***
На третий день заточения Эвелине к ее радости позволили принять ванну. Под наблюдением стражниц, конечно, но настоящую горячую ванну. Прислуживала ей все та же эльфийка. За прошедшие дни Эвелина успела с ней познакомиться. Ее звали Несса, она была на четыре года старше Эвелины, как оказалось, хотя выглядела совсем девчонкой. Родом она была из Денерима, но в ее речи почти не чувствовался ферелденский акцент. С золотистыми в легкую рыжину волосами, довольно миловидная, она весьма неплохо справлялась с работой горничной. Ее болтливость едва сдерживало присутствие стражников. Выловив из ванны пучок ароматных трав, помещенных туда заранее, Несса предложила Эвелине раздеваться. – А можно, я так и буду вашей горничной, миледи? – шепнула она, принимая вещи Эвелины. – Несса, ну я же под арестом. Я не властна даже над своей судьбой. Я не могу нанимать горничных. – Да ладно вам, они скоро разберутся, что вы – вовсе не злодейка. Более того, Вестница Андрасте! Ну пожалуйста, миледи, обещайте, что наймете меня… или вам не нравится, как я прислуживаю? – Нравится, – Эвелина полностью разделась, и Несса свободной рукой поддержала ее, помогая залезть в воду. Когда девушка устроилась в ванне и блаженно вздохнула, служанка убежала отнести одежду и белье в стирку. Вернувшись, она села рядом с ванной на табуретку и взяла в руки мочалку. Дальнейшей беседе, впрочем, помешала стражница, прикрикнувшая на Нессу. Поэтому эльфийке пришлось замолчать на какое-то время. – А почему вы так коротко стрижетесь, миледи? – все же не удержалась она, намыливая Эвелине голову. – Вы же не орлесианка. – Они секутся, и вообще, если длиннее отпускать, то лучшая моя прическа из них – крысиные хвостики, – со вздохом призналась Эвелина. – К тому же, у нас в Оствике сейчас тоже в моде короткие стрижки у леди… ну, не такие радикальные, как в Орлее, конечно. – Орлейцы все сумасшедшие, – поделилась Несса своим мнением, очень типичным для ферелденцев. – И сестра Лелиана? – решила чуть поддеть ее Эвелина. – Сестра Лелиана – ферелденка, – гордо сказала эльфийка и опять слишком громко. Стражница снова цыкнула на нее. Эвелина удивилась. Это правда? Или Несса просто хочет так думать? – Она очень добрая, – снова зашептала служанка, – это она приказала сделать вам ванну, миледи, и еще приказала дать вам очень красивую одежду… и даже прислала косметику и украшения! – Ну, это мило, но… зачем мне в тюрьме украшения? – Вот именно, – сказала Несса, – это значит, они вас скоро выпустят. И сестра Лелиана, храни ее Создатель, не хочет, чтобы вы вышли на свободу не в том виде, в котором подобает быть благородной даме. – Хорошо, если так. Значит, уже известно, кто взорвал Храм? – Им, может, и известно, но нам, конечно, не говорят. – Еще одно слово, и я тебя выставлю, Несса, – вконец потеряла терпение стражница. – Запретили же говорить с арестованной. Несса надулась, но проверять правдивость слов охранницы не стала и закончила свое дело молча. Эвелина, разомлевшая от ванны, завернулась в полотенце. Несса подстригла и подпилила ей ногти на руках и ногах – не менее ловко, чем делала все остальное, потом дала ей баночку с притиранием и убежала за новой одеждой. Одежда действительно была весьма нарядной, причем в ней явно прослеживались какие-то церковные мотивы, хотя она и не была похожа на мантии священниц. Скорее, что-то ближе к фантазии на тему доспехов храмовников, только куда изящнее, с золотым шитьем и кружевами. И все же не для бала, покрой был свободным, никакого корсета, а юбка – хоть и пышной, но довольно короткой, до колен, из тех, под которыми следовало носить рейтузы. И да, тут были и рейтузы в тон, и щегольские сапожки – впрочем, без каблука, довольно удобные на вид. И палантин из светлого меха с такой же муфтой. Может, сестра Лелиана пожертвовала это из личного гардероба? Эвелина была ниже ее ростом и формами тоже похвастать не могла, так что она испугалась, что одежда не подойдет. Но нет, шили будто на нее. – Ой, какая вы в ней хорошенькая, миледи! Прямо сама Андрасте! – захлопала в ладоши Несса. – Ой, сейчас зеркало принесу! Даже суровая стражница не стала пресекать этот порыв восторга. В зеркале Эвелина увидела, что Несса права – ее наряд весьма напоминал одеяния Андрасте с некоторых икон, впрочем, не тех, где Невеста Создателя была в платье, а тех, где в доспехах. Не хватало только венца с высоким зубцом… и, конечно, длинных, цвета белого золота, волос. Вместо венца сестра Лелиана прислала ей изящный золотой обруч и пару колец, тоже на удивление впору. И, конечно же, она прислала белила, румяна, тени и помаду… Воспользовавшись косметикой, Эвелина не удержалась и крутанулась перед зеркалом, любуясь, как взметается юбка. Благодарность к сестре Лелиане, хоть и холодно державшейся с ней при личных встречах, наполнила сердце девушки. Наверное, это своего рода извинение за то, что ее подозревали в этом чудовищном преступлении… Даже в ее комнатушке, куда Эвелину отвели после этого, показалось не так уныло. В свете двух свечей камешки на ее перстнях весело перемигивались, словно подбадривая. Но, когда схлынула первая радость, Эвелина задумалась. Ванна, чистая одежда и прочее – это хорошо, но все же почему именно такая одежда? Нарядная, даже праздничная? Она тут не при дворе, а в горах… палантин и муфта, конечно, немного помогут, но все же тут больше подошли бы теплый дорожный костюм и шубка. А что до церковных мотивов – еще страннее. Она еще даже не послушница… дело в Андрасте? Эвелине поверили и сочли посланницей Пророчицы? Но ведь та ничего ей не сказала… Долго терзаться раздумьями Эвелине не пришлось. Ее вновь посетила сестра Лелиана, все такая же красивая, но чуть менее безупречная: явно совершавшая куда-то только что прогулку по морозу – в запорошенных снегом сапогах и раскрасневшаяся. Зато и ее настроение сменилось, в лице Левой руки не было холода и тревоги, скорее азарт, даже радость. Вместе с сестрой Лелианой к пленнице вошла другая женщина: повыше, покрепче, с черными короткими волосами и в явно привычных ей облегченных доспехах с церковными символами. У нее было, может, и не такое тонкое и прелестное, как у сестры Лелианы, но породистое, благородных линий лицо, которое, к сожалению, пересекал явственный шрам, держалась она прямо и гордо, и смотрела открыто и пытливо. – Леди Тревельян, позвольте представить вам Искательницу Кассандру, Правую руку почившей Верховной жрицы… – Не увлекайся, Лелиана, – попыталась остановить ее Искательница. У нее оказался приятный неваррский акцент. – Героиню Орлея, – все же продолжила сестра Лелиана, озорно улыбнувшись, – а также леди Пентагаст Неваррскую. – Вы – принцесса?! – ахнула Эвелина, машинально делая глубокий реверанс. Она, конечно, знала фамилию Пентагаст, как и фамилии других правящих семейств всех стран Тедаса. – В некотором смысле. Девятикратно правнучатая четырнадцатиюродная сестра короля, если вам интересны именно мои шансы занять престол, – резко ответила Искательница. – К счастью, они близки к нулю. Но оставим мою персону. Мы здесь по делу, причем очень серьезному. Вы ведь андрастианка, леди Тревельян? – Да, конечно. Я планирую посвятить жизнь Церкви, – закивала Эвелина. – С этим, боюсь, придется обождать, но, тем не менее, вы сможете послужить делу веры практически начиная с завтрашнего утра. – Конечно, я… я рада, – девушка немного растерялась. – Но как? – Давайте все присядем, – перехватила инициативу сестра Лелиана. – Тут, конечно, тесновато, но, думаю, мы уместимся. Женщины расположились в комнатке, заняв почти все свободное место. Эвелине пришлось присесть на лежанку, так как оба стула заняли приближенные ее святейшества. Искательница вновь заговорила: – Может быть, вы не в курсе, но хотя некоторые считают вас виновной в уничтожении Храма Священного Праха, многие, напротив, считают – или готовы считать – вас посланницей Создателя, избранной Андрасте. Наиболее часто звучит словосочетание «Вестница Андрасте». Что вы на это скажете? Эвелина заморгала. – Я… я даже не знаю… Она не очень поняла, что от нее хотят. Ее смущали такие слухи, слишком превозносившие ее, но то, на чем они были основаны, было правдой – Андрасте действительно вывела ее из Тени. И, возможно, благословила. Но «вестница» должна нести какую-то весть, а никакой вести Андрасте не передала ей… или Эвелина почему-то забыла это – как и то, что было на Конклаве. – Кассандра, – мягко вмешалась Лелиана, – позволь, я введу леди Тревельян в курс дела. – Конечно, это же твой план. – Вы, несомненно, помните о Бреши. Это очень серьезная угроза, как я вам уже рассказала. Но – спешу вас обрадовать – возможно, мы нашли способ ее закрыть. Солас буквально полчаса назад сумел закрыть малый разрыв в Завесе с помощью метки на руке Адаара. И он убежден, что при некоторой удаче ему удастся закрыть и Брешь. – Все-таки получилось?! Это замечательно! – Да, но есть один… политический момент. Народ… любит простые вещи. Черное – и белое. Сейчас Церкви и так нанесен… огромный удар. Погибла не только ее святейшество, но и почти все высокопоставленные жрицы и храмовники. Фактически, Церковь обезглавлена. Все в панике, и особенно простой народ, который ждал от Конклава прекращения гражданской войны, а дождался только во много раз худшего. Поэтому если станет широко известно, что Брешь закрыл либо кунари с колдовской меткой на руке… либо эльф-отступник… – Мессир Солас – не маг Круга?! Но он такой… – она запнулась. «Аристократичный», как ей показалось, прозвучит сейчас глупо, тем более, что тот был в крестьянской одежде, когда они познакомились. – Он так называемый «подзаборный маг», – сказала леди Пентагаст. – Отступник, но не бежавший из Круга, а никогда там не обучавшийся. Самоучка. И, вдобавок, неверующий. Это тем более не внушает мне доверия. – И если это не внушает доверия даже Искательнице Кассандре, это внушит только ненависть и страх менее разумным и образованным лицам. Им покажется, что Церковь обратилась к помощи демонов и еретиков… это может стать той соломинкой, что сломала спину друффало. Мы не имеем права допустить подобного. – Да, наверное, – Эвелина растерялась. – Хотя это так печально. Мессиры Адаар и Солас ничем не хуже других. – Не в глазах народа. Сейчас не время пытаться просветить массы на примере необычных героев, поверьте мне. Мы должны быть крайне осторожны и понятны. Не кунари с магическим клеймом на руке. Не эльф-отступник невесть откуда. Не кунари с эльфом-отступником вместе, несомненно. Герой должен быть человеком, андрастианином, из благочестивой и уважаемой семьи, приятный внешне и в обхождении… возможно, немного загадочным, но не более того… вы никого не узнаете в этом портрете, леди Тревельян? Эвелина вдруг вспомнила, как читала роман, где к герою обращались с точно такой же фразой. Там, правда, таким образом уличили преступника. – Я? – пискнула она и покраснела. – Совершенно верно. Вы. Вестница Андрасте – так это или нет на самом деле. Это нужно Церкви, леди Тревельян. Это нужно всему андрастианскому миру. Он и так балансирует на грани полного хаоса – его надо удержать чем-то. Пусть это будет ваша рука. Если нам удастся закрыть Брешь, в глазах Тедаса это должно быть вашей заслугой. Ваша молитва должна уберечь мир от гибели, а вовсе не магия неизвестной природы. – Я понимаю, что это очень наивно и глупо прозвучит, но это будет нехорошо. Судя по лицам и сестры Лелианы, и леди Пентагаст, это так и прозвучало. Эвелина вздохнула. – Ну… может, вы и правы, что это нужно миру. Но я же на самом деле не была послана Андрасте, я была только спасена ею. – Думаете, просто так, леди Тревельян? Думаете, Владычице нашей было все равно, кого спасти? Если вы в ее глазах более достойны жизни чем даже, – вдруг голос сестры Лелианы прервался, и Эвелина увидела, как некрасиво дрогнули и скривились розовые свежие губы, как набухли слезами глаза, – п-простите… чем даже ее святейшество, – было видно, что только огромным усилием воли она удержалась от слез. – То значит, вы должны были выжить… и ради чего еще, если не чтобы уберечь наш мир от падения? Вы не можете отказаться. Это ваш долг как андрастианки. – Я не пошла бы на это, если бы не была убеждена, что иначе станет еще хуже, – отчеканила леди Пентагаст, возможно, чтобы дать Левой руке окончательно прийти в себя. – Мне тоже претит ложь даже во благо, но и ложь иногда служит правде. Я клянусь вам как дворянка и как Искательница, как ваша сестра по вере – мы не злоупотребим этим обманом. Закрыв Брешь, мы будем искать того, кто виновен в катастрофе, а найдя, покараем его. Мы приложим все усилия, чтобы удержать Церковь от падения, чтобы прекратить войну с магами, завершив начатое ее святейшеством… и не более того. – То есть вы верите, что я невиновна? – спросила Эвелина. Сестра Лелиана чуть нахмурилась. Искательница Кассандра смотрела все так же прямо. – Сердце говорит мне, что вы добрая девушка, леди Тревельян, но я не могу доверять лишь сердцу, – сказала леди Пентагаст. – Даст Создатель, мы найдем доказательства вашей невиновности. Сестра Лелиана же не ответила ничего.Глава четвертая
24 августа 2017 г. в 23:23
Адаару стало лучше. Похоже, за ним худо-бедно смотрели, пока он был в лихорадке – он очнулся раздетым, лишь прикрытым лоскутом ткани, но относительно чистым, и уже не в кандалах. Вот только про рога его тюремщики явно забыли – или не знали, что за ними надо ухаживать – поэтому они дико чесались. Даже рука, тоже свербящая, беспокоила меньше – увы, вопреки робкой надежде Каараса колдовская дрянь никуда с его ладони не исчезла. И все же ее явно кто-то усмирил.
Он сел на нарах. В теле чувствовалась слабость, примерно та же, что была тогда после раны в живот. Всласть расчесывая основания рогов и мечтая о ноже для их чистки, Адаар немного посидел, потом встал и обмотался оставленной тканью, чтобы соблюсти приличия. После чего постучал в дверь камеры, чтобы сообщить тюремщикам, что очнулся.
– Очухался, – констатировали из-за двери, – ну ничего, это ненадолго. Сиди жди.
Похоже, о его состоянии тут же доложили Искательнице – она явилась к нему очень быстро. Войдя к пленнику с обнаженным мечом, она приказала ему сидеть на лежанке и не пытаться встать, и тем более совершать резких движений. Судя по тому, как Искательница держала меч и как двигалась, владела она им отменно.
– Сегодня ночью ты будешь мне нужен, – сказала она, смерив обнаженный торс васгота взглядом. Каарасу почудился в нем, кроме служебного, еще и женский интерес, возможно, из-за двусмысленности ее слов. Все же люди – странные существа: при том, что они уделяют чрезмерно много внимания расовым различиям и полны предубеждений на этот счет, их одновременно может и тянуть к чужакам в сексуальном смысле. Каарасу всегда было это удивительно, но он уже привык, что человеческие женщины периодически пытаются флиртовать с ним. И все же ни одна женщина иной расы еще не будила в нем страсть. Маленькие, хрупкие и безрогие – они казались ему подобием незрелых девочек, не взрослыми женщинами. Возможно, ему могла бы понравиться авварка – он слышал, что эти люди не ниже и не слабее его сородичей, но Адаар ни разу не встречал представителей этой народности.
– Зачем? – спросил он.
– Вопросы тут задаю я. Учти, уже дважды местные пытались ворваться сюда и убить тебя – они уверены в твоей виновности. Но, возможно, это не так, а мы не можем допустить самосуда. Я обещаю тебе справедливый суд Церкви, когда придет время… но сейчас у нас более насущная проблема. Как твоя метка?
– Намного спокойнее.
– Хорошо. Возможно, это добрый знак. Мы не знаем, что это такое. Но она связана с тем, что сейчас творится на небе. Там огромная дыра в Тень. Мы назвали ее Брешью – это нечто худшее, чем обычный разрыв в Завесе, и она растет… и побуждает расти то, что у тебя на руке. Отчасти нам удалось затормозить рост твоей отметины, иначе ты уже дня три как был бы мертв.
– Спасибо. Я понимаю, что не вправе задавать вопросы, но на Конклаве был мой отряд, пятеро васготов, из них одна женщина. Никто не выжил?
– Они были внутри Храма перед взрывом?
– Да. Наверное. Я не помню момент взрыва.
– Кроме тебя и Тревельян – никто из бывших так близко к эпицентру не выжил, – лицо женщины окаменело. Видимо, она подумала о своих погибших.
Адаар и так был почти уверен в этом, но подтверждение все же внесло окончательную ясность. Если его оправдают, он должен будет позаботиться о памяти своих карашоков. Сообщить в Вало-кас и семьям тех, у кого были семьи. У Коста были жена и дочь, у Саара – вообще большая семья, его предки были васготами поколении в пятом. А Мераад была сиротой… ближе самого Каараса у нее никого и не было. Таамкас же и Джейк были одиночками. Среди тал-васготов это не редкость.
– Я готов оказать любое содействие в расследовании. Я тоже должен узнать, что произошло на Конклаве. И если в этом есть хоть доля моей вины, я готов понести кару.
Кажется, во взгляде Искательницы блеснула искра уважения.
– Тебе принесут одежду, еду и воду. Можешь поесть и поспать до назначенного часа. Но без глупостей, кунари.
– Да, Искательница, – он же ей уже объяснял, что он – васгот… впрочем, и с упорным нежеланием людей менять свои привычки, даже если они ошибочные, Каарас уже смирился.
Ему принесли его одежду, кем-то выстиранную, но не его доспехи, конечно. А также воды, хлеба и даже мяса. Хотя представители его расы могли обходиться без еды очень долго, по слухам, до полугода, а пара недель голодания вообще не была проблемой, но Каарас все же предпочитал поддерживать свои силы в наилучшем состоянии. Он поел, выпил полкувшина воды, но, вместо того, чтобы спать – и так уже провалялся, похоже, несколько дней – попытался размяться и проверить, насколько он способен к активным действиям.
Убедившись, что в бой ему пока рановато – слабость еще не ушла – но в целом, все не критично, ничто не растянуто, не вывихнуто и тем более не сломано, Каарас оделся, сел на нары и вспомнил лица своих погибших карашоков, чтобы отдать дань их памяти и напомнить себе об ответственности. Андрастиане сжигали своих покойников, долийцы и гномы – хоронили, кунари к телам относились с полным равнодушием, обходясь с ними так, как было удобнее и проще в каждый конкретный момент, а память покойных они чтили, храня вещи, символизирующие долг ушедших (в случае воинов – оружие). У тал-васготов и васготов же не было каких-то общих традиций, некоторые перенимали обычаи местных, некоторые продолжали следовать кунарийским. Каарас знал, что Джейк не захотел бы иметь ничего общего с обычаями Кун, а вот Таамкас, напротив, во многом оставался кунари. Мераад, хоть ее имя и было морским, была вся как огонь, и, он думал, и после смерти хотела бы гореть. Про Коста и Саара можно было бы узнать у их родных. Но Адаар не был уверен, что сможет найти останки Джейка, Мераад или секиру Таамкаса, даже если его признают невиновным и отпустят. Если взрыв был столь силен, что уничтожил всех…
Каарас неуютно повел плечами, представив себе реакцию лидера Вало-кас Шокракар на известия о произошедшем. Она будет в ярости, и если даже он сам не покинет группу, она вышвырнет его без сожаления. Вот она всегда была настоящим воином, более чем воином. Даже его отец был меньшим воином, чем она, рожденная на Сегероне и предназначенная волей Кун для женской работы, многократно подвергавшаяся пыткам за желание самой выбирать свою стезю – и не идущая на компромиссы (у женщин-кунари все же был законный способ получить мужскую профессию, но лишь полностью отказавшись от своей женской сути, назвав себя мужчиной и став мужчиной в глазах общества). Шокракар не испугалась бы тогда, в Тени (после сегодняшнего разговора с Искательницей он понял, что это было за зеленое жуткое место)… и ей не понадобилась бы помощь человеческой девочки, чтобы встать и сражаться.
Вскоре Искательница Кассандра пришла за ним, снаряженная, как для боя – не только в форменных доспехах, но в шлеме и со щитом. Значит, уже ночь?
– Иди вперед. Тихо. И не делая резких движений.
– Возможен бой? – спросил он.
Этот вопрос она проигнорировала, только повторила:
– Вперед.
Они вышли под небо, провожаемые настороженными взглядами караульных, вытягивающихся во фрунт при Искательнице. Адаар невольно вздрогнул еще до того, как осознал, что у ночи явственно зеленый оттенок и она вообще слишком светла. Но, подняв глаза на небо, он понял, что причины для страха действительно есть. Сначала показалось, что на полнеба – но нет, все же меньше – сияло мертвенным светом и вращалось нечто воронкообразное с черной дырой посередине. Брешь. Периодически из нее вылетало что-то вроде падающих звезд, только ярко-зеленых, и падало вниз. Может, кто-то нашел бы в этом своего рода красоту, но не Каарас. Он остро ощутил, что безоружен, но, конечно, не было смысла просить дать ему меч. Уже спасибо, что ему не сковали руки и ноги.
– Некогда зевать, – Искательница слегка подтолкнула его в спину, – идем тихо, по стеночкам, где потемнее… еще не хватало мне тебя у местных отбивать.
Адаар кивнул. Они в молчании прошли сквозь какое-то небольшое укрепление, где и располагалась тюрьма. Встречались им только стражники, салютующие Искательнице ударом кулака в грудь. Потом они вышли на тропу, идущую чуть в гору… и у Каараса снова прошило болью левую руку. На этот раз он не вскрикнул, лишь с шипением выдохнул воздух, схватившись за больное место.
– Опять? – спросила Искательница из-за спины.
– Терпимо, – процедил он.
Они прошли каменный мост, за которым тропа повернула вправо. По правую руку было замерзшее озеро, по левую поднимался склон горы. Наконец, Адаар увидел впереди какой-то зеленоватый свет, а рядом с ним – три фигуры.
– Мы идем туда?
– Да.
Свет замигал, стал ярче – а потом Адаар увидел, что рядом с фигурами начали появляться как ниоткуда какие-то бесформенные твари… демоны! Трое вступили с ними в бой. Среди них явно был один маг – замелькали разноцветные вспышки. Каарас остановился.
– Иди! – еще один пинок в спину, уже менее легкий.
– Я безоружен, а там – демоны, – спокойно сказал он.
– Я не безоружна, – отрезала Искательница. – Просто иди вперед.
Адаар сжал и разжал кулаки и подчинился приказу. Что ж, возможно, его и защитят. Не решили же его казнить столь экстравагантным и жестоким способом – скормить демонам? Это было бы слишком.
Когда они дошли до зеленого света, демонов уже успели перебить. Васгот разглядел эльфа с посохом – вот и маг. Тот был весьма легко одет для местного климата, но не выглядел замерзшим. Второй был человеком в доспехах храмовника, причем из высокопоставленных – Каарас внутренне одобрил такую предосторожность. Хотя бы некоторые люди знают, как опасны маги. Третьей была изящная женщина с луком в необычных доспехах и накидке, закрывающей голову.
– Ну вот, я привела его, – Искательница обращалась к эльфу. – И очень надеюсь, Солас, что вы знаете, что делаете.
– Рад видеть, что вы на ногах, Адаар, – произнес тот любезно, но чуть лукаво.
– Мы знакомы? – осведомился Каарас, всматриваясь в эльфа. Лысая (или бритая наголо) голова Соласа блестела в свете Бреши, как и наконечник его посоха. Никого в этом роде среди своих знакомых Адаар не припоминал.
– Формально – еще нет, так как вы были без сознания все то время, пока я пытался не дать этой метке вас убить. Мое имя Солас, – он учтиво кивнул.
– Каарас Адаар, как вы уже, похоже, знаете. Спасибо, что помогли мне.
– Совершенно не за что, я лишь слегка оттянул неизбежное, – поморщился Солас. – Но у вас… и у нас всех… есть шанс. Давайте к делу, пока не подоспели новые демоны. Не сопротивляйтесь.
Это Адаару не понравилось.
– Вы собираетесь применить ко мне магию? – он даже отступил.
– О, это излишне, – эльф сделал плавный и широкий шаг, оказываясь совсем рядом, совершенно по-хозяйски, без смущения, взял Адаара за запястье левой руки и поднял его ладонь к зеленому свечению. Каарас ощутил вдруг, что понимает, что перед ним, понимает на каком-то глубинном уровне. Дверь… дверь, у которой есть замок. Дверь в Тень, открытая, тогда как должна быть закрытой. Он сжал пальцы, словно схватывая в горсть ткань, и повернул кисть… в этот момент боль, тихо грызущая его ладонь все это время, вдруг утихла… утихла почти полностью! Раз – и вспыхнув последний раз, свечение мгновенно померкло.
Собравшиеся ахнули.
– Поверить не могу, – пробормотал храмовник.
– Идеально! – воскликнула лучница, и Каарас невольно отметил мелодичность ее голоса. – Значит, будем действовать по моему плану.
– Пожалуй, что так, – Искательница вздохнула.
– Что это было? – спросил Адаар, моргая, чтобы привыкнуть к изменению освещения.
– Это был разрыв в Завесе, – любезно, но с легкой ноткой снисходительности пояснил эльф. – Он появился из-за Бреши, – маг изящным жестом показал наверх, – а Брешь – из-за того, что устроило взрыв. Как и метка на вашей руке. И раз метка способна закрывать малые разрывы, она, я надеюсь, способна совладать и с Брешью. Правда, это не будет так просто, как сейчас.
– Что ж, если так, то я готов.
– Не спешите, мессир Адаар, – почти игриво произнесла лучница. – Вам нужно еще набраться сил, а нам… подготовиться. Так что Брешь придется оставить в покое до завтрашнего вечера.
– Не могу сказать, что в восторге от вашего плана, сестра Лелиана, – сказал храмовник. – Но, полагаю, вам виднее.
– Я сама не хотела бы использовать святое имя во лжи, пусть и во благо, но у нас нет иного выбора и впрямь, сер Каллен, – ответила ему Искательница. – Вы сами знаете, что собрался делать Родерик… да и даже без его болтовни мало кому понравится кунари с магической рукой в качестве, м-м, героя. Это довольно сомнительный образ, если не пугающий.
Адаар не знал, кто такой Родерик, и не понимал, о каком плане они говорят. И о каком святом имени тоже. Это все стоило обдумать.
– По моему скромному мнению, – без нотки скромности сказал Солас, – нам стоит уже возвращаться. Тут довольно прохладно просто так стоять.
Возражений не было, и все двинулись обратно.