Шокракар
А, еще. Нам до сих пор не заплатили». Похоже, Шокракар все еще надеялась на оплату контракта, хотя леди Монтилье давно расписала ей причины неуплаты. Каарас не настолько хорошо разбирался в законах на этот счет, чтобы понять, кто из этих двух столь уважаемых им женщин прав, поэтому не видел смысла вмешиваться. К письму был приложен список имен всех вернувшихся и всех точно мертвых. Все они были из группы Като. А судьба группы Сатокаса так и оставалась неясной. – Без вас с Вестницей дела хреново шли, – поделился гном, откупоривая первую бутылку и разливая пиво по кружкам, – но сейчас авось наладятся. Давай, за успех, что ли. Они чокнулись кружками и выпили – пиво было хорошим, с легкой горчинкой. На совете, который был созван через час, Каарас изложил еще раз все недавние события, начиная с отплытия тевинтерцев, которого в этой реальности не произошло. Это заняло еще почти час, хотя он старался излагать только самое важное. Тайный канцлер и советница по магии выслушали его в напряженном молчании. – Цветик мой, если амулет времени действительно способен на все это, его нужно уничтожить как можно скорее, – наконец, сказала Первая Чародейка. – Это крайне опасная вещь, в чем вы убедились сами. Эта магесса не в первый раз демонстрировала удивительное благоразумие – к сожалению, очень редкое у саирабазов. В иной ситуации Каарас, пожалуй, согласился бы с ней. – Но это наш единственный шанс предотвратить нападение армии демонов на Орлей, мадам Вивьен, – возразила ей Лелиана, – если мы будем осторожны, если мы тщательно изучим этот артефакт… – То что-нибудь все равно пойдет не так, дорогая моя. Кто знает, сколько еще подобных сдвигов Завесы и слияния реальностей выдержит наш бедный мир? Вдруг следующий раз окажется фатальным? Армия демонов представляется мне меньшей угрозой… тем более, что мы предупреждены. Надеюсь, императрице уже послали ворона? – Да, – кивнул Каарас. Лелиана упрямо тряхнула головой: – Предупреждение не поможет, даже если императрица поверит ему, а это вовсе не гарантировано. Оно уже опоздало. В Орлее, если вы забыли, мадам, идут две гражданские войны одновременно. За полтора месяца ее величество при всем желании никак не успеет примириться с мятежным герцогом, прекратить побоище между магами и храмовниками и выставить подобающую армию. «Лояльные» храмовники покинули Орлей и вряд ли вернутся, лояльных магов, способных сражаться, не так уж много… Саирабаз вздохнула. – Мы можем потерять Орлей, если не остановим армию демонов, да. Если информация из будущего правдива, мы потеряем половину материка уже через год. Но мы можем потерять саму реальность, если что-то напутаем в использовании этого амулета времени. Понимаю, вам сложно осознать угрозу такого масштаба, милая моя, и все же попытайтесь представить последствия. – Амулет использовали многократно и тевинтерцы, и Инквизиция, и пока реальность на месте, – крайне холодно ответила Лелиана. – Далеко не каждое его использование приводит к сдвигу Завесы. Не стоит приравнивать рискованность чего-то к неминуемому провалу… – Боюсь, вы совершенно не компетентны в магии, цветик мой, чтобы рассуждать об этом, – с оскорбительной снисходительностью произнесла Вивьен. Этот конфликт нужно было прекратить, пока советницы не попытались выцарапать друг другу глаза. – Я согласен с тем, что амулет, вернее, амулеты, необходимо будет уничтожить, – сказал Каарас, поднимаясь во весь рост для привлечения внимания, – но все же после того, как мы попытаемся исправить будущее. Армия демонов, завоевание материка Старшим – это меньшее из зол. Мои извинения, я недостаточно заострил внимание на том, что произойдет с Брешью. Ему было сложно рассказывать о чем-то подобном, он чувствовал недостаток слов, тут требовались навыки скорее поэта, чем воина. Да и очевидцем он был лишь малой части, но помнил слова Кассандры из будущего: «земля с небом смешалась». Кажется, его красноречия не хватало – Первая Чародейка слушала его все так же скептически. – И все же в том будущем вы могли жить, шли по земле, дышали воздухом, дорогой сер Каарас. В нем существовала материя, действовали базовые законы реальности… по большей части. То, что вы описали, не выходит за рамки обычного для Тени. Я же говорю об опасности совсем иного уровня, чем висящие в воздухе камни и исчезнувшие ворота замка. В любом случае, у нас впереди еще два месяца – не вижу необходимости принимать решение прямо сейчас, в спешке. Лелиана, душенька, не стоит так щуриться, останутся морщинки… Каарас заметил, как яростно вцепились холеные ногти тайного канцлера в подлокотник кресла, но на лице ее ни дрогнул ни один мускул, на губах застыла легкая полуулыбка. Саирабаз, изящно поднявшись с кресла, царственно вышла из зала совета. – Она честна в своих опасениях или?.. – негромко спросил он. Но Лелиана пропустила его вопрос мимо ушей, ответив невпопад: – Воображает, что свет на ней клином сошелся. Что ж… Каарасу было жаль, что сейчас тут нет Кассандры и леди Монтилье – они сумели бы вернуть ситуацию в здравое русло. Может быть, ему завтра стоит поговорить с Первой Чародейкой не в присутствии Лелианы?.. или действительно подождать, пока в Убежище прибудет полный состав совета? – Я еще нужен вам, сестра Лелиана? – Нет, можете быть свободны, – задумчиво отозвалась она.***
Было так странно увидеть Убежище не под снегом. Сейчас только Эвелина остро почувствовала, что вернулась в иной мир… так глупо, ведь в той реальности, в которой она уезжала из горной деревни, все должно быть ровно так же. Интересно, как там? Ее двойник тоже вернулась в Убежище? Видит такую же свежую зелень, те же старые дома, те же новые казармы, вдыхает запах влажной земли и древесины?.. или в том мире что-то сложилось иначе?.. Вестницу Андрасте встретили с той же помпой, как и в тот раз, когда Эвелина якобы прекратила рост Бреши – с криками «ура», с церковными гимнами, с флагами, со слезами на глазах. Эвелина улыбалась всем и протягивала ладони встречающим, чтобы к ним прикоснулись. Ее почтительно сняли с Каленхада, чтобы качать на руках, ее несли к воротам, будто живое знамя… все повторялось, но в первый раз девушка была ошеломлена и сбита с толку, полна стыдом за богохульство и обман, а сейчас все было иначе. Эвелина видела разные лица: радостные или гордые, сияющие надеждой или фанатичной верой. Вестница вернулась, и значит, они не зря оставались в Инквизиции, когда многие и многие, разуверившись, сняли плащи, их долгое ожидание оказалось не напрасным. Она все же не подвела их. И еще одно было иным: ее совесть затихла. Это немного пугало, и все же было так – душа девушки оставалась спокойной… наверное, с того самого момента, как в будущем Эвелина дала перед горсткой измученных и обреченных солдат Инквизиции клятву не сворачивать со своего пути, даже если придется идти по нему одной. Она будет поступать, как следует Вестнице Андрасте, пока не погибнет – или пока не победит. Ложь это или правда, грех или чудо. Она поклялась и выполнит клятву. Ей необходимо было сказать речь, поблагодарить солдат и штатских членов Инквизиции за верность, дать новую надежду. Единственное что, Жозефина, провожая Эвелину в Убежище, предупредила ее, что нельзя прилюдно упоминать Старшего, и тем более то, что Инквизиция теперь в курсе его преступных замыслов. Если у того есть лазутчики – а они наверняка есть – до злодея может дойти эта информация и заставить его эти планы поменять. И о его новых кознях Инквизиции уже неоткуда будет узнать. Эвелина отыскала глазами в толпе сера Каараса – это было очень просто благодаря его росту и рогам, и васгот понял ее легкий кивок, пробрался сквозь толпу и встал за ее правым плечом. – Друзья мои! – она раскинула руки, и толпа почтительно притихла. – Вы, наверное, знаете: я и мои товарищи были в плену у малефикара, захватившего Редклиф, за колдовским барьером. Недавно мы, наконец, вырвались из этой ловушки. Теперь Редклиф возвращен законным властям, преступник мертв, а мы свободны. Мы победили! Переждав восторженный рев и выкрики, она продолжила: – Да, это был тяжелый месяц для Инквизиции. Но он позади. Благодаря вашей вере и верности орден выстоял и сплотился. Спасибо вам, друзья! Знайте, впереди нас ждут новые победы. Мы принесем на Тедас мир во славу Создателя и Андрасте! Снова радостные крики, аплодисменты… снова некоторые упали на колени и даже ниц в молитвенном экстазе – и это все еще вызывало в Эвелине внутренний протест, она хотела бы сейчас крикнуть этим людям и эльфам, чтобы они не унижались перед ней, но снова не решилась. Каким-то чутьем она понимала, что такое требование лишь оскорбит и оттолкнет от нее этих бедолаг, в их наивных умах коленопреклонение было выражением искренней любви и веры, и, отвергнув его прилюдно, Эвелина поступила бы жестоко. Вместо этого девушка запомнила несколько лиц, собираясь как-нибудь подойти и поговорить с ними, узнать их, и, возможно, мягко наставить, напомнить, что по церковным канонам в молитве даже перед Создателем и Андрасте следует преклонять лишь одно колено. В первые ряды встречающих наконец-то не без труда пробилась Несса. Она едва не подпрыгивала от восторга, хлопала в ладоши, и, когда Эвелина закончила речь, бросилась к ней: – Миледи, миледи! А уж я молилась, молилась за вас!.. Вы похудели, бедненькая!.. – Несса, все хорошо… Но горничная едва слушала: – Ой, пойдемте, я вам ванну сделала с дороги, а уж вещички-то чистые я давно приготовила, как вороны прилетели. Или вы кушать хотите? Ох, миледи, ну как же я рада, что вы вернулись!.. А вас не было, я так плакала, так плакала!.. Эвелина покорно последовала за горничной в комнату для купания, понимая, что той надо выговорить все переживания последнего месяца. Причитая и ахая, эльфийка помогла ей раздеться и забраться в ванну с душистой водой. Впрочем, когда, вооружившись пемзой, Несса начала обрабатывать Эвелине пятки, монолог ее свернул на излюбленную тему – сплетни о чужих любовных делах. – Представляете, миледи, некоторым нашим девчонкам нравится Серый Страж с этой-то его жуткой бородищей. Ну не дуры?! Орлеец, говорят, значит, ухаживать умеет, говорят, слова красивые знает. Крутятся вокруг него, глазки строят: ах, герой… а он еще чего-то носом крутит! Представляете, какой переборчивый нашелся? К нему девка молодая лезет, а он – ничего! Ну то есть, комплименты говорит, но так, знаете, свысока. Ишь! Представляете?! С его-то рожей… Эвелина уже знала по опыту, что просьбы замолчать не работают, поэтому попыталась сосредоточиться на приятном тепле и травяных ароматах ванной, но отрешиться от голоса Нессы не могла. Так она узнала о еще трех каких-то любовных историях совершенно незнакомых ей людей и эльфов. Впрочем, третья история, о поваренке и судомойке, была даже милой… Уже в своей комнате Эвелине пришлось выслушать от своей помешанной на скабрезностях горничной очередную дикую басню: – Но это еще что! Этот-то гном, писатель который, он вообще больной, вы знали?! Извращенец! Стыдно сказать… – Несса! – все же попыталась взмолиться Эвелина. – Он днем-то нормальным прикидывается, а ночью… вы ни за что не догадаетесь, миледи, что он делает. – Это его личное дело, пожалуйста, я не хочу… – Нормальные мужики баб пользуют, а он – свой арбалет! – Да что за чушь! – Эвелина почувствовала, что краснеет. – Мастер Тетрас просто… ну, многие называют оружие женскими именами, это старая традиция. Это не значит… – Ой, миледи, еще как значит. Там у арбалета этого выдолблена дыра, как раз под размер… – А-а-а, замолчи! – Эвелина зажала уши ладонями и зажмурила глаза. – И выйди вон! И еще одна такая мерзкая сплетня про кого-нибудь – вычту из жалования, я серьезно. – Я это говорила просто, чтобы вы были осторожнее с этим извращенцем, миледи, – надулась Несса, – а то мало ли, что ему в голову взбредет. – Выйди! – Эвелина непреклонно показала эльфийке на дверь. Пообедав, девушка собиралась навестить лазарет, ободрить больных и раненых, как вдруг к ней пришла сестра Лелиана. – Явился канцлер Родерик и желает встречи с вами, – без предисловий заявила она. Эвелина оробела – она сразу вспомнила гневного старика, называвшего ее еретичкой. Он вернулся в Убежище, чтобы продолжить обвинять ее? Уже после того, как Церковь вынесла вердикт в ее пользу? – Наверное, нужно собрать совет, сестра Лелиана? – Конечно. Я уже послала за остальными. Но вас, леди Тревельян, я решила предупредить лично, – тайный канцлер окинула ее внимательным взглядом. – Думаю, вам следует облачиться в строгий вариант официального платья Вестницы. – Он… канцлер Родерик… чего он хочет? – Мне он не сказал. Он желает увидеть именно вас. Где ваша горничная? – Я… Несса рассердила меня, и я приказала ей выйти. – Нет времени разыскивать ее, я помогу вам, – сестра Лелиана открыла платяной шкаф и вынула оттуда плечики с белым одеянием. – А вы попытайтесь настроиться на разговор. Не показывайте смущения, будьте спокойны, и помните – вы чисты перед Создателем. Сестра Лелиана помогла Эвелине одеться и нанести макияж. У самой Эвелины никогда не получалось с помощью туши, теней и помады как-то существенно изменить свою внешность, она красилась только затем, чтобы ее не путали с юношей. А вот тайный канцлер была настоящей мастерицей – будто бы играючи она сделала лицо Эвелины тоньше и одухотвореннее. – Сестра Лелиана, вы так искусны! Та чуть улыбнулась: – Я обязательно научу вас в свободную минутку. А туфельки к этому платью так изящны, правда? Ни бантов, ни бисера – лишь тоненькая серебряная нить. У меня было огромное искушение заказать себе такие же, миледи, но пришлось от него удержаться. Все, мы можем идти. В комнате совета уже ожидали мадам Вивьен и сер Каарас. Первая Чародейка выглядела очень грациозно в лиловой тунике поверх обтягивающей жемчужно-серой блузы и таких же лосин, в высоких сапогах из серебристой замши и в серебряном головном уборе с «рожками». Сер Каарас был не при параде. – Командующий армии как всегда опаздывает, – заметила мадам Вивьен, – это так раздражает. Даже в Ферелдене, мне казалось, люди уже научились пользоваться часами… – Серу Каллену приходится идти сюда от казарм, а они за чертой деревни, – не могла не вступиться за него Эвелина. – И у него так много дел… – У всех много дел, душечка, – отмахнулась магесса. Наконец, вошел и сер Каллен. Светлые волосы его были в некотором беспорядке, на лбу в свете свечей искрился пот. Похоже, его оторвали от тренировки. – Не понимаю, что нового нам может сказать этот старый зануда, – пробормотал он, падая в свое кресло, – но давайте быстрее его выслушаем. Караульные! Пусть канцлер войдет. Эвелина сделала пару глубоких вдохов. Она понимала, что глупо так бояться служителя Церкви, который может на нее разве что накричать – при том, что она побывала уже в реальном бою, пусть и не сражалась сама, но все же неоднократно была на расстоянии вытянутой руки от тех, кто хотел и пытался ее убить. Но ничего не могла с собой поделать. Дверь распахнулась. Девушка впервые увидела канцлера Родерика не издалека: обычный, даже заурядный пожилой мужчина в скромной, никак не подчеркивающей его высокое положение, бело-красной мантии монаха. Широкие неаккуратные брови, наполовину седые, нависали над маленькими глазами канцлера, делая их взгляд еще более колючим. Эвелина призвала всю свою силу духа, чтобы не съежиться под этим взглядом. – Вы – леди Тревельян? – отрывисто спросил он. – Да, это я, – сдержанно ответила Эвелина. – Мне сказали, вы хотели поговорить со мной, канцлер Родерик. Надеюсь, вы не против присутствия других советников Инквизиции? – Не вижу разницы, пусть так. Ранее я был уверен, что вы – самозванка и еретичка. Может быть, даже малефикар или демон. Не могу сказать, что сейчас я убежден в вашей невиновности и тем более избранности, но… леди Тревельян, глядя мне в глаза: вы андрастианка? Вы веруете в Создателя? – Да, – она обрадовалась, что может сказать правду. – Я верую в Создателя и чту блаженную Андрасте, Невесту Его. Он молчал, напряженно вглядываясь в ее лицо, Эвелина открыто смотрела ему в глаза. Наконец, канцлер опустил тяжелые веки и выдохнул: – Да поможет мне Создатель… надеюсь, я не совершаю ужасную ошибку, доверившись вам. Слушайте. Когда Лорд-Искатель устроил ту дикую сцену на площади и увел из Вал Руайо храмовников, я последовал за ними, тайно. Сердце подсказало мне, что проследить за ними важнее, чем остаться на дебатах и противостоять вам… храмовники направились в Ферелден, в Гварен, и заняли старую крепость Искателей, Теринфаль. Они никого не пускали внутрь, кроме своих. И телег с лириумными ящиками. Я снял небольшой дом в окрестностях крепости, в меру сил пытался узнать, что происходит в ее стенах, и однажды ко мне пришел мальчик-подросток… он говорил немного путано, просил меня пойти с ним, твердил, что хочет помочь. Показал мне на дорогу, по которой к крепости ходили груженые лириумом телеги… я увидел в пыли кристаллики красного вещества. Мальчик посоветовал мне не трогать их, как-то забавно выразился насчет «злой песни», и повел дальше... завел в какую-то пещеру. Я испугался, что он, быть может, хочет причинить мне вред… но паренек всего лишь привел меня к умирающему человеку, который там прятался. Ужаснее этого зрелища я не видел – человек этот, как коростой, покрылся красными кристаллами. Они росли из кожи, как чешуя. И даже зубы… вместо половины зубов у несчастного были светящиеся красные камни. – Красный лириум, – сказала Эвелина, вздохнув. – Вы знаете?! – отшатнулся канцлер. – Мы тоже столкнулись с этой напастью. Пожалуйста, продолжайте. И, наверное, вам лучше сесть. Поколебавшись, монах отодвинул один из стульев и сел. Сцепил руки перед собой и уткнулся в них взглядом. Он медлил, а Эвелина смотрела на него и чувствовала, как уходит ее глупый школярский страх перед этим человеком. Они на одной стороне, даже если он сам все еще так не считает. Перед лицом общего врага они – союзники.