И миру будет дана вечная жизнь. Том I. Брешь

      – В нынешней гражданской войне в Орлее недавно был убит герцог Лаидса Ремаш, – тайный канцлер указала на карте местность недалеко от границы с Ферелденом (мимо столицы этого герцогства, насколько помнил Каарас, они проезжали, когда путешествовали в Вал Руайо). – На власть в Лаидсе претендуют трое родственников покойного. Железный Бык пообещал предоставить Инквизиции связь с подотчетными ему шпионами из тех краев, и заверил, что с их помощью вполне возможно обеспечить победу любого из кандидатов, причем так, что мы сможем отчасти контролировать своего избранника, а значит, и само герцогство. Конечно, это небольшое и не самое влиятельное герцогство, но рано или поздно Инквизиции могут задать вопрос, по какому праву мы заняли Убежище – и нам не помешает запасной вариант. Я считаю, это более чем хорошая сделка для нас.       – И все отдаляющая Инквизицию от ее изначальных целей, – возразил сер Каллен. – Чем надел в Орлее, который еще не факт, что нам предоставят, поможет нам закрыть Брешь? У нас и так хватает сложностей, чтобы лезть в это змеиное гнездо. Да и до Храма Священного Праха от Лаидса нам будет очень проблематично добираться. Еще и через границу!       – Брешью цели Инквизиции не исчерпываются. Мы также стремимся найти виновных во взрыве на Конклаве и прекратить войну магов и храмовников, как вы прекрасно знаете, сер. Предположим, мы закроем Брешь в обозримом будущем. Что вы возразите королеве Аноре, если она прикажет Инквизиции очистить Убежище после этого? Что мы старались держаться вне политики?       – Неужели наше посольство в Денериме не добилось никаких результатов? – не без иронии спросил командующий армии.       – Почему же. Пока что переговоры проходят нормально, и, скорее всего, нам подпишут разрешение действовать на территории Ферелдена и даже предоставят определенные привилегии. Но вот выслать армию во Внутренние земли Анора пока не согласна – войска наводят порядок в других регионах. Думаю, они просто ухватились за возможность скинуть эту проблему на Инквизицию, не рискуя собственными солдатами. Последним письмом в Денерим мы сообщили о захвате Редклифа тевинтерцами и исчезновении эрла Тегана – возможно, хоть это заставит королеву пересмотреть приоритеты, но ответа пока не получили. Впрочем, на днях наших воронов доставят в столичную воронятню, и задержек больше не будет.       – Так что же нам нужно сверх этого? Меня не покидает ощущение, что мы лезем в политику исключительно ради того, чтобы залезть в политику. Игра ради Игры, или как там говорят у вас в Орлее.       – «У нас в Орлее» принято смотреть чуть дальше сегодняшнего дня. Никто не гарантирует, что после закрытия Бреши все договоренности останутся в силе. Более того, мы с Жозефиной уверены, что нас захотят тут же прижать к ногтю. Что Орлею, что Ферелдену, что Церкви в дальней перспективе независимая Инквизиция будет только мешать. Мы должны приложить все усилия, чтобы нас нельзя было уничтожить единым росчерком пера. Для этого нам нужно в том числе политическое влияние. Лаидс – неплохой первый шаг.       – И шпион-кунари в качестве десерта! – сер Каллен раздраженно махнул рукой. – Неужели мы не сможем приобрести союзников без их помощи? Тот же тейрн Хайевера, ваш должник – попросите его, не знаю, предоставить нам эту часть Штормового берега, если мы очистим его от сектантов. Все поближе к Бреши, чем Лаидс.       – Вот только здесь мы сможем разве что порыбачить, – Лелиана упрямо сложила на груди руки. – Тут нет ни нормальных дорог, ни угодий… ничего!       Адаар счел, что они уже начали спорить ради спора, и он не услышит новых аргументов ни за, ни против. Предложение сера Каллена было недурным, как и мысль леди тайного канцлера, но оба они не готовы были уже слушать друг друга. Будь здесь Кассандра, она мигом призвала бы их к порядку… васгот посмотрел на юную Тревельян – не желает ли она выступить миротворцем? Девушка, пригорюнившись, бессмысленно играла пером. Почувствовав взгляд Каараса, она подняла на него глаза и неловко улыбнулась, пожав плечами.       Он поднялся сам, и спорщики замолчали, переведя внимание на него: сер Каллен смотрел с некоторой надеждой, Лелиана – явно готовая продолжать пререкания.       – Вряд ли вы договоритесь сейчас, – произнес он. – К тому же, без Искательницы мы все равно не сможем принять окончательное решение.       – Уже вечер, и все устали, – поддержала его леди Тревельян, тоже поднявшись. – Давайте закончим на сегодня. Все для похорон готово, завтра на рассвете мы проводим наших павших к Создателю. Сестра Лелиана, вы здесь единственная служительница Церкви… поэтому я прошу вас провести церемонию.       – Хорошо, леди Тревельян, я исполню Погребальные Песни. Тогда – до завтра, – неопределенно кивнув, тайный канцлер быстрым шагом покинула шатер совета.       – Спокойной ночи, сер Каллен… сер Каарас, – леди Тревельян же улыбнулась каждому, прощаясь.       – Спокойной ночи, миледи, – отозвались мужчины.       Выждав немного, сер Каллен несколько картинно выдохнул воздух.       – Пойдемте немного проветримся, сер, если вы не против. Если сестра Лелиана и впрямь избрана Создателем, то для того, чтобы затащить весь мир в орлесианскую Игру!       Адаар не понял, шутит ли рыцарь-командор, поэтому не стал отвечать на последнюю реплику.       – Буду рад составить вам компанию. Проверим караулы?       – М-м, нет. Часто дергать солдат проверками не стоит.       Эта мысль показалась Каарасу мудрой. Постоянные инспекции и раздражают карашоков, и приучают их всегда надеяться на начальство, лишая инициативности. Он с уважением кивнул серу Каллену.       – Я скорее хотел обсудить с вами стратегию атаки на крепость сектантов, сер Каарас – просто на свежем воздухе, а не здесь.       – Можно спуститься к морю.       – Хорошая идея.       Уже почти стемнело, осталась лишь тонкая светлая полоса на западе. Вновь спустившись по узкой тропе вниз, Каарас отыскал взглядом белеющую в полумраке просоленную корягу, на которую можно было присесть хоть вчетвером. Он устроился на ней, но сер Каллен предпочел прохаживаться туда-сюда, объясняя свою мысль. Впрочем, далеко продвинуться в обсуждении им не удалось – вскоре васгот услышал, как кто-то, скользя сапогами по гальке, торопливо спускается от лагеря.       – Сер Каллен! Вы тут? Слава Андрасте! Там это… сектант приперся! Говорит, это… фух… сдается, говорит! Только там некоторые наши его уже бить хотят, так что вы бы – и вы, сер Карс – поднялись бы…       – Кажется, придется собирать третий совет за день, – устало сказал командующий армией.       Интуиция не подвела сера Каллена – пришедший с повинной сектант оказался тем самым Ивором, лейтенантом, вступившимся за солдат мятежника. Это был невысокий человек, шатен лет двадцати пяти с круглым незапоминающимся лицом, одетый в ту же самодельную синюю форму. Он сильно нервничал, ловя на себе грозные взгляды обступивших его солдат Инквизиции.       Леди Тревельян решили пожалеть и не лишать сна, но троим оставшимся членам совета пришлось отложить отдых и заняться допросом.       – Харраг, наш главарь, окончательно поехал крышей, – заявил сектант, когда его спросили, что ему здесь надо. – Лучше уж вы меня повесите, чем он со мной сделает то, что сделал с Орисом. Назад мне дороги нет. В общем, дело было так…       Он поведал историю, и так знакомую совету. Его не останавливали, чтобы сравнить его показания с рассказанным теми сектантами – по большей части все совпало. Выяснилось также, что Отис и Ивор вступили в секту год назад, еще при прежнем главаре (его, как оказалось, звали Робин), оба зарекомендовали себя хорошо и были назначены лейтенантами.       – У меня мать-старуха и малолетние сестры на руках, – сказал Ивор даже с некоторым вызовом. – Поля нашей деревни дикие маги пожгли и друффало наших сожрали. Так бы всем и помирать было с голоду, если бы я к «Клинкам» не прибился. Судите, что ж…       – Другого способа прокормить родных ты не нашел? – спросил сер Каллен. – Только вступить в еретическую секту, промышляющую разбоем?       – Почему еретическую? Мы служим Андрасте! Мы не какие-нибудь там!       Сектант или вправду не был силен в богословии и искренне не понимал, что «Клинки» исповедуют не церковную версию андрастианства, или умело притворялся. Васгот взглянул на Лелиану – на лице тайного канцлера было скептическое выражение.       – Пока этот урод Харраг не убил Робина, у нас все нормально было. Ну грабили всяких толстобрюхих, да, но бедняков не трогали, стариков, баб и детей не обижали… собачек наших тоже Робин развел – голова был мужик…       – Ближе к делу, – сказал Каарас.       – Ух, – Ивор нервно посмотрел на его рога. – Как скажете. В общем, Харраг зарубил-то Робина честь по чести, в священном поединке, а вот потом… чего-то у него в голове явно сдвинулось. Поубивал всех наших магов, эльфов и гномов – причем приказал их так отделать, что у нас после этого еще человек десять тихо сбежало. Может, он палачом раньше чьим-то был? Колени им перебили, а он самолично кишки живым выпустил и запретил добивать их… одна баба-гномка два дня помереть не могла, – сектанта передернуло.       – И вы это стерпели? – спросил сер Каллен.       – Ну он… все же он взял в руки Меч милосердия… значит, Андрасте его выбрала.       – А еще это были всего лишь эльфы, гномы и маги, да? – зло спросила тайный канцлер.       – Ну, это… – сектант смешался. – По правде сказать, у нас оказалось пол-банды таких же отбитых, как Харраг. Они как ждали, пока он главным станет. Будто в них какой-то зверь сидел внутри, и пока Робин главным был, они его не выпускали – а тут полезло. Харраг прикажет – а они и рады стараться. Аж слюни капают. Побоялись мы тогда вступаться, честно скажу. Да и не ожидали такого… Ну все-таки потом, когда стало понятно, что дальше только хуже будет, Орис решил, что нам нужен новый лидер. Я бы только за, конечно, мужик он был нормальный. Проблема была в том, что он особой статью не блистал, бедняга… а Харраг – это тот еще бугай, да и с мечом обращается знатно. Ну вот… в общем, поспешил Орис. Когда ваши тут появились, он не подумал, что у него в отряде стукачи могут быть… Я ведь и не знал даже сначала, что он затеял, пока это не всплыло. А тогда уже поздно было. Этот трехнутый совсем взбеленился… я только и решился, чтобы попытаться отговорить его казнить солдат Ориса. Слава Андрасте, он внял, может, просветление случилось. Но ненадолго. Всех наших, значит, послал Харраг искать «предателя», любой ценой, мол… нашли. Притащили. Чего он с ним творил… Пальцы по одному ломал, зубы выбивал, кнутом бил, да каленым железом жег. Тварь. Ну и приказал завтра на кол его посадить, да потолще. Чтобы помучился. Я, это… вызвался сторожить Ориса ночью. Сделал вид, что тоже, значит, ненавижу его, да простит меня Андрасте. Пришлось для убедительности, конечно… ну… тоже поглумиться над ним, чтобы Харраг поверил. Думал, сбежим, может, вместе. Только Орис уже все… сломался. И встать-то не мог. Просил только добить его. Прими Андрасте его душу. Ну а я ушел, понятно. Меня за то, что легкую смерть ему дал, Харраг на тот кол бы и пристроил…       – А почему ты не сбежал? – осведомилась Лелиана. – Зачем явился к нам?       – Так это… раз у Ориса не получилось, я подумал, что должен тоже попытаться. Ну как бы ради него, – сектант пожал плечами. Каарас насторожился – прозвучало не очень искренне. – Я сам, как видите, тоже не силач, но у вас-то наверняка найдется какой-нибудь громила… – он покосился на Каараса, потом поспешно отвел взгляд. – Я вам расскажу, как сделать так, чтобы его пустили в крепость и приняли в Клинки Гессариана, а он вызовет Харрага на смертельный бой. И наши будут верно вам служить, если он станет лидером. Ну те, которые нормальные, а не прихвостни Харрага. Тех вздернете, зверью туда и дорога.       – И как же вы принимаете новобранцев? – спросила тайный канцлер.       – Да очень просто. За него или нее должен поручиться кто-то из наших. Новичок должен знать про Трефира и его миссию, и верить в Андрасте, конечно. И быть готовым сражаться во славу Ее. Потом приносит лидеру клятву – и все. Текст клятвы и про Трефира я вам расскажу. Потом он может хоть сразу же вызвать лидера на священный бой. Бывали случаи, говорят… еще до меня, правда.       – Кто же поручится за нашего человека? Ты?       – Я уже не могу. Я же тоже теперь «предатель». Ну, вернее, как они поймут, что я Ориса убил и ноги сделал – так им и стану. Но у нас одна баба есть… немного с придурью, но неплохая. Харрага терпеть не может, но чего-то не уходит, из-за собачек, наверное. Их она просто обожает. Каддисы им варит. Тренирует их в одном укромном месте, обычно одна. Я вас с ней сведу, она наверняка согласится помочь.       – Ты, я вижу, все продумал, – мрачно сказал сер Каллен.       Сектант заискивающе ухмыльнулся.       Расспросив его на всякий случай о расположении крепости и патрулях (информация от первых пленников подтвердилась), решили на сегодня закончить.       – Заприте его отдельно от тех двоих, – приказала Лелиана дежурным. Когда сектанта вывели, она уже доброжелательнее, чем в первый раз, попрощалась с обоими рыцарями, и ушла восвояси.       – Второй раз спускаться к морю не предлагаю, а то придется, не дай Создатель, собирать четвертый совет, – сказал сер Каллен, устало потирая переносицу.       Это, скорее всего, тоже была шутка. Адаар на всякий случай слегка улыбнулся.       – Спасибо леди Тревельян, что она похороны на себя взяла, – продолжил командующий. – А то у меня и так голова кругом. Сектанты, кунари, сестра Лелиана с ее затеями…       – Леди Тревельян исполняет свой долг духовного лидера, – Адаар не видел в этом ничего странного.       – Долг… но ведь это мы взвалили на нее эту ношу. И не дали возможности отказаться.       – Вы считаете, это было ошибкой? – нахмурился васгот. Он не вполне понимал, к чему ведет рыцарь-командор. Сер Каллен опасается, что юная Тревельян не справится со своим долгом? Но пока что Вестница Андрасте не давала поводов думать о себе так.       – Я просто… волнуюсь за нее, – сер Каллен отчего-то смутился. Потом, взглянув на васгота и увидев, что тот не понимает, пояснил уже спокойнее: – Леди Тревельян так нежна и добра, а ей приходится видеть столько горя и грязи. Трупы, допросы, интриги…       – Она хорошо справляется.       – Она отлично справляется! Это достойно признания, на мой взгляд, – сер Каллен глубоко вздохнул. Потом устало потер шею. – Пожалуй, все же стоит немного поспать. Доброй ночи, сер Каарас.       – Спокойной ночи, сер.

***

      Похороны прошли вполне достойно. Сестра Лелиана, так как была только монахиней, а не священницей, имела право провести лишь сокращенную, походную церемонию, но сделала это безупречно. Ее прекрасный голос взлетал к небесам и отзывался легким эхом в скалах; древние слова Погребальных Песней все слушали, затаив дыхание. Сложили пять больших погребальных костров (не вполне правильно, но на тридцать не хватило бы дров: густыми лесами Штормовой берег похвастать не мог). Так как тела были в ужасном состоянии, их плотно завернули в умащенные саваны, хотя обычно мертвых сжигали с открытыми лицами. Было произнесено несколько надгробных слов: четверых погибших лично знал кто-то из присутствующих здесь солдат Инквизиции. Одного из несчастных, Никке, знали и любили многие: юный жонглер и фокусник, пришедший в Инквизицию из бродячего цирка, он всегда развлекал товарищей у костров своими умениями и байками из актерской жизни. Мага Лару из Казематов оплакивала ее подруга по Кругу – они дружили со времен ученичества, и вместе приехали в Ферелден по просьбе сера Каллена. А Поль и Луи, братья-двойняшки из Орлея, запомнились одному своему товарищу, правда, только тем, что были друг на друга при этом совершенно не похожи. К сожалению, про всех остальных никто ничего не вспомнил – поэтому в последний путь их пришлось проводить общими словами, только как добровольцев Инквизиции. Память покойных пришли почтить и «Боевые быки».       После окончания церемонии к Эвелине подошел мессир Солас.       – Мне сейчас пришло в голову, миледи, – сказал он, убедившись, что никто не может их подслушать, – что так как от смерти не застрахован никто из нас, стоило бы принять это во внимание. Я хотел бы научить кого-нибудь из магов Инквизиции скрывать метку на руке сера Каараса, на тот случай, если со мной что-то произойдет. Мне стоило подумать об этом сразу же, конечно…       Девушка восхитилась заботой и предусмотрительностью мага, и пообещала передать сестре Лелиане его предложение, что и сделала при первом удобном случае. Правда, реакция леди тайного канцлера показалась Эвелине несколько странной. Она напряглась, сжала губы – только на миг, но девушка успела заметить.       – Он сам предложил вам? – и голос прозвучал резковато.       – Да. Думаю, это похороны навели его на грустные мысли, сестра Лелиана.       Помолчав, та ответила:       – Вполне возможно. Очень предусмотрительно с его стороны. Я подойду к нему, миледи, спасибо.       Было решено, что Эвелина со своим Рыцарем в сопровождении небольшого отряда завтра вернутся в Убежище, чтобы рассказать мадам Вивьен правду о метке, а сестра Лелиана и сер Каллен останутся разбираться с сектантами.       Пока же мессир Солас втайне учил магов-долийцев работать с меткой на руке сера Каараса, Эвелине было нечем заняться, и она вернулась к заброшенному было роману мастера Тетраса. Девушка прочла об ужасах атаки кунари на город – и теперь поняла, почему всегда сдержанный и вежливый сер Каллен назвал тогда их «отморозками». Мастер Тетрас не смаковал кровавые подробности, но и не скрывал их. Полк кунари лавиной прошелся по Киркволлу, убивая всех, кто вставал у них на пути к Верхнему городу. Был убит безоружный горожанин, замерший от страха посреди улицы – он всего лишь не успел убраться с пути чужеземных солдат. Была убита нищая старуха, с безрассудной смелостью загородившая рогатым великанам проход в узкий переулок, где она ютилась с внучкой. Был убит мальчишка, кинувший в захватчиков яблоком… Захватив дворец, кунари убили наместника Думара и его приближенных. Они уже готовились объявить город своим, как против Аришока, пользуясь знаниями о традициях последователей Кун, полученными от Фенриса, выступил Гаррет Хоук. Каким-то образом он умудрился вызвать полководца кунари на дуэль до смерти от имени Киркволла, с тем условием, что проигравшая сторона сложит оружие и сдастся. Это условие еще несколько месяцев назад не смутило бы Эвелину – в романах подобные поединки не были редкостью, но сейчас, немного узнав про то, как ведутся настоящие боевые действия, девушка отнеслась скептически к написанному. Такое условие было возможно разве что в качестве обоюдной военной хитрости… причем очень наивной.       А прочитав красочное описание дуэли, она совершенно перестала верить в изложенное. Сера Каараса едва могли победить в учебном бою Кассандра и сер Каллен вместе, а один человек, как описывал Варрик, ростом чуть ли не по пояс огромному Аришоку, причем еще и легко вооруженный... он мог, наверное, изловчиться и ткнуть кинжалом в сердце кунари, но все описанные прыжки, искры от столкновения клинков, долгое фехтование – все это, очевидно, было для красного словца.       За обедом (присутствовали трое членов совета, кроме сестры Лелианы) она спросила у сера Каллена, как было на самом деле.       – На самом деле город освободили силы Круга, миледи – маги и храмовники под командованием сер Мередит, с помощью городской стражи. Очистив город, мы осадили дворец наместника, где засели оставшиеся кунари во главе с Аришоком. Хотя реальной угрозы они уже не представляли – их осталось-то солдат тридцать, не больше, плюс пара магов – оставить их в покое, конечно, мы не могли.       – А Защитник Киркволла?       – Он был среди горожан, что присоединились к нам – образовалось этакое стихийное ополчение. Как выяснилось, Хоук был одним из тех, кто раньше по просьбе наместника безуспешно пытался вести с кунари переговоры. Этот его телохранитель, такой странный эльф…       – Фенрис?       – Да, верно. Он немного владел кунарийским и взялся переводить. Торговый кунари не то игнорировали, не то просто не знали, а вот на родном соизволили пообщаться. Они заявили, что убили наместника и всех сановников, сдаваться вопреки очевидному не собирались и готовились умереть с честью. Но никто из наших командующих не хотел терять своих солдат просто потому, что горстка упрямцев уперлась рогом… – он извинительно улыбнулся, осознав, что невольно скаламбурил. – Сер Мередит и капитан стражи едва не подрались, пытаясь выяснить, чья обязанность – штурмовать дворец. Понемногу в центр стекались горожане, напуганные и возмущенные, назревали волнения. Я не знаю, к чему бы мы пришли, как вдруг кунари сами решили этот вопрос. Они сказали, что Аришок желает видеть… как они его называли, что-то похожее на «базальт»…       – «Базалит-ан»? – предположил тоже внимательно слушавший сер Каарас.       – Кажется, да, что-то вроде.       – А что это такое? – спросила Эвелина.       – «Уважаемый не-кунари» – во всяком случае, так некоторые переводят это слово на торговый. Очередная пустышка, – васгот поморщился. – Так кунари называют тех чужеземцев, с кем имеют какое-то дело. Это ничего не значит для них, или, во всяком случае, не подразумевает уважения в нашем понимании.       – В общем, так они почему-то прозвали Хоука – не то потому, что у него был переводчик, тогда как все остальные переговорщики обходились торговым, не то просто по личной симпатии Аришока: ходили слухи, что Хоук уладил для него какое-то деликатное дело. В общем, Аришок согласился вести переговоры, но только с Хоуком. Бедняге явно не понравилась перспектива соваться к отчаявшимся кунари в одиночку… и я не могу его в этом винить. Но посоветовавшись со своими, хм, приятелями – весьма странная компания у него была, признаться – он повеселел и сказал, что у него есть план. Его друзья куда-то ушли, через час он вошел во дворец один… и еще через час вышел оттуда как ни в чем не бывало, без единой царапины. Хоук сказал, что убил Аришока на дуэли, а оставшиеся кунари сдались. Аришок действительно был мертв, а его воины действительно позволили арестовать себя. Я, признаться, не понимаю, как это ему удалось: я видел его в деле, когда мы шли до дворца, Хоук сражался… ну, как отслуживший в армии человек. Недурно, но ничего сверхъестественного. В отличие от своего телохранителя, кстати: этот эльф… да, вот он на моих глазах умудрился в одиночку убить сразу двух кунари, что само по себе пугало. И, кажется, его это даже не слишком затруднило. А Аришок был на две головы выше вас, сер, – он кивнул серу Каарасу. – И вряд ли носил меч для красоты. Кто знает, что там произошло. Но толпа ликовала, и так Хоук стал народным героем. К тому же, дворяне и купечество приложили все усилия, чтобы власть в городе окончательно не перешла в руки рыцаря-командора, и под их давлением Хоука провозгласили Защитником Киркволла с соответствующими полномочиями. Что ж, он был одним из первых богачей города и законным наследником, хотя и от морганатического брака, древнего киркволльского рода. Его кандидатура устраивала всех – или хотя бы всех не устраивала в равной мере.       Эвелина задумалась.       – Мне кажется неправильным, что мастер Тетрас не упомянул в своем романе заслуги Круга в спасении города, – произнесла она, отодвигая пустую тарелку.       – Когда он опубликовал этот свой роман, признавать хоть какие-то заслуги Круга Киркволла было совершенно не в моде, – с непривычной резкостью отозвался сер Каллен. Но потом взял себя в руки и продолжил своим обычным мягким тоном: – Это всего лишь книга, миледи, фантазия на тему. Похождения великого героя, головокружительные приключения… а при всем уважении к Защитнику, он такой же человек, миледи, как вы и я. Не знаю, какой хитростью он победил Аришока, но в одиночку перебить несколько сотен воинов-кунари он все же не был способен.       Тут Эвелина спохватилась, что не спросила у сера Каараса насчет успехов долийских магов в скрывающих метку чарах. Тот ответил, что пока результатов нет. Впрочем, к вечеру все наладилось – монна Ралаферин, более умелая в работе с Завесой, все-таки научилась маскирующему заклинанию. А вот мессир Ралаферин (они не были родственниками, просто земляками – долийские фамилии, как объяснили Эвелине, по большей части совпадали с названием их родного клана, хотя существовало несколько родов, сохраняющих свои собственные фамилии) так и не смог уловить суть этой магии.       – Боюсь, я уже слишком стар для новых идей, – седовласый эльф был слегка смущен своей неудачей. Его молодая землячка тщетно пыталась скрыть торжествующую улыбку. Мессир Солас был, кажется, доволен успехами юной долийки, а вот сестра Лелиана почему-то смотрела на него будто бы с подозрением. Эвелина не понимала, что ей не нравится, но, когда она наедине спросила об этом тайного канцлера, та уверила девушку, что все в порядке.       Можно было возвращаться в Убежище. Несса стала сноровисто собирать вещи Эвелины. На Штормовом берегу эльфийке не нравилось, и она радовалась, что они возвращаются в «нормальное жилье».       – Вся эта дикая природа, – рассуждала горничная, увязывая узлы, – это не для нормальных эльфов, а вон, для таких, как эти… разрисованные. И жестко, и холодно, и вообще. А вам, миледи, тут уж и подавно не место, в этой глуши. Как хорошо было в Вал Руайо! И красиво, и удобно, и горячая вода. Вот еще бы орлейцев поменьше…       – Как может в столице Орлея стать поменьше орлесианцев? – Эвелина все никак не могла приучить себя пропускать мимо ушей несуразности такого рода. Ее оствикская горничная, Ханна, была образованной девушкой из мещан, из-за сложной жизненной ситуации нанявшаяся в услужение – и имела куда более организованное мышление.       – Ой, ну все равно, как, миледи, я же не об этом. Я о том, что хорошо, что мы едем в Убежище. Хоть поспим под крышей в кои-то веки. Вот только жаль, сер Каллен с нами не едет, – заговорщицким тоном добавила она.       – Ну конечно, он не едет. Он должен руководить солдатами, чтобы…       Несса преувеличенно всплеснула руками:       – Ох, миледи, ну не может быть, чтобы вы не замечали! Уже все знают!       – Все знают что? – устало спросила Эвелина, приготовившись выслушать новую сплетню, теперь о сере Каллене. С кем его сведет воспаленное воображение Нессы? С сестрой Лелианой? С кунарийским шпионом? С как-то раз пролетавшей в отдалении драконицей? Девушке казалось, она готова уже к самому безумному варианту.       – Да что он, наш красавчик-рыцарь, влюбился! Трепетно и нежно!       Эвелина только молча покачала головой. Ей, конечно, стоило снова оборвать горничную, как она всегда делала, но… ей все-таки хотелось услышать, в кого, по мнению ее помешанной на пикантностях служанке, влюбился сер Каллен. Создатель, неужели она уже тоже стала сплетницей?! Ох эта Несса!       – И влюби-ился о-он, – протянула горничная, – в… хи-хи!.. в… ну, миледи, в кого?       – Не надо втягивать меня в свои глупости, Несса! Не буду я ничего угадывать. Это некрасиво, сколько раз тебе говорить.       – А все-таки вам интересно, миледи, я же вижу.       – И это с моей стороны нехорошо! – Эвелина покраснела. – Это же все очень личное, очень деликатное, Несса. Если бы ты влюбилась, ты разве хотела бы, чтобы про тебя сплетничали?       – Да пожалуйста! Чего такого-то? Пусть болтали бы. Мне не жалко.       – Это ты сейчас так говоришь…       – А неправда! Я когда гуляла с Теодором, я была просто в восторге, что о нас говорят – мне все подружки завидовали. Он красавчик у нас был. Правда, это было всего пять дней, а потом его мальчишки задразнили, что с девчонкой дружит… и он больше не хотел со мной гулять. Вот козел!       – Это же сколько вам было лет?       – Мне – двенадцать, а ему – тринадцать, – гордо ответила Несса. – Правда, мы с ним даже за руки не держались. Но я девчонкам врала, что мы уже целовались, и эти дурочки верили. А поцеловалась я впервые по-настоящему… уже когда у той орлейки-грымзы работала. Только мне не понравилось. Потому что он тоже был козел. Слюнявый козел. А это мой первый поцелуй был! Испортил все, гад, своими слюнями.       – У тебя снова все «козлы», Несса. И, пожалуйста, давай без… подробностей.       – А вы целовались уже, миледи? – эльфийка не унималась.       – Нет! Ну конечно, нет! Андрасте, я же говорила, я хочу посвятить жизнь Церкви! Зачем мне с кем-то целоваться?       – А если вы влюбитесь?       – Ну вот не влюбилась же до сих пор. Мне это никогда как-то не было близко, вся эта романтика… ох, Несса, только ты не начинай, ладно? Мои сестры и подруга мне уже стольких сватали, я устала, правда. Они все милые очень люди, да, но я… это не мое. Я всегда хотела стать священницей. И, если будет на то милость Создателя, после всего этого я пойду в послушницы, как и хотела. А потом дам обеты.       Несса надулась.       – Вот зря вы так, миледи. Уж не знаю, кого вам сватали там… но точно знаю, что они и в подметки не годятся серу Каллену!       Эвелина вздрогнула.       – Погоди… ты хочешь сказать, что он…       – Да! Он влюбился именно в вас! А вы… ну вот, я прямо расстроилась. Он же такой хороший! Красивый, и добрый, и… а вы…       На глазах горничной вдруг показались слезы. Она с неудовольствием отерла их.       – Несса, милая, а по-моему, это ты в него влюбилась, – грустно сказал Эвелина.       – Я ему не чета. Я это понимаю. Я простая девушка, а он целый рыцарь и командир армии. И вообще, он человек, а ничего хорошего из таких браков не выходит. Да и несерьезно все это, ну, правда, никакой трагедии. Я влюбчивая просто. Это пройдет. А вот вы бы ему подошли. И он вам.       – Ох… я очень надеюсь, что тебе все это показалось, Несса.       Потому что, если это было правдой… бедный сер Каллен. Эвелина не хотела бы разбить ему сердце. Но и ответить на его чувства не могла.       – Тебе показалось, – машинально повторила она, отворачиваясь.       – Ага, миледи...       Эвелина не знала, почудилось ли это ей – или Несса действительно всхлипнула.