***
Эвелина немного отдохнула, но чувствовала себя такой же подавленной. Вечерело. Может быть, стоило сразу уехать в Перекресток, но она все же дождалась окончательного возвращения группы из гномьей крепости. Настроение у Кассандры тоже было, судя по всему, не лучшим. Отозвав в сторону посвященных, она доложила о последних новостях. – Пленных нам взять не удалось. Ни следа красного – равно как и синего – лириума мы не нашли. За одной дверью, судя по всему, сокровищница. Из хороших новостей: Хартия уже сделала за нас полработы, найдя секрет запирающего механизма – осталось только выковать вторую такую же шестеренку, если верить их бумагам. Думаю, у нас все шансы ее вскрыть. Сокровища лишними не будут. А вот ко второй двери никто не знает даже, как подступиться. Магия на нее, такое впечатление, вообще не действует, не видно ни скважины, ни петель, ничего… – Я таких даже в Орзаммаре не видел, – кивнул Северин. – Что-то невероятное. Подорвать ее тоже вряд ли получится – ну разве что со всем Валаммаром вместе. – И на ней странный узор. Похож на перевернутый герб Киркволла, – сказала Кассандра. – Думаю, через нее Хартия и ушла, и склады красного лириума наверняка тоже за ней. В общем, мы упустили этих подонков. Даже если мы выпишем сюда специалистов, которые сумеют разобраться с той дверью, пройдет куча времени: преступники успеют скрыться и унести свой товар. Я пока оставлю в Валаммаре гарнизон – а в ближайшее время переведу сюда тех, что сейчас в Великолесской усадьбе. Солдат у нас не так чтобы много, а там теперь нечего сторожить. Будем понемногу вывозить из крепости ценности… надеюсь, Ферелден не заявит на них свои права. – В Вольной Марке гномьи руины не считаются принадлежащими государству, – сказал сер Каарас. – И найденное там не облагается налогом. Периодически Вало-кас принимает заказы на такие вылазки, хотя мой отряд этим не занимался. Как в Ферелдене, не знаю. – Верно, я вспомнила! – воскликнула Эвелина. – На уроках экономики и про это было! На самом деле Оствик периодически пытается присвоить и подземелья, но статус-кво лоббирует торговая элита, поскольку в основном именно она имеет возможность посылать туда экспедиции. Им невыгодно было бы еще и платить за найденные сокровища. Во всей Вольной Марке схожая ситуация. Помнится, в Орлее по-другому, а вот как в Ферелдене – я тоже не знаю… Девушка не стала говорить, что ее учительница считала Ферелден слишком дикой страной, чтобы его экономике вообще уделять внимание. – Эти тонкости наверняка известны Жозефине, – прервала прения Кассандра. – И кому это все продать, я думаю, тоже она разберется. А нам остается утешаться тем, что этот торговый путь мы уродам пресекли. Предлагаю вернуться в Перекресток и отдохнуть. – А похороны? – спросила Эвелина. – А ты хочешь на них остаться? – Я не хочу, но думаю, я должна. Они же шли в бой… ну, ради меня. – Как знаешь, но лично я уже с ног валюсь. Так что поеду домой. Сейчас было явно не лучшее время, чтобы спрашивать у Кассандры, почему она позволила сектантам убить своих раненых. Эвелина отбыла похороны, как наказание, после чего в сопровождении своего Рыцаря, его оруженосца и еще пары конных солдат тоже уехала в Перекресток. Было уже темно и холодно, когда они прибыли в деревню. Несса тут же окружила свою госпожу заботой: растерла ей руки, переодела, подала горячее питье, и, видимо, понимая, как та устала (а может, побаиваясь будить Кассандру, которая, похрапывая совершенно не подобающим принцессе образом, сладко спала на своей кровати), не стала утомлять ее слух очередными неприличными сплетнями, лишь шепотом пожелала спокойной ночи. Лет с четырнадцати Эвелина не спала с мягкими игрушками, а вот сейчас она бы не отказалась обнять свою плюшевую свинку Долли. Но та осталась, конечно, в Оствике, дома, где-то в коробке с другими памятными с детства вещами. Так что пришлось пытаться заснуть своими силами. На удивление, никаких кошмаров девушке не приснилось. Она крепко спала и проснулась раньше Кассандры. Попыталась не шуметь, нашаривая свою одежду – но Искательница, что-то невнятно пробормотав, проснулась тоже. – Доброе утро. – Доброе утро, Кассандра. – Ох, ну вчера был и денек, – леди Пентагаст, потянувшись, шмыгнула носом. – Простыла я, что ли? Ты в порядке? – Да, спасибо, все хорошо. – Ну, за исключением того, что мы упустили этих подонков вместе с красным лириумом. Проклятье, но я даже не знаю, как бы мы им смогли помешать. И еще эти придурки-сектанты… – Они правда убили своих людей вчера? – решилась девушка. – Только потому, что их ранили порождения тьмы? – Ну да. Придурки, говорю же. – А почему ты не помешала им? – Эвелина попыталась спросить это не обвиняя, мягко. – А зачем? А, – Искательница, кажется, все-таки прочла в ее лице упрек, – ты об этом. Ну, если бы я вмешалась, была немаленькая вероятность, что все оставшиеся сектанты ополчились бы на нас. И нам пришлось бы убить их всех, и, возможно, с потерями со своей стороны. Я сочла – ну не то чтобы я долго размышляла, на самом деле, такая оценка с опытом выносится очень быстро – что жизнь троих скорее всего обреченных людей не стоила такого риска. – Я… я не понимаю, почему… зачем им было бы нужно нападать на вас? Кассандра нахмурилась. – Потому что они фанатики, – ответила она, моргнув. – И из-за страха. Наверное. Если честно, я не думала об этом. Все эти глубокие и сложные причины поступков всяких двинутых – это к Варрику, не ко мне. Я просто видела, что они на взводе и чуть что – нападут, неважно на кого. Уж лучше на своих покусанных, чем на нас… наверное, я рассуждала как-то так. Если можно это назвать рассуждениями. Я просто вижу, как лучше сделать. Ну, иногда ошибаюсь, конечно, но все же пока еще жива. В бою нельзя долго думать. Ты считаешь, я была не права? Эвелина вздохнула. – Я не знаю. А вдруг он не заразился, а вдруг бы они не напали – я рассуждаю как-то так… Может, я слишком надеюсь на лучшее? Кассандра уже открыла рот, чтобы ответить, но ее прервали: – Искательница! – прозвучал за пологом палатки запыхавшийся мужской голос. – Срочная депеша из Убежища! – Прикройся, – Кассандра махнула рукой, и Эвелина натянула одеяло до подбородка. Сама леди Пентагаст осталась дезабилье, но явно не заботилась, что ее так увидит посторонний мужчина. – Заходи! Гонец откинул полог. – О, – он тут же опустил глаза в пол – а вот его ночная сорочка, открывающая плечи и декольте женщины, смутила. – Доброе утро, мои леди. Вот пакет. – Давай сюда. А сам – давай отсюда. – Простите, Искательница, – гонец поспешно отступил. Кассандра ухмыльнулась, разрывая конверт. Прочитав письмо, она задумчиво помахала им в воздухе, потом передала Эвелине. – В Орлее дело сдвинулось с мертвой точки, – прокомментировала она. – Да Жозефина просто гений! Нас приглашают в Вал Руайо. Императрица подписала разрешение на пересечение границы Орлея войсками Инквизиции. Пока что только одной роте почетного караула, но если мы докажем свою благонадежность… А еще тебе разрешено выступить с речью на площади Летнего рынка. Жозефина и мать Жизель заручились максимальной поддержкой клира – хотя не резко против тебя всего лишь треть относительно высокопоставленных жриц, но на данный момент лучшего достичь невозможно… в общем, читай, там все написано. Эвелина вчиталась в строчки, написанные изящным почерком леди Монтилье. В принципе, Кассандра пересказала суть письма точно. Леди-посол предлагала срочно выезжать в Орлей (через Убежище) ей, серу Каарасу и леди Пентагаст. Она уже договорилась с гостиницей «Маска де Лион» – Вестнице Андрасте и ее приближенным предоставят стол и кров. Императрица Селина милостиво и очень благоразумно предложила Инквизиции именно Летний рынок – отделенный от основной части города декоративным прудом район, достаточно фешенебельный для подобной встречи, в который при этом можно войти со стороны предместий, не создавая в столице Орлея лишнего ажиотажа. Также леди Монтилье писала, что Вестницей Андрасте заинтересовался свет: Первая Чародейка Монтсиммара мадам Вивьен и несколько дворян. И, что не менее важно, Инквизицией как возможным партнером заинтересовались некоторые крупные торговцы. – Срочно собираемся и выезжаем в Убежище! – провозгласила Кассандра, спешно одеваясь. – Я побежала инструктировать Вейла, пришлю тебе твою свистушку-горничную, а ты покажи письмо Каарасу – и пусть тоже собирается. Так, еще Солас… он тоже нужен. Ладно, ему скажу я. В темпе, Эвелина! Эвелина сделала, как она просила, поручила Нессе сборы и ушла прощаться с жителями деревни. Томми всплакнул, провожая ее; рассыпался в благодарностях тот самый эльф, сын которого убегал в сектанты – а теперь воссоединился с семьей. Все местные снова попросили Вестницу о благословении, но в итоге согласились просто помолиться вместе – и самые светлые куплеты Песни Света вознеслись к небесам, нестройные, но искренние. Она простилась и с монной Эллендрой, и с мессиром Тобриусом. Маги пожелали девушке всех благ и уверили ее в том, что не подведут Инквизицию. Возвращаясь в лагерь, Эвелина неожиданно была остановлена одним из сектантов. Молодой человек со странно выбритой головой – он был из тех, что вчера дрались с порождениями тьмы. – Леди Вестница? – несмело обратился он. – Добрый день. Я хотел бы поговорить с вами наедине. Мое имя – лорд Беранд. – Добрый день. Вы вчера храбро сражались, лорд Беранд, – выдавила Эвелина. Ей не хотелось беседовать с сектантом. Отчасти она опасалась их, отчасти – чувствовала свою вину перед ними. – Вы слишком добры, – на его щеки лег румянец. – Давайте отойдем вон под то дерево, там нас никто не услышит. Убедившись, что никого нет рядом, сектант заговорил: – Мне ужасно стыдно, Вестница. Право, не знаю, что мной двигало, когда я подался в эту секту. Мне показалось, я узрел истину… не хочу перекладывать всю вину на Анаис, мол, она заморочила мне голову. Я сам… хотел быть особенным, не одним из многих – избранным. И… мне было страшно. Эта война… маги, храмовники, весь мир сошел с ума, все рушилось прямо на глазах. Мне казалось, только «верные» понимают, что мир обречен. Мне мерещилось в их доктрине какое-то мрачное благородство… Видит Создатель, я едва не затащил в эту проклятую секту свою возлюбленную! К счастью, она не ответила на мое письмо: видимо, оказалась умнее, чем я. О, я был полным ослом. И трусом. Вместо того, чтобы защищать мирный народ Ферелдена, как следует дворянину, я бросил их на произвол судьбы. Радовался тому, что спасусь, когда остальные погибнут. И поэтому я… я не ушел из секты, когда пришла Инквизиция. Я хотел искупить свою вину, записавшись в патрули – все-таки сражаться я умею неплохо. Но… прошу вас, умоляю ради пославшей вас Андрасте – позвольте мне служить вам как-то иначе. Когда вчера эти фанатики убивали себя и своих собратьев недрогнувшей рукой… ох. Я только сейчас понял, что во мне снова говорит трусость. Нет, я должен быть храбрее. Но я не хочу умереть вот так: не в бою за правое дело, а как свинья под ножом мясника. Они… безумны. Я тоже был таким, да, но… Совсем смешавшись, он замолк. Эвелина была удивлена и растеряна. – Вы можете покинуть секту в любой момент, лорд Беранд, – произнесла она. – Вы не под арестом. – О, только не трусливое бегство. Я хочу сражаться – и сражаться за вас, Вестница, но… просто не с ними. Я не один, со мной в секту пришли несколько моих солдат – они тоже недурные бойцы. Вы… уезжаете сегодня в Убежище, верно? Можем мы поехать с вами? Вступить в Инквизицию? – Лорд Беранд, вы… вы раскаиваетесь в своей ереси? – Всем сердцем! Вы – истинная святая, а Анаис – просто авантюристка! Лишь вы властны над Брешью, и… – он, задохнувшись от воодушевления, стукнул в грудь кулаком с такой силой, что Эвелина испугалась за его ребра. – Моя жизнь и смерть отныне ваша! Клянусь! Из огня да в полымя. – Нет-нет, лорд! Вы не должны так… мне не нужно, чтобы вы преклонялись передо мной, – она не знала, как донести до него, что он впадает в то же заблуждение, выбрав лишь иной объект для него. – Наш Господь – Создатель, и лишь Он и Невеста Его достойны поклонения. Я… лишь ее посланница, а вовсе не святая. – Вы хотите испытать меня, я понимаю! – она словно говорила с глухим. – И заслужил все ваши подозрения. Я готов на любое испытание, Вестница. Приказывайте! – Лорд Беранд, – остановила она его излияния. – Вы можете выйти из секты – и вступить в Инквизицию. Как и ваши люди. Но не по моей воле, а по своему желанию. Понимаете? – Да. Понимаю. Вы считаете меня ненадежным человеком, глупцом и трусом – и, увы, у вас есть все причины. Я сделаю все, чтобы вы смогли поверить мне. Девушка покачала головой, отчаявшись достучаться. – В армию Инквизиции принимает наш командир сер Каллен. В Убежище вы можете обратиться к нему с просьбой принять вас. Не по моей воле – по собственным убеждениям. Инквизиция – не секта, мы ничего никому не обещаем, мы просто помогаем людям. А теперь прошу извинить меня, я должна идти. Она чувствовала себя тоже глупой и трусливой, почти бегом поднимаясь по тропинке к лагерю. Она мало того, что не смогла заставить этого лорда Беранда понять, в чем он неправ, она еще и перекинула проблему на плечи сера Каллена, вместо того, чтобы принять решение самой. В лагере ее сразу же взяла в оборот Кассандра, несколько взъерошенная, но полная энергии: – Я тебя ищу-ищу! Все уже собрано, кони оседланы. Прощальная напутственная речь – и выезжаем. – Прости, Кассандра, я прощалась c местными, а потом… – Создатель, да не важно! Просто иди туда! Так, где этот Солас?.. Только что видела его там… агрх! Ну что за эльф!.. И Искательница снова умчалась. Эвелина вздохнула и двинулась туда, где возвышалась внушительная фигура сера Каараса.Глава двадцатая
13 ноября 2017 г. в 03:36
Гномы оборонялись вяло. Похоже, Хартия действительно спешно отступала к запасному выходу, огрызаясь лишь для того, чтобы потянуть время. Закрытый якобы Вестницей разрыв воодушевил солдат настолько, что Кассандра все же послала их на первый штурм, не дожидаясь сектантов. Лестницу заняли без потерь, не считая пары ран, но и не сумев взять пленных, а вот соваться в узкие двери форпостов или идти мимо них Искательница силы Инквизиции не пустила.
Внизу был еще один этаж. Солдаты обнаружили там закрытую наглухо дверь гномьей работы, ведущую куда-то вглубь крепости. Разбирающаяся в замках девушка-эльфийка из добровольцев Инквизиции не нашла на двери никаких скрытых скважин, маги же подтвердили, что им понадобится не меньше недели неустанного труда, чтобы разрушить сам материал и вынести дверь – древние гномы строили на века. Выставив стражу на тот случай, чтобы Хартия, открыв дверь со своей стороны, не ударила Инквизиции в тыл, солдаты расположились на взятой площадке верхней террасы Валаммара, если это действительно был он. По сигналу Кассандры на площадку поднялись и Адаар с леди Тревельян, встали в безопасном месте. Только васгот встал так, чтобы видеть, что происходит на террасе, а юная дворянка забилась в самый угол – похоже, рада бы была вообще оказаться подальше отсюда.
В качестве пушечного мяса использовали первый патруль сектантов, прибывший незамедлительно: восьмерых мужчин и двух женщин; все они были людьми. Снарядили их, впрочем, как следует: дали наилучшие из имеющихся щиты, снабдили бомбами в склянках, вроде тех, что использовала Левая рука в бою с демонами. Даже не дождавшись прибытия Анаис, фанатики с готовностью, выкрикивая «слава Вестнице» и «за верных», полезли на рожон.
К их счастью, два форпоста на верхней террасе оказались пусты. Едва не лопающиеся от гордости сектанты притащили Вестнице добычу – какие-то бумаги, видимо, брошенные в спешке. Леди Тревельян, явно обрадовавшаяся возможности отвлечься от переживаний, вчиталась в них.
– Они пишут, что в крепость пробрались порождения тьмы! – встревоженно воскликнула она, ознакомившись с очередной бумагой.
– Учтем, – сказала Кассандра.
Пройдя террасу до конца, сектанты спустились по лестнице, а потом, уже всемером, вернулись: они обнаружили внизу еще один форпост, но стоило им сунуться туда, как в них полетели арбалетные болты, уложив сразу троих.
– Щиты, идиоты! Вы без щитов, что ли, полезли?! – воскликнула Кассандра, выслушав их сбивчивый доклад. – И надо было сразу бросать внутрь кислоту! Так, ладно, один взвод – за мной, будем вас страховать. Вторая попытка.
Вторая попытка у сектантов оказалась удачнее. Погибла только одна из женщин, а остальные сумели зашвырнуть в дверь форпоста несколько бутылей с «парящей» кислотой – верное средство, чтобы выкурить врага из помещения. Но либо перестарались с количеством снарядов, либо хартийцы почему-то предпочли смерть плену (что было странно для преступников), либо там был запасной выход – никто не вышел на предложение сдаваться. Входить же в помещение, где использовали такую кислоту, можно было без риска для жизни только через полчаса, а оптимально – чем позже, тем лучше.
Принесли тела «героически» погибших фанатиков, над которыми бледная леди Тревельян тут же бросилась читать сообразные случаю молитвы. Оставшиеся в живых сектанты присоединились к ней, но если юная дворянка по доброте своей жалела безвременно оборвавшиеся жизни, товарищи павших скорее радовались тому, что покойники якобы воссоединились с Создателем. На взгляд Адаара, с таким подходом к смерти им легче было бы уже давно всем сразу покончить с собой; впрочем, куда полезнее, конечно, было их использовать согласно его задумке – сохраняя жизни своим карашокам. Трупы гномов сбросили на дно ущелья, наскоро обобрав те, к которым было не столь противно прикасаться (растерзанных демонами же даже самые хладнокровные обыскивать побрезговали, кое-как столкнули, зажимая себе носы и рты, в пропасть) – хотя леди Тревельян и это не понравилось.
Через пару часов после начала операции прибыли и Анаис с Лушем, возглавляющие еще один взвод «верных». Всех сектантов под присмотром Кассандры и взвода сил Инквизиции отправили исследовать Валаммар дальше. Остальные же солдаты начали готовить обед, пока самые любопытные, в том числе Северин, обыскивали уже проверенные форпосты более тщательно. Нашли фальшивую стену, и за ней – склад, но не красного лириума, а обычной контрабанды.
Адаар куда с большим удовольствием пошел бы вместе с Искательницей, но не выразил подобного желания вслух. Кроме всего прочего, он исполнял и долг телохранителя Вестницы Андрасте и не мог оставить леди Тревельян одну в потенциально опасном месте, даже под защитой оставшегося взвода. Васгот предложил ей вернуться в Перекресток или хотя бы в лагерь у озера, но девушка отказалась – она чувствовала себя обязанной поддерживать солдат своим присутствием.
Северин же просто светился – гномья крепость, тейг, как он это называл, напоминала ему дом. Он уже нашел свободные уши в лице одной магички-человека и с воодушевлением рассказывал ей об Орзаммаре, приводя в качестве иллюстрации Валаммар. По его словам выходило, что Орзаммар во всем лучше, хотя вряд ли гном был беспристрастен в своих оценках.
Еще через пару часов вернулись объединенные силы сектантов и Инквизиции. Были новые потери – правда, только среди сектантов, в итоге из двадцати двух остались живы девятеро (конечно же, и Анаис, и Луш среди них – она не сражалась вообще, не имея никаких навыков обращения с оружием, а он был достаточно ловок и осторожен). Оказалось, пол-тейга занимали порождения тьмы. Миротворцы даже нашли дыру, из которой они лезли, и хорошенько завалили ее. Непосредственно в бою погибло только четверо, а оставшихся покусали твари. Двое тут же покончили с собой, чтобы «смыть кровью скверну и войти чистыми в царство Создателя», а троих прирезали их товарищи из тех же соображений. Причем один сопротивлялся, вопреки очевидному утверждая, что не ранен, но остальные приняли смерть с радостью. Каарас даже слегка удивился, сколь много в секте было настоящих фанатиков, действительно верящих в бредовые сказки мошенников-главарей. Кассандра же приняла решение не вмешиваться в разборки между сектантами: не то было время, чтобы пытаться спасти тех, кто спасения не хотел – вернее, превратно его понимал. Леди Тревельян же случившееся повергло в шок. Хорошо, что она не присутствовала при этом – с нее сталось бы лично броситься отбивать идиотов у таких же идиотов. На Анаис и Луша, которых Вестница и раньше недолюбливала, она теперь смотрела с гневом и осуждением. К счастью, ей хватило выдержки не высказать им, что она о них думает.
Красного лириума не нашли, впрочем, пока тщательно и не искали, не нашли и выхода на Глубинные Тропы – но зато нашли еще одну прочно запертую дверь. За какой-то из них этот выход и мог скрываться.
– Кто никогда не видел порождений тьмы и хочет посмотреть, может пойти со мной! – сказала Кассандра.
– Я навидался их – во, но схожу: объясню вам, наземникам, что к чему, – подал голос Северин.
Каарас вопросительно обернулся к леди Тревельян – у него такого опыта не было, и он полагал, что у нее – тем более. Она, заморгав, тихо сказала, что пойдет, но никакого энтузиазма не выказала. Ферелденцы в большинстве своем отказались, мол, достаточно навидались тварей во время последнего Мора, немногие же иностранцы выразили интерес к экскурсии.
– А потом зайдем в тот форпост, где была засада – кислота уже осела, думаю, – сказала Искательница. – Кто не хочет смотреть на порождений тьмы, займитесь телами и погребальным костром. Подойдут еще, э, бойцы Анаис, заворачивайте их обратно патрулировать: дальше справимся сами.
Группа, желающая посмотреть на чудовищ, спустилась на нижний уровень и перешла по мосту на другую сторону тейга. Внизу виднелся еще веревочный мост, он вел как раз ко второй закрытой двери.
– Ну чего, – начал Северин, – во-первых, трупаки голыми руками не трогайте. В принципе, просто на всякий случай, скверна вроде как передается только если попадет в рот или в рану. То есть, либо когда вас укусят твари, либо когда вы их. Все запомнили, что их не надо жрать? Чего смеетесь? Были прецеденты. Но говорят, что было пару раз, когда кто-то просто с их трупами возился, бац, и уже вурдалак. Вурдалаков кто-нибудь видел? Эх, счастливый вы народ, наземники. Короче, кто если заразится… нет, порождением тьмы он в любом случае не станет, это просто дурацкие байки. Он либо сдохнет, либо станет вурдалаком. Или вурдалачкой. То есть поедет крышей и попрется искать порождений тьмы, чтобы им служить… по мне так лучше зарезаться сразу. Итак… где там они…
Группа подошла к первому трупу порождения тьмы. Каарас с интересом вгляделся в чудовище. Долговязая человекоподобная фигура с изъязвленной, серовато-зеленой кожей, облаченная в грубые металлические доспехи прямо на голое тело. Глубоко перерезанное горло. Кровь у чудовища была красная, и подсыхала так же, становясь бурой. Северин носком сапога повернул голову твари так, чтобы все желающие смогли рассмотреть лицо. Безносое, напоминающее обтянутый кожей череп, с белесыми пустыми глазами. Из открытого рта твари торчали острые игловидные зубы. Кто-то выругался, кто-то воззвал к Создателю и Андрасте, кто-то высказался в духе: «какая мерзость».
– Это – гарлок, – продолжил свой урок гном. – Гарлоков больше всего у поверхности, и обычно вы, наземники, сталкиваетесь именно с ними. Тогда как мы обычно имеем дело с генлоками, ну да ладно. Гарлоки не такие сильные, как огры, не такие хитрые, как крикуны (этих я вообще два раза в жизни видел, редкие, падлы), в общем, середнячки. Но сильнее среднего солдата, так что один на один с ними лучше не выходить. К тебе, Карс, не относится – ты и парочку таких в одиночку завалить сможешь, думаю. По слухам, среди них даже маги бывают, но мне не попадались… ну авось и вам не попадется. Бить их лучше издалека, чтобы не заразиться, но эти твари живучие. Может, даже боли не чувствуют – во всяком случае, я ни разу не замечал, чтобы они это показывали. Бить лучше по ногам, чтобы обездвижить, или уж в голову или сердце. Раны в живот их как-то не очень смущают по моему опыту. Дышать им вроде надо, так что в воде тонут, в огне тоже, соответственно, горят. Насчет ядов не скажу, не знаток.
– Он в доспехах, – сказал Каарас, – и с мечом. Они разумны?
– А наг их знает. Говорить не говорят: рычат, ревут, хрюкают чего-то. Но вот доспехи носят, да. Причем ковка у них какая-то своя, значит, и ковать тоже умеют. Щиты, кстати, неплохие у них, хотя тяжелые. А вот оружие – дерьмо по большей части. Нападают… ну довольно бестолково. Каких-то особых тактических талантов за ними не замечал. Иногда дерутся до смерти, иногда – отступают. Периодически пытаются взять кого-то в плен, и похоже, чтобы превратить в вурдалаков. Жуть была один раз, когда я еще в Орзаммаре жил – утащили у нас одного парня, мы думали, все, сожрут к такой-то матери. Его родня по нему отплакала чин по чину… и вдруг, через месяц или два прется в город: весь страшный, в язвах, глаза мутные, несет какой-то бред про прекрасную песню. И про сладкое мясо, которым его кормили. Мы его, естественно, порубили. Хотя нас он признал, звал по именам, приглашал с собой… чего-то оставалось в голове, вот что самое-то ужасное. Как-то так. Еще вопросы есть?
– А их женщины? – спросила одна из солдат. – Они вообще пол имеют?
– Пол имеют, это вот мужик. Причиндалы у них на месте, а вот пользуются ли они ими, я не знаю, и, честно сказать, не горю узнать. Баб порождений… или самок, уж не в курсе, как в их случае… ни разу не видел – вурдалачек только. И детенышей ихних тоже не видел. По слухам, плодятся они от каких-то маток, но что за матки, не знаю. Искательница, там были дальше другие или все гарлоки?
– Один был на пару голов выше прочих, но не огр, нет.
– Вожак, значит. А огр – ну огр-то ого-го какой, в два раза выше гарлоков, и с рожищами. Ну вроде как у нашего Карса, только больше.
Все невольно обернулись на Адаара и осмотрели его рога.
– Кстати, прослеживается определенное сходство, – Северин прищурился. – Ну да ладно. Раз только гарлоки были, то нет смысла дальше смотреть.
Настало время и проверить последний форпост. От этого приключения леди Тревельян уже отказалась – видимо, порождения тьмы ей хватило за глаза. Искательница как раз предупреждала всех смотреть под ноги и не вступать в лужи кислоты, когда Адаар, снова предложив даме руку, повел Вестницу наверх.
– Это немного странно, – выдавила леди Тревельян. Ее маленькая рука крепко вцепилась в запястье васгота. – Песнь Света учит нас, что первыми порождениями тьмы стали тевинтерские магистры. И от них скверна разошлась по миру. И я думала, они людей… и не только… обращают в себе подобных. Заражают, как болезнью, скверной. Но Северин сказал, что это неправда. Что их рождают некие матки. Откуда тогда взялись матки? Может быть, некоторые магистры были женщинами?
– Не знаю, миледи. Порождениями тьмы обычно занимаются Серые Стражи.
– Может, сестра Лелиана знает? Она же была соратницей Героев Ферелдена.
– Возможно.
Девушка какое-то время помолчала.
– Так всегда делают, да? – спросила она, наконец. – Вот так отправляют других умирать вместо себя?
– Достаточно часто. В качестве наказания за преступления. В действующих армиях формируются штрафные батальоны, выполняющие ту же функцию – для солдат-преступников. В Вало-кас если кто-то проштрафился, его тоже посылали на самое опасное задание.
– Но они же не… да, они еретики, но… ох, Андрасте, я не знаю. И Кассандра… почему она не защитила хотя бы того, кто не хотел умирать? Вдруг он не заразился скверной? Неужели она так же позволила бы убить любого, кого укусили бы эти твари?
– Не думаю, миледи. Если хотите, спросите у нее, почему она так поступила.
– А вы… поступили бы так же, сер?
– Мог бы. Я не присутствовал при этом случае, миледи, и не знаю всех деталей. В зависимости от конкретной ситуации. В любом случае, решение уже принято. Было оно верным или нет, но оно необратимо.
– Но он был все-таки живой человек… да, он оступился, поверил этой Анаис, но… это не такое же преступление, как те, что совершала та банда. Сектанты не убивали мирных жителей, ничего такого…
– Ваша Церковь, – и тут он вспомнил о своем обряде осияния. Теперь он должен был говорить «наша Церковь», даже в личных разговорах. Это все еще было унизительно. – Наша Церковь не считает ересь несерьезным преступлением.
– Да, их ересь отвратительна, но… ох, сер Каарас, – она чуть не плакала. – Я думала, что знаю, как правильно, а как – нет, мне казалось раньше, что все просто и понятно, а сейчас… все стало так сложно. Он был еретиком, но он пошел в бой с моим именем на устах, а потом он просил не убивать его… А я даже не знаю, как его звали. Может быть, если бы я поговорила с ним раньше, он отрекся бы от своей ереси и был бы сейчас жив?
– Или сбежал бы, прибился к бандитской шайке и начал бы убивать мирных жителей. Наши старания не всегда приводят к желанному результату, миледи.
– Да, об этом мать Перпетуя тоже мне говорила, – леди Тревельян отвернулась, пытаясь тайком от него утереть слезу. – Пойдемте в лагерь, сер Каарас. Я очень устала.