиона небольшой бодрящий разряд. Под натужное «ы-ых» и последовавшее сразу короткое «mist» настил задрожал. Длинное тело под бесконечное хлюпанье стекающих струй грузно плюхнулось в лодку. Сэм распрямил поясницу и плечи, отметив про себя, что они на удивление больше не ноют. Сдвинул на лоб ПНВ — под ремнём зачесался лоб. — Das war setzt nicht nötig. Слышишь? — со всем возможным сарказмом заявил в пространство. С настолько же едким упрёком воззрился на спасённого: — Тебе хронически везёт попадать в подобные ситуации, или это частный случай? Мэл не ответила — слишком беспокоил Алвин. Завалившись на бок, герр командир пытался освободить негнущиеся ладони от заскорузлых перчаток. Жесты получались деревянными и вместе с тем резкими, каждый отдавался в эфире — и в черепе — тупыми тычками. Наконец руки сделались неподъёмными — куда там свинцу, тянуло скорее на осмий, который, как известно, не поддаётся к тому же обработке. Сплюнув ругательство, Мэл отбросила лишнее: идеи, сравнения, впечатления. Оставила чутьё. Оно само побуждало протянуть ментальные щупальца и обвить ими сетчато-алый образ совершенно онемевшей Алвиновой головы. В первую очередь угомонить опухоль — эту сволочь с её подмогой извне, разросшейся до неприличия блямбе на затылке. Потом разобраться с изнеможением. Совсем привычное занятие. Бег рубиновых всполохов по разветвлениям нервов завораживал — и в то же время дарил сосредоточенность особого уровня. Мэл отметила последнее мельком и на волне иррациональной радости отдалась новому чувству: ведьма сама по себе энергетическая сущность, разве может электричество в чужом теле её ослушаться! В это вливание она вкладывалась по полной — откуда только взялись силы, о, как же их стало много! Сумрак концентрации чудно́ уплотнился и теперь походил на гигантскую мышцу, в которой бились жилы и узлы, наполненные энергией. Мэл не понимала до конца, что значит эта перемена. Поддавалась наитию, оно подталкивало от узла к узлу и побуждало выкачивать из каждого как можно больше, лишь бы не досуха. Кажется, она уже делала подобное, только раньше ощупью, а теперь вдруг прозрела. Делала, не делала, какая, к чёрту, разница — потом, всё потом. Алвину лучше, этим фактом по невидимым энергетическим цепям поделилось само пространство. Алвин совладал с руками, оттолкнулся локтем и сел, опираясь спиной на борт лодки. Нашёл взглядом темнеющую на настиле длинную кляксу — чехол с винтовкой. Вздохнул вполне ровно. Более-менее точным движением сомкнул пальцы на сунутой под нос фляге. Пил жадно, но с осторожностью, не сходя с ума в желании вымыть из глотки и зева вросший в слизистую вкус соли. В общем, вновь становился самим собой — педантичным и аккуратным. Отличный знак. Тут в порыве облегчения отключиться бы полностью и дать ведьминой тушке наконец отдых, но как удержаться от соблазна смотреть и смотреть на спасённого из Бездны. Тем более, если в наличии «свободные» посреднические глаза. — Спасибо… — Алвин протянул Сэму изрядно полегчавшую флягу. Тот принял её, отняв руку от штурвала, и так же через руку бросил: — Полегчало, ja? Мэл фыркнула: о, эти риторические вопросы. Ненатуральный бодрячок перехлёстывал у герра Бекера через край, дарил, похоже, новые ощущения, с которыми приходилось свыкаться. Невысказанное «что ты сотворила?!» так и вертелось у Сэма на языке, но лодка входила в устье и нужно было следить за фарватером, а не распыляться. — Ну… — Алвин покатал во рту нарочно задержанный глоток — пресная вода, даже такая вот тёплая, казалась ему сейчас нектаром богов. — Под полудохлого кита больше не кошу, как видишь. В его севшем, надтреснутом голосе прорезалась такая гордость, что сосредоточенный Сэм не выдержал — скосил глаза. Объяснять, кем и чем именно гордится только что выловленный полуутопленник, что называется, не приходилось. Герр Бекер не мог мог этого видеть, но почему-то думал, что знает, какие образы высматривает в небе швед, улёгшись затылком на борт. Мэл знала точно. Из верениц бегущих в вышине фосфорических облаков Алвин сложил ведьмино лицо, улыбнулся своему творению. Герра командира клонило в сон, обычный сон без боли — вполне здоровая реакция после долгого барахтанья в средоточии неподатливых течений. Волны сонливости повторяли замкнутое кружение давешних водоворотов, подхватывая расслабленное тело в ненастоящий теперь танец. Раз, два, три. Раз, два, три. Алвин так же смотрел вверх и краем глаза выхватывал всё плотнее обступающие лодку деревья. «Мангры…» — беззвучно констатировал наконец. Вокруг скользили подвешенные в воздухе корни, похожие то ли на пучки щупалец, то ли на клубки поблёскивающих от влаги змей. Чуть дальше завеса ночи делала такие же заросли ещё гуще, кое-где утыкивая мрак парными красноватыми огоньками. Крокодилы, будь они неладны, поморщилась Мэл. Алвин чуть раньше скривился от той же мысли, а от следующей завозился на месте и как мог выпрямился. — Быс-трее… — зашипел на герра Бекера, стараясь совладать с задубевшим лицом. Получалось неважно. Мимика не слушалась, зубы выбивали мерзкую дробь, от которой по закону какой-то странной обратной связи возвращался озноб. Ход и впрямь заметно замедлился. Река извивалась, будто задушенная оплётками из корней. Сэм зыркал в темень прямо по курсу с редким ожесточением и, казалось, не реагировал. — Ч-чего плетёш-шься, под-дай газ-зу! Её надо вытас-кивать! — вскинулся Алвин. Не выпуская штурвал, герр Бекер освободил одну руку и склонился вправо. Нашарил рядом и потянул за край какое-то тёмное полотно. Мэл узнала брезент, здоровенный такой кусок. Алвин поймал его, стукнув себя по коленке всё ещё болтающимся на запястье фонариком. Нахмурился: непорядок. Кругом непорядок, и в садящейся многоразовой батарейке, и в небывалой забывчивости, от которой из головы совсем вылетели береговые посты и мобильные патрули Хойтовой армии. — Дошло, ja? — кивнул Сэм. — Для босса ты сейчас утопленник, им тебе лучше и оставаться. Поэтому, будь добр, прикинься ветошью и лежи тихо, пока не доберёмся до места. Klar? Алвин зашипел сквозь зубы, но потянул на себя брезент, укладываясь под вибрирующим бортом. У самого настила оставил просвет, но всё равно мигом взмок — и там, где успел подсохнуть, и под хлюпающей одеждой. Мэл испугалась удушья и немедля скользнула на помощь: обняла, укутала герра командира в энергетический кокон. Алвин вздрогнул, но промолчал, резонно рассудив, что возражать без толку. Правильно, нечего создавать помехи. Две пары ушей хорошо, а они же плюс ведьмино чутьё — куда лучше, вон и Сэм согласен, правда? Сэм успел припрятать ПНВ и врубил фонарь на носу лодки, — патрульные в любом случае заподозрят неладное, поймав собрата крадущимся в темноте. Теперь следовало вести себя максимально открыто. Мэл изумлённо заморгала, когда на борту обнаружился комплект рыболовных снастей и даже крепление для них, а ещё приспособление вроде багра. Само собой, герр Бекер не забывал смотреть и слушать, но при этом слишком часто проверял удочку и вообще томился от заметной тяги хоть чем-то занять руки. Шевелиться, лишь бы не думать. …сколько же народу могла бы спасти ведьма… Найти и вытащить так же, как вытащила своего шведа… … придушить своими штучками эта дамочка тоже не дура. Иначе не понадобилась бы Хойту. Самоходный пыточный инструмент. …уверен, что ей по душе работать подобным инструментом? So ein Quatsch… Ja?! С чего бы в таком случае она навострила отсюда лыжи?! …Außerdem… …если к кому-то в Конторе придёт идея ещё лучше? Не использовать это чудо, а, скажем, посмотреть, как оно устроено? Сэм мотнул головой — scheisse! — но последняя из мелькнувших в воображении картинок улетучилась не сразу. Мэл зацепила что-то до боли похожее на Сектор В — со скидкой на века и эпохи. Ещё усилие — и квинтессенция жути, где местные клоны упырей препарировали на операционном столе некое чересчур уж знакомое тело, всё-таки отодвинулась за барьер сознания. Вместе с борьбой соблазнов, сомнений и принципов, разрывающей чужую душу. Герр Бекер перевёл дух. Тут же насторожился, нахмурился прямо по курсу, где мангровую темень рассеивало марево отдалённого света. Мэл запустила ментальный щуп глубже в шпионские мысли. Хмыкнула: впереди знакомый Сэму поворот, сразу за которым — помост с будкой. Речной блокпост. Расстояние треть километра плюс-минус пару метров с учётом ленивых извилин русла и зарослей. — Конечно, скорее всего выкручусь, но лучше бы ты умела наводить морок, ja? Чтоб эти деятели вместо брезента видели… ну… fang. Улов, к примеру. Ладно, забудь… — Сэм постарался свести пожелание к бесшабашной шутке, но вздрогнул, когда кто-то продолговатый в средоточии корней дал дёру от поднятой винтом волны. Улов, говорите… Мэл прикусила губу и неожиданно для себя самой улыбнулась. Вспомнила Итана, который ведьмиными стараниями видел на стенах в казарме иней, — и чем, спрашивается, не морок? Пару мгновений ушло на проверку ментальных активов. Противоакулий щит уже без надобности — отключить, чтобы не тянул силы. Полегчало и впрямь почти сразу. Не то чтобы очень, но с ноющего хребта будто бы сняли часть груза, а затылок освободился от противных коготков. Вот и прекрасно, оскалилась Мэл. Герр Бекер вроде привык работать звеном контакта. Что ж, пускай теперь послужит чем-то вроде электрического распределителя, а разрешения ведьма испросит задним числом. Ничего-ничего, будет сюрприз. Добыча нащупана и появилась на «радаре», как те же акулы, — сначала пульсирующими точками, потом сгустками паутинок, всё больше похожими на человеческие фигуры. Фигуры расхаживали туда-сюда в пустоте — невидимым для телепатии доскам помоста. Причудливое зрелище. Впрочем, куда причудливее смотрелись осколки пустых, будто гнилая изнутри древесина, мыслей и эмоций. Постовые откровенно скучали. Задвинув раздумья о далёких семьях, маялись на освещённом пятачке в окружении однообразной, с корнями наружу поросли. Будь у парней получше с фантазией или похуже с трезвостью и рассудком, — мангры в ночи наполнились бы мистикой, подумала Мэл. Неурочный час, копошащийся сумрак и отрастившие щупальца деревья. Искушение поиграть со всем этим было велико, но начинка наёмничьих голов вмиг возвращала от потустороннего к реальной задаче. Кто-то мечтал помять зад сочной девице из борделя, кто-то — как следует надраться в свободное от караула время. Третий пускал слюни о барышах, которые непременно сдерёт с местных за так называмую «крышу». Четвёртый уже поживился и раздумывал, кому бы сбыть «одолженную у местной тётки побрякушку» из редкого голубого нефрита. Пятый… Да, Мэл насчитала пятерых. Последний в лежащем на поверхности воспоминании бил прикладом в переносицу старика — не старика, вроде простого и безоружного, но чертами похожего на восставшее за проливом племя. Спокойно. Не кипятись, велела себе Мэл. Не сейчас, когда неурочным обострением чувства справедливости легко подставить под удар союзника. Паршивая картинка отправилась следом за недавними терзаниями Сэма. Выпустив из пальцев-схем тонюсенькие нити ментальных стрекал, Мэл проникла в головы к деятелям с помоста. Не забыла и герра Бекера. Каждый из контактов ощутил лёгкое давление за глазными яблоками. Постовые почти синхронно проморгались и неприятность отступила, оставив в эфире отголоски проклятий. Эти караулы в темноте, чтоб их. Вечно пялишь зенки, пока не покажется, что они вот-вот вывалятся к чертям прямо в тину. Тут бы пивка, но куда там, если у Хойта всё должно быть учтено. Даже полуночники, шастающие по манграм с фонарями. Полуночники. И их лодки, которые, кажется, висят в испарениях над водой. — Кого несёт?! Назовись, или лишних дырок понаделаю! — подал голос номер один, судя по всему, дежурный по причалу. На помост выбрался номер два, прикрываясь от двойной порции света ладонью и не забыв, впрочем, опустить палец на спусковую скобу автомата. У границы освещённого КПП, там, где помост заканчивался и через пару метров начинались заросли, маячили искорки зажжённых сигарет. Мэл чуяла оттуда взгляды поверх прицелов. Чуяла и ухмылялась. Герр Бекер напрягал всё терпение, чтобы не разбудить подозрений подобной же злорадной ухмылкой. Постовым ничего не стоило поинтересоваться, что скрыто под куском брезента, и в этом случае удирать шпиону пришлось бы быстрее посланных вдогонку пуль. Если бы ведьма пару мгновений назад самым невинным тоном не попросила взглянуть на «поклажу» у внутреннего борта. Сэм зыркнул куда сказали и потянул носом посвежевший ночной воздух: не курят ли парни на посту чего-то покрепче сигарет. Но сонный бриз разносил по округе только отдающий обычной химией запах дешёвых сигарет. Между тем фигура, которая потеряла было форму благодаря куску грубой ткани, вытянулась и покрылась чешуйчатой бронёй. Кроме того, обзавелась длинной, утыканной внушительными зубами пастью, отрастила увенчанный гребнем хвост, а по бокам раскрасилась тёмными пятнами. Сиамский крокодил, завсегдатай местных рек и болот, констатировал про себя Сэм, стараясь не шипеть сквозь сжатые челюсти слишком громко. Лишние звуки, впрочем, скрадывались холостым урчанием мотора и ленивыми всплесками. Лодка поравнялась с дощатыми мостками, на которых, широко расставив ноги, возвышался источающий угрюмость тип в линялом камуфляже. Стало быть, командир поста. Командир почти сразу признал своего — прожжённого вояку в видавшей виды форме. Почти удовлетворился и видом татуировок, которые испещряли кожу полуночника едва ли не на всех открытых местах. Наружность мангрового гостя явно соответствовала имиджу солдата удачи. Но имидж к делу не пришьёшь, предписанные бюрократом-боссом формальности никто не отменял, да и время нынче неспокойное. Хорошо, гость явно знаком с процедурой. Чудить не вздумал, плюхнул за борт заменяющий якорь груз и полез в подсумок за удостоверением. Доски затрещали и прогнулись под весом ещё одного караульного. Тип номер два притащил командиру считывающее устройство для карточек, которые служили здесь удостоверением. По мнению Мэл, сканер выглядел угловатым, громоздким и попросту допотопным, но, по крайней мере, с задачей своей справлялся. — Любопытно… мою карту уже аннулировали? — В эфире искрой проскочила риторическая мысль Алвина. Мэл невесомо огладила герру командиру плечо, и он прикусил язык, почему-то виновато. — Сэм Бекер… — зло щурясь и через слово бранясь под нос, прочитал командир на примитивном экранчике устройства. — Рожа вроде твоя. Так какого, Бекер, хера ты забыл тут посреди этой говённой ночи? — Я что-то пропустил? — демонстрируя чудеса терпения и крайнее миролюбие в ответ на явную провокацию, Сэм поднял руки открытыми ладонями вперёд. — Scheisse, неужели босс запретил тратить законный выходной на невинное хобби? Не меняя позы, он вытянул указательный палец в сторону удочек. Понятное дело, только подогрел бдительность постовых. Но умело и в нужном направлении, усмехнулась Мэл, усиливая нажим на чужие мозги. Сделалось жарче некуда, промеж лопаток наэлектризованной змейкой проскользнула струйка пота. Зато второй номер, очевидно, прямой заместитель командира, успел не только загогулиной склониться над лодкой, но и разинуть в изумлении рот. — Ich schwöre, я не борзею с уловом… — так же невинно Сэм подлил масла в огонь, пряча удовольствие от произведённого эффекта. — Будь я проклят! — номер второй наконец обрёл дар речи. — Этот псих замочил крокодила! Командир уже и сам рассмотрел зубчатый хвост, кончик которого Мэл любезно «свесила» с кормы. По мосткам загремели шаги ещё двух пар ног. Над рекой заметались возгласы. Мэл поморщилась: ну и акустика, в голове звон. — Эй, я слышал, какого-то Бекера Хойт недавно отметил и повысил! — со своего места под навесом выкрикнул номер пять. — Тот тип вроде немец, или чёрт его разберёт! — Deutscher, ja! — поймав угрюмый взгляд старшего, осклабился Сэм. — Все черти уже разобрались. А этот динозавр, — двинув челюстью, герр шпион указал на иллюзию острой бородкой, — вот-вот изгадит мне кровищей всю лодку. О да, Мэл недаром расстаралась, затемнив лужицы морской воды до оттенка сукровицы. Капэпэшный бугор скроил рожу, будто его вот-вот стошнит. В эфире осязаемыми волнами так и плескалась зависть. — Каких только извратов Хойт не приближает… — пробормотал командир, впрочем, особо не скрываясь. Протянул было Сэму удостоверение, но вдруг зажал в кулаке. — Дурацкий акцент, словечки, татушки… Крокодил-то тебе на что, а, нацист?.. — Этот ящер тебе родня, что ли? — всё так же ровно ответил вопросом на вопрос герр Бекер и одним точным движением выхватил карточку. — Ботинки сошью, в аккурат как у Хойта. Не помню, чтобы босс накладывал лимиты на шкуры тварей, ja? Хренов фриц, подмазался к боссу. Ещё и подражает! Концентрат из подобного возмущения, мысленного и не очень, не на шутку будоражил пространство и вот уже пару минут физически подгонял Сэма в спину. Мотор набирал обороты, толкая лодку прочь от речного поста. Очередная излучина оставила от вида на помост и вышку только желтоватый туман за кормой. Он тоже растаял, но Мэл всё пыхтела над чешуйчатой подделкой, пока не осознала, что на ту некому больше смотреть. Понимание почему-то отозвалось болью, контакты рвались так, будто из вен и нервных узлов кто-то выдёргивал толстенные иглы. Шестикратная связь, кажется, попила-таки из ведьмы сил. Но Мэл улыбалась, найдя себя подпирающей стену у двери, хотя начиналось всё на кровати в обнимку с подушкой. Да что там улыбки — Мэл витала в чём-то вроде эйфории. И плевать, что еле стояла на ватных ногах. Мужчины восторга не разделяли. Алвин под брезентом исхитрился достать пистолет, оттянуть затвор, слить остатки воды и приготовился в случае чего в кого-нибудь пальнуть, пускай даже единственный раз. На языке герра командира застыла ругань, а под сердцем — холодок паники: Мэл не выдержит, свалится, для неё вся нынешняя ночь — слишком, и всему виной он сам и больше никто. Сэм до хруста сжимал штурвал и в открытую костерил себя последними словами. Увлёкся, мол, диковинным представлением, а правду о том, что ведьма не скайп, а живой человек, позволил себе забыть. Считать повороты и подмечать одному ему известные ориентиры он при этом не забывал. И к телепатии подстроился настолько, что опередил повисший в пространстве вопрос до того, как тот оформился словами: — Скоро уже, ja… Минут пять, причалим — и столько же auf zwei Beinen чуть в гору. — Сэм покосился на брезент и на всякий случай обрубил даже попытку возразить: — Хватит геройства. Нужна передышка. Нужно сменить прикид… твой имидж zu viel намозолил глаза окружению Хойта! Алвин скрипнул зубами, но возразить было нечего. Мэл без слов, чуть вздыбив эмоциональный фон, выявила одобрение. Герр Бекер прав — правее некуда. Сколько бы герр командир и его ведьма ни бодрились — куда им сегодня бегать. Разве что еле переставлять ноги, хватаясь за стены, деревья, — да любую подвернувшуюся опору. Под нужной горой росли до жути колючие кусты. Тропка, на которую вывел с берега Сэм, наверняка даже днём была еле заметна и местами сужалась настолько, что шипы и жёсткие ветки хищно впивались в экипировку. Но в то же время делали местность и вправду глухой, укрытой от посторонних глаз со стороны реки. Кустарник, впрочем, быстро остался у подножия, а тропа полого заскользила выше, огибая склон. Мэл так и подмывало спросить, в какое такое «убежище» бредут её спутники. Но Алвин заметно прихрамывал и всё чаще боролся с собственной не слишком послушной ногой, поэтому ведьме пришлось отвлечься. Совсем крошечное вливание, последнее — она обещала. Насчёт убежища настрой Сэма подсказывал, что место беглецам в каком-то смысле знакомо, это успокаивало и придавало сил. Ещё немного, — сказала себе Мэл. Ещё чуть-чуть этого режима раздвоенности, когда нужно одновременно подставить плечо герру командиру — и сканировать местность на предмет угрозы. Пускай кино, которое показывали чужие глаза, время от времени мутнело и расплывалось. Пускай воздуха не хватало, а пол притягивал с размаху увалиться на него даже из положения сидя. Пускай. Мэл отвлеклась на бутылку с водой, под душераздирающий хруст пластика сделала несколько глотков. Сквозь стену поймала проклятия Итана. Ничего, дружок, тобой я ещё займусь, пообещала в непроницаемую, защищённую от случайных мыслепередач пустоту. Всенепременно займусь, только немного позже, ты и сам не поймёшь, когда наступит время, но всё равно явишься, будто околдованная дудочкой крыса из старинной сказки. А пока ведьмин радар разберётся с новыми целями, вспыхнувшими вдруг на телепатическом экране. В первый миг после обнаружения они проявились из кромешной темноты неровными алыми пятнышками и походили на ползающих по грунту слизней. Алвин взмок и задыхался, но преодолевал метры тропы с механическим упорством, шаг за шагом перерождая «слизней» в человеческие фигуры. — Хижина… — хмыкнул он, когда прямо на расширившейся до приличной площадки тропе из кустарника выросли дощатые стены. Даже ночь и усталость не могли лишить герра командира той цепкости, с которой он ощупывал взглядом окрестности и подмечал детали. Похожая сверху на как попало брошенный наземь кантик, река отдавала мутной зеленцой. Ого, да они с Сэмом прилично протопали, изумился Алвин. С долей недоверия покосившись на собственную штопаную ногу, не мешкая двинулся дальше. Сразу за углом обнаружил ещё тропку, что спускалась обратно к руслу. Обогнул тёмный домишко и поодаль разглядел что-то вроде прохода между, похоже, соседними отрогами хребта. Алвин готов был поклясться, что по ту сторону прохода найдёт пускай грунтовую, но пригодную для езды на автомобиле дорогу. Чёрт знает, откуда взялась эта уверенность, но Мэл тоже её чувствовала. А ландшафт-то, между прочим, и правда знакомый. Разве что раньше показывался ведьминому взгляду при свете дня. Она и Алвин — оба видели это место при том, что физически никогда здесь не были. Зато в домишко, кажется, наведывались аризонцы. Будь они неладны. Мэл всхлипнула, прогнала накатившую не вовремя тоску. В хижине обитали тот самый спасённый на дороге старик-«сказочник» с его потрёпанной жизнью супругой. И, с недавних пор — юная особа, не родня старикам, но с похожим невесёлым опытом. Несколько минут назад особа первой заприметила гостей и погасила в жилище свет. Потом прытко и без лишнего шума ухватилась за предмет, в котором ведьма по обрывкам мыслей и ощущений распознала дробовик. Управляться с ним девчонка умела. Чёрт знает, где и как набралась сноровки, не иначе — в родном Техасе, историю которого в смысле оружейных традиций припоминала даже Мэл. А уж герр Бекер и вовсе лучше некуда представлял, на что способна его подопечная и землячка. Поэтому опередил повисшее в воздухе ведьмино предостережение громким шёпотом: — Ganz ruhig, Mädchen. Свои! Слышишь, Эбс?.. Вместо ответа за досками будто вздохнул ветер. Скрипнули должно быть ветхие половицы, потом взвизгнули дверные петли, судя по всему, тоже знававшие лучшие времена. Из тёмного как сама Бездна проёма прямо на герра Бекера выскочило всклокоченное, словно кикимора, существо. — Сэм… — всхлипнуло существо девичьим голосом, с неожиданной силой впечаталось в раскрытые объятия. Ухватилось за разгрузку, порывисто прижалось, стараясь обхватить мужскую фигуру поперёк. Сэм даже охнул от напора. Дробовик «кикиморе» уже мешал, она старательно отводила оружие от явно долгожданного гостя и не знала, куда деть непослушные руки. Хмыкнув что-то с поразительной смесью нежности и насмешки, герр Бекер одним движением отобрал мечущийся перед лицом «ствол». Неуклюже упираясь локтем в тесноту проёма, свободной ладонью кое-как пригладил на затылке у подопечной дыбом стоящие волосы. — Ну-ну… всё в порядке. Alles ist gut, — пробормотал себе под нос, излучая настолько причудливые эмоции, что обескуражил даже ведьму. Мэл выделила всеобъемлющую заботу, обнаружила, что слегка поплыла от мощности потока, — и выставила блок. Не распылять внимание. Собраться. Не поддаваться сентиментальности. Не раскисать. На это же будто намекнул Сэм, когда углядел разгорающийся внутри хижины огонёк и спешно водворил девчонку обратно под хрупкую защиту деревянных стен. Следом втиснулся Алвин, исхитрился притворить за собой дверь без лишнего скрипа. Как умудрялся по-прежнему демонстрировать сноровку и скрытность, — Мэл понимала всё меньше. Чуяла: герр командир держится на последних ниточках подпитки. Вон с каким вожделением вперился взглядом то ли в скамейку, то ли продавленную до остова кушетку, нарисовавшуюся в свете керосинки у стены напротив. — Говорю же: alles ist gut… — произнёс Сэм, чуть переигрывая с убеждённым тоном. Уж герр Бекер даже не чувствовал — знал, что его спутник не может быть в добром здравии. С другой стороны, положение дел здравием не отличалось в принципе: в домике так и витал испуг, а хозяева подпирали углы, блестя глазами на чужака, и — на всякий случай — на уже знакомого «немца». Кажется, душераздирающий трепет перед формой наёмников вколотили в этих людей намертво, — в умы, тела вплоть до генома. Будто в ответ на эту мысль из своего угла выбралась женщина. С удивительным проворством метнулась к Сэму и залопотала на своём наречии, сгибаясь всё ниже и подобострастнее. Ещё немного — и падёт ниц, решила Мэл. Герр Бекер решил так же и, улучив момент, поймал старуху за локоть. Подоспела Эбби, обхватила хозяйку за плечи, подняла на давнего защитника взгляд, заполненный смесью укоризны, вины и… гордости? — Я… тут помогаю… чем могу! — заявила, тряхнув окутанной огненным ореолом гривой. — Не знаю, каким чудом, но, похоже, tio Луис счастливчик, и нога останется при нём. А что… Рыжая осеклась, посторонилась от цепляющейся головой за низкий потолок фигуры в чёрном. Та хоть и медленно, но с целеустремлённостью робота двигалась к скамейке, на противоположном краю которой замер хозяин дома. «Тio Луис», как называла его девчонка, явно рассчитывал остаться незаметным. Провалиться сквозь землю, срастись с волокнами древесины. Наёмники обычно не церемонились, играючи роняли, чтобы посмотреть, как забавно барахтается в пыли очередной мирный житель. Старикан с ногой в самодельном лубке вдвойне привлекательная мишень, хоть какое-то развлечение посреди душной тягомотины. Или комок из досады, настоящей злости и сострадания, обычно бессильного — для наблюдателя, из души которого ещё не выдавили без остатка всё человеческое. Что-то из категории той самой человечности так и подмывало Мэл вмешаться: уговорить, успокоить. Рассудок в свою очередь талдычил, мол, внезапные голоса в неподготовленных головах только усугубят нервозность. Ситуацию нежданно разрядил сам Алвин. Откинувшись было на стену и прикрыв устало глаза, он вдруг встрепенулся: — Никто ведь не возражает, а? — он развёл пустыми, «безопасными» руками. Под неверящими — солдат удачи испрашивает на что-то разрешения у местных! — взглядами усмехнулся и добавил не без иронии, но уж точно без высокомерия или желчи: — Если что — моё седалище подустало от приключений. И, да простит меня… молчаливый хозяин, само притянулось… сюда. Он похлопал кушетку ладонью. Тишина на пару секунд воцарилась, достигла пика и впрямь сделалась полной, если не считать приглушенного досками многоголосия ночных джунглей. Интересно, что за птица или другая живность вопит так пронзительно, подумала Мэл. Поймала новую порцию эмоций — пространство с силой прогнулось под волнами возмущений. Эфир трещал и похрустывал статикой — странной ментальной рябью, по звуку похожей без перерыва ломающейся неподалёку ледяной корки. Лицо хозяина дома тоже словно ломалось. Старику — или тому, кто раньше времени состарился внешне — припомнилось недавнее знакомство. Они тоже носили форму армии мистера Хойта, но tio Луис, сколько ни прокручивал в голове ту встречу на дороге, всё больше склонялся к мысли: без этих двоих как пить дать уже встретился бы с праотцами. Помер от боли, высох на солнце без капли воды, свернул шею, кубарем скатившись с обрыва… Цепочку вероятных смертей замыкал жутких размеров варан, явившийся схарчить бессильную, но ещё живую тушку. Образы так и толпились в стариковской голове, пока их не перекрыли физиономии аризонцев. Взрослые парни, а дурака валяли, будто дети. Дурачились и дурачились, но совсем не так, как другие, с которыми tio сталкивался раньше. Те шутя калечили, и под гнусные прибаутки или молчаливое безразличие убивали вовсе. Эти шумели как мартышки, то и дело затевали перебранку, потому порядком оглушённый Луис и не помнил толком, когда боль приутихла. Кажется, чуть отпустило, когда к ноге навязали досок. «Не дрейфь, дедуля, шина — это такая повязка...» После укола шприцем из сумки с жирным красным крестом боль почти замерла, будто задубела. С памятью стало получше, и с тех пор tio сумел кое-как уложить в сознании небывалое. Люди в форме солдат Хойта на себе погрузили Луиса в пикап. Один — tio до сих пор не научился их различать — сел за руль, второй всю дорогу следил, чтобы жертву дорожного происшествия не мотало по кузову на ухабах. Потом tio в полугорячке обнаружил себя дома, а на столе среди жениной утвари возник ворох лекарств — чудо, не иначе. Правда, ровно через миг, равный движению в горле при коротком глотке, чудо объяснилось проще некуда — «одинаковые» опустошили свою аптечку, ту самую сумку с жирным красным крестом. Рядом стенала жена. Ещё громче запричитала, когда рядом с пилюлями и ампулами появились деньги… кучка не слишком опрятных купюр. Кажется, к вечеру того же странного дня вместо наскоро прилаженной шины нога Луиса обзавелась добротного вида лубком. А ведь аризонцы не трепались — и вправду наведывались ещё пару раз, в ошеломлении констатировала Мэл. Привозили деньги, лекарства, питьевую воду и продукты — вон, на столе и под ним в ящике до сих пор поблёскивают жестянки консервов и глянцевые упаковки галет. В меру собственных медицинских знаний и сноровки Мик и Хейл проверяли, как чувствуют себя зафиксированная конечность и сам «дед»… У Мэл до спазмов по всей грудине заныло под ложечкой. Старик заелозил на месте и, собравшись с духом, забормотал что-то явно вопросительное. Обращался он к Сэму. Слов было не разобрать, слишком уж свистел воздух сквозь дыру на месте передних зубов, которых, как помнила Мэл, tio лишился тогда же, на дороге. Зато образы говорили сами за себя. Хозяин дома хотел знать, где задержались «двое одинаковых». С чего он решил, что герр Немец об этом в курсе, когда tio и Сэм вообще успели познакомиться, и как здесь очутилась Эбби, Мэл с ходу не разобралась. Попыталась было копнуть поглубже, но поперхнулась подступившей дурнотой. Освещённый снаружи квадрат окна расплылся грязным бесформенным пятном. Онемели ладони, в темени и затылке противно заскреблись тысячи мелких, но цепких чудовищ. По нервам стегнула паника из тех, которые случаются, когда организм без видимой причины отказывается функционировать нормально. Кто-то, скорее всего Алвин, будто в двух шагах чересчур громко заскрежетал зубами. Герр Бекер между тем решил, что игнорировать искренний хозяйский интерес будет совсем не по-людски. — Они… задерживаются. Отстали. Прибудут. Позже… — отчеканил, по мнению Мэл, слишком уж отрывисто и неуклонно, будто рубил кусок железа на манер колбасы. Под строгим взглядом Сэма «дед» примолк, подобрал бугристо-впалую челюсть. Ракурс сменился — в кадр попала Эбби с подозрительно блестящими глазами. Пару мгновений девчонка играла с благодетелем в гляделки, потом шмыгнула порозовевшим носом и отвернулась. Мэл так сильно хотела знать, откуда и почему в этой конкретной точке мира все знакомы, что, очевидно, передала невысказанный вопрос Сэму. — Они… — Тот через не могу, но решил-таки объясниться. — Парни дали нам этот «адрес» как место, где можно на время припрятать Эбби. Такие вот дела, ja… Ja… Мэл отмахнулась от вновь распухающей в эфире тоски — не ментально, странно тяжёлой рукой. Глаза закрывались сами, не в состоянии больше таращиться в бледнеющую серость и линяющую желтизну. Мышцы зудели, ныли, отказывались подчиняться, словно после многократной перегрузки. Организм, судя по всему, многое отдал бы за возможность поспать. Мэл сопротивлялась, в приступе паранойи желая убедиться, что герр командир наконец в безопасности. Алвин тоже упирался, раз за разом поднимал опускающиеся веки. И, чтобы совсем не клевать носом, пытался поддерживать разговор. — …видел… снаружи под стеной… генератор. А… вы… — выговаривал он нарочито медленно, скрывая, как сильно заплетается язык, — …сидите без электричества. Я мог бы… Он намеревался предложить ремонт — человеческую услугу в противовес прежнему мстительному и холодному эгоизму смертника. Проголодавшийся после нервной встряски Сэм примостился к столу с банкой консервов и ножом, но за ситуацией следить не забывал. Хмыкнул скептически и открыл было рот для протеста вслух — мол, что ещё за альтруизм на грани отключки? — Генератор отрубила я… — угрюмо сообщила Эбс. Дипломатических талантов герра Бекера хватило на то, чтобы познакомить обитателей домика с гостем, а также рекомендовать девушке Алвина как того самого, надёжного проводника прочь из островного пекла. Обстановка потеплела едва-едва. Ершиться напрямую рыжая вроде перестала, но Мэл чувствовала, как настороженно звенят струны протянутого к герру командиру внимания, и подмечала, как часто повисают промеж деревянных стен неловкие паузы. Алвин ни капли не смутился — ну да, это же он, любимый бесстыжий тип. Безмятежно выслушал мини-отчёт рыжей вояки о том, что именно она отрубила в доме свет в меру своих представлений о маскировке. Поднял бровь — это нынче маскировкой перепуг называют? — но не проронил ни звука, только чуть заметно пожал плечами. Эбби покосилась на него, будто пташка на подозрительное движение в ветвях. Сэм поддел из банки последний, особенно лохматый ломтик мяса, отправил в рот, в подливу обмакнул что-то вроде лепёшки. Последнюю ему подсунула под локоть хозяйка, лопотанием и жестами дав понять, что не примет от «господина» отказа. Мэл чуяла, как тщательно шпион сдерживается в тех движениях и словах, которые могли бы напугать хозяев. И всё думала, чего ему стоило за годы островной жизни не растерять способность к подобному такту. — Ты бы не косилась… — расправившись наконец с тушёнкой, проговорил герр Бекер, — и не супилась, ja. Нашему гостю, насколько я могу представить, не помешает… для начала перевязка. Вот и займись, ты же у нас вроде как Profi. Девчонка закатила глаза, но, похоже, расчёт её благодетеля сработал как надо. Гордое заявление «эй, я вообще-то училась на медсестру» Мэл вслед за Сэмом тоже припоминала, и уже через пару мгновений с невольной усмешкой следила, как Эбби хлопочет, освобождая на столе место и двигая лампу так, чтобы край кушетки освещался как можно чётче. Керосинка разгоняла темноту будто нехотя, с трудом шевелился низкий, словно дремлющий тяжко огонёк. Алвин молча кривил губы — боялся оскорбить рыжего медика назревающим смешком. Девчонка всё возилась, сопела и супилась, чрезмерно суровой миной компенсируя то ли недостаток опыта, то ли мандраж перед прикосновением к чужаку. В конце концов не выдержал сам пациент. Под заметный скрип дряхлой кушетки — или избитого тела — откинулся назад и снял с ремня тот же фонарик, который так пригодился в море. Щёлкнул кнопкой. Батарея и впрямь подсела, но бледной полусферы, мигом разбавившей жёлтые отблески керосинки, оказалось достаточно, чтобы упрямые тени расползлись наконец по углам. Тряхнув всклокоченной гривой, Эбби вскинула голову. — Лучше? — уже без усмешки, без капли самодовольства осведомился Алвин, глядя напрямую в совершенно круглые, блестящие болотной зеленцой глаза. — Не так ли?.. Рыжая грива колыхнулась — утвердительно, хоть и не слишком уверенно. Впрочем, испуга и замешательства в эфире поуменьшилось, Мэл чуяла это через оба контакта. Надо будет извиниться перед Сэмом, вздохнула Мэл, кто знает, как работа антенной-приёмником выматывает неподготовленного человека. У Алвина вон глаза совсем слипались, налитые тяжестью затылок и плечи не отлеплялись от стены, но герр командир готовился до конца вытерпеть процедуру. — А теперь представь, что я тренировочный манекен, — ободряюще улыбнулся он. Мэл с дрожью представила — и ощутила — как приподнялись при этом уголки его рта. Как вокруг губ проступили морщинки, — полюбоваться бы ими сейчас, но сальто-мортале в голову к ещё одному контакту ведьмин «скайп» уже не потянет. Потом, всё потом, обнадёжила себя Мэл, — и морщинки, и остальное. Потёрла горящие, словно перцем намазанные веки и снова вперилась прямо перед собой. На миг разглядела бледность утра в прямоугольнике окна, потом — ботинок, за шнурки которого цеплялись длинные пальцы. О, само собой, Алвин не мог позволить девчонке снимать с него обувь. Штанину на раненой ноге тоже закатал собственноручно, отвернувшись, чтобы не выказать болезненной гримасы. Возился дольше, чем хотелось бы. Наконец управился. Прежде чем распрямиться, усилием стёр с лица всё, кроме желания наконец… — …принять горизонтальное положение… — закончил он, обращаясь к Мэл. Она отправила в ответ ласковую улыбку — и немного эфирной подмоги, будто подпорку для нервов, похожих на дрожащие под порывами ветра побеги. — Я прилягу, не против? — Картинка с её скудной обстановкой, таким же светом и густой чернотой на краю поля зрения без паузы перешла в другую плоскость. Места на кушетке Алвину, конечно, не хватало, но, немного повозившись, он сделал вид, что нашёл удобное положение на боку. Опустил веки, окрасив ведьмино восприятие в огненный с прожилками оттенок. Слух заполонило бурление пульса. Поодаль захлюпала вода, что-то застучало, — похоже, в примитивном рукомойнике, который Мэл заприметила в самом начале. Потом в наступившей тишине запахло спиртом, совсем чуть. Пространственный детектор подсказал, что девушка в нерешительности замерла над повязкой. Заботливый, культурный пациент — улёгся удобно для процедуры, не подкопаешься. Не просто безопасный, а друг, кажется, друг, который не отвесит оплеуху, если случайной неловкостью причинишь боль. Эбби хотела в это верить, почти совсем поверила, почти переборола себя. Хорошо, покровитель — и просто близкий человек — в который раз оказался рядом, заглядывая через плечо. — Думаю, бинт не помешает размочить, ja, — деловым тоном посоветовал Сэм. Не открывая глаз, мудрый Алвин изобразил зевок. Герр Бекер оказался прав. В морской воде повязка раскисла, а за время путешествия в лодке заново присохла к сукровице, сочащейся сквозь шов. Эбби приподняла бинт и от души плеснула из флакона. Спиртом запахло сильнее, — Мэл вмиг поплыла, умудрившись опьянеть сквозь чужое восприятие, — при том, что и без того ощущала себя в невесомости. Алвин внутренне шикнул, но не дрогнул ни единым мускулом, от чего эфир прокололо девчонкиным изумлением. Человеку невозможно дремать, когда ему обрабатывают шов от пулевого ранения, — так считала рыжая. Наверное — самой Мэл уже не хватало, чтобы копаться в чужих мыслях, но эмоции накатывали внахлёст, не требуя от восприятия ни капельки усилий. Алвин, тем не менее, натуральным образом засыпал. Только когда Сэму вздумалось в очередной раз подбодрить свою русалку, герр командир соизволил отреагировать. — Вот видишь, этот крокодил безобиден. А ещё влюблён в свою «крокодилицу», так что с его стороны тебе ничего не грозит, ja. Алвин шевельнул плечом и спрятал в ладони смешок, который, впрочем, можно было принять за дремотный вздох. От прилившей к лицу крови Мэл сделалось жарко, хотя жарче, казалось, было уже некуда. Наплыв нежности, как всегда, один на двоих, разбудил внутри бурлящую какофонию. — Ты бы тоже поспала… — донесло пространство сквозь шум и несдержанный Алвинов зевок. Мэл фыркнула: некоторые вещи неподвластны даже знаменитому на весь архипелаг самоконтролю. В свою очередь даже вязкие путы сна не в силах поделать что-либо с командирским тоном, безапелляционным и строгим: — Не смешно. Сэм прав, всем нужен отдых. Боюсь, я сам… — …пустил корни в это… подобие кушетки… — закончила Мэл. Качнула согласно головой: — Знаю, чувствую. Слушаюсь… Она и впрямь собиралась послушаться. Без сокрытий и недоговорок, попыток надавать обещаний и вероломно — как обычно в последние недели — уставиться в потолок, продавливая чутьё сквозь поры бетона. Спать… Так точно, герр командир, сию минуту. На сей раз никакого «обычно», будьте спокойны. Всего-то на сон грядущий привести себя в порядок. Так, пустяки. Хотелось бы, конечно, подставить кожу, до жжения зудящую от пота, под прохладный душ, но ради этой благодати придётся звать мистера Носорога. Бодаться с последним напрямую рановато, — по крайней мере, пока любимый командир отдыхает. Мэл подозревала, что Алвин в его состоянии отрубился до утра, притом не ближайшего. Придётся ждать, собрав остатки терпения и накапливая готовность. Кстати, как там с готовностью? Для проверки ощущений Мэл вызвала в памяти физиономию Итана. Прищурилась на квадратную челюсть, поиграла образами из прилагающейся к ней твердокаменной башки. Девочка из амазонских джунглей. Лан. Клетка. Кости, душераздирающе хрустящие под витым железным прутом. Разрывающие нутро крики. Под рёбрами запульсировал какой-то нервный узел. Тук, тук, — ровно два удара, на смену которым пришла удивительная тишина. Угловатая физиономия висела перед глазами. Мэл не стирала образ, пока не убедилась, что не смотрит на него иначе, чем на невнятный булыжник. Который всего-то загораживает дорогу. Никакого сострадания. Даже воспоминание о былой жалости будило лишь капельку вялого изумления. Невзирая на сушь во рту Мэл с удовольствием садомазохиста до дёсен обнажила в оскале клыки. Встряхнулась, завела руку назад и с тем же ожесточением потянула прилипшую майку. Десятки раз по кругу просохшая и снова вымокшая материя до треска сопротивлялась и обжигала распаренную спину. Чёрт, будто едкими химикатами! — вздрогнула Мэл. Майка наконец сдвинулась, поддалась и отлетела в угол койки опостылевшим комом. Облегчение никак не приходило. Реакции запаздывали, тоньше некуда намекая ускориться с укладыванием всей тушки в постель. Заторможенность раздражала. Неприятно кололо чувство, в котором Мэл не могла разобраться. А может, просто хотелось избавиться от последнего предмета, стягивающего грудь. Набором спортивных топов на сменку хвалёному, но вконец обветшалому «космическому» лифчику однажды по большому блату разжился герр командир. Алвин больше чем поддерживал Мэл в нежелании светить сосками сквозь тонкий маечный трикотаж, привлекая то сальные, то злые взгляды. Сейчас чьё-то упорное внимание, казалось, просачивалось в комнату сквозь трещины в бетоне и щель под дверью. Мэл обвинила себя в паранойе, но топ снимать не стала, хотя его тоже хотелось поменять. Вместо этого при упорно опускающихся веках полуощупью нашла бутылку с водой. Открутила крышку. После пары глотков, от которых почему-то заныли виски, принялась поливать горстью лицо, грудь, живот. Раз, два, три. Раз, два, три… Наверное, она чересчур резко двигалась, потому что комната приняла вдруг подобие водоворота. Будто где-то там, в Бездне, пилоты глубоководного аппарата потеряли контроль над спуском и закрутились в своей жестянке, хаотично освещая придонные скалы. Мэл замерла, ухватившись за спинку стула. Сделала глубокий вдох, зажмурилась на миг, прогоняя долой «абиссальную рябь», потом решительно, но с большей осторожностью плеснула воды на плечи и спину. — Всё. Спа…ть, — произнесла как могла твёрдо, но осеклась. За мгновения до того, как завыл и заскрежетал механизм замка, уловила — ей уже помешали. Наверное, похоже стенал бы задевающий валуны батискаф. Зацепился бы наконец за ровную площадку и остановился на краю провала, выхватывая из мрака ровным белым клином прожектора фрагмент пустынного ландшафта. Дверь застонала вся целиком и приотворилась, похожим клином из коридора высветив мини-кратеры и трещины бетонной стены. В проёме, впрочем, тут же возникла шкафообразная тень, но всего-то для того, чтобы с долей помпы оценить обстановку, прежде чем дать дорогу боссу. Итан, кажется, состроил по пути что-то вроде гадкой ухмылочки, но Мэл едва ли удостоила его большим вниманием, чем мушиный трупик — остаток паучьего обеда на своём столе. На Хойта же уставилась в упор, щурясь из полумрака в ослепительный люминесцентный коридор. Надо же, как глубоко ныряют крокодилы, когда им что-то нужно… — росчерком сарказма промелькнула одинокая мысль. Её тут же снесло волной торжества со стороны худощавой фигуры в проёме. О, справедливости ради, Хойт старался нацепить маску, которая приличествовала бы принесшему дурную весть. Получалось не очень. То ли лицо не привыкло выражать то, что никогда не возникало внутри. То ли мешало новое чувство, новый взгляд на облепленный узкой полоской мокрого трикотажа ведьмин торс. — Прощу прощения за неподобающий вид… сэр… — нарушила паузу Мэл. Тон получился сухим и почти чужим — именно таким, какого от неё, судя по всему, ждали. Пространство завихрилось искрами восхищения — ведьма-то не раскисает, держит лицо. Которое, между прочим, совсем недурно. Как и всё остальное — и почти нагое, блестящее влажным глянцем, и прикрытое форменными штанами. В конце концов, не лучше ли управлять личной валькирией с предельно близкого расстояния? Совмещая, так сказать, полезное с очень приятным, — когда валькирия наконец отплачется по своему шведу и возьмётся за ум. — Я бы разрешил тебе ходить голой, — его величество покатал эту фразу на кончике языка, но покосился на Итана и передумал произносить её вслух. Решил, что рановато так уж сразу, будто веер из карт, вываливать блестящее озарение на стол. — Надо было сразу забирать её, ещё и благодарила бы, что избавил от Вааса. И швед не понадобился бы… Хойт вспомнил, с чем пришёл, и шагнул с порога внутрь, на ходу выкраивая сочувственную мину. Тощую фигуру с новой силой распирало торжество: швед, чёртов швед больше не помешает взять ведьму в оборот! — Наверное, я совсем не вовремя… — начал он, трансформировав наконец досаду о растраченных впустую неделях в подобие скорби. — Да ещё с дурными новостями. Но, в конце концов, ты имеешь право знать. А моя организация не каждый день теряет, как ни крути, одного из лучших снайперов.