***
Вчерашний раут сильно отличался от тех приемов, на которых Эвелина бывала дома. Девушка устала за вечер: ей пришлось непривычно много общаться с незнакомцами, ни на секунду не забывая о своей роли Вестницы Андрасте. Если бы не Жозефина, тактично, но решительно переводящая добрую половину внимания других гостей на себя, Эвелина могла и не справиться. Ее много раз приглашали на танец, и, когда по политическим причинам нельзя было отказать, леди посол подавала ей незаметный знак. Приходилось танцевать и с дамами. В Оствике это не было принято, и Эвелина не умела вести в танце, но, к счастью, ей и не пришлось. Одна из танцевавших с ней женщин, к смущению девушки, осыпала ее комплиментами и под конец пригласила ее на вечернюю прогулку, «полюбоваться звездами». В Вольной Марке необычные склонности не то чтобы резко порицались обществом, но никто ими не бравировал. В свете все старались вести себя благопристойно, во всяком случае. Поэтому Эвелина еще никогда не сталкивалась с подобным… даже мужчины раньше очень редко интересовались ею в романтическом смысле. Впрочем, странная дама легко приняла ее отказ, после танца пожелав ей всего наилучшего. Мужчин же, заинтересовавшихся ею как женщиной, было целых четверо – и хотя ей было лестно их внимание, она отказала и им. Свидание после первого же танца? В Оствике такую поспешность не одобряли. А в свете того, что Эвелина собиралась принести обеты Церкви, она вообще не хотела давать ухажерам ложных надежд. Девушка все больше убеждалась в верности суждения Нессы насчет бесстыдства орлесианцев. Серу Каарасу было легче – он не умел танцевать. Поэтому вежливо отказывал и дамам, и кавалерам, пытавшимся его пригласить. Кассандра же танцевать умела, но совершенно не любила. Днем раньше они с Жозефиной едва не поссорились, торгуясь о том, нужно ли Искательнице будет танцевать и сколько. Досталось даже серу Каарасу – разозлившись, Кассандра заявила, что он должен как можно быстрее разучить несколько танцев, чтобы ей не приходилось отдуваться за двоих. Васгот сказал, что он готов, если это нужно, и Жозефина пообещала найти ему учителя. Леди посол же танцевала с удовольствием и была совершенно неутомима. Хозяйка приема периодически подходила к гостям из Инквизиции, чтобы перекинуться парой слов, познакомить с кем-то или, напротив, отвлечь от Вестницы Андрасте слишком назойливых поклонников и любопытствующих. Первая Чародейка была настоящей светской львицей. Она блистала. Эвелина была восхищена эффектностью мадам Вивьен, но сияние ее было холодным – как та магия, что остановила маркиза-забияку. Жозефина позавчера обмолвилась, что Первая Чародейка – не дворянка по происхождению, и своего высокого положения добилась сама. Эвелине тут же пришли на ум слова покойной Джоанны: «И если уж кто-то из черни выбивается в высшие круги, помни, душенька: они зубами прогрызли себе этот путь, не жалея ни себя, ни других. Они решительны и жестоки, и, как бы они себя ни вели, в глубине души они испытывают к нам, урожденным аристократам, одновременно зависть и презрение. Всегда следует помнить об этом». Возможно, ее покойная кузина и слишком обобщала, но в данном случае Эвелина готова была согласиться с ее циничной мудростью: мадам Вивьен не производила впечатления доброй и мягкой женщины. И то, как она обошлась с маркизом, прилюдно унизив его гордость, было если и справедливо, то в любом случае жестоко. В последний раз хозяйка приема подошла к ним, когда все уже начали разъезжаться. Выразив надежду, что гости хорошо провели вечер, она предложила устроить деловую встречу на следующий день. Леди посол тут же пригласила мадам Вивьен в «Маску де Лион», и та, чуть поразмыслив, согласилась. И вот встреча состоялась. Первым в комнату совета заглянул незнакомый вооруженный мужчина с уставной стрижкой, кратко поздоровался, а за ним, светски улыбаясь, вплыла мадам Вивьен. Она была одета на этот раз в золотисто-черный короткий камзол с глухим воротником, облегающие черные лосины и сапоги. Эвелине сначала показалось, что у Первой Чародейки на перевязи шпага – но нет, это был укороченный изящный посох. Ее шляпа напоминала кику священниц, но «рожки» все же были довольно выраженными, полумаска же таковой по большому счету и не была – открытая снизу, она скрывала лишь лоб и переносицу гостьи. – Я подожду вас на открытой веранде, Первая Чародейка? – почтительно спросил телохранитель. – Как угодно, цветик мой. Добрый день, дамы и сер. Преподобная мать, – она отдельно кивнула матери Жизель, та вернула приветствие молча. – Мы рады видеть вас, мадам Вивьен, – Жозефина бегло улыбнулась. – Взаимно, дорогая моя. Все, кто стоял, расселись по креслам. Телохранитель Первой Чародейки удалился. – Что ж, не будем ходить вокруг да около. Я хочу предложить Инквизиции свою помощь. Во-первых, как глава лояльных магов южного Тедаса. Я возьму с собой лучших специалистов восстановленного Круга Орлея. Во-вторых, как официальная чародейка императорского двора. Очевидно, вам придется и дальше вести дела с ее величеством, и вам не помешают мои связи. И, наконец, как командующая элитным отрядом рыцарей-чародеев, лучших боевых магов современности. Вас это интересует? – Несомненно, мадам Вивьен! – с энтузиазмом откликнулась Жозефина. – Чудесно. Я готова помочь вам на следующих условиях: я войду в совет Инквизиции в качестве специалиста по вопросам магии. Насколько я понимаю, эта должность у вас вакантна? Мне предоставят настолько приличные апартаменты, стол и обслуживание, насколько это возможно в Ферелдене, а так же возможность заниматься профессиональными изысканиями. Моим магам тоже обеспечат соответствующие условия. И, конечно, мы будем вправе в любой момент выйти из состава ордена. – То есть, вы согласны оставить Вал Руайо, Первая Чародейка? – подала голос Кассандра. – Нам всем приходится идти на жертвы, моя дорогая. Угроза Просвета, или... как вы это назвали?.. Бреши слишком велика, чтобы оставаться в стороне. – Ни у кого нет возражений, полагаю? – Искательница задала этот вопрос для проформы – до прибытия гостьи уже обсудили все «за» и «против» сотрудничества с Первой Чародейкой, и даже сер Каарас согласился с аргументами остальных. Все так или иначе высказали свое согласие с кандидатурой мадам Вивьен. – Что ж, как председатель совета Инквизиции я утверждаю вашу кандидатуру советника по вопросам магии, Первая Чародейка. – О, нельзя не отметить приятное отсутствие волокиты в Инквизиции, – мило улыбнулась та. – Что ж, тогда введите меня в курс дела. Расскажите немного о том, за что отвечает в Инквизиции каждый из вас. – Я – председатель совета и гарант исполнения эдикта покойной Джустинии Пятой. Обладаю исключительным правом вето. – То есть вы – Инквизитор? – Нет. В возрожденной Инквизиции, в отличие от исторической, коллегиальное управление. – Хотя лично мне это на данный момент выгодно, но все же какое странное решение, цветик мой. Каковы причины? – Положение слишком серьезно, чтобы возлагать ответственность на кого-то одного. К тому же… – Кассандра осеклась. – В общем, я не Инквизитор и не буду им. И пока я не вижу никого, кто может соответствовать этой должности. – О. Что ж, полагаю, к этому вопросу можно будет вернуться позже. – Отсутствующие здесь сестра Лелиана и сер Каллен – тайный канцлер и командующий войсками Инквизиции соответственно, – вступила в разговор Жозефина. – Я – старший дипломат и полномочный посол Инквизиции. – Вас и сестру Лелиану, я, конечно, знаю, а кто такой сер Каллен? – Рыцарь-командор Киркволла, – ответила Жозефина. – Весьма опытный воин. – Хм. Интересно, – Эвелине почудился скепсис в ее голосе. Взгляд Первой Чародейки обернулся в ее сторону. Васильковые тени на темной коже век придавали ее глазам неуловимый оттенок синевы – этот косметический трюк обожала Джоанна, способная искусным макияжем превратить свои серые глаза в голубые или зеленые. – Я… боюсь, что я – всего лишь символ… – Наша единственная надежда, дитя мое, – поправила ее мать Жизель. – Вестница Андрасте. Не нужно ложной скромности. – Но ведь речь идет о моей роли в совете, а не… По большому счету я просто представляю Инквизицию, мадам Вивьен. – Не смущайтесь, душенька, быть лицом ордена – тоже важная и нужная роль. Вы благородного происхождения, искренне набожны, милы и очаровательно скромны. Остальное придет с опытом. Вы, сер?.. – Я – военный советник Инквизиции и доверенный телохранитель леди Тревельян. – М-м, прекрасно, – и снова скептическая нотка. Неужели Первая Чародейка имеет расовые предрассудки? Впрочем, сер Каллен – человек, но насчет него мадам Вивьен тоже, кажется, предубеждена… может быть, она плохо относится к мужчинам в принципе? – Я же не член совета и даже не член Инквизиции, – закончила мать Жизель. – Но, пользуясь случаем, я тоже хотела бы вступить в ряды ордена. Предположим, в качестве капелланисы. – Мать Жизель, конечно! – Кассандра, кажется, слегка смутилась. – Вы уже давно для нас… хм… одна из нас! – И мы уже давно должны были предложить вам членство в совете, – подхватила ее мысль леди посол, извинительно прижимая ладонь к сердцу. – Примите наши самые искренние извинения, мать Жизель, было ужасной неблагодарностью с нашей стороны не сделать этого до сих пор, учитывая вашу неоценимую помощь. Сегодня же… – Нет-нет, дитя мое, успокойся, я не думаю, что есть необходимость официально вводить меня в совет. Не забывай, Инквизиция не подчиняется Церкви. Не будем создавать двусмысленных коллизий. Я просто вступлю в орден, если никто не против. Конечно, никто не был против. – Воистину, сегодня удачный день, чтобы вступить в Инквизицию, – сказала Первая Чародейка с легкой улыбкой, ни к кому конкретному не обращаясь. Мать Жизель скрестила на груди руки. Мадам Вивьен улыбнулась шире. – Что ж, с места в карьер, но у нас уже есть вопрос к вам как к советнику по магии, Первая Чародейка, – поднялась Кассандра. – Один из наших магов недавно обнаружил определенные странности с Тенью. Будто бы ее параметры периодически не совпадают с таковыми у реального мира. Это началось после открытия Бреши, как он утверждает, и очень опасно. При этом другие наши маги не подтвердили его наблюдения. Но они не являются специалистами в этом вопросе, и, возможно, им просто не хватает квалификации. Ваши маги не обнаруживали подобного феномена? – Если это сформулировать именно так, то… нет, но при этом мне приносили отчеты о нестабильности параметров Завесы. Возможно, речь идет об одном и том же. Хорошо, Искательница, я направлю к вам специалистов по Тени сегодня же. Что-то еще? – Инквизиция может рассчитывать на хотя бы нескольких рыцарей-чародеев под вашим началом, мадам Вивьен? – спросила Жозефина. Первая Чародейка задумалась, изящно коснувшись подбородка. – Полагаю, я смогу добиться, чтобы ее величество отпустила со мной одно звено. Но есть несколько условий. Вы же понимаете, насколько ценны эти бойцы, и особенно в нынешней ситуации, когда, к моему величайшему разочарованию, большинство магов окончательно потеряли здравый рассудок и разбежались кто куда, захлебываясь слюной от слова «свобода». Рыцари-чародеи должны будут остаться под моим исключительным командованием. Ни вы, Искательница, ни ваш командующий, ни даже сама Вестница Андрасте не должны будут иметь полномочий приказывать им. И они официально и фактически останутся частью армии Орлея и не будут вступать в Инквизицию. Для меня императрица сделала исключение, и, не буду лгать, без особой охоты, только учитывая нынешнюю чрезвычайную ситуацию. Нет никаких шансов уговорить ее пойти на еще большие уступки в этом вопросе. Это вас устроит? – Это нужно обсудить с сером Калленом, – сказала Кассандра. – Вы же сможете выписать их в Ферелден позже, если понадобится? – Возможно, – проговорила Первая Чародейка. – Но не факт. Эвелина, преодолев робость, спросила, кто такие рыцари-чародеи. – О, дорогая моя, это маги, практикующие редкое и высоко ценящееся боевое искусство. Мало кто способен его освоить, тут требуется высочайший самоконтроль и определенная выносливость и ловкость. Средний стихийный маг, если не успевает обезвредить всех врагов сразу, очень уязвим. Кроме того, либо его заклинания слабы, либо неточны. Даже у высокопрофессиональных стихийных магов в обстановке реального боя случается так называемый «дружеский огонь», ненамеренный урон по своим. Опять же, они быстро выдыхаются. Редко кому удается более чем дважды за бой сотворить что-то существенное, да и перерыв для восстановления маны часто оказывается фатальным. А рыцарь-чародей (это просто так называется, цветик мой, на самом деле ни у кого из нас нет рыцарского звания) эффективен в течение всего боя одинаково, почти неуязвим при полном сохранении подвижности и совершенно точен. Не говоря уже о том, что враги часто учитывают угрозу стихийной магии и обеспечивают противодействие ей тем или иным способом. Но только храмовники, причем очень высокой квалификации, способны адекватно ослабить атаку рыцаря-чародея. Если стихийный маг стоит целого отряда, то рыцарь-чародей – целой роты. Я ответила на ваш вопрос, леди Тревельян? – Очень интересно, мадам Вивьен! В Оствикском Круге не учат такому… – Конечно, не учат, цветик мой. Ни в Вольной Марке, ни где-либо еще. Это эксклюзивная орлесианская школа. И во всех Кругах Орлея даже до этого глупого бунта было меньше полусотни рыцарей-чародеев. А сейчас еще меньше, увы. После этого Первая Чародейка попросила рассказать ей, что уже сделала Инквизиция, и что планирует сделать в ближайшее время. Ей рассказали все, кроме секрета выживших в Тени. Про красный лириум мадам Вивьен ничего сверх уже известного Инквизиции не знала. Ситуацией в Редклифе очень заинтересовалась, но дать какой-либо совет тоже не смогла – раньше о подобной магии она не слышала. Идея с заключением союза с повстанцами Великой Чародейки Фионы явно не привела мадам Вивьен в восторг, но она не стала как-то критиковать ее. Планы же закрыть Брешь она назвала «крайне расплывчатой стратегией». – Надеюсь, вы и ваши маги сумеете изучить Брешь и сказать нам, что с ней можно сделать, – сказала Кассандра. – Конечно, мы займемся этим, дорогая моя. И да, в Инквизиции, насколько я поняла, есть храмовники? – Это может стать проблемой, мадам Вивьен? – осторожно спросила леди Монтилье. – Уверяю вас, никаких притеснений… Первая Чародейка снисходительно посмеялась. – Что вы, цветик мой! Неужели я похожа на идиотку-либертарианку? Храмовники совершенно необходимы, и в первую очередь – самим магам. Это очевидный факт. Я рада, что в Инквизиции это понимают. Признаюсь, последний год мне было очень непросто обходится без помощи храмовников, управляя восстановленным Кругом. Я лишь хотела убедиться, что меня и моих магов будет кому охранять. Кстати, как долго вы планируете еще оставаться в Вал Руайо? Мне нужно будет назначить заместителей и отдать последние распоряжения. Не говоря уже о сборах. – У вас будет на это не меньше трех дней, мадам Вивьен, – сказала Жозефина. – Превосходно, моя дорогая. Последние три дня наслаждения цивилизацией! Наверное, не стоит тратить это драгоценное время на дельнейшие переговоры, мы обсудим детали уже… на месте. Где, вы говорили, ваш форпост, душенька? – В деревне Убежище, – со вздохом сказала Жозефина. – Полагаю, живописнейшее местечко, – с убийственной иронией произнесла Первая Чародейка. – До отъезда будем с вами на связи, леди Монтилье. Прикажите часовому позвать моего телохранителя, будьте любезны.Глава двадцать восьмая
7 февраля 2018 г. в 16:47
На этот раз Каарас был при полном параде: в доспехах, белом плаще и маске Рыцаря Вестницы. Вооружиться ему пришлось, впрочем, лишь малым мечом, да и тот, как ему объяснили, придется сдать по прибытии в усадьбу де Гислен. Оказывается, ответственность за безопасность гостей на приеме лежит целиком на принимающей стороне. Никакого доверия к этой самой принимающей стороне у васгота не было, но пришлось смириться и захватить дополнительно нож-засапожник. Он и Кассандра в парадных доспехах Искательницы ехали верхом по обе стороны от богато украшенного портшеза, в котором устроились леди Тревельян и леди Монтилье. Портшез несли восемь дюжих людей-носильщиков, одетых в одинаковые ливреи. Впереди и позади маршировали солдаты Инквизиции, в том числе два мага и два храмовника. Без знаменосцев все же решили обойтись.
Они, конечно, привлекали внимание горожан. Дети то и дело увязывались за процессией, что-то выкрикивая на орлесианском и всевозможными проказами пытаясь привлечь к себе внимание. Взрослые то сторонились, шушукаясь, то начинали махать руками, платками, шляпами, выкрикивая приветствия. Некоторые женщины слали воздушные поцелуи. Каараса раздражало то, что многие носят маски – приходилось внимательнее приглядываться к каждому, чтобы оценить возможность угрозы. Любой якобы доброжелательно настроенный зевака мог оказаться злоумышленником. Осматривал Адаар и крыши, и окна. Но дома в некоторых районах были такими высокими, что иногда он просто не имел возможности увидеть, не затаился ли кто-нибудь за коньком, трубой или горгульей.
И да, предосторожности оказались не напрасны. Откуда ни возьмись в мостовую шагах в пяти перед идущим первым солдатом вонзилась стрела. Каарас тут же выхватил меч. В толпе раздались возгласы удивления и страха, многие шарахнулись – не столько от стрелы, сколько от его движения.
– Атака сверху! – выкрикнул он. – Лучник!
Маг, идущий сзади, тут же накинул на портшез какое-то защитное заклинание. К чести носильщиков, они не запаниковали, а осторожно опустили свою ношу на землю и сели на корточки, защищая руками голову. Кто-то, несомненно, учил их, как вести себя в подобной ситуации. Оба мага сотворили еще несколько чар, защищая соратников, в том числе Адаара (касание чужой магии было неприятным, но не более, чем возможность получить стрелу), и носильщиков. Те четверо солдат, у кого были щиты, подняли их. Все пытались отыскать стрелка, задрав головы: кто поопытнее – смотрели по траектории полета стрелы, определяемой по ее наклону, остальные смотрели куда придется. Но никто не мог обнаружить врага.
И никто больше не стрелял.
Толпа, после первой паники притихшая было, загомонила. Кто-то поторопился уйти и увести детей, а кто-то, наоборот, спешил посмотреть, что случилось. Вся эта суета только мешала следить за обстановкой. Стражников видно не было.
Кассандра приказала принести ей стрелу. Благодаря своему росту и росту Гиганта, васгот отлично мог видеть Искательницу поверх крыши стоящего на земле портшеза. Один из солдат осторожно выдвинулся вперед, выдернул стрелу из щели между булыжниками мостовой и передал Кассандре. Каарас разглядел, что вокруг древка обмотана какая-то бумага. Послание. Угроза? Искательница, закрепив поводья на луке седла, развернула листок и нахмурилась, явно затрудняясь прочесть написанное.
– Что там? – спросил Каарас.
– Ерунда какая-то. То ли шифр, то ли просто хулиганство. Какие-то «красные шмотки на рынке»… чушь. Ладно, потом разберемся, надо ехать. Подъем, ребята, тревога, кажется, ложная. Но осторожно. Всем оставаться в боевой готовности!
Носильщики опасливо поднялись, снова, крякнув, подняли портшез и отработанным движением взвалили брусья на плечи. Каарас склонился к окошку, чтобы успокоить прячущихся там женщин:
– Всего одна стрела, на ней какое-то странное письмо. У вас все в порядке, мои леди?
– Д-да, все хорошо, – пробормотала леди Тревельян. – Мы просто немного испугались.
– Что за письмо? – тоже дрогнувшим голосом спросила леди посол. – С угрозами?
– Я не знаю, оно у Искательницы, миледи.
Он услышал, как леди Монтилье просит Кассандру передать ей послание. Шорох бумаги, озадаченное хмыканье… потом все двинулись дальше, и за мерным топотом ног Каарас уже не мог расслышать, что происходит в портшезе.
Остаток пути прошел без приключений, но нервно. Все без устали высматривали стрелков на крышах, но никого так и не увидели. Оказавшись в саду перед усадьбой де Гислен – а выглядела она роскошнее, чем иные дворцы – большинство вздохнуло спокойно. Их миссией было лишь проводить Вестницу туда и обратно, и, справившись с первой половиной задания, они могли отвлечься: повосхищаться садом, фонтанами, усадьбой… Адаар открыл дверцу портшеза и подал руку леди Тревельян, помогая ей выйти. Девушка была неузнаваема в изящной драгоценной полумаске и бальном платье нежных, переливающихся оттенков янтаря. Однажды Каарасу довелось рассмотреть коллекцию дорогих фарфоровых кукол, изображающих дам и кавалеров в немыслимо роскошных одеждах… юная дворянка сейчас напомнила ему одну из них.
– Миледи, вы словно облачко, озаренное утренним солнцем, – один из солдат Инквизиции, судя по акценту – орлесианец, не преминул сделать Вестнице комплимент.
– Благодарю, мессир, – девушка чуть улыбнулась и учтиво кивнула.
Кассандра тем временем так же помогла ступить на садовую дорожку леди Монтилье. Та была в платье и бархатной маске куда более ярких, сочных тонов: темно-синих с золотом. Похоже, леди посол любила эти цвета – ее повседневный наряд, насколько помнил Каарас, был выполнен в той же гамме.
– Какой дивный сад, сер Каарас, не правда ли? – произнесла леди Тревельян.
– Да, миледи, – сад и вправду производил впечатление произведения искусства. Кто-то вложил в него много труда и фантазии. А кто-то другой – немало денег.
– Как интересно подстрижены деревья: в виде фигур. У нас в Оствике кроны просто подстригают поровнее… Ой, это же орлесианские золотые львы, только деревья! Изумительно!
К ним уже приближались два человека в одинаковых ливреях и с символическими, не скрывающими даже половину лица полумасками. Подойдя и в унисон поклонившись, лакеи поприветствовали гостей на торговом. Один из них попросил членов совета Инквизиции отдать ему приглашения и идти за ним, а второй привлек внимание сопровождающих и начал им рассказывать, где и как им можно будет провести время приема. Каарас сопровождал леди Тревельян, Искательница и леди Монтилье шли за ними. Леди посол вчера объясняла, что по правилам орлесианского этикета женщины-военные, каким-либо образом оказавшись в паре со штатскими дамами во время выхода в свет, должны брать на себя роль кавалера – подавать руку, вести в танце, отодвигать стулья и так далее. Оказывается, была целая система для разнообразных сочетаний пар; Каарасу, как мужчине-военному, предписывалось вести себя как кавалер почти всегда, кроме случая, если ему в пару достанется мужчина-военный же. Тогда все будет зависеть от множества нюансов (возраста, звания, рода войск и так далее). Адаар на эти объяснения заметил, что принимать чужую галантность будет для него непривычным, смущающим, даже неприятным опытом. И человек, оказывающий подобное внимание васготу, будет выглядеть дико и нелепо. Леди посол ответила со вздохом, что правила этикета, к сожалению, составлены без оглядки на существование васготов, поэтому придется действовать, исходя из «общих соображений».
Перед входом в усадьбу лакей почтительно попросил Искательницу и Адаара снять и отдать ему оружие. Отстегнув ножны с перевязи, они передали свои мечи лакею, и он тут же отдал их другому слуге – эльфу, который тут же их куда-то унес.
Поднявшись по широкой белокаменной лестнице, застеленной темно-синими коврами, члены совета Инквизиции вошли в огромный холл усадьбы. Дворецкий, которому сопровождающий гостей лакей передал приглашения, мгновенно пробежал их глазами, быстро взглянул на вновь прибывших, и, вытянувшись в струнку, торжественно и громко провозгласил на торговом:
– Леди Эвелина Тревельян в сопровождении сера Каараса Адаара! Искательница Истины леди Кассандра Пентагаст! Леди Жозефина Монтилье!
Роскошь холла была под стать красоте сада. Под потолок уходили изукрашенные позолотой белокаменные колонны, огромные окна были оформлены тяжелыми бархатными портьерами в тон коврам. Прямо напротив входа журчал фонтан, тут и там красовались статуи, вазоны с живыми цветами и изящные канделябры. Белокаменная с позолотой лестница вела на балюстраду второго этажа. По холлу прохаживались, беседовали друг с другом и наслаждались принесенными слугами напитками богато одетые люди в масках: местное дворянство и иные представители элиты. Откуда-то доносилась приятная музыка.
В их сторону начали оборачиваться. Кавалер и дама, судя по всему, очень юные, поспешили им навстречу. Видимо, это были те самые «встречающие», о которых рассказывала леди Монтилье – недостаточно знатные или богатые, чтобы быть приглашенными на тот или иной званый ужин, но желающие вращаться в верхах молодые дворяне. Хозяева приемов приглашали их, чтобы они развлекали гостей приятной беседой, помогали им сориентироваться в происходящем, в случае необходимости могли позвать слуг или решить какие-нибудь мелкие недоразумения.
«Встречающие» заговорили было на орлесианском, но леди Монтилье деликатно попросила их говорить на понятном всем присутствующим языке, и они перешли на торговый. Впрочем, их любезный стрекот (у девушки, кстати, был довольно противный визгливый голос) все равно, похоже, не содержал никакой важной информации. Выяснилось только, что хозяин поместья не симпатизирует мятежному герцогу Гаспару, хотя тот и приходится ему зятем, и уверен в победе императрицы Селины. Подтянулись, узнав Вестницу Андрасте или просто увидев новое лицо, вернее, новую маску, и другие гости. «Встречающий» юноша предложил проводить желающих в основную залу, леди Монтилье и Кассандра пошли за ним, а вот леди Тревельян пришлось задержаться, отвечая на приветствия, поздравления и вопросы собравшегося вокруг нее небольшого кружка людей. Адаар, конечно, остался с ней. «Встречающая» девушка попыталась мягко остановить увлекшихся гостей и проводить в основную залу и их, но ее не слушали, продолжая наседать на юную Тревельян. Кто-то спросил о первых успехах Инквизиции, и тут вдруг в разговор вмешалось еще одно лицо.
– Инквизиция? Да это просто куча дерьма! – грубая насмешка в незнакомом мужском голосе заставила Адаара опустить руку к отсутствующему эфесу, еще даже не видя противника – он знал этот тон, тон дешевого забияки, опасного своей глупостью и самоуверенностью.
Какой-то вычурно одетый человек в золотой полумаске развязной походкой спустился по лестнице. В отличие от Каараса, он был вооружен – на перевязи болталась легкая сабля в дорогих ножнах. Правила не одинаковы для всех гостей? Или этот как-то пронес оружие на раут тайком?
– Монашки-неудачницы и свихнувшиеся Искатели! Кому они интересны? Пара политических изгоев пытается захватить власть, вот и все!
Взволнованно зашептавшись, гости на удивление быстро расступились, давая ему место. Адаар сделал шаг вперед, вставая между ошарашенной происходящим леди Тревельян и задирой.
– А ты еще что такое? – фыркнул тот, подбоченясь.
Отвечать на таким образом сформулированный вопрос не имело смысла.
– Слишком туп, чтобы понимать, что я говорю, а? Даже торговый не знаешь? Кто тебя вообще пустил в приличное общество, кунари? Скотине место на пастбище.
– Кто вы и почему позволяете себе разговаривать с нами в таком тоне и таких выражениях?! – воскликнула леди Тревельян из-за спины Каараса, очевидно, справившись с первым потрясением. Ее и так звонкий голос от гнева стал еще пронзительнее. – Немедленно отойдите от нас.
– Позвольте мне избавить вас от этой неприятности, миледи, – проговорил васгот, прикидывая, как лучше будет утихомирить грубияна, не создавая лишнего шума, не позволяя ему обнажить саблю и на всякий случай не убивая его.
Ухмыльнувшись, человек потянулся было к эфесу, и Каарас уже приготовился нанести ему удар ногой в грудь, чтобы опрокинуть его на пол, вышибив дыхание и не дав перепалке перерасти в сражение – тот совершил ошибку, остановившись на привычной ему дистанции, достаточно безопасной при стычке с человеком, но не с васготом…
И вдруг раздался странный хруст. Человек замер, замерз в движении – синеватый иней мгновенно охватил все его тело… магия! Кто?!
– Мой дорогой маркиз, как бестактно с вашей стороны разговаривать подобным образом в моем доме… с моими гостями, – раздался совершенно спокойный женский голос, уже знакомый Адаару. По лестнице, неторопливо и изящно ступая, спускалась чернокожая дама – та самая магесса, выступившая на дебатах насчет разрывов. Та, что пригласила их на этот раут. Первая Чародейка Вивьен, прозванная Железной Леди. Она была одета еще экстравагантнее, чем вчера – не в платье, а в странный брючный костюм. Длинные фалды приталенного и глубоко декольтированного камзола из серебристой ткани при каждом шаге обвивались вокруг высоких ботфорт. Тот же или очень похожий «рогатый» головной убор, металлическая маска в форме крыльев бабочки… все это выглядело бы совершенно несуразно на большинстве знакомых Адаару женщин-людей, но – почему-то – не на ней.
Губы маркиза едва могли шевелиться, но он произнес что-то на орлесианском просящим тоном.
– Весьма уместно, – холодно отозвалась саирабаз на торговом, проходя мимо него и не удостоив свою жертву даже взглядом. А вот на леди Тревельян и на Адаара она посмотрела очень внимательно, оценивающе. Каарас предпочел бы, чтобы сейчас рядом была Искательница или кто-нибудь из храмовников. Успеет ли он, в случае чего, опередить чары Первой Чародейки? Скорее всего, нет. – Мои дорогие гости, в этом печальном происшествии вы – пострадавшая сторона. Как вы думаете, что мне стоит сделать с этим глупым-преглупым человеком? – полные темные губы магессы сложились в игривую улыбку.
– Этот человек грубо оскорблял Инквизицию и сера Каараса без малейшего на то повода. Я хотела бы, чтобы вы отозвали его приглашение на ваш раут, мадам Вивьен, и избавили бы нас от его общества, – произнесла леди Тревельян подчеркнуто корректно.
– Бедный маркиз Альфонс, – издевательски просюсюкала саирабаз, трепля жертву за замороженный подбородок. Потом щелкнула пальцами, и чары исчезли. Маркиз надрывно закашлялся. Толпа вокруг них зашепталась, но без страха, скорее, злорадствуя. – Нарываетесь на драку, ругаетесь, как ферелденский собачник… а этот камзол вы, наверное, одолжили у своей тетушки? Она разве не для Большого Турнира вам его дала? Но почему же вы тогда не уехали в Маркхэм, как другие славные шевалье? О, я понимаю… вас сочли недостойным там выступить, не правда ли? И вы решили устроить какую-нибудь глупую дуэль, надеясь смыть этот позор. Цветик мой, ступайте лучше домой. Вас больше не рады тут видеть.
Маркиз бросил на нее затравленный взгляд, потом поник головой и, не произнеся больше ни слова, побрел к дверям. От него пятились, словно от прокаженного. Раздались смешки. А магесса, казалось, сразу забыла о его существовании:
– Рада, что вы почтили своим присутствием наше скромное собрание, Вестница Андрасте. Позвольте мне самой проводить вас и… сера Каараса, верно?.. в общий зал. Прошу.
Адаар машинально предложил руку леди Тревельян. Та благодарно пожала его запястье. Саирабаз поднималась по лестнице неторопливо и величественно, так ни разу и не обернувшись, чтобы проверить, идут ли за ней ее гости.