Глава 1
Выпив воду из фляжки, Хасан разлил часть воды на бороду. Выругавшись, пнул коня — на котором ехал — сбруями по бокам, конь на это недовольно заржал, но пошел ровнее. Солнце неприятно жарило кожу. Красные одежды выгорали под такой погодой. Пот тек со лба на глаза, губы были солеными и потрескавшимися. Это первое путешествие Хасана. Когда он получил приказ отправляться в Астапор для приведения заблудших в истинную веру, он не думал, что его паства будет жить на сковородке Р’глора. Оглянувшись, Хасан посмотрел на безупречных — бредущих по бокам. Воины похоже вообще не чувствовали жару, они ехали на лошадях так, словно это легкая прогулка по городу, а не изнуряющее путешествие через пустыню. Услышав впереди громкий смех, Хасан сплюнув, зло посмотрел на идущих впереди. Это был хозяин каравана, он в этот момент о чем-то общался с купцом. Шел уже третий месяц, как он добирается до Астапора. Еще немного и скоро будет в своем новом доме. Достав из дорожной сумки дневник, Хасан промочил перо в чернильнице, записал свои мысли на чистых страницах. Идея вести путеводный журнал, пришла к нему где-то под конец первого месяца путешествия. Тогда он сидел в своей каюте, а море штормило. Пытаясь отвлечься от грома и качки он решил записать все что думал на тот момент о своих наставниках — решивших что молодой жрец должен отправиться хрен знает куда. И эта идея так увлекла мужчину, что он не захотел останавливаться. Оставалось только найти пустой дневник и научиться писать во время движения. Внезапно небо потемнело, раскаты грома раздались по небосводу; пугая лошадей, ослов и мулов. С трудом удержавшись в седле, Хасан успокоил коня, похлопав тому по шеи. Оглянулся. Молнии били откуда-то с запада, и ему было очень интересно что там такое. Возможно это сам Р’глор дал знак. Подъехав к занервничавшему караванщику Хасан невольно услышал его последние слова, обращённые своему собеседнику: — Нужно быстро уходить отсюда! Нехорошее это место, проклятое. Боги не любят, когда здесь ходят смертные. — Есть только один бог и это владыка света, господин Сиятсу, — спокойным и хорошо поставленным голосом встрял в разговор Хасан. На это житель империи Йи-ти лишь дернул плечом, переведя уставший взгляд узких глаз на жреца в красном: — Что не отменяет того факта что это земля проклята. — Разве Вы боитесь какого-то грома? Вам не интересно узнать, что там такое? — Нет! — Бросьте, Сиятсу, где ваш дух авантюриста. — Что вам нужно господин Хасан? — Остановите караван и выделили мне людей. Я хочу отправиться в ту сторону откуда били молнии. Засмеявшись, караванщик покачал головой: — Если хотите идти туда, пожалуйста. Но ради вас останавливаться и ждать когда вы закончите играть в исследователя, не собираюсь. Простой это деньги, а вы не мой друг. Пробурчав про жадность караванщиков, Хасан достал из сумки кошелек, взяв оттуда несколько камней, пересыпал их в руку Сиятсу: — Мы все еще не друзья? Подняв один камень, Сиятсу посмотрел, как тот переливается в ярком солнце, улыбнувшись, спрятал камни во внутреннем кармане: — О, господин Хасан, Вы мой самый близкий друг, даже молочный брат — которого у меня нет — не так близок. Сколько вам нужно людей? — Думаю, пятерых безупречных будет достаточно. Кивнув что понял, Сиятсу подозвал десятника. Передав приказ удалился проверять, как выполняют его поручения. Сплюнув, Хасан пришпорил коня. Поехал в сторону грома, за ним скакали пять воинов бесстрастно следящих за территорией. Они скакали около получаса, пока один из воинов не заметил темную точку. Пришпорив коня, Хасан направился в ту сторону. Этой точкой оказался человек. Мужчина. Он был одет в странную одежду, за спиной висела сумка причудливой формы к которой был прицеплен арбалет, на поясе покоился меч. Сам мужчина был на вид тридцати-тридцати пяти лет. Высокий, загорелый, короткие волосы с небольшой проплешиной обрамляли изможденное худое лицо, острые черты лица не говорили Хасану откуда пришел незнакомец. Тело у него было поджарым, длинные руки украшали шрамы. — Что думаете? — Господин? — ответил один из воинов. — Мне интересно ваше мнение, — упершись об круп и пристально изучая взглядом незнакомца, пояснил Хасан. — Кого вы видите перед собой? Помолчав некоторое время, тот что заговорил все же ответил: — Это путешественник. — Правда? — Да. — Спасибо, а то я сам бы и не догадался. Закатив глаза, Хасан спустился с коня. Подошел к мужчине, тот не приходил в сознание и казалось, мертв, но мерное дыхание его выдавало. Проверив пульс на всякий случай, жрец Владыки света проверил карманы в одном из них нашел мешочек с монетами. Достав один кругляшек удивленно почесал бороду. Это монета ничего ему не говорила. На ней был изображен какой-то правитель, а по краям нанесены буквы неизвестного алфавита. Кто говорил, что деньги могут многое сказать о стране? — Ладно, берите его и едем обратно.***
Сиятсу был недоволен, когда узнал что Хасан привез незнакомца. Из-за чего жрецу пришлось отдать еще один камень. Незнакомца положили в одну из повозок, приставив к нему мальчонку, подвизавшемуся к каравану. Среди вещей, Хасан обнаружил путеводный журнал, но так как тот был написан на неизвестном языке, отложил в сторону. Он хотел еще было порыться в вещах мужчины, но ему не дал это сделать сам Сиятсу мотивируя это тем, что это грех. И раз уж мы спасли его, то отвечаем перед высшими силами за его жизнь и вообще это некрасиво. Так они и ехали дальше. Прошла неделя как незнакомец не приходил в себя. Но все же постепенно поправлялся. Болезненное выражение лица спало. Кулаки разжались словно терзающая боль ушла. Казалось, что еще немного и мужчина проснётся, откроет глаза и Хасан сможет с ним поговорить. Свист вырвал его из раздумий. Скосив глаза, жрец увидел, как ехавший рядом с ним мужчина медленно заваливается на бок, хрипя и булькая, а из шеи у него торчит стрела. Открыв рот от этого вида Хасан лишился дара речи, тело стало свинцовым словно превратилось в статую. Вокруг него кричали люди, свистели стрелы, десятник раздавал приказы, а безупречные сноровисто спешивались, доставая копья прикрывались щитами. Почувствовав, как конь под ним встал на дыбы громко заржав, Хасан моргнул. Мир снова наполнился звуками, краски стали насыщенными. Прохрипев что-то невнятное, он помчался как можно дальше от побоища. Но конь, запнувшись об камень упал. Перелетев по инерции вперед, Хасан врезался прямо в телегу с закрытым пологом. По иронии судьбы в ней лежал тот самый мужчина, которого он нашел неделю назад. Он так и не очнулся. Ошалело оглядевшись, Хасан стер кровь с рассеченной брови. Заметил краем глаза дрожащего парнишку, которого поставили заботиться о раненом. Выскочив из фургона, он отпрыгнул назад от скачущего всадника с длинными волосами: «Дотракийцы» — вспомнил он как называют себя напавшие. Это было плохо. Эти дикари не знают жалости, они жестоки и с ними бесполезно разговаривать. Если ты слаб, то для них ты даже не человек. Сглотнув вязкую слюну, Хасан спрятался под повозкой, в которую врезался. Он молился Р’глору чтобы его не заметили. Вокруг царил хаос, горели повозки, повсюду лежали тела. Крики людей и звон мечей пробирали до костей. Почувствовав чью-то хватку на ноге Хасан закричал, вцепился за колесо, но его все равно вытащили наружу. Смеясь, над ним навис дотракийский воин. Его лицо было покрыто кровью из-за чего белые зубы особо сильно выделялись на этом фоне. Что-то сказав Хасану — дотракиец сплюнул — занес над головой топорик. Хасан не отрываясь смотрел на топор, молясь Р’глору о спасении. Ему было страшно. И спасение пришло оттуда откуда он не ждал. Выпучив глаза, дотракиец уставился на Хасана безумным взглядом. Дергаясь он беспорядочно дергал руками, словно птица желая взлететь. Опустив взгляд, жрец увидел, как в кадык воина вцепились чьи-то пальцы. Рука с силой сжимала шею, из-за чего пальцы проникли внутрь. Кровь из шеи капала Хасану на лицо. Сжав в последний раз руку — так что у дотракийца выпучились глаза, словно они сейчас выпадут из глазниц, спаситель вырвал кадык голой рукой. Из раны обильно полилась кровь заливая Хасана и окрашивая его в цвет одежды. Поражено уставившись на своего спасителя, он увидел мужчину, который всю неделю был без сознания. Хасан смотрел в глаза мужчине в один холодный и жестокий, а второй железный и не мог ничего сказать.***
Сильный удар пробудил Гнея, с трудом разлепив веки — он увидел, как на нем лежал мужчина в красных одеждах. Тот вертел головой пытаясь понять где находится, его борода была всклокочена, а глаза безумно вертелись. Быстро выбравшись тот скрылся из виду убежав. А вслед за ним вылез ребенок плачущий до этого. Набравшись сил, Гней неловко вылез из шатра, упал на землю, сильно ударился челюстью об камень. Зажмурившись, зашипел. Звуки боя быстро привели его в сознание. Поднявшись упираясь об телегу, мужчина схватил за грудки ребенка, которого он видел в повозке: — Что здесь происходит?! На это ребенок затараторил что-то непонятное. Гней улавливал в этом наборе звуков слова, но к своему удивлению не узнавал их. Отпустив ребенка, мужчина посмотрел по сторонам — только сейчас он заметил — что все что-то говорят, а он этого не понимает. Найдя взглядом прятавшегося под телегой мужчину в красном, Гней решил поговорить с ним, надеясь, что тот его поймет. Но его опередили. Какой-то мужчина вытащил мужчину из-под его убежища, нависнув над ним с топором. Не думая Гней подбежал к воину, схватил того за шею. Нащупав выемки вонзил туда пальцы, вырвал часть трахеи. В этот момент внутри Гнея словно пробудилась древняя ярость. Глаза покрыла алая пелена безумия. Вырвав из мертвой руки топорик, он отскочил вправо и вовремя иначе лезвие меча пропороло бы его плоть. Подпрыгнув, Гней повалил на землю юнца, посмевшего напасть на чемпиона арены Маадорана. Первый удар пришелся в оголенную грудь. Юноша застонал. Вырвав топор, Гней еще раз ударил, потом еще и еще. Он бил без остановки, кровь брызгала во все стороны окрашивая бродягу в боевую раскраску. Почувствовав опасность, он перекатился вперед, быстро встал на ноги, заскрипел зубами. Перед ним стояли два воина с изогнутыми мечами и их взгляды не сулили ничего хорошего Гнею. Что-то сказав воин со шрамом на лице — первым пошел на него. Взяв кнут, воин, замахнувшись, ударил им Гнея, то есть попытался если бы тот стоял на месте. Увернувшись, он метнул топорик в воина. Тот оказался не таким вертким. Что-то пробурчав, воин сделал еще один шаг, после завалился на землю не шевелясь, пока из него вытекала лужица крови. Заревев, второй побежал на Гнея, ударил мечом, но попал по телеге. Лезвие вошло в старое дерево застряв в нем. Гней не дал шанса своему противнику. Подбежав к нему, схватил того за длинные волосы — вырвав клок волос, свернул шею. Вытащив меч из дерева покрутил в руке привыкая к оружию. После сразу же принял удар в жесткий блок. Оттолкнул еще одного, пнул третьего. После вонзил в брюхо меч первому, распоров кишки вытащил меч. Вопли боли и запах вываливающихся кишок был слаще музыки для обозленного бродяги. Подпрыгнув, он ударил с размахом второму, но тот успел защититься. Клинки соприкоснулись, два злых взгляда встретились. Заметив один искусственный глаз Гнея, воин замешкался, чем и воспользовался он. Вытащив кинжал из пояса воина, вонзил его под челюсть. Удивление с непонимаем последнее что читалось в глазах воина. Развернувшись, Гней откатился влево. Метнул в всадника — скачущего на него — кинжал. Оружие вошло прямо в глаз. Упав на круп лошади, всадник помчался дальше. Почувствовав обжигающую боль в боку, Гней слепо ударил назад. Обернувшись увидел, как вокруг него кружит парень с мерзкой ухмылкой. В одной руке тот держал кривой меч, а в другой хлыст. Что-то крикнув — что Гней не понял — парень побежал на него. Сначала ударил хлыстом оставив обжигающий след на груди мужчины, а потом нанес удар мечом целясь в шею. Но Гней блокировал эту атаку. Поймал того за руку, ударив парню между ног вырвал меч, отрубил им голову. Переведя дух, Гней обернулся и замер. Вокруг него собрались воины с кривыми мечами. Они окружали мужчину лишая возможности сбежать. Теперь, когда кровавая пелена спала и он смог нормально мыслить, Гней понял что сам себя загнал в ловушку. Вместо того чтобы спасаться — он потратил время на сражения.***
Кхал Босно гордо ехал на своем коне через разграбленный караван. У него было хорошее настроение, руки приятно зудели от последней схватки. Заметив, как его воины собрались полукольцом около телеги, он подъехал к толпе. Ему было интересно что там происходит. Это был воин. Его дотракийцы смотрели на воина, у ног которого лежали тела. Сам он покрытый кровью осматривал присутствующих оценивая свои шансы. Спросив у ближайшего воина что здесь происходит, ему пояснили что чужак убил кого-то близкого, одного из его воинов и теперь тот хочет отомстить: — Так пусть отомстит! — заявил Босно. — Дайте чужаку меч и пусть будет бой!***
Гней внимательно слушал что говорил здоровяк с длиной копной волос на рыжем коне. Слушал и не понимал его. Язык был незнаком. Вот кто-то бросил в ноги Гнею кривой меч. Тот упав в красный от крови песок, частично зарылся в нем. Пока на импровизированную арену выходил мужчина средних лет. Быстро сложив логическую цепочку, Гней присев взял меч и камень. Будет бой. Это было очевидно. Вот только бродяга не был уверен, что сможет выжить в схватке. Его тело было вымотанным. Раны горели. Сознание плыло, а глаза слипались. Тот рывок что он сделал отнял последние силы. Его лихорадило, руки дрожали. Как он вообще смог сражаться в таком состоянии — Гней не знал. Противник медленно и монументально приближался. Обнажив меч раскручивал его в руке. Если Гней примет бой, то погибнет. Поэтому нужно сделать последний рывок. Кинув в противника меч, Гней побежал на него. Тот спокойно отбил его, и уже приготовился сам нанести удар, но в этот момент бродяга повалил его. Он наносил по его лицу удары, не скупясь на силу. Хлюпающие звуки от прикосновения камня к плоти далеко разносились в тишине. Нанеся последний удар, Гней отошел назад. Его грудь сильно вздымалась, пот тек по лбу, руки дрожали. Сделав еще два шага, он упал на землю, перед глазами все плыло, и прежде чем он потерял сознание в его разум ворвались слова на неизвестном языке: — Мы забираем его с собой.