***
Эвелина испытывала смешанные чувства. Да, монна Фиона не разрешала магистру убить усмиренных, но – пусть и вынужденно – разрешила продать их в рабство. Представляя себя на ее месте, девушка не могла понять одного – почему на решении продать усмиренных монна Фиона остановилась. Это было вынужденной мерой, и, возможно, лучшим из худшего, да… но это не решило саму проблему! Монна Фиона знала изначально, с первых же дней, что магистр Алексиус – злодей. И просто жила с этим, пока под стены Редклифа не пришла Инквизиция. Просто решила поверить в то, что во всем остальном магистр будет честен с ней и ее магами. Неужели среди всех приближенных Великой Чародейки не было никого, кому она могла бы довериться? Ведь можно было попытаться что-то сделать! Попросить кого-нибудь тайком выбраться из города и найти помощь – сообщить королеве Аноре о том, что Редклиф захвачен, например. Королева Ферелдена из той реальности вряд ли проигнорировала бы этот факт… Конечно, Эвелина знала, что со стороны все кажется проще. «Чужую беду – руками разведу». И все же… лорд Павус, тевинтерец, который вообще никакого отношения не имел к магам-южанам и их проблемам, сделал для них куда больше, чем их предводительница… и у него при этом не было в подчинении пятисот душ, половина из которых имела боевые навыки и составляла целую роту. Если уж лорд Павус в одиночку искал и нашел способ пресечь преступные замыслы магистра, то почему его не искала монна Фиона?.. В обсуждении способа тайно убить магистра Эвелина не нашла сил участвовать, лишь следила за его нитью. Довольно быстро идея инсценировки побега сменилась другой: куда проще и даже достовернее будет инсценировать самоубийство преступника. – А еще нам стоит перестраховаться и вывезти из Ферелдена молодого лорда Алексиуса, – заметила Жозефина. – Кто знает, не решит ли ее величество осудить его, раз уж его отец «покончил с собой». И кто знает, какие методы допроса при этом используют ее дознаватели… – Верно, парня надо сплавить домой, в Тевинтер, – энергично кивнула Кассандра. – И не только чтобы прикрыть его от слишком ретивого правосудия. Может, он сумеет подкопаться под венатори через Магистериум – я так понимаю, после смерти магистра он займет его место там. А так как жить ему осталось мало, тянуть с этим глупо. Кассандра так спокойно об этом говорила… а у Эвелины до сих пор сжималось сердце, когда она думала о судьбе молодого лорда Алексиуса. Она решила про себя, что будет все-таки молится Создателю за то, чтобы юноше удалось стать Серым Стражем. Еретик он или нет, он достойный дворянин... – Можно сделать так, – предложил сер Каарас. – Мы пересаживаем магистра в клетку для магов и развязываем ему руки. Бывшей Великой Чародейке хватит и домашнего ареста под постоянным наблюдением храмовника. Этим вечером позволяем сыну поговорить с отцом наедине, наблюдая с расстояния, это, полагаю, не вызовет особенных подозрений. Если же он и вправду попытается помочь ему бежать, тем лучше: тогда мы действительно убьем магистра при попытке к бегству. В обратном случае сегодня же ночью мы тайком увозим младшего куда-нибудь подальше, где сажаем на корабль до Тевинтера. Старшему даем яд. Перед королевой объясняем произошедшее так: младший Алексиус умудрился ночью сбежать, старшего утром нашли мертвым. Это будет выглядеть так, будто сын тайком передал отцу отраву, чтобы тот смог умереть без особенных мучений, а не под пытками, а сам сбежал, опасаясь расправы. – Недурной план. Только нужно будет озаботиться и алиби для лорда Павуса, – задумчиво сказала Жозефина. – Просто отправим его сейчас же в Убежище, – предложила Искательница. – Он не уедет, пока не убедится, что с молодым лордом Алексиусом все в порядке, – сказала Эвелина. – Давайте отправим их вдвоем в Тевинтер, – с энтузиазмом предложил сер Каллен. – Павуса нельзя выпускать из рук, вы с ума сошли?! – воскликнула Кассандра, с возмущением уставившись на командира армии. – Он же единственный умеет пользоваться амулетом времени. Я лично готова его хоть в совет принять, лишь бы он вступил в Инквизицию и был при нас, пока мы не разберемся с этим Старшим. Сер Каллен поднял ладони, показывая, что ни на чем не настаивает. – В качестве еще одного специалиста по магии? Мадам Вивьен будет недовольна, – заметила Жозефина. – Да плевать, будет ли она довольна, – фыркнула Кассандра. Леди посол с укоризной покосилась на нее, вздохнула, но ничего не сказала. – Лорд Павус может сопроводить лорда Алексиуса до порта и убедиться, что он невредимым сел на корабль, – предложила Эвелина компромиссный вариант. – А потом вернуться в Убежище. – И то верно. Дадим им в сопровождение храмовников… а на крайний случай у нас есть его филактерия, – сказала Кассандра. – Отлично, зовите сюда обоих тевинтерцев, обрисуем им перспективу. На предложение совета тевинтерцы согласились сразу. Эвелина старалась помалкивать, стыдясь обмана – о плане тайком убить магистра, конечно, не сказали ни слова. Лорд Алексиус получил стопку заверенных печатями и подписями совета Инквизиции бумаг с доказательствами преступлений магистра и венатори, которые изначально собирался представить в Магистериуме лорд Павус. – Я первым же делом, как вступлю в права главы дома Алексиусов, объявлю о прекращении всяких отношений с партией венатори… уличу их в ереси и магии крови. Могу сразу сказать, что это не решит проблему с лету – да, будет скандал, возможно, я даже смогу инициировать судебный процесс, и, скорее всего, ко мне начнут подсылать убийц, которых можно попытаться взять живьем и заставить выдать нанимателей. Но архонт вряд ли объявит венатори вне закона только по моему обвинению – все, что происходит не в Тевинтере, мало интересует Магистериум. Опять же, у венатори есть весомое... лобби, вроде бы так на торговом. Дело, несомненно, затянется. – Обратись к моему отцу, – хмуро сказал лорд Павус, – возможно, он поддержит тебя. Хотя сейчас я уже ни в чем не уверен. И я напишу для тебя письмо к Мэйварис – на нее-то точно можно положиться. Лорд Алексиус вздохнул. – Магистр Тилани… хм, союз с... ней, как ты понимаешь, придется не по нраву многим. Я-то думал опереться на Аридов, Варасов и Эверенов… Лорд Павус сплел руки на груди. – Тогда к моему отцу тебе обращаться не стоит, – процедил он. – С Эверенами Павусы… с некоторых пор не ладят. – Дориан, если цель – испортить венатори жизнь, ты сам понимаешь, опираться лучше на консерваторов с безупречной репутацией, – терпеливо объяснил лорд Алексиус. – И если у меня есть такая возможность, было бы глупо… – Ладно-ладно, – поморщился лорд Павус. – Тебе виднее. Эвелина ничего не поняла из этого диалога, хотя из уважения к совету тевинтерцы вели его на торговом. Названные фамилии ни о чем ей не говорили. А вот Жозефина впитывала каждое слово и даже делала какие-то заметки. Кассандра же нетерпеливо вклинилась в паузу: – Итак. Вы, лорд Павус, уедете сейчас открыто с эскортом – якобы в Убежище, исследовать Брешь. Остановитесь в форте Коннор. Ночью мы с сером Калленом тайком выведем из лагеря молодого лорда Алексиуса, чтобы он к вам присоединился. Проводите его до Джайнена, посадите на корабль – и поедете в Убежище. А пока вы собираетесь… лорд Алексиус, я обещала вашему отцу, что позволю ему поговорить с вами. Вы можете навестить его, у вас четверть часа. – Благодарю вас, – юноша попытался сказать это спокойно, но голос его дрогнул. После этого все разошлись. Сер Каллен и сер Каарас вызвали для секретного инструктажа насчет ночной смены посвященных в тайну амулета. Леди посол удалилась к себе: ей нужно было срочно написать поддельный протокол допроса магистра на основе настоящего, утаив всю информацию об амулетах времени. Кассандра взялась лично сопроводить молодого лорда Алексиуса к пленнику, а Эвелина, тепло попрощавшись с ним, снова осталась не у дел. Она попрощалась и с лордом Павусом – маг куртуазно поцеловал ей руку и выразил надежду на скорую встречу. Девушка видела, что на душе у него неспокойно, но не смогла найти слов утешения. Лишь слегка пожала его ладонь, пока он не отпустил ее пальцы. Лорд Павус, кажется, немного смутился, и Эвелина тоже ощутила странную неловкость. Ей предложили пойти поспать, что она и попыталась сделать. Строгая горничная Жозефины, Бенита, взбила ей походную постель – куда тщательнее, чем делала Несса. Приготовила Эвелине согревающий и успокаивающий настой – сладкий, с капелькой спиртного. И едва сказала пару слов, что с непривычки девушку даже слегка встревожило. Болтушка-Несса за то же время уже пересказала бы ей три сплетни и оценила бы какого-нибудь мужчину, вернее, какие-либо части его тела. Но сон не шел к девушке. Ведь стоит ей заснуть, как все решенное станет уже необратимым. Еще сейчас Эвелина могла – хотя и не собиралась делать этого – помешать исполнению задуманного. А завтра утром она уже проснется убийцей… ну пусть без громких слов – ответственной за смерть человека. И ей еще придется лицемерно удивляться тому, что магистра нашли мертвым, и что его сын якобы сбежал… Поворочавшись так с полчаса, Эвелина решила вернуться к заброшенному было роману мастера Тетраса – его Несса почему-то не увезла в Убежище. Девушка зажгла свечи и открыла книгу на заложенном месте. Получив титул Защитника Киркволла, вместе с ним Хоук получил себе огромный ворох проблем на шею. Город лишился наместника, убитого при атаке кунари, и на освободившееся кресло так никто за несколько лет и не сел. Ходили слухи, что такой странной ситуации немало поспособствовала рыцарь-командор Мередит, желающая сама прибрать власть в городе к рукам, но не имеющая на это официального права. Во всяком случае, Мередит и вправду неоднократно пыталась заменить особым отделением храмовников городскую стражу – под предлогом необходимости защиты горожан от неимоверного количества малефикаров, промышляющих в Киркволле. Если бы капитаном стражи была не Авелин Валлен, стали в хребте и неподкупности у которой хватило бы на троих, Мередит это скорее всего удалось бы. Временно исполняющим обязанности наместника был назначен бывший сенешаль Бран Кавин, описанный в романе как «смазливый и манерный прохвост, способный усидеть не на двух, а сразу на пяти стульях», но он даже не пытался сделать что-то в обход Мередит, продолжая, в общем-то, исполнять свои старые обязанности. Дворянство подзуживало Хоука противостоять Мередит как в открытую, так и тайком, надеясь его руками загрести жар, Первый Чародей буквально каждую неделю дергал его с новой жалобой на произвол храмовников, сама Мередит не реже обращалась к Защитнику, чтобы он встал на ее сторону и «помог, наконец, навести в городе порядок». Гаррет, от природы никак не склонный к занятиям политикой, пытался по большей части не сойти от всего этого с ума. Владычица Церкви помогала ему в особенно критических ситуациях, ненадолго остужая горячие головы призывами решать конфликты мирно и искать компромиссы… но и только. Эвелине вновь показалось странным, что по существу ее милость так ни во что и не вмешалась. Не предложила никакого конкретного решения для любой из проблем Круга или города. И тем более не предприняла ничего радикального. Владычица Церкви имела право приказать обоим главам Круга оставить свои должности, но так и не сделала этого, хотя это наверняка решило бы большинство проблем. Может быть, недооценивала серьезность ситуации. А может, боялась, что оба просто откажутся выполнять этот приказ, взбунтуются, и дело закончится большой кровью. Эвелина знала от своих родственников-храмовников, что для подобных случаев существует свой протокол: необходимо обратиться к Искателям Истины. Их полномочия позволяют (позволяли, пока Круги не распались) осуществлять любые кадровые перестановки в Кругах, а их способности являются гарантом послушания и магов, и храмовников. Но и этого ее милость не сделала… Далее девушка прочитала сентиментальную и жуткую историю о своей тезке, магессе Эвелине. Эта несчастная, сбежав из Казематов, пять лет скрывалась в трущобах города, помогая ютящимся там беспризорным детям в меру своих сил, пока не отчаялась, не стала одержимой и не напала на собственных воспитанников. Сумасшедшую детоубийцу нашел и прикончил Хоук, а немногих выживших сирот взял под свое крыло. В книге не объяснялось, почему Защитник Киркволла выполнял работу храмовников – Эвелина подозревала, что красочная схватка Гаррета с одержимой, воющей над кучей детских трупов, такая же выдумка, как его немыслимые подвиги во время атаки кунари, и на самом деле ее безумную тезку убили все-таки храмовники. Можно было бы уточнить правдивость этого эпизода у сера Каллена, но сейчас было не до подобных праздных бесед. Вообще роман от начала к финалу становился все более мрачным. После истории Эвелины-детоубийцы шла история о нападении высшей драконицы на шахту, совладельцем которой уже несколько лет являлся Хоук, о чем многократно успел пожалеть. Эта «Костяная яма» была будто проклята, там постоянно случались какие-то несчастья со смертельным исходом, и несмотря на все усилия Гаррета исправить ситуацию, с каждым разом катастрофа случалась все значительнее. То драконы, то гигантские пауки, то бандиты… в этот раз погибли все работники шахты, почти все оборудование было приведено в негодность. Партнер Хоука окончательно разочаровался в этом убыточном предприятии и просто подарил Защитнику свою долю, тем самым избежав уплаты годового налога на подобную собственность. Хоук, опасаясь новых бед, не стал ничего восстанавливать, хотя имел на это средства, просто закрыл карьер, заплатив гномам за обрушение всех входов, и даже не выставил шахту на аукцион. Некоторые его знакомые одобряли этот шаг, некоторые пеняли ему на то, что он сдался, или недоумевали, зачем он взвалил на себя обязательства платить городу просто за то, что владеет «Костяной ямой», не пытаясь хотя бы отбить затраченные на нее деньги. Песнь Света осуждала пустые суеверия, а эта вереница ужасных случаев, очевидно, была случайностью – но Эвелина сочла, что Гаррет поступил верно. Если ты пытаешься сделать как лучше, а выходит раз за разом только хуже, правильнее всего будет перестать этим заниматься вообще. Тем более, если «только хуже» означает все больше смертей невинных. Закончив читать, Эвелина встала с кровати и, преклонив колено, обратилась с молитвой к Создателю и Андрасте. За этим занятием и застала ее Кассандра. – Не спишь? – Я… не могу заснуть. Лорд Павус уехал? – Да, все по плану. – Как лорд Алексиус? – Ну, держится. Папаша у него, конечно… – Кассандра покачала головой, быстро, по-солдатски, разделась и нырнула в свой спальный мешок. – Мне часа три еще до подъема, ты, если спать не будешь, не шуми, ладно? Эвелина пообещала вести себя тихо. Задув свечи, она тоже легла и на этот раз все же смогла заснуть.Глава пятьдесят вторая
25 ноября 2019 г. в 18:56
Сведения от магистра оказались довольно интересными. По его мнению, взрыв на Конклаве произошел ненамеренно, план Старшего был изначально другим. Конечно, магистру напрямую о своем провале Старший не сообщал, но тевинтерец сам сделал такие выводы из поступающих приказов до и после инцидента. Открытие Бреши при этом было, похоже, запланированным. Кто был исполнителями, магистр все-таки не знал. Что именно пошло не так, он тоже не знал. Изначальный план Старшего, по мнению Алексиуса, был такой: открыть Брешь и совершить что-то еще, что-то ключевое, что позволило бы Старшему практически сразу завоевать Ферелден и Орлей. Во всяком случае, до взрыва на Конклаве приказы этого «нового бога» явно исходили из посылки, что для покорения Тедаса у служителей Старшего вскоре будет стартовая база – земли на юге, за морем, полностью им подконтрольные. А после взрыва появились новые планы, планы по завоеванию этих земель уже реалистичными методами.
Что именно за ужасающая магия могла позволить Старшему моментально завоевать две страны, одна из которых по богатству и военной мощи была сильнейшей на юге, магистр даже не мог предположить. Скорее всего, открытие Бреши было первым этапом этого немыслимого колдовства, с этой задачей исполнители справились, а вот пытаясь сделать следующий шаг, допустили ошибку и погибли во взрыве вместе со всеми остальными… кроме Адаара и юной Тревельян.
Учитывая то, что у Каараса после этого возникла на руке метка, напрямую связанная с Брешью, возможно, именно он как-то помешал планам служителей Старшего. Вольно или невольно. Он очень надеялся, что это так и есть – тогда, пожалуй, он уже частично искупил свою вину, разрушив столь серьезные планы врагов. Или, возможно, он просто был частью их замысла, такую метку на руке исполнители поставили многим пленникам, намереваясь совершить то ключевое колдовство, потом что-то пошло не так по внешним причинам, и он просто единственный, кто выжил. В этом случае все оставалось по-прежнему.
Если бы только он мог вспомнить, что произошло тогда… но как он ни старался, память не возвращалась. Леди Тревельян забыла ровно те же промежутки времени, так что это явно не случайность. В этом тоже была странность. Кто-то стер им обоим память о столь важном моменте, но не убил их. Если верить видению из Тени, которое наблюдала Инквизиция на руинах Храма Священного Праха, то нечто с горящими красным глазами, взявшее в плен Верховную жрицу, жизнь им двоим сохранять не собиралось. «Убейте обоих», – говорило оно. Тот, кто стер им память, не имеет отношения к этому чудовищу? Но, возможно, имеет отношение к Старшему, ведь ему-то выжившие в Тени нужны живьем.
Возможно, то красноглазое нечто – не эмиссар Старшего. Может, этот демон, или одержимый, или кто он там на самом деле, и есть то, что помешало служителям Старшего? Враг моего врага… в любом случае, после взрыва оно не выжило.
Жаль, информации все еще было слишком мало.
Еще магистра спросили, как именно он сумел узурпировать Редклиф. В целом, его рассказ соответствовал уже известному Инквизиции, но существенно прояснил некоторые нюансы. После открытия Бреши магистр получил от Старшего приказ собрать батальон венатори, зафрахтовать корабли и прибыть в Ферелден, где, перемещаясь во времени к моменту открытия Бреши, он должен был захватить Редклиф как можно раньше. Первый скачок в прошлое был совершен на Штормовом берегу. Далее магистр действовал, получается, уже в параллельной реальности – и относительно той, в которой жил Каарас, и относительно той, что была известна редклифцам. Чтобы завоевать доверие местных, венатори помогли солдатам Редклифа защитить Перекресток от разбойных магов и храмовников, зачистили демонов у ряда только что открывшихся разрывов. Эрл Теган пригласил магистра в замок, обсудить дальнейшее сотрудничество. Тот рассказал, что прибыл в Ферелден будто бы с целью дипломатического предложения магам Фионы, но, когда открылась Брешь, счел необходимым попытаться оказать помощь и в ее закрытии. Тевинтерцам разрешили разбить лагерь под городскими стенами и свободно посещать город небольшими невооруженными группами, на случай эксцессов Фиона обещала помощь, пять сотен магов-южан казались достаточной защитой против сотни тевинтерских магов и сотни обычных солдат. Впрочем, тевинтерцы и не собирались нападать в открытую. Так прошло полтора месяца. Обоим Алексиусам были любезно предоставлены гостевые покои в замке. Магистр вел активную (понятное дело, зашифрованную) переписку со Старшим по птичьей почте. За это время в городке и замке открылось несколько разрывов. Венатори благодаря поступающей от Старшего информации показали недоступное южанам умение закрывать разрывы на недолгое время, после чего им позволили дежурить в замке вооруженными, что и решило исход дела. Получив вороньей почтой новые приказы от Старшего, в том числе взять в плен Вестницу Андрасте, слухи о которой уже поползли, магистр начал действовать. Отправив к моменту открытия Бреши дежурящих у разрывов венатори и своего сына под надежной охраной, он покинул замок и отправился вместе со своим батальоном в тот же момент прошлого. Фактически, провернул тот же трюк, что Инквизиция для его поимки. Захватив изнутри замок без потерь и даже бескровно – солдаты эрла и он сам из прошлого не ожидали нападения, да и против магов мало что могли сделать, и их всех взяли в плен – венатори открыли ворота для своих основных сил. Этим самым Редклиф попал в реальность, которая с точки зрения Инквизиции была внутри «пузыря». Магистр поступил разумно, стараясь максимально задобрить местных. Всех слуг эрла он мирно выселил в город с компенсацией в золоте оплаты их труда за месяц. Пообещал в кратчайшие сроки освободить и защитить Перекресток и сделал это (с точки зрения венатори еще один раз). Всем желающим из магов пообещал тевинтерское гражданство. Как только появились первые разрывы в городе, научил магов Фионы закрывать их на несколько часов. Это соответствовало, насколько помнил Каарас, тому, что говорила бывшая Великая Чародейка при первой встрече с Инквизицией. Далее объединенные силы южных и северных магов начали очищать эрлинг от всякой швали, в том числе выбили сектантов из Зимовахтенной башни. В итоге половина магов Фионы искренне встала под знамена тевинтерцев, видя в них идеал свободных магов, а горожане хоть и ворчали, и подозревали, что с отъездом эрла не все гладко, лезть на рожон против такого количества саирабазов, конечно, не стали.
Напоследок совет узнал от магистра еще некоторые подробности, которыми тот не желал делиться сразу. После допроса саирабаз уже и не просил повидаться с сыном. Возможно, стыдился теперь смотреть ему в глаза. Юная Тревельян, очевидно, попала в цель своим обвинением… Рассказав все, что знал, магистр будто утратил все стремления. Взгляд его стал расплывчат и обращен внутрь, движения – вялыми и заторможенными. Он словно сдался, покорился судьбе. Беспрекословно написал «с моих слов записано верно» и поставил подпись внизу нескольких пустых листов – леди Монтилье собиралась вечером написать на них «официальную версию» протокола допроса, которую можно будет показать королеве Ферелдена.
Отправив магистра обратно в клетку, наскоро допросили обоих венатори, используя Павуса как переводчика – об амулете времени они, похоже, ничего не знали, говорили лишь о «магии времени». Один был кликушей и постоянно восклицал что-то о Старшем и его могуществе, второй излагал уже знакомую легенду о том, что «господин Алексиус» как один из лидеров венатори стремится защитить Тедас от кунари своими действиями. Ради столь великой цели, мол, приходится чем-то жертвовать. В общем и целом Каарас был даже солидарен с «официальной линией» партии венатори – о необходимости противостоять распространению Кун твердили и его родители, но они, конечно, не считали, что ради этого стоит смешивать Тень с реальностью и устраивать на юге полный хаос. Более подробный допрос решили оставить ферелденским дознавателям.
Осталось допросить только бывшую Великую Чародейку, перед этим совет Инквизиции прервался на краткий обед – все, кроме Каараса, конечно, успели проголодаться. После обеда саирабаз-целительница вновь применила свою магию к Искательнице и леди Тревельян, и в шатер совета привели Фиону. Эльфийка выглядела напуганной до полусмерти, но отвечала на вопросы с готовностью.
С ее точки зрения произошло следующее: в день открытия Бреши из замка внезапно вышла небольшая группа тевинтерских солдат и магов. Их предводитель, отлично владеющий торговым, вежливо попросил бывшую Великую Чародейку встретиться за ужином с гостем эрла Тегана – магистром Алексиусом, прибывшим из Тевинтера с дипломатическим визитом. Целью визита было предложить магам-южанам гражданство империи, и тевинтерец желал до деловых разговоров неформально познакомиться с их главой. Это не вызвало у Фионы сильных подозрений. Но отсутствию хозяина замка за ужином она удивилась. Магистр небрежно ответил, что эрл уехал по срочному делу, и продолжил расписывать удивительные перспективы получения тевинтерского гражданства для всех желающих. Также он выразил удивление и озабоченность открывшейся Брешью (он назвал ее Зиянием), и сказал, что собирается задержаться в Ферелдене, чтобы попытаться решить эту проблему. В целом, обед прошел совершенно мирно.
На следующий же день в городок выдворили всех замковых слуг. Сразу же поползли слухи о том, что тевинтерцев в замке несколько сотен. Магистр вечером того же дня вышел перед горожанами и магами с речью насчет гражданства, помощи городу и так далее.
– На этом я окончательно убедилась, что тевинтерцы захватили замок каким-то непредставимым образом, – Фиона нервно вздохнула. – Не было штурма, ничего подобного. Я не понимаю до сих пор, откуда они в тот день там взялись, будто с луны свалились. И у нас не было возможности выступить против них…
Саирабаз излагала довольно сумбурно, но Каарас смог уловить суть. В городе на момент прибытия магистра со свитой квартировало около пяти сотен магов, включая учеников, плюс полторы сотни усмиренных. Реальную боевую подготовку имели хорошо если треть из них. К тому же добрая половина саирабазов, по словам их предводительницы, пришла в восторг от возможности получить тевинтерское гражданство, так что убедить их лишиться этого шанса, выступив против захватчиков, было малореально (это все не расходилось с показаниями магистра). Итак, меньше сотни магов-южан против сотни тевинтерских малефикаров и сотни солдат, укрепившихся в замке, не считая рабов. Расклад, действительно, был проигрышным, учитывая, что тевинтерский маг стоит в среднем двоих южан, хоть и, как теперь знал Каарас, куда беспомощнее против храмовников, чем привычные к ним южные саирабазы.
– Через день магистр вновь пригласил меня на ужин… и сообщил, что гражданство в Тевинтере стоит какую-то неимоверную сумму. Способные сражаться маги могли заработать статус сами, отслужив десять лет в Легионах, тевинтерской армии, но чтобы оплатить гражданство остальным желающим, необходимо много золота. Он сказал, что из солидарности с «южными собратьями» он и его партия уплатят часть суммы, но… чтобы выплатить остаток, нужно продать не меньше двухсот рабов. Он предложил мне самой выбрать…
– И вы согласились?! – рявкнула Кассандра.
– Я… я сказала, что это неприемлемо, – глаза эльфийки наполнились слезами, – и он ответил, что… тогда выберет сам. Сказал, что мы все до сих пор живы только по его милости, и что если я буду упрямиться или много болтать, с городом произойдет то же, что и с замком… а со мной – то же, что и с эрлом, – содрогнувшись, сказала она. – Это не было пустой угрозой. Он был способен на это!
– И вы никому не рассказали об угрозах магистра? – уточнила леди посол.
– Нет, если бы поползли слухи, он привел бы угрозы в исполнение… да и кто бы смог помочь? Вы что, обвиняете меня в этом? В том, что я не рискнула жизнями всех жителей города?!
– Мы лишь хотим узнать, что произошло, – мягко ответила леди посол.
– Я попыталась придумать что-нибудь… и вспомнила об усмиренных. Им же все равно, в рабстве они или нет, у них нет свободолюбия, они не способны ощутить унижение от рабского статуса, они и так делают то, что прикажут… магистр был недоволен моим выбором, но мне удалось упросить его. Под предлогом помощи в исследованиях Зияния большую часть усмиренных переселили в замок, откуда, судя по всему, тайком вывозили небольшими группами. Я… понимаю, что меня теперь можно обвинить в пособничестве работорговле… но у меня не было выбора.
– Вы готовы под присягой заявить, что не получили никакой личной выгоды от этой сделки? Вам не была обещана часть денег от продажи рабов? Или оплата вашего гражданства? – спросила леди Монтилье.
– Нет! – воскликнула Фиона.
– То есть, вы лично собирались отслужить в Легионах?
– Ну… нет, но… он принудил меня согласиться! Какая выгода, вы что, не понимаете?! Он угрожал мне. Я должна была вступить в его партию и выполнять его приказы. Будь моя воля, я не поехала бы в Тевинтер, но магистр не желал оставлять меня со всеми известными мне сведениями здесь. Он утащил бы меня и силой… или просто убил бы.
– Вы могли бы попросить помощи у Инквизиции, монна Фиона, – вздохнула леди Тревельян.
– Вы явились намного позже! Через два месяца после этого, если не больше! Но я… думала над этим, – призналась она. – Когда вы закрыли тот разрыв, Вестница… да, я думала о том, чтобы рискнуть и рассказать вам правду. Но я не посмела. Мне… очень жаль… – она всхлипнула.
Больше ничего информативного от бывшей Великой Чародейки добиться не удалось. Она подписала протокол – на этот раз не подложный – и ее, всю в слезах, увели.
– Мы не рассказали ей, что на самом деле усмиренных… не продавали в рабство, – сказала юная Тревельян, нервно теребя рукава куртки.
– Времени нет, – ответила Кассандра. – Узнает позже, лишнюю ночь проспит спокойнее. Давайте думать, как половчее убивать магистра. Эвелина, если хочешь, можешь пойти спать.
Девушка решительно мотнула головой. Она была вымотана и удручена всем произошедшим сегодня, но все равно оставалась на посту. Каарас испытал гордость за нее: леди Тревельян хорошо понимала свой долг. Как и все, собравшиеся здесь.