***
– А почему вы меня не берете, миледи? – спрашивала Несса ранним утром, собирая Эвелину в поход к землям Деннета. – Вот кунари ваш берет своего гнома. А я чем хуже? Кто же будет вам прислуживать в дороге-то? – Несса, там может быть опасно. – Да бросьте, вы же Вестница Андрасте. С вами ничего не может случиться. – Откуда ты это взяла? – Как откуда, ведь за вами приглядывает сама Владычица! Эвелина вздохнула. Она раньше сталкивалась с «поверхностной, но твердой верой», как это называла мать Перпетуя, но вскользь. Сейчас же ее новая горничная просто не уставала выдавать сентенции вроде этой, и Эвелине было по-настоящему стыдно за нее перед Андрасте и Создателем. Робкие попытки объяснить настоящую суть андрастианства Несса просто не воспринимала, тут же перевирая все сказанное Эвелиной. – Это не значит, что я теперь в огне не горю и в воде не тону, Несса. – А вот говорят, сестра Лелиана однажды прошла сквозь пламя невредимой – по воле Создателя. Я думаю, и вы можете. – Ты о чем? – Ну Создатель же повелел ей найти Урну Священного Праха во время Мора, так? И там были разные жуткие испытания… в том числе неугасимое пламя, в которое нужно было войти в чем мать родила. Ужас, да? Но она прошла их, потому что Создатель защитил ее. Да спросите у нее, если мне не верите. Эвелина только рукой махнула. Она тоже слышала разные истории о подвигах героев Пятого Мора. И даже еще более неправдоподобные. Девушка готова была поверить, что Создатель действительно привел тогда сестру Лелиану к утерянной святыне, чтобы помочь своим детям победить Мор – но какой смысл было устраивать ей при этом еще какие-то испытания, тем более смертельно опасные? Почему люди всегда с такой готовностью приписывают Создателю какую-то садистскую, бессмысленную жестокость? – Ну миледи, пожалуйста! – Нет, Несса. Все уже решено. Это всего на пару дней. Лучше, пока меня не будет, постирай все, проветри мою постель – и постель леди Пентагаст заодно, почини те панталоны, что по шву разошлись… и поищи, пожалуйста, те мои румяна – не могли же они испариться, завалились куда-нибудь. – Хорошо, миледи, – вздохнула эльфийка. – Вот и умница. Давай, нас уже ждут. И вправду, отряд был уже готов к маршу. Как ей объясняли еще в Убежище, обеспечить всех солдат лошадьми Инквизиция пока не могла, поэтому конными были только сама Эвелина и Искательница. Еще были снаряжены четыре вьючные лошади, которых должны были вести интендант с помощниками. По-хорошему, Рыцарь Вестницы тоже должен был быть конным, но достаточно выносливого скакуна для васгота пока не нашлось. Еще в отряде было четыре мага (из них одна эльфийка) и четыре же храмовника, остальные – кроме сера Каараса и его оруженосца – обычные солдаты, по большей части люди и мужчины. – Доброе утро, друзья! – поздоровалась Эвелина. Ей ответил нестройный хор приветствий, большинство заулыбались. Пара мужчин тут же бросились помогать Нессе: забрали у нее сумки и приладили их к седлу Каленхада, потом один из них помог Вестнице сесть в седло. – Берегите себя, миледи! – замахала рукой горничная, ежась от утреннего морозца. Мессир Солас провожать их не вышел (было решено, что в этот раз он останется в лагере). А вот мастер Тетрас, сонный и растрепанный, сподобился появиться и пожелать им удачи. Пришла и мать Жизель, чтобы благословить их в дорогу. Все, кто был в шлемах и шапках, обнажили головы, когда священница простерла руку. – Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает. Благословенны хранители мира, защитники справедливости. Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя, – Эвелина слушала знакомые с детства слова из четвертого станса Песни Благодарения как в первый раз. Еще никогда они не были обращены к ней напрямую. Девушку охватило волнение, даже трепет. Да, сейчас их отряд собирается всего лишь закрыть разрыв и купить лошадей, а она сама там не нужна совершенно – просто живое знамя, просто поддельная святая на белом коне. Но рано или поздно перед ней действительно может встать тьма, настоящий, смертельный враг – и вот тогда Эвелина не должна дрогнуть, не должна отступить. – Стройся! – когда мать Жизель закончила, Искательница приподнялась на стременах, обернулась к отряду. – В походном темпе, повзводно, шагом – марш! Равнение на меня. Отряд выдвинулся за своей предводительницей. Мерный топот ног в тишине утра звучал очень громко. Повзводно, как увидела Эвелина, означало – шеренгами по четыре, и перед каждыми двумя впереди шли маг и храмовник. Девушка не разбиралась в военных делах, но решила постараться понять хоть что-то, так как теперь это было важным. Сер Каарас уже подошел к ней, взял Каленхада под уздцы и двинулся за вторым взводом. Васгот был в своих новых доспехах, только без белого парадного плаща, и опоясан коротким мечом, а второй, длинный, был укреплен на его спине в походных ножнах. Его гном-оруженосец (кажется, его звали Северин) шел в общем строю в последнем взводе. – Я могу править лошадью и сама, сер Каарас, – сказала Эвелина, – вам не обязательно утруждаться. – Как угодно, миледи, – он передал ей поводья, и так же невозмутимо продолжил путь рядом. Хотя она была верхом, а он шел пешком, их лица были почти на одном уровне. Эвелина не могла придумать подходящей темы для беседы. У нее никогда раньше не было телохранителя, и она не знала, какие темы уместны в разговоре с таковыми при исполнении. Скорее всего, телохранителя вообще не следует отвлекать светской болтовней. Но здесь они под защитой целого отряда солдат Инквизиции, а путь неблизкий… С другой стороны, не о погоде же говорить? Было зябко, хоть и безветренно, но солнце уже вставало, поднималось в безоблачное небо, обещая теплый день… – Вы бывали когда-нибудь в Оствике, сер Каарас? – не придумав ничего оригинального, девушка обратилась к правилам этикета. – Да, миледи. Несколько раз. По этикету ему следовало бы хорошо отозваться о родных краях собеседницы. Но, возможно, у наемников иные правила вежливости? – А вы сами откуда родом? – Я родился в Викоме, но мои родители почти сразу же переехали в Тантерваль и до сих пор живут там. Так что, пожалуй, я тантервалец. – Я однажды была в Тантервале. Очень приятный город. На это сер Каарас никак не отреагировал. Следовать этикету, когда твой собеседник ему не следует, было неловко – будто пытаешься нащупать что-то, а у тебя из рук постоянно выхватывают найденное. Девушка предприняла еще одну попытку: – Вам нравится здесь, в Ферелдене? Васгот огляделся по сторонам, будто идея оценить Ферелден до этого ни разу не приходила ему в голову. – Я как-то не думал об этом, миледи. Тут холодновато. Особых отличий от Вольной Марки я не замечал. Страна как страна. – А для меня Ферелден – особенная земля. Родина самой Андрасте. Часто говорят, будто она родилась в Денериме, но на самом деле никакого Денерима тогда еще не было. И ферелденкой она тоже не была – ее народ назывался аламарри, – тут только Эвелина подумала, что васготу может быть неприятно напоминание о том, что он теперь андрастианин. Но было уже поздно, тема была затронута, и девушка продолжила: – Но Невеста Создателя родилась именно в этих землях, и здесь же упокоился ее Прах – чтобы быть найденным и потерянным десять лет назад. И мы с вами лично знакомы с женщиной, которая благословением Создателя обрела эту величайшую святыню андрастианской веры в годину бедствий – с сестрой Лелианой. Разве это не чудесно? А вот эта история васгота, похоже, заинтересовала. – Как же он был снова утрачен? – спросил сер Каарас, чуть поворачивая к ней голову. – Если слухи не врут, сестре Лелиане было позволено взять лишь одну щепоть священного Праха. Ею и был исцелен тогдашний эрл Редклифа, вы, наверное, слышали об этом. Но когда Церковь после окончания Мора стала отправлять в Храм экспедиции, обнаружилось, что Урна исчезла. Я слышала даже предположение, что на самом деле Урна истлела сотни лет назад, время поглотило ее и Прах Владычицы нашей, но Создатель явил чудо, вернув реликвию из небытия на краткий день – чтобы помочь детям своим одолеть Пятый Мор малой кровью. Быть может, Урна снова появится, когда миру нужна будет помощь свыше? Я бы хотела так думать. – А вы не разговаривали об этом с самой леди тайным канцлером? Кому, как не ей, знать, что произошло на самом деле. – Что вы, нет. Расспрашивать о явленном чуде… нет-нет, это слишком интимное, сер Каарас. Только между верующим и Создателем. Я бы не решилась. И все же узнать героиню Пятого Мора лично – такая честь, правда? Вот бы еще Героев Ферелдена увидеть. Я-то Мор едва помню. Я была еще ребенком. В Оствик стекались беженцы… я была тогда глупая, не понимала, насколько им было страшно и тяжело лишиться дома, бежать за море, в чужую страну, в никуда. Мне было интересно – столько новых людей в городе, и я не понимала, почему родители встревожены и чем недовольны. Мор был для меня чем-то абстрактным, далеким, страшной сказкой, а не реальностью. – Когда начался Мор, я уже лет пять как был в Вало-кас, – отозвался сер Каарас. – Шокракар, наша старшая, сразу же запретила нам брать заказы из Ферелдена, в том числе и от беженцев. «Скверны нам только не хватало», – сказала она. Так что меня Мор коснулся еще меньше, чем вас, миледи. Хм, я только сейчас понял: я пятнадцать лет работал на Шокракар. Почти половину жизни. Пятнадцать лет я жил, думая, что я воин, – он странно усмехнулся. – Думая, что вы воин? – не поняла Эвелина. – Но вы ведь действительно воин, сер Каарас. – Я силен и здоров, владею мечом и у меня есть боевой опыт, да. Но воин – это нечто большее, чем солдат. Я говорю о призвании, миледи, о деле всей жизни. О сути личности. – Но разве можно суть личности определить одним словом? – Эвелина покачала головой. – Ведь нельзя! Я намереваюсь посвятить жизнь Церкви, но разве я лишь священница в душе? Ровно такая же, как сотни других жриц? Нет же, все священницы разные. Еще я дворянка. И немножко музыкант. И капельку художник – правда, очень плохой художник, но все же я очень люблю рисовать. В конце концов, я – это просто я. Человек. Женщина. Одна из детей Создателя, похожая – и непохожая на других. – Но все же есть что-то одно. Главное. Или должно быть… и если ошибиться, принять желаемое за действительное, можно всю жизнь идти не по своему пути, чтобы однажды понять… – голос сера Каараса странно охрип. Эвелина поняла вдруг, что для него это – не просто отвлеченная беседа, он говорит о чем-то важном для себя, причем болезненном. Эвелина должна была утешить его, и она, вздохнув, сказала как могла уверенно: – Мне кажется, сер Каарас, вы слишком строги к себе. Вы были воином эти пятнадцать лет. Это не ошибка, вы им были, и вы остаетесь им сейчас. Но за эти годы вы взрослели, менялись, обретали мудрость… и теперь способны стать не только воином. И милостью Создателя именно сейчас вам представилась возможность попробовать свои силы в ином. Вы входите в совет Инквизиции. И, поверьте мне, ваше присутствие там приносит куда больше пользы, чем мое. – Вы очень добры, миледи. Кажется, он пожалел, что заговорил с ней о столь личном. Тем временем отряд дошел до какого-то ручейка – вернее, обмелевшей речушки. Мост был сломан, но воды было разве что по щиколотку. Из нее тянулись стебли кровавого лотоса с нераскрытыми и полураскрытыми бутонами. – Ой, там водопад! – Эвелина посмотрела налево. Вдалеке с обрыва рушились потоки воды. Его шум едва доносился до переправы. – Какая красота! – Отряд, идем вброд! Осторожно, камни скользкие, – крикнула впереди Искательница. – Сер Каарас, сорвите мне цветок, пожалуйста, – попросила Эвелина, указывая вниз. Васгот, кажется, удивился ее просьбе, но переспрашивать не стал, наклонился и сорвал один из стеблей. – Пожалуйста, миледи. – Спасибо, – она понюхала багряные лепестки. Дурманящий, сладкий и глубокий аромат даже слегка вскружил ей голову. – Будьте осторожнее, миледи, запах кровавого лотоса по-настоящему опьяняет, – сказал сер Каарас. – Правда? Хорошо, я больше не буду, – она опустила цветок, еще раз полюбовалась на глубокий тон лепестков в оправе изумрудной чашечки. – Но очень красиво, да? У нас в Оствике растут только белые лотосы. – Я плохо разбираюсь в цветах, миледи. Про этот знаю только потому, что он используется в алхимии в военных целях. Однажды в бою мне в лицо плеснули какой-то дрянью, от которой я едва не потерял над собой контроль. Потом мне объяснили, что то зелье было сделано из кровавого лотоса и корня смерти – и, не будь я васготом, я мог бы просто начать крушить всех вокруг, не различая своих и чужих. – Какой ужас! – Эвелина чуть не отбросила цветок, но удержалась – растение-то не виновато, что его свойства обратили во зло. – И кому могло прийти в голову использовать эту красоту вот так?! – Любому солдату, который хочет выжить в бою. К примеру, мне, – ответил сер Каарас очень спокойным тоном, и Эвелина почувствовала, что краснеет. Опять она ляпнула! Все же прав был Рикард, когда говорил, что она постоянно строит из себя святую. Наверное, за это Создатель и наказал ее, заставив на самом деле строить из себя святую. – Простите меня, сер Каарас, я… я просто всегда забываю, что я жила в полной безопасности всю жизнь только потому, что опасности подвергали себя другие. Другие сражались, чтобы я не брала в руки оружие – солдаты, стражники… Простите. Я не подумала. Он даже вздрогнул. Уставился на нее, будто пораженный ее словами. – Я снова не то сказала? – встревожилась девушка. – Я никогда не думал об этом так, – проговорил ее Рыцарь, опуская рогатую голову. Эвелина улыбнулась: – Это не моя мысль. Мне это объяснила мать Перпетуя, моя духовница. Она очень, очень умная и добрая женщина! Я скучаю по ней даже больше, чем по родителям. Когда мы закроем Брешь, я бы хотела вас с ней познакомить. – Осталось только закрыть Брешь, – проговорил сер Каарас, и она не услышала в его словах надежды. – Надо переправляться, миледи, уже пошел третий взвод. – Ой, да, – Эвелина тронула Каленхада, и тот, фыркая, ступил в воду.Глава двенадцатая
3 октября 2017 г. в 15:21
– Прекрасно, – Солас словно ждал аплодисментов, посматривая то на руку Адаара, метка на которой осталась невидимой после закрытия разрыва, то на то место, где только что была дыра в Тень. – Маскировка осталась полностью сохранной.
Глаза эльфа чуть посверкивали в вечерней темноте, как у кота.
– Да, отлично, – нетерпеливо сказала Искательница. Она явно не собиралась устраивать магу оваций. – Надо будет сказать кому-нибудь из агентов Лелианы, чтобы пустили в деревне нужный слух.
Нужный слух, очевидно, должен был гласить, что разрыв закрыла Вестница Андрасте. Адаар не сомневался, что деревенские охотно в это поверят – леди Тревельян уже успела зарекомендовать себя как почти что святая за прошедшие три дня. Он сам в деревню не спускался – церковницы сочли, что с широким представлением Рыцаря Вестницы пока стоит обождать. Так что на данный момент обитатели Перекрестка знали лишь, что в Инквизиции служат все, даже кунари.
За это же время силы Инквизиции успели расчистить земли вокруг Перекрестка от мятежных магов и храмовников. Потери оказались даже вдвое меньше, чем рассчитывала Искательница, так как бесчинствовало совершеннейшее отребье: недоучки, бездарности и сумасшедшие. Адаар в этих схватках не участвовал, как слишком ценная фигура. Он предполагал, что вряд ли ему вообще доведется в ближайшее время сражаться. И на удивление не был удручен этим – не видел смысла строить из себя воина, им на самом деле не являясь. Впрочем, сидеть в лагере без дела ему все равно было скучно. Лишь сегодня Каарас впервые оказался нужен – руки у Искательницы наконец дошли до проверки маскирующей магии на ближайшем разрыве.
Также за эти три дня один отряд Инквизиции добрался до земель Деннета на северо-западе и вернулся с приятными новостями: коннозаводчик вполне сносно справлялся с напастями, его земли остались нетронуты, а люди и лошади живы. Он согласился продать Инквизиции хороших лошадей по минимальной цене в обмен на небольшое подкрепление и закрытие разрыва, некстати появившегося в его владениях. А вот на востоке дела были куда хуже. Во-первых, укрепившиеся там разбойники куда больше походили на солдат регулярной армии, чем на обычных бандитов – умелые, отлично снаряженные, они разве что не носили ничьих цветов. Инквизиция понесла в первой стычке с ними неожиданно большие потери – и перед второй попыткой решила сначала разобраться, с кем имеет дело, а на это требовалось время. Во-вторых, что-то ужасное произошло с Редклифом. Вернувшиеся из-под его стен разведчики были по-настоящему напуганы. Там был разрыв в Завесе, демоны, да, но не только. Пробраться в город не представлялось возможным – физически. «Город мерцает», – определила происходящее лейтенант разведки, та самая веснушчатая гномка, Нитка Хардинг. В-третьих, сектанты с юго-востока, запершиеся в Зимовахтенной башне, похоже, не нашли ничего умнее, чем поклоняться Бреши – мол, ее открыл Создатель, чтобы забрать их лично прямиком в Золотой Город. Большего бреда и представить было сложно, тем не менее, сектантов было под сотню, почти все были вооружены и готовы отстаивать свое убежище и убеждения до последней капли крови. Брешь, похоже, попала в струю их предыдущих идей – насколько знали в Перекрестке, изначально секта проповедовала ересь попроще, молчание взамен на Песнь Света, но появление Бреши вдохновило их на более привлекательное безумие.
По возвращении в лагерь Искательница Кассандра созвала на малый совет Каараса, леди Тревельян и ту самую мать Жизель. Для этой цели был предназначен большой шатер в центре лагеря. Развернув карту Внутренних земель на походном столе, Искательница изложила дальнейший план действий:
– Пока одна рота под командованием Вейла разбирается с разбойниками и расчищает путь к Редклифу, мы с сером Каарасом и Вестницей берем отряд душ в сорок и следуем к землям Деннета вот по этому маршруту. Уладив там все, мы оставляем коннозаводчику пол-отряда, возвращаемся сюда с первой партией лошадей и, если не будет никаких накладок, пытаемся разобраться с проблемой в Редклифе. Нам нужно будет закрыть разрыв и понять, что за мерцание мешает попасть внутрь.
– Несчастный городок, – проговорила пожилая жрица, скорбно скривив большой некрасивый рот. – Будто мало ему ужасов выпало во время Мора…
– Вопрос в том, что делать с сектантами. Есть предложения?
Каарас не хотел говорить первым, леди Тревельян тоже молчала, а вот священница тут же взяла слово:
– Пусть они и еретики, нам не стоит сейчас собирать против них священный поход, Кассандра. Половина из них, уверена, просто напуганные, заблудшие души, не желающие никому зла. Если бы они пошли на переговоры…
– Пока они не идут на переговоры, мать Жизель. Но, к их чести, и не пытаются никого атаковать. Быть может, кто-то вызовется добровольцем и под видом неофита проберется туда, выяснит обстановку?
– Но это может быть опасно для лазутчика, – сказала леди Тревельян. – Вы, Искательница Кассандра, говорите, они не нападают… быть может, мы вообще не будем их трогать? А когда закроем Брешь, они поймут, что ошиблись, и вернутся к нормальной жизни.
Каарас придерживался куда худшего мнения об умственных способностях сектантов, решивших, что Брешь – это благо. Впрочем, суть предложения новоявленной Вестницы показалась ему верной.
– Отчасти я согласен с леди Тревельян, – сказал он. – Около сотни вооруженных еретиков заняли некий форт на территории Ферелдена. Пусть с этим разбирается Ферелден. Предлагаю для начала пробиться в Редклиф и явить эту проблему местному эрлу, и если он захочет, он попросит у нас помощи. Или у Денерима. Или разберется с ними как-то еще. Пока ведь Инквизиция не получила разрешение Ферелдена действовать на его территории, верно? Не стоит давать повод упрекнуть нас в излишней ретивости.
– Мы уже здесь, сер Каарас, – возразила Искательница. – И без всякого позволения королевы Аноры отбили у разбойников Перекресток и разместили тут целый батальон. Если она захочет придраться, она придерется и к этому. Но королева, насколько я знаю, разумная и практичная женщина. Ставить нам палки в колеса из пустой гордыни она не станет.
– Пожалуй, ты прав, дитя мое, – обернулась мать Жизель к Адаару, – эти несчастные – не самая животрепещущая из наших проблем. Пока лучше сосредоточиться на Редклифе. Нельзя забывать, что там расположена единственная во Внутренних землях королевская воронятня – мы должны как можно быстрее отправить в Денерим послание о том, что мы здесь. Все же, Кассандра, нам необходимо попросить разрешение на военное присутствие у королевы Аноры, не дожидаясь, пока она сочтет нас агрессорами.
Васготу не нравилось слышать «дитя мое» из уст человеческой женщины, но и «сер Каарас» было бы не намного лучше, поэтому он не поправлял ее. Но вот то, что она говорит «мы», внушало оптимизм – если ее авторитет среди простого народа не преувеличен, Инквизиция много выиграет от присутствия матери Жизель в своих рядах.
– Агрессорами? Но мы же спасли жителей Перекрестка и беженцев, накормили их, выдали теплые вещи… и сражались только с разбойниками. Мы же не собираемся ничего завоевывать! Королева Ферелдена все поймет, я уверена, и не станет нам мешать.
Каарас пока еще не привык к крайней наивности Вестницы Андрасте, поэтому не смог сдержать тяжелого вздоха. А вот церковницы, похоже, давно приняли это и не показали досады.
– Не стоит полагаться на то, что власть имущие всегда будут поступать, как велит им здравый смысл и совесть, дорогое дитя, – ласково обратилась пожилая священница к леди Тревельян. – Кроме этих соображений их ведут многие иные. Если у нас не будет возможности сообщить королеве – что ж, нас это не остановит. Но если она будет, нельзя от нее отказываться.
Леди Тревельян задумалась.
– Вы правы, мать Жизель, – наконец, сказала она, – раз у нас честные намерения, мы должны действовать по правилам.
– Если это возможно. И все же я хочу вернуться к идее с лазутчиком, – сменила тему Искательница. – Мне тут передали, что одна беженка очень хочет поговорить с командованием Инквизиции насчет Зимовахтенной башни… похоже, у нее какой-то личный интерес. Выслушаем ее?
Никто не возражал. Кассандра приказала привести упомянутую беженку, и вскоре в шатер ввели человеческую женщину средних лет с простоватым деревенским лицом. Хотя держалась она и была одета не как крестьянка.
– Добрый вечер, – поздоровалась она. Посмотрела на Адаара настороженно, но не более того. Это было неплохо. Обычно представители других рас, впервые увидев его, ойкали, вздрагивали, отшатывались, таращились, иногда даже убегали или хватались за оружие. Впрочем, в последнее время ему везло на более адекватных знакомых. Та же мать Жизель, впервые увидев его, показала разве что легкое доброжелательное любопытство.
Кассандра нахмурилась, будто к чему-то прислушиваясь.
– Я чувствую в вашей крови лириум. Вы – маг?
– Да, сер. Я – чародейка Эллендра, – спокойно, с достоинством сказала женщина. – Цитадель Кинлох, братство Эквитарианцев.
Каарас напрягся. Конечно, в присутствии Искательницы вряд ли магичка способна причинить кому-то вред, но все же стоило быть настороже. Хорошо, что он не заходил к себе перед советом и не снял перевязь с малым мечом. С оружием было спокойнее.
– Ясно. Тогда что вы здесь делаете? Почему вы не с мятежниками Фионы? – прямо, даже резко спросила Кассандра.
– Очевидно, потому, что не разделяю их убеждений, – все так же спокойно отозвалась чародейка. – Я не желаю ни с кем сражаться, тем более с храмовниками. У меня среди них слишком много друзей. Не говоря уже о том, что это в принципе глупо и пагубно – противопоставлять магов и храмовников.
Адаару было странно слышать это от мага. Нет ли тут какого-нибудь подвоха?
– Очень здраво, – одобрила Искательница. – Что ж, садитесь, чародейка, и расскажите, что вы хотите от нас.
– Благодарю, сер.
– Искательница Кассандра.
Адаар отметил, что Кассандру часто принимают за рыцаря.
– Мои извинения, Искательница. Ваше преподобие, – она кивнула жрице. – Э-э… Вестница Андрасте, полагаю? А вы?
– Эвелина Тревельян. Приятно познакомиться, монна Эллендра. Это – сер Каарас, мой доверенный телохранитель. Рыцарь Вестницы, – с некоторым трудом произнесла она.
Каарас кивнул. Магичка кивнула в ответ и перешла к делу:
– В Круге, пока не началась эта ужасная, бессмысленная война, я была членом одной компании. Среди нас были эквитарианцы, изоляционисты, храмовники. Мы называли себя Книжная Дюжина. Небольшое тайное общество, можно сказать… как вы понимаете, мы старались не афишировать нашу дружбу перед коллегами и начальством. Но все было совершенно безобидно; самое ужасное, что мы планировали – это подпольно устроить танцы, – скупая, печальная улыбка коснулась ее губ. – Когда начался мятеж, мы договорились на случай, если потеряемся, собраться вместе – или хотя бы оставить друг другу письма – как раз в Зимовахтенной башне. Задолго до войны наша компания – на том мы и сдружились – выезжала в экспедицию к древнему святилищу там рядом на холме, и мы все неплохо знали местность. Возможно, кто-то из моих друзей прибился к той секте… уверена, не по зову сердца, просто ради собственной безопасности. Или хотя бы оставил там в тайнике письмо. Если бы Инквизиция помогла мне добраться до Зимовахтенной башни… найти моих друзей… Они все очень достойные люди и эльфы, мастера своего дела. Не все бойцы, правда, я, к примеру, духовный целитель…
Чародейка явно опасалась, что в ее просьбе откажут, но не знала, что предложить Инквизиции взамен. Она мялась, стискивала на коленях руки, посматривая то на Кассандру, то на леди Тревельян…
– О монна Эллендра, конечно, мы поможем вам, – добрая девушка и не подумала выставить магичке какие-то условия.
Впрочем, Кассандра тут же вмешалась:
– Да, мы поможем вам, если вы поможете нам. Мы хотим выяснить побольше о той секте – насколько они опасны, много ли среди них фанатиков, какие у них слабые места. В общем, нам не помешал бы свой человек в их рядах. Вы, и, возможно, ваши друзья, могли бы стать нашими глазами и ушами. Конечно, это известный риск, но вам ведь и так бы пришлось внедриться в эту секту, верно?
– Полагаю, да, – осторожно сказала чародейка.
– Только придется немного подождать – пока путь к сектантам перекрыт какой-то странной бандой. На днях мы разобьем их, после этого наши солдаты проводят вас к Зимовахтенной башне.
– И, найду я друзей или нет, я… или мы…. сможем рассчитывать потом на защиту Инквизиции?
– Несомненно, – кивнула Искательница. – Мы принимаем в свои ряды и магов, и храмовников. Мне кажется, наш подход вам близок, – она даже улыбнулась.
– Не все из нас могут сражаться. Я в том числе, – магичка явственно напряглась. – Инквизицию разве это устроит?
– Дитя мое, – вступила священница, – Инквизиция – духовный орден, основанный последним указом ее святейшества Джустинии Пятой, упокой Создатель ее душу, а не армия и тем более не банда головорезов. Наша миссия – принести в Тедас мир. И чем больше мира мы принесем не на остриях мечей – тем лучше. Твой дар духовного целителя может спасти множество жизней. Нам нужны и ученые, и лекари, и просто мужчины и женщины доброй воли. Не бойся.
Чародейка, кажется, впервые за долгое время расслабилась. Опустились плечи, она глубоко вздохнула, разгладилась складка между бровями.
– Я уже не думала, что мир возможен, – пробормотала она почти про себя. – Я просто хотела найти своих друзей, прежде чем нас перемелет эта бойня, просто попрощаться. Но если… если надежда еще есть…
– Надежда есть, монна! – леди Тревельян вскочила со своего места и вдруг бросилась обнять удивленную, растерявшуюся магичку. – Создатель с нами. Андрасте с нами! Если мы будем храбрыми и будем помогать друг другу – у нас все получится!
Мать Жизель тоже встала.
– Что ж, я буду молиться, чтобы вы нашли своих друзей живыми и здоровыми, милое дитя. Но уже поздно, и всем нам стоит отдохнуть. Доброй ночи, дети мои.