И миру будет дана вечная жизнь. Том I. Брешь

      Каарасу представлялось неправильным, что ради ужина с тевинтерским магом все так хлопочут. Ему все еще казалась более здравой идея арестовать его и допросить. Но Искательница была его командиром, главой совета Инквизиции, и окончательное решение было за ней. Кассандра поручила им с леди Тревельян одеться как Вестница и ее Рыцарь, в спешке выразившись не очень корректно, на что случившийся рядом Северин выдал: «только не перепутайте, кому в кого рядиться», что рассмешило обеих дам. Каарас отметил как странность, что на шутки того же рода в исполнении Тетраса Искательница всегда реагирует куда агрессивнее. Он надел свои парадные доспехи и вооружился малым мечом, раз хотя бы формально собирался исполнять обязанности телохранителя.       Его интересовало, что он и изложил Кассандре, как именно явится тевинтерец: открыто придет со стороны города, попытается пробраться в лагерь незаметно или каким-то образом сообщит, где его встретить? Искательница пожала плечами и сказала: «увидим». Караульным у всех подходов к лагерю был дан приказ сопроводить человека или двоих, утверждающих, что они приглашены на ужин к Вестнице Андрасте, к палатке совета (ужин накрыли именно там), вежливо и не пытаясь разоружить.       В итоге этот самый Павус явился открыто, правда, не со стороны Редклифа. Он был один, вооружен тем же посохом, и вроде бы никак не озабочен тем, что его пропустили в ставку Инквизиции лишь с сопровождением. Каарас, ожидавший его прибытия на позиции, откуда лагерь просматривался лучше всего, отметил, что тевинтерец если и разглядывает их укрепления, то незаметно. Васгот поднялся и сказал Северину, ошивавшемуся рядом, чтобы сбегал за остальными членами совета. Караульные, отдав Адаару честь, удалились на посты. Саирабаз же, узнав васгота, приветливо улыбнулся, как старому приятелю, хотя беззаботным снова несомненно только притворялся:       – Добрый вечер, сер! Простите, опять запамятовал ваше имя…       – Каарас Адаар.       – Верно! Рад вас снова видеть.       Каарас предложил магу зайти в шатер совета, где был уже накрыт стол. У входа дежурили сер Райлен в форменных доспехах храмовника и приснопамятный седовласый маг-долиец, снаряженный как воин. Тевинтерец никак не показал, что присутствие охраны, в том числе храмовника, его смущает. А вот стол, кажется, слегка разочаровал его.       – Скромное обаяние походных застолий… – заметил маг не без иронии. – Впрочем, вино не из дурных. Будет кто-то еще, кроме прекрасных дам? Я вижу, приборов пять…       – Приглашен также сер Каллен, командир армии Инквизиции, рыцарь-командор Киркволла.       – О, – маг поднял брови. – С ним мы еще не знакомы.       У северянина явно была склонность провозглашать очевидное. Каарас не ответил на его реплику, но мага это не смутило, и он продолжил болтать:       – «Рыцарь-командор»… если я не ошибаюсь, один из высших чинов храмовников у вас на юге? Надеюсь, с ним не возникнет проблем? То есть… я так понимаю, в его глазах я – средоточие всех пороков. Еретик, свободный маг, все такое… Мое общество не испортит ему пищеварение, надеюсь?       Каарасу не понравилось подобное неуважительное отношение к храмовникам вообще и к серу Каллену в частности. Серу Райлену, судя по еле слышному шипящему вздоху, тоже.       – Спросите у него сами, – холодно ответил васгот.       – Отличная мысль! – очередная белозубая улыбка. Чем-то этот человек очень напоминал Соласа. На первый взгляд – ничего общего, начиная с внешности, а вел он себя скорее как Тетрас, но что-то в осанке, во взгляде… раздражающее, даже отчасти пугающее. То, чего раньше Адаар не встречал у магов, в большинстве своем скорее неуловимо напоминавших того жалкого родственника пропавшего эрла… и тут он понял. Самоуверенность: привычная, неосознаваемая, совершенно естественная. Знание, впитанное с молоком матери: магический дар – лучшее, что может случиться со смертным. Счастье от осознания себя магом… Можно было понять, откуда это у тевинтерского аристократа, но почему так же ведет себя Солас, по идее, всю жизнь прятавший свои способности от сородичей и храмовников? Подозрение, что Солас из Тевинтера, уже приходило Адаару в голову. Но его раса и светлая кожа?..       Мысли васгота прервали явившиеся на ужин остальные члены совета. Сер Каллен сопровождал Вестницу Андрасте, почтительно предложив ей руку, Кассандра шла прямо за ними.       – Как хорошо, что вы пришли, лорд Павус, – сказала леди Тревельян, делая небольшой реверанс. Саирабаз в ответ поклонился, прижав руку к сердцу. – Позвольте представить вам сера Каллена, командира Инквизиции. Сер Каллен, это лорд Дориан Павус.       Рыцарь-командор поприветствовал тевинтерца очень сдержанно. Тот же, кажется, был чем-то удивлен, во всяком случае, когда все начали рассаживаться, периодически косился в сторону сера Каллена. Были ли они знакомы? Или, несмотря на свою браваду, саирабаз опасался, что храмовник применит на нем свои способности, лишив возможности колдовать?       Северянина посадили спиной ко входу. Свой посох он небрежно прислонил к столу – так, чтобы ничто не мешало схватиться за него. Каарас, пользуясь правом телохранителя, в свою очередь не стал отстегивать ножны с мечом. Он сел по правую руку от леди Тревельян, напротив гостя, чтобы хорошо его видеть. Искательница и рыцарь-командор повесили свои мечи на спинки стульев, сев напротив друг друга.       Откупорили первую бутылку, выпили по первому бокалу.       – Может быть, вы еще что-нибудь желаете нам рассказать? – взяла быка за рога Кассандра.       – Именно так, госпожа… м-м… Искательница Кассандра. Весь сегодняшний день я старался вспомнить хотя бы некоторые формулы моих прошлых изысканий в области магии времени. Боюсь, восстановить по памяти удалось разве что четверть, но я подумал, вашим магам все же может это пригодиться, – северянин вынул из небольшой сумки пару сложенных мелко исписанных листов. – Я только надеюсь, это не всплывет в каком-нибудь Круге как разработка кого-то другого. Уповаю на вашу честность, господа.       – Вы о чем? – нахмурилась Кассандра.       – Об авторстве. О преимущественном праве на него, вернее. Моем и магистра Алексиуса.       Каарасу это объяснение совершенно не помогло, Искательнице, кажется, тоже, а вот леди Тревельян явно уловила суть:       – Я лично буду свидетельствовать в вашу пользу в случае плагиата, лорд Павус.       Каарас не знал, что такое «плагиат». Надо будет потом спросить у леди Тревельян, о чем была речь.       – Вы очень любезны. И, пожалуй, мне стоит сказать еще кое-что. Хотя мне очень неприятно это сейчас осознавать, кажется, то, что мой наставник уговорил меня не публиковать наши изыскания тогда, имело целью вовсе не заботу о… хм… нашей репутации как исследователей. Вероятно, он специально скрыл от меня возможность практического применения наших трудов, чтобы присвоить мои записи и устроить вот это, – он оглядел собеседников. – Я, кажется, не очень понятно выражаюсь?       Но эту речь Каарас понял и не упустил возможности осадить тевинтерца:       – Вполне ясно. Вы считаете, что магистр планировал использовать изобретенную вами магию изначально, поэтому солгал вам насчет реальности ее применения.       – Браво, сер Каарас! Определенно, стереотипы насчет юга во всяком случае не вполне правдивы.       Васгот снова вспомнил о варварском, но иногда заманчивом обычае кунари зашивать саирабазам рты. Вот еще чем этот северянин походил на Соласа: любовью к утонченным, но явственным насмешкам. Каарас нередко встречал аристократов, злоупотребляющих этим, и только второй раз – мага. Очевидно, такого сорта юмор был порожден во многом безнаказанностью… что вновь возвращало Адаара к мысли, что Солас – не тот, за кого себя выдает. Но Солас ведь не может быть аристократом, ни в одной стране Тедаса нет эльфийского дворянства…       – Как давно вы с ним начали это исследование? – спросила Искательница, не давая тевинтерцу снова увести разговор в сторону.       – В две тысячи двадцать девятом, то есть, по-вашему, в тридцать пятом году, – ответил саирабаз.       – И только через шесть лет магистр решил им воспользоваться на практике?       – Хм… аргумент. Возможно, тогда он и был честен со мной. Хотелось бы верить. Значит, господин Алексиус получил возможность практического применения этих чар недавно. И сразу же задумал государственный переворот? Что-то не сходится, нет…       – Нельзя ли конкретнее?       – Перед тем, как отправиться в Ферелден, магистр Алексиус написал мне странное письмо. Сначала я его воспринял как своего рода попытку извинения за нашу с ним личную размолвку двухлетней давности. Но, подумав, я понял, что извинялся он в нем не за прошлое, а за то, что он собирается сделать. И что его цель – вовсе не научный прорыв и не… что-либо еще, а… как же он выразился… «иных средств нет, как и времени, я убедился, что лишь решительные и жесткие меры спасут нашу страну». Вроде как: «не думай обо мне плохо, в итоге ты поймешь, что я делаю это ради Тевинтера». Каффас! Чем это еще может быть, как не попыткой переворота? При том, что магистр Алексиус никогда не был радикалом, всегда презирал саму мысль о том, что можно помочь своей стране, развязав в ней гражданскую войну или узурпировав власть незаконным путем. И это были не пустые слова, вся его деятельность в Магистериуме говорила сама за себя.       – У вас сохранилось это письмо? – спросил Каарас. Его интересовали не эмоции, а доказательства.       – Нет, я его сжег. О чем сейчас, опять же, сожалею. В общем, пытаясь разобраться с этим вопросом, я связался с Феликсом. Он тоже не мог понять, что произошло с его отцом. Рассказал мне кое-что о венатори – то, что он рассказал и вам прошлой ночью. Видите, что не сходится: магистр Алексиус уже больше года открыто поддерживал политику венатори в Магистериуме к тому дню, как решил проверить на практике магию времени. Разумнее было сделать наоборот: испытать чары до привлечения к своей персоне определенного внимания. В общем, мы с Феликсом договорились, что я тайно поеду за ними, и если мы убедимся, что мой учитель действительно… предатель… – по скулам мага прошли желваки, глаза сверкнули, – я вернусь домой и представлю доказательства этого Магистериуму. А Феликс попытается помешать ему здесь.       – О лорд Павус! – воскликнула леди Тревельян с сочувствием. – Худший выбор сложно и представить…       – Не хотел бы углубляться в мои личные чувства и мысли на этот счет, леди Тревельян, вряд ли Инквизиции это интересно. Так вот, когда я…       – Одну минуту, – как всегда негромко сказал сер Каллен, и маг замолчал. – Вы обвиняете своего учителя, что он решил обратить во зло ваши труды, верно? Какова же была исходная цель? Чего вы хотели добиться, изобретая подобную магию? Очевидно, она опасна сама по себе. Вы отдавали себе в этом отчет?       Тевинтерец нахмурился.       – Мы практически сразу убедились, что реализация нашей задумки невозможна на данном этапе развития магической науки. И с этого момента продолжали развивать идею исключительно теоретически, для будущих поколений, так сказать. Во всяком случае, я так считал.       – Даже с помощью магии крови невозможна? – так же тихо, почти мягко спросил сер Каллен, но его взгляд уперся в тевинтерца, словно острие меча.       Тот выпрямился, встряхнул головой.       – О, я все ждал, когда до этого дойдет! Тевинтер – малефикары, малефикары – Тевинтер. Как типично. По-вашему, я и господин Алексиус закупили побольше рабов и всех их зарезали, чтобы это проверить, да?       – Разве это не логичное предположение?       – Относительно людей нашего круга – ни в малейшей степени, – высокомерно ответил тевинтерец. – Честно признаться, пока я не посетил впервые страны юга, мне казалось, что слухи о том, что вы считаете нас поголовно какими-то кровавыми безумцами, сильно преувеличены. Но, кажется, не так уж сильно!       – Вы утверждаете, что в Тевинтере не приносят кровавых жертв? – спросил Каарас. Если сейчас этот маг начнет отрицать очевидное, пытаясь убедить собравшихся, что в империи вообще нет малефикаров, можно будет смело заканчивать ужин и выдворять провокатора восвояси.       – Если бы я мог так утверждать, сер, я был бы просто счастлив, – маг с вызовом взглянул ему в лицо. – Но увы, это не так. Конечно, в основном подобными преступлениями пытаются скомпенсировать свою ущербность выскочки из лаэтанов и вырожденцы из альтусов. Впрочем, большинство честных аристократов обоих сословий предпочитает делать вид, что это все единичные бессистемные случаи и проблемы как таковой нет. И с этим я пока тоже ничего не сумел сделать.       – Вы опять ушли от темы, – заметила Кассандра.       – И что хуже того, баранина остывает! – лучезарно улыбнулся Искательнице маг. – Вот что случается, когда идешь на ужин, а попадаешь на перекрестный допрос.       Юная Тревельян тут же извинилась перед ним, на взгляд Адаара – совершенно зря. Тевинтерец не мог не понимать, что идет не на дружескую встречу, так что его упрек был несостоятельным. И все же таким образом маг выторговал себе перерыв в разговоре. Но васгот не собирался позволить ему свернуть тему. Подождав, пока саирабаз расправится с бараниной, Каарас вернулся к вопросу сера Каллена:       – И все же, какой была исходная цель ваших изысканий?       Тевинтерец небрежно пожал плечами:       – Как и любого волшебства, сер – улучшение существующей реальности. Представьте, что вы могли бы локально обращать время вспять. От мелочей вроде восстановления разбитой чашки, подаренной вам любимой тетушкой, до излечения ран и болезней… духовное целительство, не говоря уже о лекарском деле, все же далеко не всемогуще.       – Оставим это, – сказала Кассандра, не то приняв это объяснение, не то вообще не считая важными причины начала работы над временными чарами. – Расскажите о действиях магистра Алексиуса.       – Когда в небе возникла эта зеленая жуть, большинство магистров стали охать и суетиться, собирать заседания Магистериума и разнообразных идиотских комитетов, а господин Алексиус под шумок зафрахтовал несколько кораблей и собрал небольшое войско. В основном это была молодежь из венатори. Знаете, этакие воинственные бездарности, тщащиеся кому-то доказать, что они способны на великие дела. Феликс вызвался помочь отцу и завербовал для отвода глаз дюжины две наемников подороже, среди которых я и затерялся инкогнито. И мы без всякой помпы отплыли в Ферелден. Недремлющее море, чтоб его. Никогда меня так не тошнило, как в том плавании. Или это та бутылка граппы виновата... Словом, мы с морем плохо сочетаемся. Мы высадились на пустынном побережье: кажется, оно называется Штормовой берег. Довольно хмурое и дикое местечко; впрочем, для меня тогда твердая земля под ногами была пределом мечтаний. Это было недели две… нет, даже меньше, дней десять назад. Наемникам Феликса, в том числе мне, приказали укрепиться где-нибудь в удобном месте, чтобы держать подходы к нашему импровизированному порту на случай отступления. И где-то часа через два… пуф! Все, кроме нас, взяли и исчезли. На ровном месте! А нас накрыло – ну, только магов. Завеса… будто скрутилась в узлы, одновременно уплотнилась и утончилась… омерзительное ощущение, даже морская болезнь лучше. Похожее, кстати, было со мной и всеми моими знакомыми магами, когда в небе возник этот разрыв разрывов.       – Если позволите, – вдруг вступил в разговор саирабаз-долиец, – то, что случилось при появлении Бреши, я бы описал как каскад сдвигов: Запределье (то, что вы называете Тенью) трижды отразилось само в себе. А десять дней назад эта тройственность закончилась, все снова свелось, схлопнулось в единое целое. Так что ощущения были похожи, но разнонаправлены. Вы согласны со мной, уважаемый чужестранец?       Тевинтерец явно не ожидал, что молчаливый страж вмешается в беседу, но период замешательства был кратким:       – Весьма образно, э-э… нас не представили…       – Киллиан из клана Ралаферин.       – Рад знакомству. Дориан из рода Павусов. То, что эти два происшествия связаны, в тот момент я не мог и вообразить. Этот огромный разрыв… Брешь, вы сказали?.. был сам по себе, а исчезновение магистра Алексиуса и его свиты – само по себе. Только поняв, что произошедшее – это сработавшая магия перемещения во времени, я связал эти два случая. Ум за разум заходит, не правда ли?       – Да, сложно, – пробормотала Кассандра. Каарас тоже пытался представить происходящее в параллельных потоках реальности, но не справлялся. Возможно, нужно было нарисовать схему – леди Монтилье учила его, что изображенное на бумаге всегда легче осознать, чем умозрительное.       – Я очень надеюсь, что этот ваш взрыв на Конклаве – не результат действий господина Алексиуса. Но это вполне вероятно, – тевинтерец подлил себе вина. – Перенестись в прошлое… убить, кого хочешь, что довольно просто, если знать, где жертва была в нужное время и от чего не была защищена… и обеспечить себе алиби тем, что во время преступления находился совсем в другом месте. Когда все считают, что путешествия во времени невозможны, так можно водить за нос любых ищеек сколь угодно долго.       Он улыбнулся кривой, безрадостной улыбкой.       – Но Брешь угрожает всему миру! – воскликнула леди Тревельян. – Если бы она продолжила расти, весь Тедас за этот год поглотила бы Тень. Лорд Павус, какой смысл захватывать власть в стране, если цена – гибель всего сущего? Оставив в стороне даже чудовищность такого поступка, чем старший лорд Алексиус собрался править, если через несколько месяцев не будет ни Тевинтера, ни других стран?       Юная Тревельян задала на удивление уместный вопрос.       – И верно, госпожа… Быть может, он не знал, что его действия станут причиной возникновения Бреши, когда отправлялся в прошлое? – пробормотал тевинтерец. Пристально посмотрел на леди Тревельян, та слегка зарделась. – Но в этом случае… сейчас он уже это знает. Возможно, его удастся отговорить… убедить…       – Только «возможно»? – перебила его Кассандра. – Если его цель – именно узурпация власти в Тевинтере, то он уже должен был отказаться от своих планов. Еще одной Бреши мир точно не переживет. Или он полный идиот?       Маг дернулся.       – Возможно, он безумец, – процедил он, кусая ус, – но не глупец.       – У вас есть какой-то план? – спросил сер Каллен у северянина. В его тихом голосе слышалось скрытое напряжение, хотя, казалось бы, вопрос не был ключевым.       – В смысле, еще один план, кроме как получить доказательства преступных замыслов магистра Алексиуса, если они именно таковы? – с вызовом спросил саирабаз.       – В том смысле, что если бы вы на самом деле думали, что откровенный разговор с вашим учителем может помочь, вы бы сейчас пришли на ужин не к нам, а к нему, – все так же негромко, четко, почти без выражения произнес рыцарь-командор. – Я прекрасно представляю себе, что за выбор стоит перед вами: я был в вашей ситуации. Женщина, которой я неподдельно восхищался, моя наставница и командир была убита мной… в том числе мной… при сопротивлении аресту. Я долгое время предпочитал думать, что ее можно убедить отступиться от опасных замыслов, воззвав к ее разуму, сердцу, чести. Или что мои страхи напрасны. Но в глубине души я знал, что это не так. Поэтому ни разу не попытался с ней поговорить. Все откладывал, ждал лучшего момента… будто надеялся, что все разрешится само собой. За эту мою трусость теперь платит весь юг Тедаса. Я говорю о сер Мередит Станнард; полагаю, даже в Тевинтере слышали эту историю. Сейчас я знаю, что мог бы остановить ее намного раньше, возможно, вовсе не допустив нынешней гражданской войны. Но я не был готов поднять на нее руку: я видел в ней ту, кем она уже не являлась. Моя преданность и любовь к ней сделали меня невольным соучастником ее преступлений. Сейчас вы совершаете ту же ошибку.       От резкого движения тевинтерца из его бокала расплескалось вино. Каарас приготовился одним махом отбросить посох мага в сторону, если тот попытается схватиться за него: васгот мог дотянуться до него через стол благодаря длине рук. Человек, похоже, это не учел – как обычно и случалось. Но северянин даже не вскочил. Только в тике дернулся глаз.       Повисла тяжелая пауза.       – Ваши… предложения? – тем же отстраненным, невыразительным тоном, что и сер Каллен, спросил наконец маг, медленно разжимая кулак.       Кассандра поднялась с места.       – Дайте Инквизиции возможность арестовать его без пролития крови. Заманите магистра Алексиуса в ловушку или хотя бы обеспечьте нашим солдатам безопасный путь к его покоям в замке. Мы со своей стороны обещаем сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. Если у Ферелдена не будет претензий к нему за захват Редклифа или иные действия, мы передадим арестованного и все улики по делу суду Тевинтера. Если он невиновен, он не пострадает. Я лично гарантирую это.       Еще одна пауза. Пока она длилась, Каарас задался вопросом, что именно подвигло командира Инквизиции на эту публичную исповедь. То, что он сказал, было, по-видимому, правдой, но не походило на спонтанное признание…       – Я понял вас. Я должен все обдумать, – маг тоже встал, ни на кого не глядя. – Благодарю за ужин.       Он добавил еще что-то на своем языке, машинально отдал вежливый поклон и повернулся, чтобы выйти из шатра. Кассандра жестом показала караульным, чтобы проводили его.       – Что он сказал? – спросил сер Каллен, когда члены совета остались вчетвером. Он был очень бледен, хотя глаза вновь обрели живой блеск. Он выглядел как человек, успешно закончивший тяжелую работу.       Но никто из присутствующих не знал тевене.

***

      Эвелина была в смятении. Она едва смогла выслушать то, что рассказал рыцарь-командор: ей хотелось зажать уши и выбежать из шатра совета. Сер Каллен словно сам себя приковал к позорному столбу, а она вместо того, чтобы броситься на помощь, просто стояла и смотрела на казнь. И повторяла про себя: «молчите, молчите, молчите», но ни звука не произнесла вслух. Ей казалось, что ее вмешательство сделало бы только хуже. А может, она просто растерялась. Эвелина слушала то, что не имела права слушать: слишком больное, слишком личное. То, что рассказывают лишь преподобной матери, а то и вообще никому. И не понимала, правильно ли поступила, никак не поступив.       Она знала, чувствовала сердцем, что сер Каллен зря винит себя: даже если бы он смог переступить через себя и «безумная Мередит» была бы отстранена от командования храмовниками Киркволла на год, два, три раньше, чем прогремел взрыв церкви, это ничего не исправило бы. Она еще не дочитала роман мастера Тетраса, но непримиримая ненависть Андерса к самой системе Кругов была описана достаточно подробно, чтобы понять: может, на несколько лет позже или не в Киркволле, но он сделал бы то же самое все равно. И одновременно девушка понимала, что как красноречиво она ни пыталась бы объяснить это рыцарю-командору, он не поверил бы ей. Мать Перпетуя или мать Жизель, может, и нашли бы нужные слова, но у нее нет их мудрости и опыта…       Эвелине было жаль и лорда Павуса… выбор, вставший перед ним, был очень тяжел. Она представляла себя на его месте: если бы мать Перпетуя оказалась злодейкой… и обмирала, не смея и додумать до конца эту мысль. Впрочем, кое-что в разговоре за ужином было приятной новостью: оказывается, лорд Павус вовсе не малефикар! Более того, в Тевинтере магия крови вовсе не приветствуется, как казалось ей раньше. В общем, лорд Павус нравился ей все больше, хотя она и осаживала себя: все же он еретик и рабовладелец, да и неизвестно до сих пор, честен ли вообще…       Девушка не могла заснуть от переживаний, так что дождалась, когда Кассандра придет ложиться спать. И сумбурно, путано изложила ей свои терзания, закончив так:       – Ну зачем сер Каллен рассказал об этом при всех? Даже если он считает себя виноватым – зачем так? Я читала о ереси, где первая добродетель будто бы покаяние, и чем унизительнее, чем святее. Но это ложь! Андрасте ошиблась в Маферате, но она не упивалась виной, не радовалась пламени и поражению… нельзя самому прыгать в костер. Это неправильно!       – Он и не прыгал сам, – Искательница поджала губы. – Это я его попросила.       Эвелина буквально открыла рот. Такого она и предположить не могла.       – Ч-что? Зачем? Но… как?       Кассандре явно было неловко:       – Словами. Нам нужно было дожать тевинтерца, склонить к сотрудничеству. А Павус очевидно не мог решиться предать своего учителя, хотя умом и понимал, что тот преступник. Я и попросила сера Каллена рассказать его историю на ужине, если будет повод. Так сказать, для наглядности: суть-то та же. Он согласился. Впрочем, да, себя он не пожалел совершенно. Но вроде бы сработало, как тебе кажется?       – Нельзя так, Кассандра… дурно просить кого-то прилюдно выворачивать душу.       – А что делать? Не в той мы ситуации, чтобы беречь чьи-то чувства. Слушай, давай спать. День был тяжелый.       – Сер Каллен в порядке?       – Держится.       Эвелина стерла слезу со щеки, постаравшись это сделать незаметнее. Может, Кассандра и права, но как же жаль, что ей пришлось так поступить. Они пожелали друг другу спокойной ночи; Кассандра почти сразу же засопела, а Эвелина еще долго не могла заснуть.       На следующий день сер Каллен провел смотр войск и остался в целом доволен ими. Командир Инквизиции выглядел довольно бодрым, и Эвелина немного утешилась в своей тревоге за него, но подойти и поговорить еще не решалась. Ей было неловко, словно она вчера тайком подслушала его исповедь. Было решено, что сер Каллен с двумя адъютантами, она с Нессой, сер Каарас с Северином и мессир Солас завтра поедут на Штормовой берег. Туда уже выдвинулась из Убежища по приказу сера Каллена, переданному вчера вечером по птичьей почте, рота солдат. Они должны будут прибыть на место раньше на два дня, укрепиться и ждать. Страж-Констебль поедет с ними до поворота на Убежище, а там свернет к деревне, чтобы познакомиться с базой Инквизиции и остальными членами совета.       Инквизиции, кроме спасения пленников от сектантов, предстояло разведать, правду ли говорил лорд Павус о месте высадки тевинтерцев, и если да, то арестовать и допросить наемников, оставшихся сторожить подходы к побережью. Кассандра еще напомнила, что именно в тех краях отряд Серых Стражей должен был разыскивать какого-то дезертира: быть может, удастся, наконец, узнать, куда исчезли почти все члены ордена. Тем временем Искательница останется следить за ситуацией во Внутренних Землях. Решив проблему с пленниками, Вестница Андрасте и ее Рыцарь должны будут вернуться сюда. Возможно, к тому времени будет уже совершен тайный арест магистра Алексиуса или… убийство (Эвелина не могла думать об этом, как о чем-то нормальном, пусть даже тот злодей, ее передергивало от мысли, что Инквизиция будет использовать такие методы, но не могла предложить ничего другого).       Путь их лежал вдоль западного берега озера Каленхад (только сейчас девушке пришло в голову, что ее коня могли назвать не в честь ферелденского правителя древности, а в честь этого озера). Белые барашки на волнах и вправду напоминали его роскошную гриву… Вообще пейзажи открывались весьма живописные, хотя и несколько однообразные. Она могла бы попытаться нарисовать вид на озеро, будь у нее возможность. Как давно она не занималась ничем, подобающим благородной девице! Не рисовала, не музицировала… наверное, эти заброшенные занятия должны ей сейчас казаться мелкими и ничтожными по сравнению с нынешним делом, но нет, она, наоборот, все больше тосковала по ним. Когда все это закончится, она вернется домой и наверстает упущенное. Нарисует это озеро, и водопад во Внутренних землях, и величественные горы вокруг Убежища…       Когда отряд добрался до поста Инквизиции перед поворотом на Убежище, их попросили задержаться: мол, Каараса Адаара хотел видеть какой-то его знакомый, и тайный канцлер направила его сюда ждать встречи. Пользуясь паузой, все спешились, чтобы размяться. Знакомый сера Каараса явился: это был крепкий, небольшого роста молодой человек с располагающим открытым лицом и короткой солдатской стрижкой, скромно, но добротно снаряженный.       – Всем добрый день. Карс, привет.       – Здорово, Крэм, – отозвался сер Каарас. Эвелине было очень странно слышать от него этот развязный тон и фамильярное «здорово». Впрочем, не думала же она, что наемники говорят между собой так же, как аристократы? И все же сер Каарас всегда выражался так изысканно. Насколько она мало все же знает своего Рыцаря...       – Рад тебя видеть. Ты, смотрю, прямо взлетел – аж целый сер стал, – у юноши был приятный контратенор и легкий, странно знакомый акцент. Эвелина мельком подумала, что он мог бы петь… – Это… Слышал, при взрыве несколько ваших тут погибло. И Мери тоже, что ли?       – Да. Все мои погибли, – очень сдержанно ответил васгот.       – Хреново. Сочувствую. Тут боссу ваша Шокри написала, что ты в Инквизиции теперь. А мы как раз неподалеку почти закончили одно дельце и скоро будем свободны. Думаем к вам наняться, только босс сказал, что хочет сначала поговорить с тобой.       – Почему именно со мной?       – А я знаю? Потому что ты из Вало-кас, наверное, вроде как почти свой, а Шокри тебя всегда хвалила. И если ты расскажешь, что да как в Инквизиции, твоему слову он поверит. Ну и наоборот, ты за нас перед вашим начальством словечко замолвишь, что мы своих денег стоим.       – И где Железный Бык?       – С ребятами, где же еще. Как все сделаем по тому контракту, к вам сразу походным маршем. Так вы куда сейчас?       Сер Каарас обернулся на сера Каллена, тот кивнул.       – На Штормовой берег. Там спросите на постах Инквизиции, где мы конкретно.       – Хорошо. А вы, миледи, Вестница Андрасте, да?       – Меня так называют. Мое имя – Эвелина Тревельян.       – А я – Крэм. Очень рад вас увидеть лично, миледи. Надеюсь, босс примет контракт. Я, будь один, вступил бы к вам в Инквизицию безо всяких – дело нужное. Но, пока я в «Быках», куда босс, туда и я.       – Глыба все еще с вами? – спросил его сер Каарас.       – Куда денется. И Стежка с нами.       – Это хорошо, – васгот обернулся к рыцарю-командору. – Глыба – отличный сапер, а Стежка – умелый лекарь, сер Каллен. Я знаком лично из «Боевых быков» только с Крэмом и с ними двумя, но причин не доверять профессионализму остальных у меня нет.       Эвелина поняла, что ей стоит слегка вмешаться в разговор: сер Каарас забыл представить своему приятелю рыцаря-командора.       – Крэм, сер Каллен – командир армии Инквизиции, – приветливо сказала она, делая небольшой жест в сторону последнего.       – Рад познакомиться, сер, – тот молодцевато приосанился.       – Взаимно. Тебя зовут Крэм, значит?       – Кремизиус Акласси, если полностью, но это слишком пышно звучит для наемника. Так что да, просто Крэм.       Кремизиус, какое необычное имя… И тут Эвелина поняла, почему акцент юноши показался ей знакомым – такой же она слышала у лорда Павуса и молодого лорда Алексиуса. Так Крэм тоже из Тевинтера?       – Кто ваш лидер? – спросил сер Каллен.       – Железный Бык. Он, как это называется… тал-васгот, сбежал от кунари уже лет пятнадцать как. Отличный мужик вообще. Я за ним в огонь и в воду готов, без шуток. Да и все наши, я думаю. Надежен, как скала: если сказал, то сделает, да так, что комар носа не подточит. Но и котелок у него варит – за сомнительные делишки никогда не берется, хоть ему миллион золотых предложи.       – Ясно. Ты служил, Крэм?       – Заметно, да? – усмехнулся юноша. – Три года в регулярной армии, сер. И я вам скажу: у босса куда лучше. Хотя дрючит он тоже здорово, но только по делу. От забора и до обеда траншеи копать не заставляет.       – Здравый подход, – слегка улыбнулся сер Каллен. – Тогда ждем вашего босса для переговоров. Не пересечемся на Штормовом берегу, подходите в Убежище.       – Конечно, сер. До встречи. Мое почтение, Вестница. Бывай, Карс!       – До скорого, Крэм.       Они разъехались в разные стороны: Крэм, оседлав какого-то невзрачного конька, поскакал на юг, Страж Блэкволл – к Убежищу, а их отряд продолжил путь на север. Дорога заняла три дня: осталось позади озеро Каленхад, потянулись леса. Добротный тракт с остатками древних верстовых столбов и даже сторожевых башен сменился проселочной разбитой дорогой, только-только подсохшей после распутицы. Весна уже полностью вошла в силу, становясь почти неотличимой от лета… разве что листва на деревьях была еще яркой и свежей, пока не запылилась и не потемнела.       Когда лес по сторонам проселка начал редеть, отряду попалась навстречу телега, груженая сетями и рыбой. На телеге развалилось трое людей, еще один правил. Завидев приближающийся отряд, возница остановил старую лошадь. Самый молодой из рыбаков, широкоплечий красивый парень, набычившись, сжал в руке заостренную палку. Остальные тоже поднялись на ноги и смотрели с испугом и недоверием. Надо было как можно скорее развеять их страхи.       – Мы не тронем вас, добрые люди! – Эвелина подняла руку в приветствии. – Мы – Инквизиция, миротворцы.       – Ну, про вас слышали. А рогатый чего? – спросил самый старший угрюмо.       – Сер Каарас – мой телохранитель, – Эвелина не очень поняла вопрос старого рыбака, что значит, «рогатый чего», и ответила как на «почему он с вами». – Он не причинит вам вреда.       Эти слова тоже не убедили и не успокоили рыбаков. Эвелина продолжила, старясь сдерживать пронзительность своего голоса:       – Наши товарищи попали в плен к разбойникам на Штормовом берегу и мы едем спасать их. Вы ничего не знаете о них? Или о Серых Стражах?       – О Стражах! – вдруг фыркнул полноватый рыжий бородач. В его бороде и в неопрятной шевелюре блестели чешуйки. – О Стражах у нас много Шен знает, да, Шен? Много знаешь, а? И интере-есного…       Широкоплечий юноша почему-то густо покраснел.       – Заткнись, Ивас, – буркнул он.       – Вы встречали на побережье Серых Стражей? – спросил сер Каллен. – Их помощь нам бы не помешала. Они все еще там?       – Неа, ушли уже, – бородач, в отличие от остальных рыбаков, уже расслабился. – Ушел твой дружок, Шен, и не обернулся, как в песенке поется… пришел на закате, ушел на рассвете, и тыры, и пыры, ля-ля, бум-бум…       – Ивас, отвали уже от парня, – густым басом проговорил возница, сложением не по голосу тощий. – Пошутил и будет.       – Стражи говорили, куда именно направились? – продолжил расспрашивать сер Каллен.       – Они злодея одного ловили, – тот, кого бородач назвал Шен, отложил, наконец, свою палку. – Но не нашли. Зато нас спасли от ублюдков этих с собаками.       – От каких «ублюдков с собаками»? – уточнил сер Каарас.       – Ох, Андрасте святая, – молодой рыбак нервно покосился на васгота, – от бандитов, ну. Если бы не Стражи… И еще Страж Элион сказал, что там чудовища в пещерах… снизу прорылись. Мол, скоро совсем вылезут. Так что вы осторожнее там, на берегу, может, они уже того, выкопались.       – Порождения тьмы? – уточнил мессир Солас.       – Ага.       – Плачу четверть золотого за подробный рассказ о положении на побережье. Кто-то из вас умеет читать карты? – спросил сер Каарас. Эвелина удивилась самой мысли, что можно предложить деньги вот так. Это было против правил приличия… но, наверное, разумно.       – Четвертак? Серьезно? – глаза рыжего бородача алчно сверкнули. – Покажи!       Сер Каарас развязал кошель и показал деньги.       – Сиськи Андрасте! Ну слушай…       – А чего сразу ты, Ивас? – старик торопливо поднялся. – Я побережье наизусть знаю, с малых лет там на промысле. И в отличие от тебя, примечаю все, а не дрыхну по полдня…       – Рассказывайте оба. Плачу каждому, – сер Каарас спешился, помог сойти с коня и Эвелине. Сер Каллен тоже слез с коня, нашел у себя в вещах карту, передал свиток васготу. Северин споро расстелил на земле какой-то кусок ткани, поверх нее сер Каарас развернул карту – частичную копию с большой карты Ферелдена. Пока старик и бородатый наперебой рассказывали обоим рыцарям про Штормовой берег, тыча в карту пальцами и ругаясь между собой, худой рыбак что-то негромко говорил молодому, будто бы в чем-то убеждая. Тот пожимал плечами, мялся и отнекивался.       – Какой лапочка, – прошептала Эвелине на ухо Несса, сама ловко соскочившая со своей лошадки. – Сильный, красивый… только рыбой, наверное, пахнет…       Наконец, худой мужчина решительно направился к Эвелине сам. Молодой поплелся за ним. Сер Каарас заметил это передвижение и, оторвавшись от карты, жестом приказал Северину тоже подойти к девушкам. Гном выполнил приказ.       – Извините, благородная леди, – пробасил худой, – Шен молодой еще и дурак поэтому. Так что я за него скажу.       – Дядь, ну чего ты…       – Помолчи. Вы на него только гляньте: силач, здоров, как друффало... в драке смелый. Вы не думайте, что тихоня. И совсем негоже, чтобы он всю жизнь только сети и таскал. Ему бы мир посмотреть, себя показать. Верно я говорю?       – Ты, добрый человек, хочешь… чтобы твой племянник вступил в Инквизицию? Но он, кажется, не выказывает такого желания.       Худой рыбак отмел это возражение без малейшего сомнения:       – Это по дурости. Просто Стражи ему отказали, и он немного скис. Он к ним рвался, а тот эльф, как это называется… ну которые дикие…       Мессир Солас неопределенно хмыкнул. Он, оказывается, тоже подошел совсем близко – но так бесшумно, что она не услышала.       – Долиец? – подсказала Эвелина.       – Ага. Ну то есть, он не дикий уже, раз Стражами командует, но из них явно. На физиономии такой треугольник нарисован.       – Это валласлин называется, – тихо, упрямо сказал юноша.       – Хоть горшком пусть называется. Вот он Шену отказал, не взял в Стражи. Шен, дурашка, решил, что это потому, что он рылом не вышел.       – Дядь!       – Утихни. Я матери твоей, покойнице, обещал твою жизнь устроить – а ты не мешай. Не вышло со Стражами, так, может, с Инквизицией выйдет. Уж всяко не хуже!       – Дядя, хватит, пожалуйста! Ты не понимаешь. Я не пойду в Инквизицию, простите, миледи. Не потому, что думаю, что я рылом не вышел или мне ваше святое дело не по нраву, просто я уже обещал Стражу Элиону. Он сказал, что если все будет нормально, то он вернется за мной. Просто сейчас не время.       – Не время для чего? – осведомился мессир Солас.       – Для… ну, рекрутов набирать, наверное… Я так понял, что этот злодей, которого они ищут, очень опасный. И новичок в отряде был бы только обузой. Но когда Страж Элион его поймает, можно будет и меня в орден принять. Я и раньше хотел в Серые Стражи вступить. Быть как Герои Ферелдена. А теперь еще больше хочу. Страж Элион – тоже настоящий герой. Вы бы видели, как он дерется! Прямо как… я даже не знаю, я такого и представить не мог. Дядя туда же: «дикие эльфы». Долийцы не дикие! Они столько знают про все: про леса, про зверей, и умеют такое, что нам и не снилось. Он меня такому учил!       – Да уж представляю, – издевательски протянул подошедший бородач, похоже, закончивший рассказ и получивший свои двадцать пять серебряных, – чему этот умелец тебя научил. Постыдился бы, благородной даме-то рассказывать.       Юноша снова вспыхнул.       – Я тебе в зубы дам сейчас! Заткнись, серьезно говорю! Козел. Не слушайте его, миледи, он все врет. Страж Элион меня учил лес чувствовать. Если знать, что и как, никогда не заблудишься и голодным в лесу не останешься. Он рассказал, что их богиня Андруил научила когда-то его народ всем премудростям охоты, всем тайнам леса, и долийцы свято хранят эти знания. Вот говорят, они язычники, поэтому плохие. А они совсем не плохие! Уж всяко получше некоторых.       Эвелина, уже наученная горьким опытом теологических бесед с простонародьем, не хотела углубляться в тему долийских верований с юным рыбаком. Его дядя, неодобрительно покачав головой, отошел к телеге. Бородач, похабно подмигнув, удалился тоже, насвистывая.       – Все-таки, что за злодея ищут Стражи? – мессир Солас удачно сменил тему.       – Дезертира. Он тоже Страж, но предатель. Он что-то выдумал, чтобы все Стражи погибли… ну или вроде того. Если вы вдруг увидите кого-то похожего… – и он пересказал приметы, которые уже были известны благодаря Стражу Блэкволлу.       – Чтобы все Стражи погибли? – переспросил мессир Солас. – Звучит несколько… странно. Если один человек, даже не маг, способен сделать так, чтобы погибли все Стражи, есть ли смысл посылать за ним нескольких Стражей? Что дословно говорил Страж Элион?       – Ну… он не очень много про это говорил. Да я и не запоминал… я ж не знал, что спросят… чего там рассусоливать: раз злодей, то злодей.       – И куда именно Страж Элион направляется дальше, он тоже не говорил? А про другие отряды?       – Куда-то на юг. Точно – нет, не говорил. И про других… нет, не говорил.       – И не рассказывал ничего про исчезновение Стражей? – спросила Эвелина.       – Н-нет. Какое исчезновение?       – Или передислокацию… то есть, – пояснил мессир Солас, вздохнув, – смену места пребывания. Где сейчас все Серые Стражи, в общем?       – Нет, не говорил… где обычно, наверное…       Тут Эвелина заметила, что Несса в отдалении о чем-то оживленно беседует с рыжим рыбаком. Девушке не понравилось, что ее горничная разговаривает с этим неприятным типом: судя по сальностям, которыми он так и сыпал без всякого повода, он – совершенно неподходящая для нее компания. Вернее, подходящая, если вспомнить, какая охальница она сама, но подходящая в плохом смысле. Эвелина уже подумывала, не окликнуть ли эльфийку, как все решилось само собой: закончил свой рассказ и старик, получив свою плату, и всем пришлось вновь садиться на лошадей. Распрощавшись с рыбаками, они продолжили путь.       Одно утешало Эвелину: хотя бы перед этой четверкой ей не пришлось строить из себя Вестницу Андрасте, в их глазах она была просто женщиной из Инквизиции. Ах, если бы так удавалось поступать чаще!..       – Жаль, Страж Блэкволл не поехал с нами, – сказал сер Каллен. – Может, он бы зацепился за что-то из того, что рассказали эти рыбаки. Надо бы вызвать его вороном, как прибудем на место. А если на побережье и правда полно порождений тьмы, он нам и непосредственно пригодится. Говорят, Стражи их могут выслеживать. Ладно, вперед! Осталось немного.       И действительно, через пару часов впереди показалось Недремлющее море. Под хмурым небом (погода успела испортиться) воды его казались стальными. Солено-горький запах, неумолчный, накатывающий на скалы шум прибоя, крики чаек и других морских птиц. Где-то там, на северо-востоке эти же воды касались земель ее родины… девушка тайком вздохнула. Ей снова остро захотелось домой. Но Эвелина должна была оставаться здесь.