Кричать

       Она приползла к ней, словно нищенка на паперть с протянутой рукой. Приползла к ней, совершенно уничтоженная, истерзанная, разбитая, несчастная. Задыхаясь и икая от слез.        Понимала ли Анита, что рискует быть снова изгнанной, высмеянной в лицо, опять истерзанной, уничтоженной, изорванной в клочья? Конечно, понимала. Но – поразмыслив, она поняла: больше ей попросту не к кому идти. Совсем.        Круэлла, к ее великому удивлению, согласилась принять ее. Едва Анита ввалилась в кабинет, заливая его горькими слезами и тяжело плюхнулась в кресло, держась руками за пустой живот по привычке (если бы не та проклятая прогулка с Понго, все бы обошлось, снова и снова с горечью подумала она), стала судорожно глотать воду из стоящей напротив нее чашки, что взяла без спросу. Сумела выдавить из себя только несчастное, полное горя:        - О, Круэлла!        И вконец обессилила, разревевшись, падая на стол всем телом.        Круэлла умела удивлять. Теперь она удивила Аниту сильнее, чем обычно. Взяв висящую на спинке кресла шубу, кажется, из норки, Анита не всматривалась, она встала со своего места, подошла к Аните и, опустившись перед ней на колени, так, что длинная ткань платья стала шуршать, укутала ее плечи.        - Тише, дорогая. Ты же не хочешь умереть и бросить своего недотепу Ричарда и меня, правда?        Ричарда… и меня. От неожиданности Анита перестала не только плакать, но и дышать. Подняв вопросительный взгляд на Де Виль в надежде понять, что это значит, она получает все те же влюбленные, смотрящие на нее, как на центр Вселенной, как на икону, глаза Круэллы.        Анита поняла, что та держит ее чашку, чтобы она не пролила горячий чай, и почувствовала, как холодная рука прикасается к ее руке, поглаживая, чтобы успокоить. Подняв на подругу несчастный, затравленный взгляд, Анита долго смотрит ей в глаза.        - Мне очень жаль, дорогая. Я знаю, что ты хотела этого ребенка. Ты всегда хотела детей. В отличии от меня.        - Я хотела, чтобы у меня было что-то свое – тихо вздыхает она, - что бы заполнило пустоту, которую я все время чувствую с тех пор, как потеряла тебя. Мне не суждено и такого счастья. Это так ужасно.        Анита больше не плачет. Только всхлипывает.        Встав и забирая у нее чашку, Круэлла коротко, четко проговорила довольно мягким, как для себя, тоном:        - Пойдем.        Анита не спросила, куда. Не возражала. Молча оделась, подала руку и позволила увести себя. Ехали не быстро, даже, скорее, поразительно медленно, как для Круэллы. Анита не смотрела в окно, только на ее профиль, разделенный четко посредине на черную и белую сторону.        Круэлла привезла ее к себе – в дом, где Анита не была почти четыре года. Оказалось, его хозяйка сделала капитальный ремонт. Из старого, знакомого, была только кровать.        Круэлла сбросила с себя платье, накинув халат, протянула такой же и ей. Анита заметила, что она еще больше похудела – кости бедра нездорово выпирали. Как у человека, который несколько дней, по меньшей мере, ничего не ел.        Поморщившись от холода, Анита оглядывается. Уловив выжидательный взгляд Круэллы, юркнула в ванную (даже не заметила, когда Круэлла её набрала), зачем-то закрыв грудь руками. Круэлла в ответ снисходительно улыбнулась. Сбросив халат, легла следом, накрывая хрупкое, истерзанное Анитино тело своим.        Больше ничего. Они просто лежали в ванной, Анита позволяла себя мыть и иногда – целовать ушко. У Круэллы было все такое же жаркое дыхание, пропитанное джином и сигаретами.        Ночью ничего не случилось. Они так и лежали – голые, почти неподвижные в объятьях друг друга и до самого утра любовались звездами, мерцающими в окне. Анита попыталась было поговорить, заикнулась о Роджере, но:        - Тс-сс-с! – приложив палец к губам, тихо прошептала Круэлла. – Не надо ни о чем говорить, дорогая. Не сейчас. У нас еще будет время.        На рассвете Анита уснула – спокойно и легко. Как беззаботный ребенок. Впервые за долгие месяцы.        Они снова стали любовницами. Как бы Анита не бежала от Круэллы, та всегда настигала ее. Как бы Круэлла не кричала, что победит, всегда сдавалась.        Анита мучилась чувством вины перед несчастным Роджером, который был совсем ни в чем не виноват. Желание кричать всему миру о том, что происходит между нею и Круэллой всякий раз, как они покидают пределы рабочего пространства, разрывало на части. Однажды они занимались любовью в доме Диарли, в соседней комнате, пока Роджер спал. Это было так соблазнительно, так восхитительно, так грешно. Круэлла закрывала ей рот рукой при каждом шорохе. Анита все равно стонала громче обычного, возбужденная, как, пожалуй, никогда за последние несколько лет.        Ей хотелось кричать о них с Круэллой всему миру, но необходимость молчать, долг перед несчастным, ни в чем не повинным мужем, каждый раз заходившемся в чахоточном кашле, когда Анита приносила с собой запах Круэллиных сигарет, бесплодные отчаянные попытки зацепиться за прошлое, как за единственный оплот стабильности (ведь они жили с Роджером не так уж плохо, он был хорошим другом и веселым парнем и знал, как рассмешить Аниту, что после тяжелого характера Круэллы было панацеей) – убивало.        Анита заперлась от всего мира, позволяя только Круэлле приоткрывать дверцу, забаррикадировалась от собственных чувств и любых внешних раздражителей.        - Дорогая, - докурив сигарету в потолок, Круэлла бросила окурок в урну на прикроватной тумбочке, - так больше нельзя.        - Я знаю, Круэлла – Анита встала, подошла к окну и бесцельно уставилась в него. – Но что нам еще делать? Разве есть выход? Я не дам тебе убить Роджера, это не вариант. Нет.        - К черту Роджера. Можно уехать. Объявить ему о нас и свалить к чертовой матери. Я увезу тебя отсюда далеко. Хоть в Доминикану, хоть в Саудовскую Аравию. Куда скажешь.        Анита покачала головой:        - А как же Роджер? И няня? Я так не могу, пойми.Они не заслужили такого.        Круэлла шумно вздохнула. Поднялась и, подойдя ближе, взяла подругу за подбородок, заглядывая в глаза, ища ответа. И лучше было бы для них обоих, чтобы он оказался положительным.        - А как же мы, дорогая? Мы заслужили? Кто о нас подумает?        Круэлла напирала. Одним взглядом орала на нее. Анита ненавидела, когда на нее орут. Быстро сдалась.        - И мы не заслужили – она положила голову на острое плечо подруги, целуя ее в щеку.        Закрыла глаза и уплыла далеко в своих мыслях. Это единственное, на что миссис Диарли была сейчас способна.