***
Прошло, наверное, несколько часов. Эвелине совершенно нечего было делать в ее заточении. На ее просьбу принести какую-нибудь книгу – совершенно невинную просьбу – охраняющий ее солдат отказал ей, причем в довольно резкой форме. На требование же отвести ее в уборную Эвелине сказали достать из-под лежанки ночную вазу. – Тогда прошу никому не входить сюда пять минут, – смущенно крикнула она. Было бы ужасно неловко оказаться сидящей на горшке перед той же сестрой Лелианой, да и кем угодно. Но никто, к счастью, не вошел до того, как она задвинула ночную вазу обратно. Впрочем, и после этого никто не вошел. Эвелина несколько раз с промежутком примерно в час слышала крики – где-то недалеко люди кричали, и кажется, от страха – и какую-то суету. Она пыталась выяснить, что происходит, но ее даже не удостоили ответом. Неведение просто убивало. Даже молитва не помогала. Еще девушке хотелось помыться, но она не стала просить об этом – если ей не соизволили даже книгу принести, ванну для нее точно набирать никто не будет. Она все-таки съела оставленную ей еду и выпила почти всю воду, а потом легла спать, на всякий случай не раздеваясь. Так как в ее камере не было окна, Эвелина не знала, не потерялась ли она во времени, но по ее ощущениям уже настала ночь. Пережитые волнения быстро усыпили ее. А проснулась девушка от щелканья ключа в замке. И едва не возмутилась спросонья тем, что к ней не постучались – забыв, что она теперь пленница. Поспешно сев на кровати, она протерла глаза и как могла ладонями пригладила растрепавшиеся волосы. К ней вошла сестра Лелиана в сопровождении совершенно лысого (хотя на вид ему было не больше тридцати пяти) эльфа в скромной крестьянской одежде и со странным, каким-то дикарским амулетом на груди. – Эта женщина тоже выжила при взрыве Храма и явилась из Тени вместе с Адааром, – произнесла сестра Лелиана, не удостоив пленницу пожеланием здравствовать. – С добрым утром, – а вот ее спутник не забыл о хороших манерах. – Мое имя – Солас. К вашим услугам. Говорил он мягко, но внятно, и держался со спокойным достоинством. – Очень приятно, мессир Солас, я – леди Эвелина Тревельян, – на слугу он не походил ни речью, ни осанкой, поэтому называть его просто по имени она сочла невежливым. Эльфов, ведущих себя как аристократы, Эвелина раньше встречала только среди магов Круга – видимо, он из них. Разве что одежда мессира Соласа не вписывалась в картину: чародеи Оствикского Круга предпочитали дорогие пышные мантии и изысканные украшения. Но, может, в Ферелденском Круге в почете не роскошь, а подчеркнутый аскетизм? – Я хотел бы убедиться, что с вами все в порядке, – слегка улыбнулся эльф, внимательно, но в рамках приличия осматривая Эвелину. – А то второй выживший при взрыве получил некую магическую метку, и, боюсь, она… плохо отражается на его здоровье. – У меня ничего такого нет. А мессир Адаар… поправится? – Хотелось бы верить, – серьезно сказал мессир Солас. – Один момент. Он медленно повел рукой перед Эвелиной, наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то. Да, точно, он – маг. Девушка невольно задержала дыхание. Она не боялась магии, но к ней лично колдовство еще ни разу не применяли… и она даже слегка разочаровалась, что вообще ничего не почувствовала. – Итак, вы, к вашей пользе, не тронуты… никакой магией. – Эльф повернулся к сестре Лелиане. – Очевидно, леди Тревельян просто повезло оказаться рядом с Адааром. Она никак не связана с Тенью и не смогла бы взаимодействовать с Завесой. Полагаю, мне стоит сосредоточиться на метке на руке Адаара. Почти уверен, с ее помощью можно будет закрыть Брешь. – Это было бы превосходно, – совершенно похоронным тоном произнесла сестра Лелиана, глядя в пол. – Так не будем же медлить. Эвелина не поняла, о какой бреши они говорят. Кое-что по теории магии она читала, но не так уж много – для нее все это было, конечно, умозрительным знанием. Может, это просто синоним разрыва в Завесе? Когда они ушли, Эвелина снова осталась одна, но на это раз ненадолго. Вскоре какая-то служанка-эльфийка зашла, чтобы вынести ночную вазу, а потом она же принесла воды и еды. Расставляя на столе посуду, она все косилась на Эвелину, а потом шепнула: – Это правда, миледи, что вас благословила сама Андрасте? – Откуда ты знаешь? – прошептала Эвелина в ответ. И только потом поняла, что это было с ее стороны очень нескромно. Ведь она не помнила, чтобы ее именно благословили, и даже не была полностью уверена, что видела саму Андрасте. Не приписала ли она себе милость, которой не была удостоена? – Ну… говорят, солдаты видели, что когда вы вытащили на себе того кунари, вы сияли неземным светом и за вашей спиной стояла сама Андрасте… так это правда? Вы видели Ее? – Андрасте действительно помогла мне, но… Она не помнила, как именно выбралась из Тени. Но даже если бы от этого зависела ее жизнь, Эвелина физически не смогла бы тащить на себе взрослого мужчину-кунари. Так что хотя бы в этом слухи явно не соответствовали действительности. – Слава Создателю, – служанка либо не услышала «но», либо не захотела услышать. – Вот только, миледи, некоторые наоборот думают, что это вы во всем виноваты, что вы… – Эй, остроухая, с арестованной не говорить! – стражник все-таки услышал их разговор. Эльфийка на этот окрик моментально шмыгнула прочь. Стражник захлопнул и запер дверь, ворча что-то по поводу «трепливых девиц» – имел ли он в виду только служанку, или их обеих, Эвелина не поняла. Она уже настроилась на долгое тоскливое ожидание, как к ней снова пришла сестра Лелиана. – Пойдемте со мной, – сухо произнесла она. – Вам стоит кое-что увидеть. Эвелина обрадовалась, хотя понимала, что ей вряд ли покажут что-то хорошее – уж больно безрадостен был голос Левой руки покойной Верховной жрицы. Но возможность сменить обстановку хоть ненадолго была бесценна. Чему она удивилась, так это тому, что их взялось сопровождать сразу шесть стражников. Их ждет какая-то опасность? Дневной свет во дворе заставил ее зажмуриться – в полумраке комнаты, освещенной только парой свечей, ее глаза отвыкли от нормальной яркости. Когда зрение восстановилось, Эвелина вдруг поняла, что свет какой-то слишком… зеленый?.. она подняла лицо к небу – и ахнула в ужасе. В небе зияла дыра, буквально – дыра, ведущая в какую-то мутную темноту, окруженная зеленоватым подобием водоворота из облаков. – Ч-что это? – выдавила Эвелина. – То, что вчера днем возникло над разрывом в Завесе, откуда явились вы с Адааром, – безжалостно объяснила сестра Лелиана. – Мы назвали это Брешью. И она растет буквально с каждым часом – вместе с меткой на руке Адаара. К сожалению, наши маги установили, что Брешь управляет меткой, а не наоборот… то есть даже если мы уничтожим метку, Брешь расти не перестанет. – Но мессир Солас… вроде бы говорил… – Да, он считает, что сможет перенаправить связь Бреши и метки, каким-то образом закрыть Брешь ею. Проблема в том, что Адаар, скорее всего, не доживет до завтра – каждый прирост Бреши вызывает у него все более сильный приступ. Метка убивает его. – Создатель… это ужасно. Может, как-то… – Это более чем «ужасно», и дело совершенно не в Адааре, – перебила ее сестра Лелиана. – Его смерть – ничто по сравнению с тем, что случится, если Брешь продолжит расти. По самым оптимистичным выкладкам наших магов, Тень месяца за три поглотит Ферелден и пол-Орлея, прежде чем рост Бреши остановится сам собой, и это будет катастрофой, которой даже Мор в подметки не годится. А в худшем случае рост Бреши не прекратится в принципе – и Тень засосет в себя вообще весь мир где-то за пару лет. Эвелина просто потеряла дар речи. – Виновны вы или нет, но вы сами видите, как далеко это зашло. Если вы хоть что-то об этом знаете, если можете чем-то помочь – сделайте это, – сестра Лелиана с неожиданной силой, до боли, сжала ее предплечье, требовательно заглядывая ей в глаза. – Клянусь, я уже рассказала все, что могла. Я готова помочь, чем угодно, как угодно! Но не знаю, как, – Эвелина зажала рот ладонью, пытаясь не расплакаться. Неужели правда все так плохо?! Она-то думала, что самое ужасное позади. Сестра Лелиана отпустила ее и отступила назад, переговорить с кем-то из своих людей. Эвелина снова уставилась на небо. Может, это все просто ужасный сон?.. В расстройстве чувств девушка не заметила, как вокруг них начала собираться толпа. Конвоиры встрепенулись, положили руки на рукояти мечей. В толпе на удивление быстро разгорался спор. – Это она? Вестница Андрасте?.. ты уверена? – Это она устроила взрыв, да?! Убийца! – Да ведьма она! – Да ты идиот, что ли, ее послал нам Создатель!.. она спасет нас! – Вы все тупые, суеверные пни. Девица как девица, вы посмотрите на нее!.. – Да на ней, бедняжке, лица нет! – Убийца – тот проклятый рогач, а вовсе не она! У него на руке колдовская дрянь, а сам он – демон! С рогами! И зеленый! – Да какой демон, обычный кунари, деревенщина! Сам ты демон глупости! – Она его сообщница, нагу понятно. – Это он ее сообщник! – Дура, я сама видела, как ее вывела из Тени сама Андрасте!.. – Да чего ты видела, тебе в пьяном угаре примерещилось!.. – Мамке твоей в пьяном угаре примерещилось, овца! – Эй, преподобная мать, так она или не она? – Чего вы тянете, пока тянете, мы все помрем! У меня трое детей! Решайте уже что-нибудь, а?! Вы же Церковь, вот и сделайте что-нибудь! – Вот именно! Казнить эту суку! – Мой жених погиб из-за тебя, ведьма! Будь ты проклята! – Да куда ей взрывы устраивать, соплюхе?! Вы чего все, ополоумели? – А я о чем! Не она и не кунари, маги взрыв устроили, проклятые! Цацкались с ними, цацкались – а таких в младенчестве топить надо! – Я тебя сам сейчас утоплю, мразь, моя сестра – маг, и она мухи не обидела за всю свою жизнь! – Ага, мухи не обидела, а вот Верховную жрицу… – А может, оно само рвануло? Там лириума знаете сколько было?! А я знаю! Мы с лириумом испокон веков работаем… так вот там этого лириума было... да ты меня слушай, сальрока, я говорю, лириума там… Эвелина затравленно обернулась на сестру Лелиану – и увидела, что та смотрит на нее холодным изучающим взглядом. – Пожалуйста, уведите меня отсюда, – попросила девушка. – Все напуганы и не знают, что и думать, – проговорила Левая рука Верховной жрицы словно про себя. – Что ж… – ее глаза блеснули. – Отведите леди Тревельян в ее комнату, – громче, чем было необходимо, обратилась она к солдатам. Толпа зароптала. – Прошу вас, дорогие друзья, – обратилась Лелиана к толпе совсем иным тоном – мягким, заботливым, успокаивающим, – нас постигла настоящая беда, но поверьте, мы делаем все возможное… Дальше Эвелина уже не могла слышать – ее отвели обратно. Она села на стул, обхватив себя руками. Еще никогда она не стояла перед лицом толпы, примерно половина которой желала ей зла. Желала ей смерти, она с содроганием вспоминала бездумную, уродливую ненависть, искажавшую их лица: женские, мужские, человеческие, эльфийские… Это оказалось очень страшно, обидно и… она вспомнила, как спорила с Джоанной по поводу отношения к простолюдинам. «Чернь, душенька, – словно наяву услышала она снисходительный голос кузины, – вовсе не то, что ты о них думаешь. Да, среди них встречаются неплохие люди, которым просто не повезло родиться не в той семье. Но в большинстве своем они глупы, трусливы и жестоки. И ненавидят всё, чего не понимают, а не понимают они почти всё». Теперь Эвелина впервые подумала, что в словах Джоанны была доля правды.Глава третья
21 августа 2017 г. в 15:32
Каарас очнулся от того, что кто-то безжалостно тер и трепал его уши, и почувствовал, что не лежит, а сидит, прислонившись к стене. Руки все еще были в кандалах. Пока он был без сознания, кто-то придал ему сидячее положение? Или он сам сел, а потом снова забыл? Неизвестный снова принялся терзать его уши, Адаар протестующе застонал и мотнул головой, после чего почувствовал, как его ухватили за рог.
– А ну тихо! – рявкнул мужской голос. – Очнулся и молодец, рожищами-то зачем машешь? Ну-ка пей давай.
В его пересохшие губы ткнулся край какой-то посудины. Каарас послушно отпил – жидкость на вкус оказалась довольно приятной, это был отвар какой-то сладковатой травы. Эльфийский корень?
– Глаза открываем… видишь чего?
Васгот с трудом разомкнул веки. Заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на пятне перед собой.
– Очень смутно, – проговорил он и поразился, насколько слабо и беспомощно прозвучал его голос.
– Так, хорошо. Не дергайся.
Теплые пальцы оттянули ему нижнее левое веко, и он почувствовал, как в его глаз что-то льется. Потом лекарь – похоже, за него взялся именно лекарь – повторил процедуру с правым глазом. Чем-то промокнул излишки жидкости.
– Не жжется?
– Нет, – еле слышно ответил Адаар, пытаясь проморгаться еще раз.
И на этот раз получилось! Он разглядел перед собой бритоголового бородатого человека средних лет с довольно мрачным выражением лица.
– Вижу, – проговорил Каарас и закашлялся. – Спасибо.
– Руку свою даже не проси трогать, я тебе не маг, – буркнул лекарь, убирая что-то в сумку.
– А уши мне вы зачем терли? – зачем-то спросил васгот, не иначе как еще не окончательно придя в себя.
– Так лучшее средство для всяких падающих в обмороки неженок. Видишь, какой ты сразу бодрый стал.
До бодрости Адаару было как до Тевинтера, но все же ему стало получше – хотя бы зрение вернулось.
– Ну, говорить могу, – он прочистил горло. – Меня ведь будут допрашивать?
– Ну уж наверное будут, – лекарь с долей сомнения окинул его взглядом. – Хотя по-хорошему тебе поспать надо денек, но раз уж тут такое творится… особенно если ты в этом как-то замешан… тут не до соблюдения режима. Может, тебя вообще потом казнят, так что толку тебя лечить?
– Можно воды?
– Воды нельзя, можно отвар, – лекарь снова сноровисто сунул к губам васгота кружку с лечебной микстурой. – Воды будет можно вечером, если не поплохеет. А жрать – дня через три.
– При условии, что меня не казнят, – проговорил Адаар.
– Угу. Ну раз шутки шутить начал, то, значит, все в порядке, оклемаешься.
Каарас, в общем, и не думал шутить, но объяснять это человеку не стал. Он повел плечами, пытаясь восстановить кровообращение… и вдруг ощутил в левой ладони жжение. Зашипел сквозь стиснутые зубы, чтобы не вскрикнуть.
– Чего с тобой? – тут же спросил лекарь.
– Рука… эта проклятая магия… а-а! – он не сдержал возгласа – так резко усилилась боль.
И, словно в ответ, буквально через несколько секунд откуда-то издалека тоже послышались крики. Кричало много людей. И явно не от радости.
– Да задница Андрасте, что опять?! – лекарь задрал голову, прислушиваясь. – Погоди-ка, узнаю…
Но не успел лекарь подойти к двери, как послышался топот – кто-то бежал к камере.
– Искательница Кассандра здесь?! – выкрикнул чей-то срывающийся голос.
– Не пришла еще. Чего все кричат?! – еще более нервный голос постового.
– На небе какая-то… хрень появилась! Зеленая! Прямо над Храмом, ну, над тем, что осталось. Создатель, смилуйся… что еще на наши головы…
– Ох, Андрасте! Ну и чего ты тут встал, беги ищи начальство!
Дальше началась суета. Лекарь поспешно вышел из его камеры. Какие-то еще люди подбегали к его охраннику, пытаясь отыскать Искательницу Кассандру. Потом – чтобы усилить охрану. Где-то через час в камеру ворвалась решительная человеческая женщина в каких-то незнакомых ему форменных доспехах.
– Ты! – ткнула она в него обвиняющим перстом. – Что происходит?! Отвечай!
У нее был акцент, напоминающий орлесианский, но куда тверже. Каарас посмотрел ей в лицо. Короткая уставная стрижка, шрам на щеке, черные брови грозно нахмурены…
– Я не знаю точно, – как мог спокойно ответил он (к счастью, боль в ладони к этому времени немного утихла и его голос не срывался). – Судя по тому, что я слышал от ваших людей, на небе над развалинами Храма что-то появилось.
– По-твоему, это смешно?! – рявкнула женщина.
Почему люди постоянно думают, что он шутит, когда он и не помышляет блистать остроумием? Он в кандалах, у него рука в колдовском огне и провалы в памяти – неужели они считают, что это как-то настраивает на юмористический лад?
– Я не смеюсь, – говорить очевидные вещи он всегда считал глупым, но людей это почему-то успокаивало. – Я готов доложить вам о произошедшем, сер, – он не знал, рыцарь ли она, но решил, что хуже от такого обращения не станет. – Мое имя – Каарас Адаар, я был приглашен для охраны порядка на Конклаве Левой рукой Верховной жрицы как один из командиров наемничьей организации Вало-кас. Я и пятеро моих солдат несли вахту, после чего, очевидно, что-то произошло. Тогда у меня возник первый провал в памяти. Я очнулся в неизвестном мне месте, похоже, магической природы, и обнаружил на своей руке… магическое клеймо, – он чуть шевельнул левой кистью. – Также у меня пропал мой меч.
Нахмуренный лоб женщины чуть разгладился. Видимо, Каарас выбрал правильную линию поведения – докладывать ей на армейский лад.
– Вскоре я столкнулся с леди Эвелиной Тревельян, которая заблудилась, как и я. Она попросила меня о помощи, и я взялся защищать ее. Мы вместе пытались найти выход или других заблудившихся. Через какое-то время мы увидели необычное свечение. Я счел, что это ловушка, но леди Тревельян убедила меня подняться к нему. Когда мы взбирались по склону к свечению, нас атаковали неизвестные мне сущности. Описать их я затрудняюсь, возможно, это были какие-то демоны. Леди Тревельян поднялась к свечению первой, пока я прикрывал ее, сражаясь с тварями. Свечение оказалось не агрессивным. Оно приняло форму наподобие фигуры человеческой женщины и выказывало будто бы намерение помочь нам. Потом туда поднялся я. После этого у меня опять произошел провал в памяти. Когда я очнулся, меня и леди Тревельян арестовали, сообщив, что произошел взрыв и все, кто был на Конклаве, погибли.
– Провалы в памяти? Очень удобно, – произнесла женщина, вновь нахмурив брови. – И хочешь сказать, ты ничего не знаешь о том, что сейчас творится на небе?
– Только со слов ваших людей. Они упоминали, что это – «зеленое». То место, куда я попал, тоже было… преимущественно зеленым. Болотного оттенка. Быть может, это как-то связано?
– Несомненно! Как и то, что на твоей руке! Не пытайся обмануть меня, кунари. Ты устроил это, а теперь прикрываешься неубедительными россказнями про провалы в памяти!
– Я не могу утверждать, что я ни к чему не причастен, как раз потому, что у меня провалы в памяти, – он стиснул челюсти. – Ничего удобного для себя я в этом не вижу, сер.
– Искательница, – на этот раз поправила его она.
– Я предполагаю, Искательница, что раз произошел взрыв, то в деле замешан какой-то маг. Менее вероятно – гномы. Возможно, я оказался жертвой малефикара, устроившего это, и провалы в памяти и это клеймо связаны с тем, что ко мне применили магию крови.
– Ах теперь ты еще и жертва? – женщина сложила руки на груди. – Ты – кунари, а кунари известен секрет взрывающегося порошка.
А вот и настал тот момент, когда невежество людей относительно разницы между кунари и васготами оказалось не просто раздражающим, а по-настоящему опасным.
– Я не кунари, Искательница, потому что не следую Кун. Я – васгот. Васготы – это представители моей расы, которые никогда не состояли в Кун, – пояснил он, когда женщина вновь непонимающе нахмурилась. – И мне неизвестен рецепт гаатлока. К тому же, если бы взрыв был устроен с его помощью, это никак не объясняло бы ни это клеймо, ни то место, куда я попадал, ни нынешнее состояние неба. Собственно, поэтому менее вероятна и виновность гномов в… а-агрх! – руку снова пронзило болью, прострелило до самого локтя. Адаар скорчился; колодки мешали ему схватиться за больное место. – Проклятье… – он глубоко задышал, пытаясь как-то справиться с болью, но она оказалась слишком сильна, и он не смог сдержать нового крика.
Снова испуганные голоса в отдалении. Топот ног за дверью, скрип петель – и в камеру вбежала еще одна человеческая женщина, уже в другой форме:
– Искательница Кассандра, эта дыра на небе расширяется! Люди напуганы!
– Проклятье! – она сильно пихнула Адаара, чтобы тот распрямился и гневно уставилась в его искаженное лицо. – Ты заговаривал мне зубы, чтобы усилить это, мразь! Хватит притворства!
– Я… не… – попытался проговорить он, со стыдом понимая, что у него из глаз льются слезы боли. Да что с ним такое? Будто бы в один день потерял все свое мужество и силу.
– Да чтоб это все… Тут нужен маг. Тащи сюда кого-нибудь из них, быстро! – это она говорила уже не ему.
– Есть, Искательница! – и вторая женщина умчалась.
Еще через четверть часа явилась эльфийка в мантии мага Круга. За это время боль в руке немного отпустила, но взамен началась лихорадка. Васготы почти не болеют, даже в детстве, поэтому Адаар помнил это состояние только по одному случаю – когда его ранили в живот несколько лет назад. Тогда он едва выкарабкался. Поэтому поднимающийся жар показался ему крайне тревожным знаком.
Эльфийка была явно недовольна поручением. Она, видимо, боялась и пленника, и метки на его руке. Насчет последнего Каарас очень хорошо понимал ее. Но приказу она подчинилась – хотя результаты ее осмотра почти ничего и не дали. Магесса только подтвердила и так понятное: что метка – магической природы, что она разрастается, и что Адаару это на пользу не идет. Что-то сделать с меткой она не смогла. Искательница Кассандра приказала магессе подождать следующего приступа боли у арестанта, проследить за тем, что происходит при этом, после чего послать за ней, и быстрым шагом удалилась. Взгляды, которые эльфийка стала бросать на пленника после ухода Искательницы, стали откровенно ненавидящими. Похоже, она была уверена, что во взрыве виновен именно он.
Еще через какое-то время Адаара вновь скрутило от боли – еще более сильной. Если бы он что-то ел за последний день, его, наверное, стошнило бы. Васгот почувствовал, как пена запузырилась на его губах. Его трясло от поднимающегося жара, слабость волнами прокатывалась по телу.
– Надеюсь, ты сдохнешь от этого, убийца, – услышал он полный ненависти голос эльфийки перед тем, как вновь потерять сознание.