***
Эвелину немного утешило, что в первый раз притвориться, будто она закрывает разрыв, можно будет только при своих. Разыграть этот богохульный и не очень убедительный фарс было все же необходимо – хотя бы для тренировки. Они заранее обговорили сценарий. Чтобы скрыть роль сера Каараса, вокруг разрыва следовало вставать втроем-вчетвером, и всем, включая васгота, делать одно и то же, а ей – особенные жесты, будто бы действительно работающие, и сопровождать это пафосной речью. Якобы остальные просто помогают Вестнице, а закрывает разрыв именно она. Оставалось надеяться, что никто не заметит, что в подобном действе всегда участвует ее Рыцарь… и не задастся вопросом, зачем Вестнице Андрасте вообще нужна чья-то помощь в этом деле. – Если демонов будет слишком много, позовем мага с храмовником, – распорядилась Искательница Кассандра, остановив группу на некотором расстоянии от разрыва. – Вы двое в связке со мной еще не сражались, так что должна кое-что пояснить. Я – не храмовница, поэтому обездвижить или уничтожить демонов усилием воли не могу, но зато меня, как Искательницу, они почти не замечают. Не то чтобы я совсем для них невидима, но по большей части они не воспринимают меня как опасность и не пытаются защититься. Так что, скорее всего, я их перебью и одна. Ты, Северин, просто будь готов подстраховать меня, если что-то пойдет не так. А пока – оба защищаете леди Тревельян на безопасном расстоянии. Сер Каарас, вы без крайней необходимости в бой не вступаете. Все ясно? Пока она говорила, васгот снял со спины ножны, вытащил из них свой огромный меч и уравновесил лезвие на плече, придерживая за рукоять. Выглядело это очень грозно. – Да, – кивнул он, отбрасывая ножны в сторону. – Ага, – сказал гном, снимая со спины щит и укрепляя ремнями на левой руке. Взял в правую боевой топорик и грозно взмахнул им. – Я готов. Укрепила на руке щит и Искательница. – Вперед, – она, обнажив меч, бросила к ножнам сера Каараса и свои. Бой вышел коротким и нестрашным. Искательница, оставив спутников в отдалении, бестрепетно подошла к самому разрыву, около которого потерянно бродили две зеленоватые прозрачные фигурки. Два выпада мечом – и демоны растаяли в воздухе. Почти сразу же из разрыва высунулась тварь посерьезнее – более плотная, коричнево-бордовая, горбатая… еще один удар – и с мерзким визгом демон опал к ногам Искательницы кучкой тряпья. Походив еще рядом с разрывом, воительница подозвала к себе Северина – видимо, проверить, не клюнут ли какие-нибудь демоны на него. Явилась лишь еще одна такая же тварь, попыталась дернуться к гному – и тут же тоже была пронзена мечом. – Вроде все. Подходите! Ты, Северин, продолжай следить, не вылезет ли кто, и смотри, как это выглядит со стороны, а мы приступим к... ритуалу, – судя по хмурому выражению лица леди Пентагаст, ей тоже не нравилось в этом участвовать. Она отстегнула щит, чтобы освободить руку, продолжая держать оружие наготове. Сер Каарас же воткнул свой меч в землю рядом с собой по правую руку. Гном остался в полной боевой готовности. Эвелина сосредоточилась и воздела обе руки, будто одаривая разрыв двойным благословением – чего не имела права делать, не будучи не то что Верховной жрицей, а даже преподобной матерью. Впрочем, снявши голову, по волосам не плачут. Каарас и Искательница протянули к дыре в Тень левые руки. – Милостью Создателя по воле Невесты Его, блаженной Андрасте, явившейся мне в Тени и благословившей меня! – выкрикнула Эвелина, взмахивая руками так, будто отталкивает от себя разрыв, а потом захлопывает его. Двое «помощников» почти одновременно сжали руки в кулаки и повернули кисти. Мессир Солас явно постарался над меткой на руке сера Каараса – она никак себя не проявила, когда разрыв вспыхнул и осыпался клочьями неприятного зеленого света. – Слава Создателю и Андрасте! – выкрикнула Эвелина вторую положенную фразу, опуская руки. Разрыв исчез. – Ну нормально так выглядит, – сказал гном, убирая топорик в петлю перевязи. – Если не знать, кто что на самом деле делает, сойдет. Только вам, леди Вестница, все равно лучше бы махать руками шире и картиннее, чтобы все только на вас смотрели. А то видно, что вы смущаетесь. А вам, Искательница, поменьше бы таращиться на руку сера Рыцаря. Смотрите оба лучше на леди Вестницу. – Ты прав. Надо будет еще пару раз без лишних глаз потренироваться. Рядом с Перекрестком есть еще разрыв. Потом сходим к нему. Искательница подобрала щит и покосилась на останки демонов. – По-хорошему, для Миневы нужно бы и их захватить, но мне, если честно, противно это трогать. – Не вопрос, я возьму, – Северин ковырнул сапогом, а потом поднял субстанцию, больше всего напоминающую мокрую половую тряпку. – Ах, нажье дерьмо! И правда, мерзкая дрянь. Ну ничего, хоть не воняет. Обе брать? – Одной хватит. Отнеси ее в лагерь и отдай для отправки в Убежище. А мы вернемся к Деннету. – Вы не против, я сначала немного рассмотрю дерево? – спросила Эвелина. – Ну… хорошо, – Искательница пожала плечами. Планируя посвятить жизнь Церкви, Эвелина хотела не только помогать нуждающимся, но и изучать всякие древности. Именно авварами она раньше, впрочем, не интересовалась: в Оствике и ферелденцев-то считали варварами, а уж авваров и хасиндов – вообще примитивными дикарями, не стоящими внимания. Конечно, легенда о Тирдде в пересказе монны Элайны (если она правильно запомнила имя старушки) не выглядела впечатляющей, не говоря уже о том, что была несколько скабрезной… но Эвелина читала в трудах того же брата Дженитиви, что древние мифы в народном пересказе всегда меняются до неузнаваемости. Вряд ли древних авваров больше всего интересовал любовный треугольник между Тирддой, гномом и эльфийкой, наверняка в исходной легенде куда больше внимания уделялось описанию славных побед воительницы и, возможно, политике. Что до дерева… Дерево, в общем-то, было совсем обычным. В растениях девушка не разбиралась, так что поняла только, что это что-то лиственное и не береза. На коре были вырезаны какие-то узоры, кое-где с ветвей свисали ленточки, явно не вчера повязанные – подпорченные дождями, выцветшие от солнца или истрепанные. Наверное, о нем, как и о самой легенде, стоило расспросить тех самых фермеров – потомков авваров. Или стоило бы, будь у нее на это время. Вздохнув, девушка погладила кору ладонью и отошла к терпеливо ждущим ее спутникам. Гном к этому времени уже успел уйти. Втроем они двинулись обратно к дому мессира Деннета, подхватив по дороге оставленные ножны. С двумя охранниками у пастбища разговаривала какая-то всадница. Северин стоял там же, и, похоже, демонстрировал собравшимся останки демона. Наконец, махнув рукой, всадница резко повернула лошадь в сторону, и, сделав крюк по бездорожью и проигнорировав протестующие крики охранников, погнала ее галопом по направлению к Эвелине со спутниками. Осадив лошадь, она лихо соскочила с седла. Это была девушка чуть постарше Эвелины: смуглая, с крупным носом и широким ртом, стриженая почти под ноль – пепельный густой ежик придавал ей какой-то солдатский вид. Впрочем, судя по всему, дисциплина не была сильной ее стороной. – Ух ты! – затараторила она. – Вы уже закрыли! Я не успела. Здрасти! Я Шейна, дочь Деннета. А вы – Вестница Андрасте, да? Ух ты! А вы – ее Рыцарь? Отец сказал, чтобы я для вас ривейнскую трехлетку пригнала, сер. Я не поняла сначала, почему ее? Почти необъезженная же. А теперь вижу, почему, – она засмеялась, показывая белые крупные зубы, – он не сказал, что вы – кунари. Ну ладно, я поскакала за Чубаркой. До ужина! Так же молниеносно вскочив в седло, Шейна унеслась куда-то на запад. Никто не успел вставить и слова в ее речь. Один из охранников взялся сопроводить Инквизицию к мессиру Деннету, второй, недовольный и потирающий лоб, остался на посту. Старик встретил их с некоторым смущением и радостью. – Это… спасибо. Ты извини, что сомневался, Вестница. Просто, ну… сама понимаешь. Ужин скоро готов будет. Вы снимайте снаряжение пока, чего в доспехах париться. Вон там можете сложить. Ну и присаживайтесь. Налить чего? Есть у меня редкая бутылочка «Плотского», такая орлесианская настойка на персике. За сотрудничество, а? Настойка оказалась очень крепкой. Эвелина с одного небольшого глотка почувствовала легкое опьянение. Сер Каарас отказался пить, сославшись на долг телохранителя. Искательница, опрокинув в себя полрюмки сразу, сказала, что слишком сладкое. Все же иногда ей не хватало деликатности. Но мессир Деннет, кажется, не обиделся на ее прямоту. Вскоре в дом ворвалась чуть запыхавшаяся Шейна. – Привела Чубарку, пап! – с порога крикнула она. – Оседлать сразу? Ого, ты ее вскрыл! А налей-ка и мне… м-м, вещь. Ма-ам! Папа вскрыл ту бутылку, мам! С неприличной косточкой! – Ну и чего ты орешь?! – донесся откуда-то, видимо, с кухни, голос монны Элайны. – Попробуй, мам! Очень вкусно! На дне бутылки действительно плавала персиковая косточка, только Эвелина так и не поняла, чем она неприличная, а присмотреться после слов Шейны было неловко. – После ужина оседлаешь. Садись и не мельтеши, наказание, – проворчал мессир Деннет. Шейна плюхнулась за стол. – Еще седло подходящее бы найти… а, ладно, потом. И снова здравствуйте! – Здравствуй, Шейна, – сказала Эвелина, несколько оробев от ее напора. – У вас там в лагере дивный белый меринок пасется. Ваш, Вестница? – Теперь да. Его зовут Каленхад. – Каленхад?! Ну и назвали! – Раньше он принадлежал ее святейшеству, да примет ее душу Создатель. Я не знаю, почему она так назвала его. – Наверное, потому, что она была орлесианкой, – без всякого почтения к покойной Верховной жрице, даже будто бы с осуждением заявила девушка. – Ну да ладно. Отец сейчас будет фыркать, говорить, что он-де орлейская лошадка с бантиками, но мерин просто обалденный. Вообще не понимаю, зачем такого было холостить! По всем статям прекрасный был бы производитель. Не хотите погоняться, Вестница? Обожаю скачки! – Прости?.. – Шейна! Имей почтение! – осадил дочь мессир Деннет. – Леди, э-э… – Тревельян, – подсказала Эвелина. – Леди Тревельян тебе не подружка. Она Вестница Андрасте! И в твоих дурацких скачках участвовать не будет. Не хватало, чтобы она себе голову свернула твоими стараниями. Извините ее, Вестница, совсем без башни девка выросла. Шейна надулась. Но вскоре снова улыбнулась. Эвелина уже с некоторой опаской ожидала нового заявления энергичной дочери коннозаводчика, но тут вошла хозяйка с подносом чистой посуды и погнала Шейну помогать ей. Пока девушка носилась в кухню и обратно, монна Элайна тоже попробовала «Плотское», никак не выразила свое к нему отношение и начала расставлять тарелки. Эвелина подумала, что странно, что у столь богатой семьи, владельцев столь обширных угодий, нет слуг, что хозяева сами готовят, накрывают стол, и, видимо, выполняют всю остальную работу по дому. В Оствике у землевладельцев и помельче обязательно были слуги, хотя бы трое. Возможно, именно таково на самом деле то самое ферелденское «варварство»? Минимализм и самостоятельность у высших слоев общества? Спрашивать напрямую об этом было неловко. – Чего тебе? – вдруг спросил мессир Деннет, поднимаясь, и Эвелина, машинально обернувшись к двери, сначала никого не увидела, а потом сообразила опустить взгляд к полу. В дверь по-хозяйски прошла крупная, даже грузная собака. Очень мощная грудь, чуть кривоватые лапы, почти отсутствующий хвост, короткая бурая, чуть в красноту шерсть. Собака оглушительно гавкнула и… указала мордой на гостей? – Это Инквизиция, Руби. Они наши друзья. Собака гавкнула еще раз, уже тише, и усиленно завиляла обрубком хвоста. Потом кивнула головой в сторону сера Каараса и издала странный звук типа поскуливания. – Это кунари. Не бойся. Он тоже друг. Так ты чего хотела? Руби подпрыгнула и явно показала, что зовет хозяина из дома. – Ох, Создатель… я сейчас вернусь. Монна Элайна никак не показала удивления от разыгравшейся перед ними сцены, а вот Искательница явно была в замешательстве. Кажется, сер Каарас тоже был удивлен – хотя и старался не показать этого. – А… это ваша… это мабари, да? – спросила Эвелина. – Ну да. Шейна! Ты где там застряла?! – Иду-иду! Эвелина переглянулась с леди Пентагаст, и та пожала плечами. – Ох, Создатель, Руби! Ты что за дрянь приволокла! – донесся со двора голос мессира Деннета. В ответ раздался долгий лай, такой выразительный, словно собака что-то пыталась сказать. – Я тебя не просил ни о чем таком. Отнеси обратно! Выкинь! Фу! Избавься от этого, в общем. И не смей прямо тут закапывать. Раздраженный лай, потом поскуливание. – А почему ты вообще туда ходила? Радостный лай. – Ну и что, что там теперь безопасно, я тебе туда еще не разрешал бегать! Плохая собака! Могла сначала прийти и попросить. И нечего строить из себя бедненькую. Опять скулеж. Эвелина не понимала, то ли мессир Деннет такой чудак, что всерьез общается с собакой, то ли мабари действительно достаточно разумна, чтобы поддерживать беседу – хотя бы таким образом. Но при хозяйке она не могла обговорить это со спутниками. – Твоему отцу было бы за тебя стыдно! – послышалось уж совсем что-то невероятное в разговоре с собакой, и рассерженный коннозаводчик вернулся в дом. – Извините, ее иногда заносит, – буркнул он, садясь за стол. – Ее… отцу? – все же не удержалась от вопроса Искательница Кассандра. – Было бы стыдно?.. Но мессир Деннет, кажется, не понял, что именно удивило гостью. – Ага. Отец-то ее знаете кто? Сам Гавлок, тот самый. Герой Пятого Мора. Но она не в него пошла, а в свою дурную мамашу. Такая же была до старости разгильдяйка. Тут удивления не сдержал и Каарас, едва не подавившись и уставившись на мессира Деннета. – Простите? – Эвелина даже подумал, что ослышалась. Что еще за Гавлок, герой Пятого Мора? Отец собаки?.. Может, это какой-то странный розыгрыш? – Ох, Создатель, ну мабари Героев Ферелдена, Гавлок. У вас в Вольной Марке о нем что, не знают? Ну даете. – Ах Гавлок, – посветлела лицом Искательница. – Лелиана о нем рассказывала, точно. Но, если честно, я думала, она приукрашивает, у нее есть… склонность переоценивать возможности животных… гхм. То есть, это все правда?.. Значит, мабари действительно настолько разумны? – Разумны? Шутите? Я ей как-то говорю, приведи мне Брона, а она приводит Рона. Ослышалась, мол! Рассеянная, как я не знаю кто, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Так что насчет разумности я бы поспорил. – Ой ладно тебе, Деннет, Руби просто пошутила тогда. Давайте уже ужинать, все стынет, – проворчала монна Элайна. – И шутки у нее дурацкие! – припечатал коннозаводчик, решительно берясь за ложку. Эвелина очень осторожно взяла свою ложку. Ощущение нереальности происходящего не проходило.Глава тринадцатая
10 октября 2017 г. в 00:25
На пути к землям коннозаводчика произошло странное событие – на целый отряд Инквизиции напала… небольшая стая волков. Конечно, их тут же обездвижили магией и без суеты расстреляли – один взвод состоял из лучников. Каарасу даже не пришлось ничего делать, хотя малый меч он на всякий случай обнажил. И все же сам факт, что волки среди бела дня бросились в явно самоубийственную атаку на сорок солдат, настораживал.
Эльфийка из магов – та самая, кстати, что желала ему смерти, а теперь старательно не смотрела в его сторону, возможно, надеясь, что васгот ее не запомнил – высказала Искательнице предположение, что животными управлял какой-то демон.
– Можно что-то определить по трупу? – спросила Кассандра. – Я могу приказать интенданту взять одну из туш с собой для изучения.
Этого эльфийка не знала, но сама Искательница почти сразу же вспомнила, что некая Минева интересовалась влиянием разрывов на фауну и просила приносить ей образцы. В итоге одного из дохлых волков, помельче, интендант, вздыхая, связал и перекинул через спину самой легко нагруженной из лошадей. Та явно занервничала от запаха волка и крови, но выкидывать коленца не стала.
– Вы в порядке, миледи? – спросил Каарас у леди Тревельян.
– Я даже не успела испугаться, – поделилась она. – Бедные волки. Наверное, это ужасно, когда тобой управляет демон – даже если ты животное, что-то ведь ты понимаешь, что-то чувствуешь.
Впрочем, больше проблем по пути не возникло. На границе земель Деннета отряд встретили его люди, предсказуемо отреагировали на Адаара словами «ох, Создатель» и «мать моя женщина», юной Тревельян не менее предсказуемо достались любопытствующие и полные надежды взгляды и почтительные приветствия, после чего отряд отвели на место, предоставленное Деннетом под лагерь – довольно живописное, рядом с ручьем. Дальше были поля, пастбища, а еще дальше – небольшая деревня и конюшни.
Оставив отряд устраивать лагерь, Искательница, новоявленная Вестница Андрасте, Каарас и Северин пешком (по просьбе леди Тревельян, она устала сидеть в седле) двинулись за провожатыми в сторону деревни. Каарас отметил, что поля и пастбища действительно нетронуты. Похоже, охранники Деннета свое дело знали. Кое-где на полях работали крестьяне – что-то рыхлили или пололи. Человеческий мальчишка-пастушок, присматривающий за небольшим стадом друффало, вскочил при их приближении и даже рот разинул от изумления.
– Поддувало закрой, ворона влетит, – беззлобно посоветовал ему один из провожатых.
– А кто это, дядя?.. У него чего, рога?..
– Это кунари, балбес. Простите великодушно, сер кунари, он раньше ваших не видел ни разу.
Адаар слегка кивнул.
– Хотя я, если честно, тоже, – добавил дядя пастушка, смущенно усмехнувшись.
Каарас принял и это к сведению, хотя ему не было интересно.
Сам Деннет оказался крепким старым человеком, очень темнокожим для ферелденца – видимо, его предки были откуда-то с севера. Он встретил гостей на пороге собственного дома.
– Инквизиция, а? Хоть кто-то пытается навести порядок. Ну заходите, Инквизиция. Эвон ты вымахал, рогатый. Притолоку мне не поцарапай. Тебя-то каким ветром занесло к ним? К церковникам-то?
– Я андрастианин, – кратко ответил Каарас, внутренне перекосившись.
– Ого! Чудны дела Создателя. А ты, гном, тоже андрастианин?
– Неа, – сказал Северин беззаботно, – уж извиняй, папаша, я Камень чту. Орзаммарский я. Но мне эта дрянь в небе нравится не больше, чем тебе.
– Итак, – Искательница выступила вперед, – хочу представиться и представить моих спутников. Я – Искательница Кассандра, Правая рука покойной Верховной жрицы, ныне член совета Инквизиции. Это – леди Эвелина Тревельян, Вестница Андрасте, и ее доверенный телохранитель сер Каарас Адаар со своим оруженосцем, Северином. Мы здесь, чтобы исполнить свою часть договоренности.
– Рад познакомиться, что ж.
– Двадцать бойцов Инквизиции, включая по двое магов и храмовников, будут предоставлены в ваше распоряжение для защиты ваших угодий, а Вестница закроет разрыв дарованной ей благодатью.
– О как, – Деннет внимательно посмотрел на Эвелину, и та заметно занервничала под его взглядом. – Молоденькая совсем, я смотрю. Слухи разные ходят про тебя… вас, вернее, уж прости старика, попривык с благородными по-простому…
– Ничего страшного, мессир Деннет.
– Да и ты меня просто Деннет зови, чего тут реверансы разводить. По говору слышу, ты марчанка?
– Я из Оствика… Деннет.
– Ага. И прямо на самом деле в Тени тебя Андрасте встретила и поручила тебе спасти мир?
– Да, – кивнула девушка, еще больше краснея и часто моргая, – в общих чертах.
Юной Тревельян срочно нужно было учиться лгать. Если она всегда так будет отвечать на прямые вопросы, любой, имеющий хоть каплю ума, засомневается. Каарас, впрочем, не знал, как ей с этим помочь. Может быть, Лелиана сможет дать ей несколько уроков?
Похоже, Деннет тоже отнесся скептически к словам девушки.
– Ну… если разрыв закроешь… то мне, вообще-то, этого хватит для счастья. В высокие материи я лезть не обучен, больше по лошадям. И лошадям уж точно не на пользу дырка в Тень рядом с ними и твари оттуда. Хорошо, хоть немного их… Нервничают кони с того момента, как эта погань открылась… не дай Создатель взбесятся еще, как те волки, демоны бы их драли.
– На нас тоже напали странные волки, – сказала Искательница.
– Взбесились, говорю же. В общем, волков перебить надо, – деловито сказал Деннет, – с вашим подкреплением как раз управимся. Вообще начальник охраны у меня Брон – пусть ваши ребята с ним столкуются. Насчет жалования им мое слово такое: прокормить мы их прокормим, крыша над головой будет, но уж что сверх – это с вас, Инквизиция, сейчас у меня денег на это нет. Устраивает?
– Да, – кивнула Искательница.
– Торговаться ты не привыкла, а? – усмехнулся старик. – Эх, ладно, если ребята хорошие, может, что и придумаю для них. С моей стороны первую партию лошадей я вам уже подготовил, пусть ваши конюхи их осмотрят. Только это… ты, рогатый… тебе ведь лошадь тоже надо? Так ферелденские верховые, о которых уговор был, тебя не снесут – покрупнее нужно. Много кунари еще у вас? В Инквизиции?
– Пока я один.
– Добро. Есть такая порода – ривейнский тяжеловоз, в холке – во такие, – коннозаводчик показал примерно свой рост. – Как раз сегеронские их закупают. По-вашему эти лошади зовутся «асарач» или вроде того.
– Вообще-то я из Тантерваля, – счел все-таки нужным пояснить Каарас.
– И чего? Я и по выговору слышу, что ты марчанин. – Деннет нахмурился. – Только от этого в тебе росту и весу не уменьшилось. Лошади эти, говорю, как раз для кунари. У меня на дальних пастбищах есть жеребец и три кобылки таких, ну и молодняк. Коня, сам понимаешь, отдать не могу, жеребята еще в силу не вошли, но одну кобылу, так и быть, продам тебе. Трехлетка, здоровая, правда, особо не объезженная… к седлу и узде приучена, но не более того. Ты как вообще, наездник хороший?
– Не очень.
Адаар умел ездить верхом, но не более того – у Вало-кас не было своей конюшни, как и у большинства наемничьих групп, конечно, но наемникам других рас и не требовались исключительно тяжеловозы и им было проще нанять лошадей, если что.
– Ну не знаю… она не очень норовистая, конечно. Попробуешь, а не сойдется у тебя с ней – есть еще мерин, полукровка с морозногорской, только пожилой, одиннадцать лет. Зато вышколен хорошо. Распоряжусь сейчас пригнать ривейнскую кобылу… а вы пока можете и за разрыв приняться. Как раз жена моя и ужин сготовит…
– Хорошо, где разрыв? – спросила Кассандра.
– Там, за пастбищем, над косогором сразу. У дерева этого треклятого. Торчит там как прыщ на ровном месте, языческая зараза. Земля хорошая пропадает. Может, из-за него там и разрыв возник? Но Элайна моя мне голову открутит, если с ним что-то случится. Так что поосторожнее там с ним.
– В каком смысле «языческая зараза»? – нахмурилась Искательница.
– Ох, видит Андрасте, ну эта дурацкая история про авварку с эльфийкой… У нас тут добрая половина фермеров… в общем, авварская кровь в них течет точно, здоровые, что твои друффало, и такие же, честно сказать, дубины. Так вроде андрастиане, а ковырнешь – язычники. В общем, дерево это посвящено кому-то из этих двух баб. Мне это все вот здесь уже, вы лучше с моей женой поговорите… она вас и к разрыву проводит, и про дерево расскажет. Так что давайте, вы – к жене моей, она в огороде за домом, я – распоряжусь насчет лошади для кунари и Брону скажу, чтобы сходил к вашим… ну и за ужином встретимся. А завтра с утра лошадок посмотрите, и, даст Создатель, сговоримся о цене и на весь табун. Шестьдесят голов, так? Не мало вам будет? Я и двести продать могу…
– Мало, но конюшен в Убежище пока тоже мало. Да и с фуражом сейчас сложности, – ответила Кассандра. – Там, в горах, зима длинная, пастбища еще долго под снегом будут.
– Верно, с сеном проблемы. Мало того, что весна, да еще и война эта проклятая. Хм. Отсюда до Убежища сено везти даже глупо как-то, а то я бы вам продал. Ладно, Искательница, это дело мне обмозговать надо. Знаю я кое-кого из тех краев, если письмишко от меня будет – может, и продадут вам фураж. Но хватит болтать, если хотите до ужина управиться. Удачи, Инквизиция.
Женой Деннета оказалась того же возраста человеческая женщина, седая и тощая, с типичной для ферелденцев светлой кожей. Ее, кажется, вообще мало взволновал пестрый состав представших перед ней членов Инквизиции. Кассандра изложила ей суть дела, и старуха усмехнулась:
– Опять это дерево ему покоя не дает. Легенду про Тирдду не слышали, что ли? Ну пойдемте, расскажу по дороге… в общем, давным-давно жила-была Тирдда Яркая Секира – великая авварская воительница. И была у нее, значит, волшебная секира – хрустальная, да еще и огнем горела. С этой секирой ей равных не было в бою: махнет рукой – улочка, отмахнется – переулочек. А еще была у нее, Тирдды, полюбовница из эльфов, красивая – не пересказать. Авварка так ее любила, что отказывала всем мужчинам, желающим жениться на ней, а одного, самого настырного, даже убила – и после увела свое племя в горы. Видать, чтобы мужики перестали ей докучать, – она снова усмехнулась. – Но не тут-то было. От мужиков и в горах не спрячешься. Повстречалась она там с каким-то гномьим принцем и все же влюбилась.
– Авварка с гномом замутила? – хмыкнул Северин. – Неудобно им небось было.
– Ты слушай. Эльфийка обиделась на такое и ушла восвояси вся в слезах. А от гнома родила Тирдда дочь-красавицу, Морриган’нан. Жили они не тужили двадцать лет. Но как только дочь выросла, Тирдда хвостом махнула – и к своей эльфийке сбежала. Прости, говорит, за все, ошиблась я, тебя люблю до сих пор, забыть не могу. Та ее тоже любила, ну и простила на радостях, и жили они долго и счастливо, пока не померли. Такая вот история.
Каарас склонен был согласиться с Деннетом насчет того, что история дурацкая. На древнюю легенду она не походила, скорее – на орлесианский любовный роман, который однажды прочитала Мераад и зачем-то ему пересказала. Там тоже были сплошь какие-то страсти на пустом месте, любовные многоугольники, уходы и возвращения, слезы, грезы, розы, в общем, какая-то чушь. Адаар не понимал, какое удовольствие и интерес представители других рас находят в таких нездоровых, запутанных отношениях, и зачем они вообще смешивают любовь и вожделение, разделяют любовь и дружбу, требуют единственности в любви, но не требуют ее в дружбе, называют предательством параллельные сексуальные связи и до кучи воспевают всю эту мешанину как самое главное в жизни. Для Каараса, как и для многих знакомых ему тал-васготов и васготов, влечение тела и влечение души были двумя различными вещами, никак друг от друга не зависящими. Сам Адаар еще ни к кому не испытывал любовь и физическое желание одновременно, хотя знал случаи сочетания и взаимности обоих чувств – хотя бы у собственных родителей. При этом и у отца, и у матери были помимо брака и иные отношения, что телесные, что духовные, и никто не делал из этого страшных тайн и трагедий. Кунари же впадали в другую крайность: Триумвират строго разделял для последователей Кун любовь, секс для удовольствия и деторождение и наказывал любого за малейшее несоблюдение правил. Именно такое жестокое и бессмысленное ограничение было одной из причин отречения его родителей от Кун и побега с Сегерона.
– А при чем тут дерево? – робко подала голос леди Тревельян.
– А дерево при том, что у авваров примета такая – если какое-нибудь дерево покрасивее этой подружке Тирдды посвятить, лентами украсить и все такое, то те земли, где оно растет, не постигнут никакие беды. Ну а если срубить его, то, наоборот, обязательно случится самое плохое. Дурни наши, фермеры-то, думают, что война нас не затронула, потому что это дерево тут растет. Глупости, конечно, это Брон с его молодцами нас охранял, а вовсе не дерево, но они в это верят – а значит, не боятся, не убегают и хорошо работают. Брон-то к бедному дереву аж ревновать стал, ох, смех и грех. Понять его, конечно, можно, он жилы рвал, кровь проливал ради их безопасности, а им вроде и все равно. Но само дерево-то чем виновато? Порывался все срубить его и выкорчевать, мужу моему в уши дул, мол, земля там хорошая, поле сделаем, урожай соберем, ну, Деннет давай на меня наседать про поле да урожай… а я ему говорю: поле-то ты сделаешь, а кто его обрабатывать-то будет, если половина фермеров сбежит? То-то. Так что вы с деревом побережнее.
– Спасибо, монна, – сказала леди Тревельян. – Очень… интересная история. Мы будем аккуратны с вашим деревом.
– Да не за что.
Деревня осталась позади, впереди виднелось еще одно пастбище для друффало. Могучие рогачи мирно щипали весеннюю траву. У ограды о чем-то беседовали двое вооруженных людей.
Жена коннозаводчика остановилась.
– А вон и ребята Брона – как раз следят, чтобы демоны к нам сюда не полезли. И чтобы дочка наша, шалопайка, к разрыву не совалась. Во-он уже дерево видать, а разрыв прямо за ним. Справитесь сами-то, или ребят с вами отрядить?
– Справимся сами, большое спасибо, – поспешно сказала леди Тревельян, и старуха, пожелав им удачи, отправилась обратно.
Похоже, от сторонних зрителей им все же удалось избавиться. Тем лучше, хотя и нельзя рассчитывать, что им всегда будет так везти.
– Спорим на три серебряка, что не закроют они ничего? – услышал Адаар громкий шепот одного из стражников позади себя.
– Спорим! И на щелбан сверху. Готовь лобешник, брат, с ними Вестница Андрасте – она и не то закрывала.
– А можно я с ним тоже поспорю? – спросил Северин, не понижая голос. – Халявные три серебряка мне не помешают.
– Я тебе поспорю, – отозвалась Искательница. – Не позорь Инквизицию и Вестницу, будь добр.
– Так я же на нас поставлю! За честь Инквизиции.
– Агрх! Будто Варрика мне мало. Нет.
Северин посмеялся, подмигнул скосившемуся на него Адаару. Тот не понимал прелести пари, поэтому никак не отреагировал. Вместо этого он сосредоточился на предстоящем бое.