Цивилизованные люди

— Шевелитесь, шевелитесь! Ну что за сонные мухи!.. Громкое шипение Хойта запустило внутри периметра что-то вроде цепной реакции. По первому зову пред очи величества явились командиры — шустро, полубегом, вздымая подошвами пыль и щурясь от заливавшего глаза пота. Боссу показалось, что приближённые чересчур уж вымокли и явно скрывают одышку, задерживая воздух за оскаленными зубами и багровея. Больше того — Хойт мог поклясться, что видит, как эти вояки, в общем-то бывалые и тёртые, неловко мнутся в желании спрятать и собственный пульс, который грохотал, похоже, на всю округу, будто кто со всей дури колотил арматурой по рельсу. А ещё каждый мучился слабостью в мышцах, и оттого тянулся изо всех сил, лишь бы хозяин не заметил паршивую трясучку, похожую на лихорадку после знатного перепою. Мэл ухмылялась бы, если б не находила ситуацию неподходящей. Потому вместо злорадствовать подсматривала за бывшей тюрьмой непостижимо малой долей чутья и бесстрастно фиксировала происходящее по ту сторону контакта, пока всё остальное почти на автомате помогало спутникам заметать следы. Остатки завтрака вместе с открытыми банками консервов и упаковками от галет упокоились под заменяющим пол настилом. Доски Алвин вернул на место и поколдовал над ними, напылив сверху ведомым только ему способом — так аккуратно, что на первый взгляд не подкопаешься на предмет свежих следов. Песок, принесённый на мокрых подошвах, тоже по возможности смели, чтобы узорчатые грудки в рисунках обувных протекторов не бросались сходу в глаза. Даже сама Мэл, втихомолку прозвавшая себя космической дикаркой, понимала, что весь этот набор действий чистая условность. Герр командир тем более считал: уборка поможет выиграть едва ли минуты, да и то, если пущенные по следу боевики, грубо говоря, скопом долбятся в глазницы. К тому же его крокодильство, еле удерживаясь на границе точки кипения, только что велел кому-то поднять по тревоге группу проводников с поисковыми псами. — Этого следовало ожидать, — замерев у порога убежища, флегматично хмыкнул Алвин. До постройки добралось солнце, оставив от прежней густой тени припечатанный к скале прямоугольник, и теперь снаружи веяло нешуточным жаром. Чёрт бы побрал этот отдых, подумала Мэл, в досаде прикусывая губу. Заранее вспотев всем телом, шагнула на свет. Поклажа — рюкзак и поделенные по весу напополам подсумки — за время сна ни капли не полегчала. Испарина, а может, вполне понятный мандраж разбудили зуд в ссадинах и царапинах, подживших и свежих. Вдобавок Алвин решил напоследок оглядеть свою команду. Подтянул лямки на Эбби. Вполне удовлетворился видом Мэл, только помрачнел, наткнувшись на борозду от ножа, по идее уже едва заметную, но сейчас эта пакость противно дёргала щёку. — Это Итан сделал? — скользнув пальцами по коже, осведомился герр командир. Мэл не могла утверждать, сталкивались ли они с мистером Носорогом до ведьминого заточения, но Алвин, оказывается, прекрасно помнил ныне покойного громилу. Эй, ну и кто из них двоих «опять» грызёт себя? Кому взбрела в голову чушь о том, что он-де оставил кого-то «одну с этими дуболомами» и чересчур долго шёл вызволять? — Это был коновал. Не волнуйся, обоих больше… — Мэл торопливо мотнула головой. — Хорошо. — Алвин не улыбнулся, и морщинка над переносицей не разгладилась, разве что тон из зловещего сделался просто сухим. — Идём. Задний проём барака почти упирался в отвесную стену скалы, оставляя узкий проход. Здесь от камня несло, как из печки, вынуждая из страха обжечься держать голые локти поближе к телу, а на деле вжимать в рёбра магазины в подсумках и ствольную коробку «бизона». Вмиг вымокли волосы под обновкой — запасным платком, который нашёлся у Эбби после того, как герр командир озаботился необходимостью прикрыть свою ведьму от солнца. Хотелось быстрее убраться подальше от этого места — так сильно, что приходилось напоминать себе о необходимости увязать спешку с экономией сил. А ещё хорошо бы не паниковать. Без паники, чёрт возьми. Под тремя парами подошв хрустела мелкая каменная крошка. В лодыжках путались вездесущие пучки травы, заставляя Мэл усиленно поднимать ноги всё время до начала подъёма в гору. Здесь, между торчащими к небу валунами зарождалось что-то вроде тропы. Очень условной, едва обозначенной, но она, похоже, позволяла обогнуть скалу, не взбираясь на самую верхотуру. А ведь это ещё даже не горы, едко сказала себе Мэл, методично переставляя ноги. Пот выступал, чтобы тут же высохнуть. Горячий ветерок шевелил обрамлявшие тропу панданы — так, кажется, назывались подобия небольших пальм с похожими на шишки плодами. Впрочем, при любом названии в шуршании этих штуковин Мэл чудилась явная насмешка над «угодившей в «поля» космической крысой». То же самое, наверное, сказал бы и Ваас, — Мэл на всякий случай скорчила воображаемому главарю воображаемую рожу и вдруг разозлилась: вот вместо трепаться взял бы да тоже послал Хойта ко всем чертям! Злость, впрочем, сразу же улетучилась, вытесненная данными с ментального радара. Толком не выспавшись и едва продрав глаза, Мэл на ходу прилагала нешуточные усилия, чтобы не только выплыть в информационном потоке и не захлебнуться, но и придать ему подобие порядка. И чтобы опять же без ненужных эмоций, сбивающих с толку ведьмовской анализатор. А ещё не забывать банально смотреть по сторонам и держать ушки на макушке — и гнать от себя чувство, что всего арсенала телепата и человека на пути беглецов может оказаться мало. В крепость тем временем завезли собак — гипертрофированно пружинистых, мутантского вида сухощавых питбулей. На коротких поводках псы соприкасались боками, топтались друг другу по лапам, но помалкивали, вывалив бледно-розовые языки и разбрызгивая при дыхании слюну. Это молчание пугало куда сильнее, чем если бы они с воем рвали друг друга, — наводило на мысли о том, что натаскивались пёсики исключительно на двуногую добычу. Приставленные к зубастым бойцам наёмники подтверждали догадку — и содержимым голов, и эмоциональным фоном, наполненным свирепым азартом. Впрочем, пока что представители островной кинологии простаивали без дела. А вояки гарнизона тыкались по закоулкам внутри периметра. Отрабатывалась воистину гениальная версия: «пропажа испугалась дуболома-вертухая и, спасаясь от его поползновений, забилась в укромный угол где-то здесь же, в крепости». Мэл посмеялась бы, да было недосуг и к тому же совсем не весело — скорее всего вояки мистера Хойта переносили на нынешнюю ситуацию личный опыт, в котором женщины не располагали ведьмиными преимуществами и перед главным удовольствием развлекали мучителей уморительной беготнёй, только распаляющей похоть. К чести Хойта в его сверх меры холодную голову ничего подобного не взбрело. Отмахнувшись от дежурных ночной смены, которые хором клялись и божились, что все ворота накануне оставались наглухо закрытыми и периметр через них никто не покидал, величество первым делом вцепился в данные с камер видеонаблюдения. Он едва выдержал просмотр записей с центрального и западного въезда. Мониторы демонстрировали унылую темень, искорки летящих к прожекторам насекомых, недвижные тени и пустые прямоугольники света. Видео с восточной стороны резиденции произвело на босса эффект вдруг выросшей из сидения стула колючки. — Это… что? — не оборачиваясь к застывшим холуям, которые так же не верили собственным глазам и как один мечтали телепортироваться из островного КПП куда-нибудь на Аляску, взвинченным шёпотом-свистом осведомился Хойт. — Вот это… что?.. Потеряв на секунду дар речи, величество ткнул в экран скрюченным пальцем, которым только что отстукивал по столу нервозный ритм. Потом отчеканил, выделяя слова, как если бы разговаривал с тугими на ухо или умственно отсталыми: — Я. Спрашиваю. Что. Происходит. На. Видео. Почему. Объект. Спокойно. Через ворота. Покидает. Периметр. И ни один… Он хотел сказать «кретин», но у входа на пост вдруг образовался шумный затор. Тяжко отдуваясь, аж трое гарнизонных перевалились через порог, сильно потеснив молодчиков из ночной смены, понурых и мрачных. — Сэр… — вытягиваясь в струнку, выдавил из себя ближайший из вновь прибывших, — на территории базы объект не найден… Сэр. Докладчик заткнулся. Хойт то ли закрыл лицо ладонью, то ли хлопнул себя по лбу. — Идиоты… — процедил сквозь пальцы. — А это кто, по-вашему, на мониторе? С желающими отвечать дело было туго, но куда, как говорится, деваться из резервуара с крокодилом, фыркнула Мэл. — Судя по всему, вы вполне можете подарить свои глаза дикарям на ожерелья. Зрением всё равно никто не пользуется, — скривился Хойт. Эта гримаса вкупе с желчным тоном подействовали как спусковой механизм. — Сэр… Меня будто сморило, сэр. Мало что помню. Но точно ничего не принимал… — начал кто-то. — Этого точно в ящик, — решил было величество, но тут его подчинённых прорвало. — Был как в тумане. В невесомости, как в долбаном космосе. Будто под водой на глубине. Отрубился, как по башке получил… — сначала наперебой, потом, вспомнив о дисциплине, по очереди делились бравые вояки. В Хойте боролись желание обратить недоумков в пепел и что-то вроде озарения, до крайности неприятного. Победило второе, но всё ещё требовало уточнений. Поднявшись с места оператора, величество раздражённым жестом отбросил стул и велел объявить срочный — срочнее некуда — общий сбор по крепости. Справедливости ради, построение и вправду случилось в считанные минуты. С нижних ступенек ведущего в контору-штаб крыльца Хойт обозрел три с половиной только что образовавшиеся не слишком стройные шеренги. Отрывисто и при этом цензурно ругнулся про себя, мол, кто ж вас так помял, обалдуи. Тут же без звука застонал, закатывая глаза: вероятный ответ на последний вопрос будил внутри полузабытое, и оттого особенно противное чувство. Что, если тот громила, по жизни безмозглый и теперь в прямом смысле лишившийся мозгов, вовсе не напился? Что… если… — Кто-нибудь… — Голос босса подрагивающей струной натянулся над пространством перед конторой, — минувшей ночью чувствовал что-нибудь странное? Сонливость? Галлюцинации? Ну! Только не галдите, руки поднимайте! Немая пауза. Три с половиной ряда из поднятых рук — будто забор. И то самое чувство, когда в животе смерзаются потроха, по сосудам скользит что-то вроде жидкого льда, колется стылыми шипами в кончиках пальцев на руках и ногах. Хойт, оказывается, ещё как умел бояться — тем сильнее, потому что настоящий страх испытывал невыразимо давно. Когда-то в детстве, забившись под стол и вздрагивая от ударов увесистых кулаков по доскам столешницы, будущий босс цепенел от ужаса всем бунтующим телом. Кого там звал громила-тугодум перед тем, как размазать содержимое черепа по стене? «Илейн, Илейн», — кто это такая, величеству было плевать, но он пока не ослеп и не отупел вслед за оболваненной солдатнёй, чтобы не сообразить: перед смертью Итана одолевали видения. И вряд ли они явились сами по себе, коль скоро вынудили эту тушу выпустить пташку из клетки. Нет, тупень слишком явно блуждал в другой реальности, когда талдычил про какую-то бабу и хватал босса за брюки. А потом та же реальность с приставкой «не» догнала остальных, превратив прожжёных головорезов в снулую рыбу. То-то они все похмельные, будто все разом повредились умом и нарушили запрет на вещества во время дежурства. Понятно, что это были за «вещества». Особенные, с исключительно индивидуальным подходом. Кому «Илейн» и штаны, замызганные семенной жижей, а кому… Столешница оглушительно трещит. Потревоженные ударом труха и мусор из зазоров между досками сыплются сверху, попадают в глаза, вышибая непрошеные слёзы. Не реветь! Только не реветь — он почти научился, потому что слёзы распалят отца ещё сильнее. Папаша и без этого ревёт, будто взбесившийся бык, — ни слова не разобрать, но поджилки трясутся. Ещё удар. Новая порция пыли и трухи. В носу свербит, но это не такая уж проблема в сравнении с наступившей темнотой. Огромная фигура заслоняет свет и заполняет пространство под столом, похожие на стальной зажим пальцы смыкаются на худой мальчишеской лодыжке. Пока ещё не слишком больно. Куда больнее рывок, которым папаша выдёргивает сына из укрытия, безжалостно протаскивая по полу скулой и подбородком. На миг пряжка отцовского ремня нестерпимо ярко отражает свет торчащей под потолком лампы. Маленький Хойт успевает закрыть лицо руками, и железяка с въевшейся в память шахтёрской эмблемой бьёт по костяшкам ладоней с такой силой, что перед глазами распухает вспышка. Долетевший из прошлого разряд достал босса на ступеньках перед штабом его владений, вышибив из обычно до предела рационального мозга чересчур горячее желание. Хойт очень хотел бы знать, что мешает той, которую обзывали миноискателем, ведьмой и ещё бог весть как сейчас зашвырнуть его прямиком в отнюдь не радужное детство. Под стол, к отцу. И оставить там насколько угодно долго, чтобы у папаши было время вдолбить сыну, какое тот мелкое ничтожество, если умеет только ходить под себя от страха и распускать сопли, будто какой-нибудь жалкий тупой мордоворот. А вместо горячей красотки, как у мордоворота, героем личного видения его величества Хойта Волкера будет вдрызг накидавшийся шахтёр-дебошир, вечно тиранивший собственного отпрыска. У Хойта даже в ушах запищало. Виду он, конечно, не подал — и не шелохнулся, хотя до чёртиков хотел отлепить от спины прилипшую под пиджаком рубашку, чувствуя, как комок ужаса выполз из пищевода и перекрыл глотку вместе с доступом воздуха. Надо отдать величеству должное: усилием воли он таки продышался. Сквозь красноватый туман уставился на импровизированный плац с изрядно покривившимся строем. Трусливая кучка кретинов, так и застывших с кое-как торчащими к небу руками. Босса взяла злость. У неё не вышло вытолкнуть распоясавшийся ужас, только чуть приглушить его. Впрочем, в тандеме эти двое, кажется, образовали особенно гремучую смесь. — Ну-с, господа… — Давая себе ещё чуть времени успокоиться, Хойт сделал паузу. С видимой вальяжностью качнулся на каблуках. Старательно скроил гримасу разочарования. — Вы все умудрились заслужить по ящику — браво, это успех. Таланты! Но ящиков на всех не хватит, пускай хоть это вас радует. К тому же ситуация отчаянная, поэтому… — …взяли ноги в руки и вымелись на поиски! Кинологи — на выход! При обнаружении объекта… огонь на поражение! — то ли мысленно, то ли злым шёпотом повторила Мэл. Повинуясь странному порыву, одарила спутников улыбкой: — Поздравляю, дорогие дезертиры. Хойт только что распорядился нас прикончить. Без разговоров и, так сказать, сантиментов. Почти без звука ойкнула Эбби, но тут же приосанилась, показывая, что угрозами её не проймёшь. Алвин дёрнул уголком рта и, не отрываясь от монокуляра, буркнул: — Это было ожидаемо. Со всех сторон колыхались на ветру похожие на лезвия листья. Кустарник образовывал почти замкнутое кольцо, но герр командир отыскал просветы и теперь перемещался между ними, не оставляя окрестности без контроля. Останавливались не впервые, вынужденно, хоть и редко — всего-то во второй раз. Совсем не ради Мэл, уверял Алвин. Она не верила и мучилась бы угрызениями совести, если бы не знала — в режиме многоканальности ведьминой тушке и вправду необходимо хоть изредка сбрасывать часть контроля. Приземлённо шевелить задницей и в то же время копаться в тонких мирах чревато нешуточным напряжением, кто бы мог подумать, правда? Ну кроме одного педанта, который предвидел необходимость передышек и сам подбирал укрытия с точки зрения господствующей высоты, притом так, чтобы не мозолить даже случайные глаза. С подачи герра командира «дезертиры» избегали задерживаться на дне оврагов и лощин — перспектива оказаться застигнутой врасплох откуда-то сверху вполне осознанно пугала даже Эбби. Пешим ходокам, впрочем, местность допекала и без ментального напряжения, а особенности рельефа Мэл поневоле окрестила морщинами на теле старого как мир исполина. Путешествие по этим складкам напоминало катание на американских горках, с той разницей, что происходило на своих двоих. Та ещё прогулка, которая после вынужденного сидения в четырёх стенах, наверное, довела бы до головокружения, но Мэл временами чувствовала только ноги, гудящие, будто трансформаторы. Что ж, по крайней мере из ботинок давно высыпались остатки песка. Мэл убеждала себя, что стало легче, и уверения вроде как даже работали, но топтание по склонам, едва начавшись, уже казалось бесконечным. — Скоро пригодные для авто дороги закончатся, — то ли пригрозил, то ли обнадёжил Алвин. — Останутся тропы по склонам и сама вершина хребта. Довольно безлюдные места, даже до того, как ракьят затеяли бучу. М-м… — А ещё там можно встретить леопарда.. — Герр командир покосился на Эбби и прикусил язык, поделившись сформулированной мыслью только с Мэл. Малявка, впрочем, интуитивно почувствовала, что у речи должно быть продолжение и выдала грубовато до нарочитости: — Чего там? Давайте, колитесь! Мэл вздохнула и без слов поделилась картинкой. Эбби насупилась, но тут же упрямо вздёрнула подбородок: — Да видела я этих ваших леопардов… — В кино? Или в клетке? — поднял бровь Алвин. Мэл не знала, как он умудрялся даже на марше, выдерживая солидный темп и временами всё же сбиваясь с дыхания, сохранять перед девчонкой вид строгого, хладнокровного наставника, но сама смотрела на любимого командира с неизменным щемящим восхищением. — Знаю-знаю, ты у нас герой дня, начинила дробью злую мохнатую свинку. Но всё-таки… выслушай и впредь будь осторожнее. Честно говоря, Мэл первая старательно развесила уши, впитывая правила поведения для двуногих на земле больших кошек. Внутри обжигающе плескался не страх — здоровая трясучка пополам со странным восторгом. А ещё воспоминание о том, как однажды ведьма помогла выбраться из смертоносного белоснежного капкана некому пирату — только за то, что тот походил на огромного кота, то ли тигра, то ли леопарда. Рядом хлопала ресницами Эбби, красная как томат от пусть ироничной, но похвалы. С диким кабаном они столкнулись, когда впервые пересекали дорогу. Что уж стукнуло в голову клыкастому свинтусу, но он вдруг отделился от своего семейства, роющего на обочине землю, и ринулся прямиком на идущую второй Эбби. Он походил на поросший шерстью снаряд и мигом оказался рядом, притом так, что фигура малявки оказалась на линии огня. Вскинув «бизон», Мэл в каком-то замедлении поняла, что в физическом смысле они с Алвином не успеют. Сила тоже утекала в прорву контакта с крепостью Хойта и не желала собираться для электрошока вот так, по щелчку пальцев. Сделалось холодно, очень холодно. Тело само куда-то двигалось на нервно пружинящих ногах, пытаясь изменить положение в пространстве. Заложило уши, не шумом — полной тишиной. В которой Эбби вдруг исхитрилась отпрыгнуть, а дробовик в её руках содрогнулся, почти в упор выплёвывая заряд. С пороховой гарью вернулись чувства, обоняние донесло к тому же металлический запах крови, брызгами которой перепачкало листья пандана. Зверь был ещё жив, но бился в судорогах и скорее сипел, чем визжал, закатывая глаза и разевая пасть с перепачканными липким багрянцем бивнями. Ударом ножа конвульсии прекратил подоспевший Алвин. И только после этого физиономия «героини дня» перестало походить на алебастровую маску. — Не люблю… охоту… — Эбби почему-то решила оправдаться — севшим бормотанием, стремительно при этом краснея. — А это не охота. — С непроницаемым лицом Алвин вытер лезвие о кабанью шерсть. — Самооборона, разве нет? Он отшагнул назад, потревожив раненую лодыжку о торчащий корень. Ментальная оболочка герра командира дрожью выдавала пережитый испуг. Признаться, Мэл тоже неслабо струхнула за несносную девчонку, и теперь буквально разрывалась — кому из двоих спутников нужнее подзарядка. — Не надо… — с ноткой мольбы бросил герр командир. Покосившись на Эбби, вдруг подмигнул: — Мы в порядке, правда? — Я… в порядке, — повторила та не слишком твёрдо, но плечи всё-таки распрямила. Впрочем, через сотню-другую метров вполне успокоилась — настолько, чтобы спросить с искренним любопытством: — А у вас всегда так… ну, с пониманием… с взаимопониманием? Она запуталась и смешалась. Мэл исподтишка толкнула сквозь эфир толику силы вместе с мыслью: — Постоянно. У тебя тоже получится привыкнуть… если захочешь. Можешь обращаться ко мне… молча. — Ладно… — буркнула Эбби. Опомнилась и сказала то же самое мысленно, почему-то шёпотом: — Ладно. Бедняга, — тщательно закрывшись, подумала Мэл, — Алвин исхитрился внушить девчонке уверенность, даже немного сверх меры, но от бедлама в душе не избавил. После инструктажа о леопардах Эбс ушла в себя. А через некоторое время, будто котёнок в дверь, поскреблась в эфире: — Животных, оказывается, здесь жальче, чем… людей… — последнее слово она выдавила явно через силу. Помолчала, умудрившись на пару мгновений полностью опустошить голову, потом добавила: — Эти… отморозки… тут. Там… Малявка указала во все стороны по очереди, — странный, наверно, жест для случайного наблюдателя, не слышавшего ни слова. Впрочем, здешние наблюдатели обычно не утруждали себя внимательностью к жестам, сразу начинали палить, — помрачнела Мэл. Мысль очень вовремя напомнила вернуться к отложенному контакту. Собачьим наставникам пришлось повозиться, но след звери взяли, к чертям разбив осторожную надежду беглецов на то, что его в суматохе успели уничтожить. Что ж, когда-нибудь удивительное до этого момента везение должно было дать сбой. Ищейки попетляли, более-менее точно повторив ведьмину пробежку от восточного въезда до развалин моста. В конце концов группа уткнулась в русло реки с живописно торчащим промеж кувшинок верхом кабины скавенджера. Псовые провожатые в порыве нервозной дотошности принялись шарить по берегу. Натоптали мы там, скривилась Мэл, пока новый носитель контакта обследовал отпечатки обуви и засохшие пятна, перемешанные с грязью и обрывками травы. Помнится, после той стычки Алвин особо следил за тем, чтобы не тащить тела по грязи, но ноша была слишком увесистой, чтобы оттиски подошв не вышли ещё глубже, чем есть на самом деле. Особенно чётко следы запечатлел прибрежный ил — сонная река не в силах была зализать их без остатка. Места, где она приняла жуткие подношения, выдавала к тому же пара проплешин, зияющих посреди водной травы. Синюшных с зеленцой мертвецов выволокли на сушу и разложили аккуратным рядком, вдоль которого, периодически останавливаясь и нагибаясь, туда-сюда зашагал старший группы. Тот ещё фрукт, ноль эмоций, даже налетевшая невесть откуда чёртова туча мух не в силах была согнать с него флегму, а уж вид искусанных пиявками тел и вовсе не произвёл впечатления. Разглядев ножевые ранения, тип поднял бровь — слегка, и чуть выше — когда добрался с осмотром до убитого с торчащим из глазницы костылём от моста. Присел на корточки, подпёр кулаком подбородок. Задумчивый взгляд на реку длился едва ли пару секунд. Хотелось курить, донимали мухи, перелетающие с трупов на живых. Фоном рычали и взвизгивали жаждущие погони псы. Но ярких эмоций всё так же не было — одна в меру скучная необходимость доклада. Через мгновение старший занудным речитативом бубнил в микрофон рации подробности находки. Всё как есть, плюс личные наблюдения: «до хрена» следов от мужской обуви, некоторые из которых явно оставил человек очень высокого роста. Сквозь резкие щелчки и шелест помех динамик выплюнул всё то же унылое «стрелять на поражение». Его величество, кажется, изрядно заклинило, — ядовито подумала Мэл, — вот уж кому совершенно точно не помогали сейчас даже любимые сигары. Хойт тоже хотел курить и даже пару раз после начала ЧП потакал желанию, несмотря на то, что не чувствовал вкуса. Временами совсем, временами пресное нечто отдавало жжёными тряпками. Такое с величеством уже случалось, правда, давненько, но сейчас причины были ясны как божий день. Бог, впрочем, обретался где-то далеко даже в качестве плода воображения, а вот пережитый накануне страх всё витал рядом, то и дело накатывая с новой силой. Страх бесил, волоча за собой ненависть, — тоже цепная реакция. Хойт вдыхал дым чересчур глубоко, будто какой-нибудь сигарный дилетант, и пару раз — совсем нонсенс — захлёбывался едва ли не до кашля. — Длинный швед, похоже, жив… — процедилось сквозь сетку динамика. Похоже, не одной Мэл почудилось, что следом оттуда повалили ядовитые серые клубы, не зря старший группы ищеек отклонился и впервые скорчил заметную гримасу. — Окей, босс, может и швед… — пробубнил он, благоразумно решив оставить возражения при себе. — Только с ним был кто-то ещё, тоже… мужик. Они встретились с объектом, порешили наших, и на лодке… Старший присвистнул, зачем-то подкрепляя теорию, в которой на сей раз был уверен, указующим в пространство жестом. Не сбавляя хода Мэл умудрилась внутренне сжаться — сейчас, вот сейчас его крокодильство разразится реакцией. Это важно, главное не прозевать. — …аэродроме всё готово, надеюсь? — после паузы, показавшейся до ужаса длинной, очень издалека и куда-то в сторону прошамкал динамик. Оттуда же, но ещё более издалека прошелестел ответ, мол, так точно, босс, всё на мази, парни только отмашки ждут. Босса перекосило — и ни звука одобрения, наоборот, тщательно процеженная сквозь зубы брезгливость: — Они перебрались на северный остров. Поднимайте вертолёт! Сейчас же! Хойт повернулся к кому-то ещё. Его мысли на расстоянии ускользали — или, скорее, Мэл пока не слишком хорошо умела раздваиваться. Этот, старший кинолог, больше не нужен, отцепить его к чёрту. Тогда и с долбаным величеством станет полегче, — отстранённо, почти механически решила она, и так же машинально, заученным ментальным жестом потянулась переключать контакты. Связь с Хойтом и впрямь почти сразу сделалась чётче — выперла на поверхность, будто новая гора при извержении подводного вулкана. — Повторяю: стрелять на поражение! — Хойт инструктировал экипаж вертушки фразой, набившей, кажется, оскомину всем, включая его самого. — Уяснили, олухи?! Получив подтверждение, он пожевал одеревеневшими губами и натянуто, сквозь зубы бросил кому-то рядом: — И… вызовите ко мне Сэма Бекера. Срочно. Мэл споткнулась. Не мысленно, ментально, телепатически или как-то ещё в ведьмовском духе — в прямом смысле споткнулась на до исступления гладком куске скалы и чуть не впечаталась в такой же булыжник лицом. Сердце ухнуло вниз, туда же из-под соскользнувшей подошвы посыпалась каменная крошка. Глаза запорошило, пыль захрустела на зубах. Рюкзак за спиной увлекал со склона навзничь. Рыча что-то яростное и скорее всего нецензурное и толком сама себя не слыша, взмахом левой руки Мэл наткнулась на выступ и торчащий из него кустарник. Кончиками пальцев, даже ногтями впилась в побеги у основания — там, где они прорастали из трещин в камне. Подоспел Алвин, поймал за правое запястье, перехватил руку над локтем, вернул остальному вертикальное положение. — Что?! — спросил, не разжимая губ, с застывшим в кривой гримасе лицом и невыносимым блеском в глазах. Мэл покосилась на Эбби. Зажмурилась до выступивших слёз и передала, тщательно укутав защитой канал связи с герром командиром: — Хойт вызывает к себе Сэма. Что-то подозревает. Только… ей не говори… не пугай, ладно? — А… это… — Алвин скрипнул зубами. Мэл показалось, что в одной морщинке над его переносицей разом залегло всё напряжение вместе с болью, вечно исподволь грызущей голову. — Ладно. Не скажу. Только, fan, ради всего святого, будь аккуратнее. Проклятье рядом с обращением к святым неприятно резануло по нервам. В наступившей натянутой тишине особенно громко захрустели камни. — Чт… чё тут такое? — Эбби запыхалась, будто сдавала зачёт по бегу. Почуяла неладное, — уловила Мэл с невольным восторгом: инстинкты у малявки работали как надо. Врать почти ребёнку жутко не хотелось, но, увы, тоже было надо. Хотя, возможно, половинку правды какие-нибудь святые где-нибудь на небесах и не сочтут совсем уж враньём. — Наш заклятый друг мистер Хойт зол. Настолько, что на расстоянии с ног сшибает. — Мэл покосилась на свезенный о скалу кулак и состроила кривую улыбку. Выступившая кровь блестела на солнце, ранки саднили, будто подстёгивая сарказм. — Я и говорю, — подключился к обработке Алвин. — Африканскому коротышке поперёк горла факт, что «длинный швед» выжил и умыкнул у него из-под носа великую ценность. Он приосанился и подмигнул — такой высокий с винтовкой — продолжением внушительного роста. Такой строгий и несгибаемый чувак, — про себя назвала его Эбби, и только ведьма чуяла, что творится у «чувака» в мыслях. — Хойт высылает по наши души вертолёт, — буднично сообщила Мэл. — Мы скорее всего услышим его заранее. А я почувствую… Но будет лучше, если ты тоже станешь смотреть и слушать… Мэл замолчала, но тем сильнее надавила на эмоциональный фон: давай, мелкая, без тебя никак не справимся. Отвлекающий манёвр сработал, — стало ясно, когда взгляд Эбби прекратил метаться между спутниками, а подозрения рассеялись, оставив лёгкий осадок. — Да не вопрос. — Насупленное личико разгладилось. Мэл захотелось погладить малявку по щеке — дурацкая идея, к тому же руки грязнее некуда, да ещё с обломанными, царапучими ногтями. После незапланированной остановки прежний темп набрали без видимых проблем. Последнее словосочетание Мэл несколько раз повторила про себя — в оглушающем спокойствии пустынного горного склона это помогало осознать, что сонная беспроблемность вот-вот повернётся к дезертирам задом, возможно, прихватив с собой удачу. От души выругавшись, Мэл велела себе тщательней смотреть под ноги и не думать об оставленных позади многих десятках метров подъёма. Врёшь, пропащий остров, из отставной космической артиллеристки пешеход не такой уж дерьмовый. И скалолаз, конечно, не бог весть какой, но не настолько хлипкий, чтобы напугаться полным отсутствием тропы. Сойдёт, маршрут как маршрут. Наверное, даже не особенно сложный, хотя от вида, открывающегося с хребта, временами перехватывало дух. Пресловутая «брокколи», предмет особой ненависти Эбби, простиралась застывшим в пространстве зелёным бурлением, ещё дальше видимый полукруг «тарелки» обрамляла сверкающая подложка океанской воды. И даже радиовышка, которая недавно, с «последней на пути дороги» смотрелась довлеющей над головой огромной железякой, теперь торчала внизу, как шпажка, воткнутая поваром в гарнир. — Кажется, кто-то не наелся. Или просто слишком быстро тратит калории… — Эфир донёс до Мэл Алвинов вздох — ласковый, шутливый и на треть с лёгкой досадой. — Мы, мутанты, те ещё проглоты. Особенно на нервах. — Мэл отправила в ответ образ широченной нахальной улыбки. Тут же стёрла сам её след, поспешно выпалив в пространство: — Позволь предупредить Сэма, а?.. — Fan, будто ты послушаешь, если тебе запретить! Валяй. Мы подстрахуем. — Алвин по обыкновению сдабривал проклятия нежностью, от которой тело теряло вес. Ощущение походило на эйфорию от полёта и на высоте в половину долбаной горы могло бы отдавать опасностью, но Мэл давно открыла в нём некий феномен аккумулятора, будто из ниоткуда подпитывающего обоих. — Спасибо… — шепнула почти смущённо. Дармовая энергия обоюдных чувств прибывала, позволяя влиться в поток и легче обычного отыскать знакомое направление. Слайдами защёлкали в сознании образы-места, одному из которых полагалось совпасть с тем, что сейчас видит перед собой объект поиска. А если не совпадёт сразу — что ж, придётся повозиться. К этому Мэл тоже была готова, но всё решилось проще. С момента прошлого обращения к Сэму эта бегущая вдоль берега тёмная дорога ничуть не изменилась, прежними остались и отражённые в проливе силуэты гор, и похожие на метёлки кроны кокосовых пальм. Дорога всё так же упиралась в ребристые ворота, по бокам от которых около такого же забора громоздились баррикады из мешков. За забором торчали столбы и всё те же пальмы, виднелись стены и крыши, кричаще светилась вывеска бара с донельзя похабным названием «Здоровый хрен». — Scheisse. Предупреждать надо. — Сэм ударил по тормозам, заставив внедорожник клюнуть носом. Вид на Терстон за лобовым стеклом заволокло пылью. — Я предупредила — вы почувствовали. Так, герр Бекер? — осклабилась в эфир Мэл. — Да уж, так… Ja… — скривился шпион, потирая лысый череп. Внезапное вторжение вызвало там, похоже, неслабый резонанс, но, хвала небесам, Сэму не нужно было объяснять, что по пустякам агентские дела никто не прервал бы. — Что стряслось, зверушка? Соскучилась? — Боюсь, в ближайшее время тебя огорошат вызовом к боссу. А у босса в голове много вопросов. — Без прелюдий и обмена любезностями начала Мэл. Ещё парой слов обрисовала недавние находки, подытожила, эмоциями подчёркивая серьёзность ситуации: — Не думаю, что у него есть конкретные доказательства того, что ты нам… содействовал. Ну, кроме наших тёплых отношений. Но… Мэл примолкла: сила отклика оказалась чересчур велика. Сэму понадобилось пару секунд — переварить не столько информацию, сколько то непривычное, что всколыхнул внутри сам факт её передачи. — Надо же, какая забота… — еле уловимо проворчал он наконец. — Говоришь, к реке их привели собаки?.. Само собой, хмыкнула Мэл. Воображение дорисовало картинку: слюнявая морда приближается к Сэму, чтобы указать на него как на сообщника «длинного шведа» в стычке на берегу, рядом, щуря мёртвые глаза в предвкушении жертвы, скалится Хойт. Дальнейшее Мэл оборвала, выбив зубами дробь. — Полегче! — поморщился Сэм, картинно прижимая пальцы к вискам. — Мне льстит, когда дамочки меня опекают, но этак ты расплавишь mein Gehirn. — Не преувеличивай. — А ты не заставляй тебя успокаивать. Scheiß, да если они там топтались, как стадо свиней, плюс жара да ganze пять часов времени — и бинго! Псины добежали до реки и сдулись! А в остальном… тоже мне открытие: «у босса возникнут вопросы». Я не вчера родился и обо всём позаботился, тебе не кажется, м? Ну-ка, потелепай! — Можешь считать, что это ради девчонки, если тебе так проще… — после паузы с «телепанием» осклабилась Мэл. — С интуицией у неё порядок — чует, если что не так. В общем, будьте осторожны, герр суперагент, окей? Закатив глаза к небу, «герр суперагент» передразнил последнюю фразу и отрывисто, по-немецки послал Мэл к чёрту. Она послушалась — под прощальное ворчание тронувшегося с места авто позволила себе вывалиться из контакта. Ободранные костяшки пекло будто огнём, но куда сильнее жгло под рёбрами. Солнце, не встречая преград, целиком заливало вершину хребта невозможным блеском. Кое-где лучи упирались в камень чёткими линиями, прямыми, как связки рапир, грозящих пришпилить неосторожного ходока, а в уголках глаз у Мэл свет подозрительно пузырился. На высоте было прохладнее, чем в джунглях у дорог. Мэл попыталась припомнить, что знала о понижении температуры в горах, но сообразила, что вопреки всяким знаниям замёрзла как-то вдруг и необъяснимо сильно. — Думаю, в этот раз он отмажется. — В ветреную тишину вклинился мыслеголос Алвина. — Дальше как повезёт… Хойт, полагаю, давно на него косится. — Давай руку, — прозвучало над головой вслух. Вытолкнув прочь мысль о бесполезности ведьминых сил, Мэл нехотя позволила втащить себя на очередной уступ. Внутри всколыхнулась злость, принялась расти, накапливаясь, словно в аккумуляторе. Алвин хмыкнул и передал: — Ты не можешь спасти всех. Не выйдет. Он сам это говорил. Мэл дёрнула плечами. Встретилась взглядом с Эбби и, кажется, неудачно скроила суровую физиономию. Ощущения путались. Тревога не таяла — ползла выше и выше, подбираясь к огненному шару солнца, а вездесущий ветер на грани всех возможных чувств отдавал металлической дрожью. Мэл напрягла слух — обыкновенный, человеческий — и ничего не услышала. В коконе воздушных потоков хребет был так же глух, как и в смысле населённости, но подвывающая ветренная тишь сама по себе ещё ни черта не значила. Низкочастотный гул, от которого к тому же чересчур знакомо ныли зубы и дребезжали поджилки, вызывал в памяти клёпаные листы металла, скруглённые рёбра шпангоутов, сидения и раздвижные двери грузовой кабины. Промеж спинок сидений светилась приборная панель кабины пилотской. Самих пилотов было видно совсем чуть — одни башки в гротескно больших нашлёпках наушников по бокам. Мэл хорошенько нацелилась на образ, одновременно развёртывая ведьмовскую антенну. На сером экране последней, если цели достаточно близко, должны были проступить живые, пульсирующие алым сгустки. Когда это случилось, сердце заколотилось как сумасшедшее. Подавить выброс закипающего в крови адреналина Мэл не пыталась, даже если бы могла — эта штука удивительным образом подпитывала особую сосредоточенность, жёсткую, как проволока-«колючка». Ветер переменился, услужливо добросив до слуха отзвук эха — именно так — отдающих металлом раскатов. Следующий порыв забрал отголоски обратно, но Мэл, будто парабола радара, всем существом развернулась в ухваченном направлении. — Я… что-то… слышу… — Голос Эбби взбудоражен до того, что волокна эфира заходились в искажениях, а может, девчонка была ни при чём, но гласные всё равно фонили и причудливо тянулись с призвуком «у». — Примерно то, что мы ждём, — жёстко, без иронии отозвался Алвин. Голоса спутников уплыли совсем, будто залитые водой кляксы. Кляксы были разноцветные от эмоций, но из всех тонов Мэл интересовали только красные. Тщательно зафиксировав ментальными щупальцами пульсирующие электричеством комки, она взялась за настройки экрана. Совсем как Алвин подкручивал прицел или монокуляр, с той разницей, что телепатические барабанчики были невидимы и неощутимы. Серая пелена подтаяла до прозрачности, сквозь которую с высоты полёта проглянули синева пролива и вместе с белой каймой прибоя берег, совсем недавно покинутый беглецами. — Вертолёт, — Мэл шевельнула губами, не имея понятия, говорит ли вслух. К чёрту, главное, что алые сгустки наконец заговорили. — Тут нихера нет… — Такое чувство, что все повыздыхали, угу. — Выздыхали, как же. Кое-кто вроде утоп, а потом всплыл как огурец, помнишь? — Если только Хойт окончательно не сбрендил и не отправил нас гоняться за призраками. — Призраки верзилы-шведа и двух его шестёрок, у-у-у! Не работёнка, а ёбаная мистика! — Да мы сраные охотники за привидениями! — Летун в кресле справа почти мелодично засвистел мотивчик, который, видимо, был как-то связан с охотниками и привидениями вместе взятыми, но Мэл не испытывала желания выяснять, как именно. Второй «летун», он же борттехник подхватил свист, не попадая в такт. Эти похожие на затяжную отрыжку голоса Мэл слышала раньше, и не раз. Дважды, если быть точной, и второй встречи никогда не забудет. Уж больно врезались в память пунктиры пулемётных очередей и хвосты из пузырьков от пуль, пробивающих водную толщу в каких-то сантиметрах от Алвина. На ладонях с той ночи остались царапины от ногтей. Сейчас Мэл какой-то своей частью понимала, что снова сжимает кулаки, ничего не чувствовала и отстранённо этому удивлялась. У экипажа случился приступ гогота, впрочем, за пару секунд самоисчерпался. — Херня… — икнув в микрофон, под фонящие помехи выдал борттехник Сонни. — Призраки у босса или глюки — разгребать один хер нам… — По глюкам у нас Микки… — Расти — спец по зубодробительным взлётам и посадкам — хохотнул было, но, не встретив поддержки, бросил через плечо пулемётчику: — Правда, Микки-minge? Микки проявил завидную выдержку — без слов показал Расти средний палец и сам собой залюбовался, мол, ай да я. И тут же злобно насупился: первый пилот всё-таки редкостный ушлёпок, но приходилось терпеть, иначе схлопочешь выговор со штрафом из жалования или того хуже — переводом в какую-нибудь дыру. Вроде той, над которой они сейчас летали — с оборзевшими дикарями-повстанцами. В последнее время, когда бунт целиком охватил соседний остров, Микки преследовали настойчивые кадры, в которых головы служащих Хойту пиратов ровными рядами вялились под солнышком на кольях. Эта пакость доходила до наёмников на фото и видео, и Микки подозревал, что не его одного беспокоит запашок подпаленной задницы и видения с собственной башкой на такой же грядке. С той разницей, что в корявый рот в дыру на месте выломанных зубов дикари сунут не красную, а жёлтую тряпку. Микки передёрнуло так, что он выпустил из пальцев затыльник. Покосившись на пилотские кресла — не видел ли кто? — пулемётчик спешно вернул руку на место. Наш клиент, констатировала Мэл без радости — совсем без эмоций — и продолжила выворачивать типа с пошлой кличкой Minge наизнанку. — Микки небось жалеет, что не поймает ведьму живьём, — обернувшись к пулемётчику, сквозь лыбу во все наличествующие зубы выдал мудила Сонни. — Он на неё глаз положил, не? — В прошлый раз так пялился, что чуть мотню не прожёг, — подхватил Расти, но ржать больше не стал. Сосредоточенным он всегда походил на дебила. Дико раздражающего дебила, который с высунутым языком и наморщенным лбом торчал над своими дисплеями и рычагами в подготовке к манёвру, но чёрт бы побрал Микки, если он желал этому дебилу дурного. В последнее время охрана вовсю трепалась на тему «что, если повстанцы атакуют аэродром». Микки вспоминал, как весело было в полёте поливать очередями бронзовокожих человечков, и вот теперь человечки могли заявиться мстить… Они обсыплют вертолёт будто кусачие муравьи жука, ворвутся через распахнутые сдвижные двери. Кто-то вломится прямо к пилотам и, не давая запустить движки, от уха до уха вспорет Расти глотку. Микки обычно доводил фантазию ровно до момента с глоткой и тут же одёргивал себя — брр, только не это, хоть Расти и полный придурок. Загнанная поглубже жуть, правда, скоро возвращалась, и привычка тайком забить косячок перед заданием уже не помогала. Сегодня Микки подготовился к вылету и принял кое-что посерьёзнее «травки». Пилюли чокнутого химика из дома на холме — звучало как в грёбаном фильме ужасов, но Микки нравилось выражаться именно так — вот-вот должны были подействовать. Подействуют, ещё как подействуют, как только так сразу, и быстрее, чем ты думаешь, — пообещала пространству Мэл. — Остынь, чувак, эта шмара не для тебя, — через плечо осклабился Сонни. На него постоянно падали тени — то ли облаков, то ли лопастей, а может, всего по очереди, только на какой-то миг они вдруг спаялись в смуглую, размалёванную фигуру. Она занесла над борттехником нож. Тут же растаяла, но Микки никак не мог проглотить осадок, похожий на толчёное стекло. — К тому же Хойт выразился предельно ясно: уничтожить без проволочек… — уставившись на экран перед собой, прогундел Расти. Он будто медитировал над своими рычагами, но всё-таки решил поделиться: — Всё, здесь больше нечего делать. И ведьме с её кодлой некуда деваться, кроме как лезть через чёртову гору. Он указал на хребет, который в этой части острова отделял побережье от всего остального и в пару движений совершил с ручками и педалями то, что Микки считал едва ли не магией. Махина чуть накренилась и понесла себя вверх и вправо — довлеть над огромной, протяжённой на километры грудой камней, на которой вздумали укрыться глупые букашки. С неба да посреди голых скал букашки будут как на ладони. И тогда главная власть над происходящим перетечёт от летунов к Микки — в его мощные волосатые лапищи, сжимающие пулемёт. От этой мысли Микки по прозвищу Щель расплылся в блаженной улыбке. И тут же похолодел: вместо сотен метров высоты под брюхом у вертушки темнел бетон с торчащей из трещин травой. Лопасти только-только начинали вращаться, чёртовы движки выли на одной высокой тягучей ноте, но пальбу очередями всё же не заглушали. Пули адски рикошетили — Микки видел снопы искр. А ещё — то тут, то там — дикарей, похожих на прямоходящих бронзовых ящериц. Они пригибались, прятались за машинами и штабелями, то и дело высовывались, поливая из автоматов невидимую охрану аэродрома. При этом, кажется, избегали повредить готовящийся к взлёту вертолёт. Почему? Точнее, какого хера? Не подозревая, что узелки из его извилин вяжет кто-то другой, Микки помотал головой в надежде уложить путаницу в подобие порядка. На мгновение будто помогло — вид на охваченный боем аэродром сделался прозрачным, пропустив сквозь себя ослепительное небо, в которое Расти при помощи пилотского колдовства задирал морду вертолёта. На каждую поддевку Расти Микки бесился и в ответ костерил рукожопом за лихачество в воздухе, но втайне признавал — сам бы никогда не научился управлять этой чертовски сложной железякой. К тому же своя железяка — поменьше — для Микки была куда ближе. И по джунглям лупить из неё куда сподручнее, чем дырявить собственность босса в виде техники и товара. А ведь пуля дура, и напади дикари на аэродром, что-нибудь там пожалуй прострелишь… Микки зажмурился, но не от страха — куда ж в таком признаться — просто в глазах двоилось. С усилием отнял замлевшие пальцы от пулемёта, поднял тяжёлые руки, надавил на веки. После этого набора действий наваждения должны были пропасть. Все-все — если только Док Э, этот старый торчок-шизик, не напутал чего-нибудь, когда химичил свои пилюли. — Может и напутал. — Микки услышал в голове голос, похоже, собственный, хотя давненько не болтал с совестью или чем-нибудь подобным. — Только как ты определишь, что в этой путанице настоящее, а что глюки, м? А вот чёрт его разберёт… — Микки демократично, даже тепло относился к галлюцинациям, но тут дёрнулся так, что едва не смахнул наушники. Шум с бешеным напором набросился на барабанные перепонки, но будь Микки проклят, если мог сейчас по нему определить, что творится с проклятой махиной. То ли только отрывает шасси от бетона, то ли преодолела пролив, прошлась над берегом и уже поднимается над горой. Чем и в каком случае занят пилот — Микки, сколько ни смотрел, хоть убей не запомнил бы, а теперь, едва подняв веки, и вовсе захотел к чертям собачьим выдавить глазные яблоки с их законного места. У человека, занимающего кресло пилота, были руки дикаря — безволосые, отливающие чёртовой тёмной бронзой, размалёванные долбаными тумба-юмба татушками. Эти первобытные узоры Микки всегда пугали, вызывая в памяти россказни о пыточных ритуалах с атрибутами вроде вспоротых животов, набитых соломой. Глюки-рисунки, впрочем моментально испарились, но сердце у Микки продолжало играть в колотушку где-то под кадыком. — Я их вижу! — завопил кто-то, похожий на Сонни. Борттехник всегда был куском дерьма, но Микки признавал в нём редкую глазастость, способность пялиться на экран со схематичной картинкой ландшафта и одновременно вживую улавливать происходящее снаружи. Беда только в голосе этого придурка — вроде его, но вместе с тем чужом. — Три, три цели, вон… Сонни выкрикивал вектор и удаление так же, как делал это обычно, но Микки уже не верил собственным ушам, да и слышал очень так себе. Зато зрение разгулялось вовсю — показывало такое, от чего толстая шкура на спине у пулемётчика съёживалась в мурашках да так и каменела. Белый день темнел, к блистерам извне прилипал чёрный дым, по кабине шарахались такие же жирные тени. Они всё больше принимали очертания людских фигур — коренастых, плечистых, размалёванных, какими Микки видел воинов племени. Вертолёт, кажется, так и остался на земле — в бессилии трясся часто и мелко, вертел винтами, но не отрывался от бетона. А дикари — они были уже внутри. Микки пропустил момент, когда они это успели, если только не поналезли заранее и не попрятались под сидениями и в оружейных контейнерах. На вопрос, как он подобное себе представляет, Микки ответить не смог бы. У него на глазах кровь из глотки Сонни окропила светящиеся экраны и индикаторы, багровой дорожкой упала на плоскую рожу налётчика. Что-то выкрикнул Расти, но тут же заткнулся, всхрапнул и забулькал. Хана вертушке, большой железяке, по-любому хана, но если уничтожить дикарей, хотя бы появится шанс оправдаться перед боссом. Эта мысль, подсказанная не в меру активизировавшимся внутренним голосом, воодушевила Микки до цветных чёртиков перед глазами. Замыкающие вокруг пулемётчика полукольцо дикари почему-то избегали стрелять, но вполне красноречиво поигрывали огромными ножами, с которых пасмами свешивалась, чертила на полу пунктирные линии кровь. Под аккомпанемент однообразного, бесполезного воя газотурбин ракьят будто кружились в ритуальном танце. У Микки никак не получалось хоть как-то их сосчитать. — Давай! Давай! — подзадоривал свою кодлу кто-то из налётчиков. Чёрт знает, кто, они все были на одну смуглую, широконосую, с лисьими зенками рожу. — Кончай белого ублюдка! Нас благословила сама Цитра! Это кто ещё кого прикончит, — до боли в дёснах оскалился пулемётчик, — и кто ещё спляшет под любимую железную песню Микки, раз большая груда металлолома с винтами ни хрена никуда не годится. Не сводя выпученных глаз с врагов, Микки по прозвищу Щель нащупал ручку шкворневой установки и потянул её вверх, приводя в действие пружину. Щёчки-держатели раскрылись; Микки легко, как ему показалось, высвободил из ложа пулемёт. Расти и Сонни, эти привычные уёбки, сдохли. Им уже не поможешь. Путался под локтем лишний на земле страховочный трос, башка шла кругом, а пол почему-то норовил выскользнуть из-под ног, но твёрдости в руках было не занимать. Микки направил пулемёт в сторону дикарей, за спинами которых тускло светилась заляпанная багровым пилотская кабина, и надавил на гашетку.