Французский перец

      В Алжир прилетаю утром. Стоит ступить на трап, как меня обдаёт жаром. Хрустальный воздух дрожит, плавясь в палящих лучах солнца. Белесоватое марево размывает контуры холмов на горизонте. В аэропорту меня встречает представитель партнёра — улыбчивый араб с табличкой, на которой написано моё имя. По-французски говорит превосходно. Везёт меня в отель. Гостиница в восточном стиле: внутренний дворик с роскошными диванами и круглым фонтаном по центру отделён сводчатыми арками от коридоров, ведущих к номерам. Всюду двустворчатые двери из морёного дерева с затейливым звездообразным ажуром. Стены украшает изысканная сине-белая мозаика. Отель производит впечатление дворца турецкого султана. Разглядываю окружающую меня красоту, сидя в лобби. Жду, когда подготовят мой номер. Обстановка расслабляющая. Мне интересно: Пуавр остановился в этой же гостинице?       Утром за мной заезжает араб, который встречал вчера. Едем в центр. Меня поражает современность Алжира. Я представляла его немного иначе. Не таким деловым, не таким технологичным. Останавливаемся возле сверкающего на солнце бизнес-центра. Идём по коридору, заходим в просторный кабинет. За большим круглым столом собрались одни мужчины. Яркие, загорелые, с чёрными маслянистыми глазами. Беседуют с Жильбером. На их фоне Пуавр выглядит болезненно бледным. Вскидывает беглый взгляд, кивает в знак приветствия и продолжает говорить. Сердце обрывается и падает холодной глыбой в желудок. Мой сопровождающий отодвигает стул, помогая мне сесть. В кабинете работает кондиционер, отчего в помещении прохладно.       Пуавр заканчивает беседу и представляет меня собравшимся. Обсуждаем предмет договора. В отсутствии Драка Жильбер проявляет особое рвение. Таким я его ещё не видела. Он настоящий хищник — напористый, агрессивный, подминающий под себя. Он великолепен. Я смотрю на него, затаив дыхание, и понимаю, почему сдалась Симон. Если он добивался её с таким же пылом, то она просто не могла устоять перед его осадой. Я завидую Симон. Я хочу, чтобы Жильбер так же боролся за меня. Мне хочется покориться его силе, сдаться на милость завоевателя. Смогу ли я получить прощение? В эту минуту мне становится страшно, что Жильбер никогда не простит меня. Вижу, как он ревностно защищает интересы компании, и до меня начинает доходить — Пуавр жуткий собственник. А моя неудачная шутка оскорбила его до глубины души. Почти не смотрит в мою сторону, обращается холодно, слишком холодно после всего, что между нами было. Меня это расстраивает. Настроение резко портится. Я уже не уверена, что стоит понуждать Пуавра к откровенному разговору. Может, оставить всё как есть? Но если я не поговорю с ним в Алжире, то потом шанса может не быть. Собираюсь с духом, чтобы пригласить Жильбера на кофе, а там уже повиниться.       После объявления перерыва долго копаюсь, складывая бумаги в папку. Жильбер подходит ко мне и напряжённо ждёт, когда я наконец уложусь. Не могу сосредоточиться под его пристальным взглядом. Всё валится из рук. Я начинаю нервничать, и от этого становится только хуже. Запихиваю бумаги в папку как попало.       — Пойдём, — коротко кидает мне и стремительно выходит. Семеню следом, едва поспевая за ним. — Ты голодна?       — Да, — киваю я.       — Покажу тебе одно место. Там прекрасная кухня и живописный вид.       Мы в зале роскошного ресторана. В ожидании заказа потягиваю прохладное шардоне. Смотрю в плещущуюся синевой морскую даль.       — Что-то случилось? — спрашивает Жильбер. Перевожу на него удивлённый взгляд. Хлопаю ресницами. А разве нет? — Ты сегодня такая молчаливая. Тебя кто-то расстроил?       Проводит рукой по моему лицу, легонько оглаживая губы подушечкой большого пальца.       Я смотрю во все глаза, силясь что-то понять, и не могу. Пуавр для меня большая загадка. Почти целую неделю я не находила себе места, думая, что обидела его, а оказывается, у него и в мыслях не было обижаться. Но домыслов кажется мало, и я решаю выяснить до конца.       — Ты действительно не держишь на меня обиду?       — Я? — вскидывает брови. — За что?       Похоже, он и в самом деле удивлён. Я не верю своим ушам.       — Ну как? Я же сказала… — замолкаю на половине фразы.       — Сказала что? — Жильбер хмурится. Он не понимает, о чём это я. Вот это да! Значит, я просто накрутила себя на ровном месте. Вот чёрт! Опять чувствую себя дурой. Но почему он тогда ушёл? Мне никогда не разгадать Жильбера. Пуавр мне не по зубам. Однако, несмотря на идиотскую ситуацию, на душе становится легче. Словно камень упал. Расслабленно выдыхаю и улыбаюсь.       — Уже неважно…       — Карин, — морщится он. — Если ты говоришь «а», то говори «б». Что за намёки?       — Не бери в голову. Ерунда! Женские бредни!       — Пусть будет по твоему, — согласно кивает Пуавр. Он быстро теряет интерес к моему вопросу.       Нам приносят заказ. Принимаемся за обед.       — Я не большой любитель рыбы, но здесь её готовят исключительно хорошо, — с аппетитом поглощает запеченного лаврака, приправленного лимонным соком и овощами.       Смотрю, как он ест. Делает это так же, как и занимается любовью, с наслаждением. Похоже, Жильбер гурман во всем.       — Карин, — обращается он ко мне, поддевая вилкой очередной кусок, — я бьюсь с арабами уже целую неделю. На большие уступки они вряд ли пойдут. Думаю, что сегодня закончим.       Кладет в рот кусок рыбы и жуёт.       — А контракт? — мои глаза округляются.       — Еще раз проверим текст, и можно подписывать. Так что вечером — фуршет, а после устроим маленький праздник. Только ты и я, — берёт со стола бокал и запивает вином. — Драка ждет нас только через два дня. Есть немного времени, чтобы посвятить его друг другу.       Что?! Пуавр наплел Пьеру, что без юриста ему не обойтись, а сам вызвал меня в Алжир приятно провести время? Вот это да! Вот это обман! Колоссально! Немыслимо! Я в шоке.       — Чтобы ты не вздумала отказаться, скажу — этим вечером тебя ждет сюрприз, — коварно улыбается. — Видишь, не только ты умеешь заинтересовать.       По лицу Жильбера блуждает самодовольная ухмылка. Произведённый на меня эффект радует его. Я действительно заинтригована. Что приготовил мне Жильбер? После выходных, проведённых вместе, это должно быть что-то очень романтичное. Мое сердце заходится в предвкушении. Может, Пуавр решил развестись с Симон и хочет сообщить мне об этом? Хотя нет, это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но что же всё-таки он задумал?       Остаток дня чувствую дикое напряжение. Мне не терпится узнать, что же приготовил для меня Жильбер. Кажется, я не доживу до сегодняшнего вечера — лопну от любопытства. Нельзя же так издеваться над человеком! Я возмущена. Жильбер хотя бы намекнул, чего мне ждать. Но он, как все мужчины, непреклонен. Делает вид, что не понимает причину моего беспокойства. Хладнокровно включается в завершающий этап заключения контракта. Лицо непроницаемое, сосредоточенное. Ставит свою подпись. Передаёт подписанный документ противоположной стороне. Заверяет наш экземпляр и отдаёт его мне. Собравшиеся хлопают. Жильбер и глава алжирской компании жмут друг другу руки. Слышатся поздравления и напутствия.       Фуршет проходит на открытой террасе шикарного загородного клуба, утопающего в благоухании цветов тропического сада. Я стою рядом с Пуавром в невесомом коктейльном платье на тонких бретелях с бокалом игристого в руках. Глупо улыбаюсь. Жильбер расслабленно беседует с арабами на свободные темы. Знаю, что так надо. Я сама налаживала деловые контакты именно на таких мероприятиях. Фуршет — чуть ли не самая важная часть сделки. Здесь можно узнать о партнёрах то, чего тебе не расскажут в кабинетах. Это сближает.       Боюсь далеко отходить от Пуавра, полагая, что в арабской стране с одинокой женщиной может случиться что угодно. Следую за Жильбером по пятам. Кажется, он не против. Многие арабы пришли на фуршет с жёнами. И мне льстит то, что я сейчас рядом с Пуавром. Как бы мне хотелось всегда быть его женщиной.       В Алжире темнеет быстро. Солнце проваливается за горизонт, уступая место волшебной, наполненной пьянящим ароматом цветущих олеандров арабской ночи. На чёрном бархатном небе россыпью алмазов сверкают звёзды. Приглашённые начинают расходиться. Жильбер прощается и берет меня за руку.       — Пошли, — шепчет он, уткнувшись в мою макушку.       Идём в густом, окутывающим сад сумраке по тускло освещённой брусчатке к виднеющемуся неподалёку двухэтажному коттеджу.       На пороге встречает молодой бритый наголо араб. При виде Пуавра он склоняется в уважительном поклоне. Невольно отмечаю, что парень красив.       — Пойдём, Карин! — Пуавр тянет меня внутрь. Спешно проходим через огромный, роскошно обставленный холл. Поднимаемся наверх по винтовой лестнице и попадаем в просторную комнату, похожую на покои арабского шейха — на полу богатый ковёр, стены обиты красным шёлком с золотой вышивкой, кругом пуфы, подушки, изящные диваны с резными золочёными ножками. В алькове под балдахином из тончайшей органзы — широченная кровать, застланная шёлковым покрывалом. Несколько колонн поддерживают расписной сводчатый потолок. По центру резной столик красного дерева. На серебряном подносе вино, фрукты и сладости.       Я в недоумении разглядываю спальню падишаха. Другого определения просто не нахожу. Пуавр подходит ко мне, обнимает сзади за плечи и трётся носом, вдыхая запах моих волос.       — Нравится? — шепчет он. От горячего дыхания по коже прокатывается волна мурашек. Меня ужасно возбуждает то, что происходит. Чувствую, будто попала в восточную сказку. Сквозь приоткрытое окно слышны головокружительные запахи восточной ночи и стрекотание цикад.       Жильбер проводит рукой, отбрасывая мои волосы, и целует в шею. Тело тут же начинает плавиться от желания. Прикрываю глаза под трепетной лаской, чувствуя на себе его обжигающие губы. Поворачиваюсь и обнимаю Жильбера. Мои руки обвивают его крепкий торс, точно змеи. Одариваю Пуавра глубоким страстным поцелуем, проникая языком до самой глотки. Постанывает, притискивая меня к себе. Тёплые ладони ложатся на мои ягодицы и прижимают к паху, давая почувствовать твердость намерений моего любовника. Я растворяюсь в предвкушении сладкой неги и целую, целую, целую. Мои веки на мгновение приоткрываются, и я вижу за спиной Жильбера араба, застывшего в покорной позе со скрещенными на груди руками. От неожиданности вскрикиваю. Я не понимаю, что этот человек делает в спальне. Жильбер вздрагивает и оборачивается. Мажет взглядом по арабу и смотрит на меня.       — Не пугайся, Карин! Это Абдул. Он проведет эту ночь с нами.       Что? Я не ослышалась? С нами?! Когда Абдул открыл дверь, я не успела толком его рассмотреть. Но теперь таращусь, будто только что увидела его. Он обнажён по пояс. Рельефные торс и руки эпилированы и покрыты татуировками. Кожа светится ровным оливковым загаром. Красивое мужественное лицо украшают огромные чёрные глаза, обрамлённые густыми ресницами. Из одежды на Абдуле схенти из тончайшего египетского хлопка, закрепленный на талии расшитым поясом, и массивный золотой ускх в виде орла, распростёршего крылья. Абдул абсолютный красавец — высок и широк в плечах. Наверное, он с лёгкостью смог бы позировать для ведущих домов парижской моды. Но судя по всему, Абдул зарабатывает отнюдь не модными показами.       В ужасе смотрю на Абдула. Внутри холодеет от нехорошего предчувствия.       — Жильбер, я не понимаю… — блею, всё еще надеясь, что ошиблась в своих предположениях.       — Чего ты не понимаешь, Карин? — Пуавр вскидывает бровь. — Абдул и я доставим тебе удовольствие сегодня. Как ты и хотела.       Бесстрастно смотрит в мои глаза. Вот чёрт! Похоже, Жильбер воспринял мою шутку слишком буквально. Чёрт! Чёрт! Чёрт! И что теперь делать? Пуавр загнал меня в угол. Мне не хочется в очередной раз выглядеть перед ним идиоткой. Если я сейчас скажу, что пошутила, он сочтёт это глупостью. Я растеряна и припёрта к стене.       — Хочешь, чтобы я раздел тебя? — Жильбер целует мои плечи, обнажая спину. Спускается ниже. Его заводит эта игра. Я вся сжимаюсь, стоит только взглянуть на застывшего статуей Абдула. Сердце рвётся из груди. Голова кружится -не то от страха, не то от стыда. Пуавр расстёгивает молнию на платье, и оно с легким шелестом падает к ногам. Я стою посреди комнаты в кружевных стрингах и босоножках. Жильбер приседает рядом и, любуясь моим бельём, неспешно стягивает с меня трусы. Тянется губами и целует в лобок, кончиком языка касается клитора. Ничего не чувствую, я поглощена неподвижной фигурой Абдула. Внутри нарастает странная дрожь.       — Расслабься, Карин, — шепчет Жильбер, оглаживая мои бёдра. Руки скользят от коленей вверх и разминают ягодицы. Скованность никак не покидает меня. Сейчас мне хочется одного — одеться и поскорее уйти отсюда. Но я ничего не делаю. Моё тело словно одеревенело и не подчиняется мысленным приказам. Оцепенение достигает апогея. Мозг истерично кричит, что надо бежать, но я стою, околдованная чарами развратной игры. Жильбер берёт меня за руку и ведёт к кровати. Легонько толкает, и я падаю на спину. Пуавр нависает надо мной, проводит пальцами по моим губам, вдавливая фаланги в рот.       — Пососи, — произносит зловеще тихо, отчего мои конечности холодеют, а кожа покрывается мурашками. Делаю неуверенные посасывающие движения и ещё больше сжимаюсь. Меня одолевает страх. Я боюсь того, что задумал Жильбер. Вынимает пальцы изо рта и засовывает их во влагалище. — Какая ты горячая… — выстанывает на выдохе, прикрывая от удовольствия глаза. Я чувствую неприятно жёсткие пальцы у себя внутри. Мне больно. Я недовольно мычу и морщусь. Но Жильбер не замечает этого, продолжая орудовать во мне.       — Перевернись и встань на четвереньки, — голос тихий, завораживающий. Слышу его шумное дыхание. «Ты не должна этого делать!» — вопит моё сознание. Но я подчиняюсь просьбе Пуавра. Он встаёт сзади и гладит мою попку.       — Абдул, подойди, — внутри что-то обрывается и летит, леденя и царапая внутренности. Снова чувствую прикосновения. Не уверена, что это Пуавр. Мне хочется посмотреть, кто меня трогает, но страх сковывает мышцы, не позволяя повернуться. В меня опять входят пальцы. Крутят, ласкают, пытаются возбудить. Но моя душа уже отделилась от тела и находится далеко отсюда. Чьи-то руки теребят мои груди, пощипывая напряжённые горошины сосков. Я зажмуриваюсь. Не хочу смотреть на то, что происходит. По спине, бедрам, животу легкими движениями проходятся ладони. Их слишком много — десятки, сотни, тысячи. Они облепили меня, жаля липким жаром. В мозгу отчаянно пульсирует желание исчезнуть, испариться, растаять, чтобы не чувствовать ни стыда, ни страха, ни боли. Чтобы не видеть того, что со мной делают эти двое. В какой-то момент в меня вонзается твёрдая горячая плоть. От неожиданности охаю и получаю шлепок по заднице. В меня начинают вбиваться. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Я мычу и получаю ещё шлепок. Меня трахают. И снова шлепок. На этот раз ощутимый. Резко открываю глаза. Картина, представшая взору, шокирует. Жильбер стоит рядом. Трусы и брюки болтаются возле щиколоток. Он самозабвенно оглаживает свои чресла. Водит рукой вдоль ствола. Из груди вырываются хриплые стоны. Обхватывает тестикулы, слегка сжимает их и бессовестно дрочит. Постанывает.       — Давай… Ну же! Трахни её… Ах, с-сучка… Шлюха! Выдери её как следует… Да! Давай… Оттрахай эту девку… Трахай её! Трахай! Шлюха! — продолжает мастурбировать себе. Рука быстро движется вдоль пениса. От наслаждения Жильбер закрывает глаза и запрокидывает голову. Дышит рвано. Хрипит и кончает, фонтанируя спермой. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть этой мерзкой картины. По лицу текут слёзы. Смесь обиды и жалости к себе теснит мою грудь. Чувствую себя так, будто меня вываляли в грязи. Абдул продолжает лупить сзади, вдалбливаясь в меня всё сильнее. Я не выдерживаю и начинаю реветь в голос. Я омерзительна сама себе. Жильбер хрипит выдавливая последние капли спермы из головки. Абдул ввынимает из меня член и переворачивает на спину. Изумлённо смотрит на мое заплаканное лицо с дорожками потёкшей туши. Я закусываю губы и отчаянно мотаю головой, прикрывая голые груди рукой. Араб делает шаг назад и вопросительно глядит на Пуавра, всё ещё находящегося во власти сладостного морока. Я вскакиваю, хватаю с пола свои вещи и бегу вниз. В холле пытаюсь судорожно натянуть платье и пулей вылетаю наружу. Я бегу, ступая босыми ногами по прохладной влажной брусчатке, в сторону ярких огней. Из груди рвётся надрывный плач. Слёзы застилают дорогу. Расстёгнутая молния не даёт платью держаться на теле. Я придерживаю его за лиф, чтобы оно не упало, и бегу прочь. Выбегаю к центральному зданию. Всхлипываю и привожу себя в порядок: судорожно застегиваю платье и надеваю туфли. Вытираю ладонью сырость и иду в лобби. Портье с любопытством таращится на меня. Интересуется, не нужна ли мне помощь. Я улыбаюсь сквозь слёзы и говорю, что все хорошо. Прошу вызвать мне такси. Меня трясёт мелкой дрожью. Я ненавижу Жильбера Пуавра. Больше всего на свете я ненавижу Пуавра. Я хочу причинить ему боль. Невыносимо много боли. Мне хочется, чтобы он страдал. Чтобы его сердце разорвалось от горя, как сейчас разрывается моё. Меня трясёт от ненависти к человеку, которого ещё несколько часов назад я, кажется, любила. Как я могла любить такое отвратительно существо? Пуавр — монстр, чудовище! Похотливое исчадие ада! Его слова жгут мою душу калёным железом, навсегда оставляя уродливые рубцы: «Оттрахай эту девку… Трахни её! Трахни!.. Шлюха!» Слёзы катятся из глаз нескончаемым потоком. Я пытаюсь их сдержать, но у меня ничего не получается. Портье приносит стакан воды. С жалостью смотрит на меня. Жалость — это последнее, что мне сейчас нужно. Я не хочу, чтобы меня жалели! Я уничтожу Пуавра за своё унижение! Я растопчу его! Разрушу всё, что ему дорого! Превращу его жизнь в ад! Меня переполняет ненависть и жажда мести. Он будет наказан за всю ту боль, что причинил мне.       Такси приезжает через пять минут. Еду в гостиницу и долго отмываюсь в душе. Мне хочется смыть с себя тот позор, ту грязь, в которую меня втоптал Жильбер. Это сделал мужчина, которому я безгранично верила. Которого считала самым близким, самым родным человеком. С которым хотела счастья, хотела прожить долгую, полную любви жизнь. Наивная, глупая дурочка! Я поплатилась за свою глупость. Я жестоко поплатилась. Он разбил моё сердце, растоптал и унизил меня. Тянущее чувство безумного одиночества саднит внутри, вытягивая последние силы жить. Я одинока настолько, что хочется умереть. Я никому не нужна. Меня невозможно любить. Со мной можно только развлекаться. Я игрушка. Бездушная, бесчувственная, безмозглая кукла. Со мной по-другому нельзя. Со мной можно только так. Я заслуживаю такого обращения. Ведь я доступная девка, бесплатная давалка. Ненавижу его! Как я его ненавижу!       Всю ночь не могу заснуть. Мне хочется поскорее уехать из этой ужасной страны. Забыть всё, что произошло здесь, как кошмарный сон. Я хочу убежать от позора и унижения. Роюсь в интернете и заказываю билет на ближайший рейс.       В Париже оказываюсь субботним вечером. Мне ужасно плохо. Доезжаю до дома и падаю на кровать. Истерика сменяется полной апатией. Не хочу ни пить, ни есть. У меня нет желаний. Хочу лишь лежать в постели и не шевелиться. Просто лежать, слушая мерный ход настенных часов и уютную тишину домашнего покоя. Как я пойду в понедельник на работу, не представляю. Мысль о том, что мне придётся встретиться с Пуавром, вызывает стойкий рвотный рефлекс. Никогда в жизни я больше не смогу посмотреть на него. Как я буду общаться с этим человеком? А ведь мне придётся! Радует одно: с тех пор, как я убежала из президентского сьюта, Пуавр не беспокоил меня — не звонил и не пытался встретиться. Я бы не вынесла этой пытки. Гад! Мерзкий извращенец! Интересно, его жена знает о странностях муженька? В голове вертятся гаденькие фантазии о том, как было бы здорово подсунуть Симон фотографии, а лучше видеозапись развлечений её благоверного. Но у меня нет ни того, ни другого. Телефонный звонок заставляет вздрогнуть. Жильбер? Но на экране высвечивается имя его сына. Колеблюсь несколько секунд. Стоит ли ответить? Я не хочу никого слышать. Внезапно меня озаряет гениальная идея.