[1]
Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я полюблю ночь. С любимым человеком даже таинственная, пугающая ночь преобразилась во что-то волшебное… Прям-таки ночная сказка: держаться за руки, идти в обнимочку, смотреть влюблёнными глазами на своего партнера и получать от него взаимные чувства, внимать каждое его слово, веселиться, танцевать и петь под звёздным небом. Целый час ушёл, чтобы привыкнуть к улице с простыми прохожими — «это так нелепо звучит». А наблюдать за таким явлением было вдвойне необычно. Джонни вел себя как пугливая лань, ожидая опасности отовсюду: вздрагивал от громких голосов, выбивавшихся из тональности бесед прохожих, встречал каждого прохожего презрительным взглядом. Сложилось такое ощущение, что Джонни на второй секретной прогулке ведёт себя более взволнованно, чем на первой. «Неужели на него так влияет Россия? Хотя Россия для него неизведанная территория. Вполне объяснимо». От эффекта «золотой клетки», как положено, я первая отошла, осознав, что наша маскировка успешна, и что никому мы не нужны. Мне хотелось, чтобы и Джонни поскорей осознал и смог спокойно насладиться прогулкой. А пока для моральной поддержки мы шли в обнимку, прогулочным шагом и ворковали друг с дружкой. Мы никуда не торопились, в нашем распоряжении была вся ночь. Время потихоньку тикало, Джонни стал успокаиваться, прекратив обращать внимание на прохожих, и погрузился в общение со мной. Нас встречали освещенные улицы города, красочные гирлянды на столбах, триколоры, собранные скульптуры в честь прошедшего праздника. Проходя по аллее, нам встретилось много людей: влюблённые парочки, семьи с детьми, пьяные компании. Ночная улица была похожа на улей, в котором жужжали сотни пчёл. В то же время никто друг другу не мешал, у каждого прохожего была своя атмосфера. Вот мы с Джонни олицетворяли влюблённую парочку, которая абстрагировалась от посторонних и идёт своей дорогой. Мы вели себя тихо, пытались не привлекать лишний раз к себе внимание. Всё же ночь была прохладной, чувствовалось, как с каждым часом улица остывала. Наша маскировка была подходящей, мы не выделялись, как какие-то клоуны на улице. Прохожие были одеты по-разному: кто-то по-летнему, таких «счастливчиков» было видно и слышно, как правило, они уже приняли согревающего напитка, а кто-то, как мы, оделись потеплее. Наш стиль с Джонни мне очень нравился. Было сразу видно, что мы парочка, а так же банда, гангстеры и просто люди на стиле — «хех, опять меня не туда понесло». К нам навстречу бежал ребёнок, такой крохотный, ещё неуверенно топая по дорожке. Малыш вызывал умиление, невольно я сильней прильнула к Джонни, а он в ответ рукой прижал к себе. Я знала, что мы оба смотрим на этого малыша: остановился, слегка покачиваясь, оглянулся назад на своих родителей, а затем, потеряв равновесие, шлепнулся на попку. Мы с Джонни заулыбались, ребёнок был очень милым, он пробудил во мне что-то такое.! Наверное, это — материнское чувство. Впервые у меня проснулась мысль о собственном ребёнке. Поразительно. Когда малыш остался позади нас, я не сдержалась, развернулась и смотрела, как отец поднял малыша и стал отряхивать. Невольно представила Джонни вместо этого мужчины, как он заботливо отряхивал бы штанину нашему ребёнку. Мои пальчики увлечённо блуждали по руке своего любимого, пока я любовалась происходящим. Джонни — не дурак, сразу уловил мой интерес. Наш медленный шаг позволял мне идти спиной вперед. Малыш скрылся из поля зрения. Подняла руку любимого, сделала элегантный разворот, будто в танце и положила его руку себе на плечо. Мне резко захотелось объятий, мне захотелось почувствовать себя под крылом любимого человека: вновь прильнула к Джонни. Под впечатлением, тихонько выдала свою сокровенную мысль: — Когда у нас будут дети, то это будет самое счастливое время, — резко себя мысленно отдернула: «блять, зачем я это сказала? Это всё… очень так далеко, это только мечты». — Ты, правда, хочешь от меня детей? — переспросил так, будто он недостоин, чтобы его любимая желала от него ребенка. Тогда я не заметила его неуверенность, в мыслях я была эгоистично сфокусирована на себе, размышляя стоило ли говорить ему такое, возможно, своим поспешным рвением его напугала: «Нам рано о таком думать/говорить? Или нет? Скорее всего, да, ведь мы недавно стали встречаться. Черт! Дура!». Отпрянула от Джонни, решив уже для себя, что ляпнула что-то неподобающее. Стала готовиться к объяснению своих слов. Но когда наши взгляды встретились, его глаза сияли огнями. На моём лице появляется секундная растерянность, а затем довольная улыбка: «если бы он был недоволен, то смотрел бы на меня другим взглядом». — Я сказала что-то не так? Я слишком тороплюсь? — мысленно понимаю, что Джонни рад, но запланированная речь уже вышла наружу. — Нет-Нет! Всё просто прекрасно! — озарился в радости. «Ну и хорошо!» — вновь прильнула к нему, выдавая свою чувственность. — Извини, это всё гормоны, — тихонько еще смущаясь, проговорила о женских заморочках. — О таком и впрямь рано думать, мы же совсем недавно в отношениях. — Да какая разница, сколько мы времени вместе! Время — это ещё не показатель, а вот мысли и планы это совершенно другое дело. У тебя скоро.? Чувствовала себя очень смущённо, и мне не хотелось, чтобы Джонни сказал об этом вслух, поэтому я опередила с ответом. — Да… Красные дни календаря, — измученный вздох. — Всегда перед началом… Того самого, мне хочется секса, очень много близости. Будто получится запастись наслаждением на этот чёртов период. Смущена темой разговора. Хотя у меня с этим партнёром была близость и не одна, мы состоим в отношениях, он знает о моем цикле и знает, о том, что я всё ещё как бомба, ну… Неизвестно, когда красный календарь настанет, цикл полностью ещё не устоялся. Но блин, я всё равно смущаюсь, как маленькая девочка, перед ним обсуждая такие интимные темы. — Так стоп, а какого хре… Фига, мы вышли на прогулку? Раз ты хочешь близости! — Джонни замедлил шаг. — Пошли в отель? «Ну, типичный мужик. Услышал слово секс и сейчас, — и мы забыли обо всём». — Нет, — взяла под руку и поволокла дальше по аллее. — Хитрый такой. Я хочу прогуляться, да и ты столько времени в четырёх стенах, вернее, стен в нашем номере больше, но сути не меняет. — Ты бы мне сказала, что хочешь секса, и мы бы остались в номере, — после паузы, Джонни неожиданно ушёл в другую тему от чего он меня озадачил. — Я обратил внимание, что ты редко берешь инициативу на себя. Инициатор близости в основном я. — Почему? — возражаю: «припоминаю, что и я начинала первая». — Ты делаешь это скрытно, как игра: игривый взгляд, прикосновения, поцелуи. Ты пробуждаешь во мне желание, а после передаешь инициативу мне, — Джонни разглядел моё безмолвное несогласие. — Да, так и есть, даже не возражай. — Так! — недовольно фыркнула. — Скажи прямо, что тебе не нравится. «Ненавижу, когда ходят вокруг да около. Говори лучше прямо». — Ох, по взгляду вижу, что лучше не поучать тебя в данной теме, но я и не хотел, мне просто интересно. Ты, правда, стесняешься взять инициативу секса на себя? Я не вижу ничего постыдного, когда хочется близости без прелюдии, сказать прямо: «я хочу секса, пошли». — Подожди, тебе не нравится, как я подхожу к близости? — Нет, меня всё устраивает, в этом есть что-то интересное. Но я просто напоминаю, что есть и короткий вариант. Да и мне было интересно узнать, если я захочу быстрого секса, то заденет ли тебя это? Я ведь тоже стал подстраиваться под тебя, используя твои методы: больше взглядов, прикосновений, поцелуев, потихоньку подводят тебя к близости. Скорее всего он прав, со стороны видней, как я себя веду. Но всё еще не могу понять — это претензия или нет? Ему не хватает больше от меня инициативы? Быть более раскрепощенной? Стала копаться в себе и пришла к выводу: всё-таки во мне такое присутствовало. Было, что я крутилась вокруг Джонни с намёками, но он был увлечён своими делами и не замечал, как я пылала от желания, — вот здесь стоило заявить о своем желании, но я решила, что не судьба и стала подавлять желание. — Ну, да… Что-то такое было, — неохотно признала. — Тебе что-то не нравится в нашей страсти? Я не знаю, что сказать. Да, я такая. Меня так воспитали, я так сформировалась, — Джонни хотел добавить в оправдание, ведь разговор обострялся, но я взмахнула указательным пальцам, заявляю о том, что я ещё недоговорила и ему стоит подождать. — Вряд ли ты хоть когда-нибудь увидишь меня в откровенном наряде. Я точно не знаю, как у вас в Голливуде, я сужу по журналам [фотографиям, статьям]. Я воспитанная девушка, знающая себе цену, для меня в приоритете будет мой мужчина, единственный и неповторимый. Для него я всё и вся. А тешить себя вниманием озабоченных богатеньких пареньков, которые не на что неспособных, кроме как разового секса — непозволительно. Говори, что ты там хотел. — Да, уже ничего… И мы ушли в молчание, напряжение нарастало, как и моё чувство сожаления: «я наговорила лишнего». «Как Джонни меня выдерживает?» — я как взбалмошный ребёнок, иногда могу себя сдержать и казаться взрослой здравомыслящей девушкой, а иногда… Как сейчас наговорила всего, как обиженное дитя. Чёрт! Но! Я хочу, чтобы Джонни усвоил, что я такая, какая есть. Не буду я блядствовать, надевать для незнакомых мужчин откровенные наряды, не буду строить интриги, участвовать в наигранных скандалах для своей популярности. Не буду! Я хочу спокойной человеческой любви, насколько это возможно в Голливудских реалиях. Но всё же… — Джонни… Прости, — мой голос был очень опечаленный. Для того, чтобы Джонни обратил на меня внимание, притронулась к его руке. — Всё нормально, я просто задумался, — приобнял меня. — Я всё еще не могу свыкнуться, что ты такая… Невинная. Это меня будоражит, а иногда вводит в ступор. Я люблю своего ангелочка! «Я люблю своего ангелочка!» — его бархатный голос; когда Джонни говорит мне комплименты и ласковые слова на русском языке — как мёд в уши. Теперь в наших отношениях русские ласковые слова не редкость. Привила такую традицию, конечно, я. Причина была в нехватки свободы в английском языке; и как время показало, мне приятней своего любимого называть ласково на родном языке. Но и не представляла тогда, что Джонни оценит и будет в полном восторге от русских слов. Скорее всего, это было связано, как я произносила ласковые слова на родном языке: улыбчивей, счастливей, энергию своей любви отдавала этим словам. Мне нравилось, я была счастлива, поэтому Джонни и оценил ласковые слова на моём родном языке, ведь они были более пропитаны эмоционально, чем английские. «Любимый» — улыбаюсь ему; «Дорогой» — с улыбкой зову его; «Котик» — из-за его милых усиков; «Красавчик» — это так и есть чистая правда; «Мужчинка» — целую его; «Джонничка» — повторно целую его. «Как не умереть от умиления?». Джонни тоже пытался меня покорить ласковыми словами на своём родном языке. Но моя душа не отзывалась на его ласковые слова. Пыталась наигрывать свой восторг, но Джонни быстро меня разоблачил: «если ласковое слово не разжигает в тебе огонёк, то плохое слово». Некоторые словечки мне не нравились: «Baby, my boo». Из-за этого я стала себя считать привередой и не очень хорошей девушкой. Благо, любимый отнёсся спокойно, и главное стал добиваться нужного восторга. [Любимый! Обожаю его!]. Джонни стал экспериментировать, перешёл на ласковые французские слова — был новый опыт и было прикольно; этот язык больше мне подходил для романтики и любви, чем английский. Некоторые слова/выражения колыхнули во мне огонёк: «Je t’aime, toi. Tu es mon amour. Ma biche. Ma mie». Наконец эксперимент дошёл и до русского языка. Мне хотелось, чтобы Джонни попробовал, видела его интерес: «а как у вас мужчины ласково женщин называют? А ещё?» — и сидит записывает в своём ежедневнике. Любопытно, как он на слух записал незнакомые русские слова; припоминаю, когда я начинала изучать английский, то в тексте подписывала сверху примерное произношение — блин, такие каракули были, и это было очень отдалённо от правильного произношения. Стала ждать, когда же мой любимый созреет до русских слов. Джонни стеснялся произнести неправильно, так же стеснялся своего акцента, но оказывается втихаря от меня, Джонни тренировался в произношении ласковых слов. И однажды случайно я застала это: Джонни не услышал моего возвращения в номер, хоть я и оповестила; прохожу мимо спальни и слышу бубнеж, хотела оттолкнуть дверь и поинтересоваться, чем он занят; прислушавшись к неряшливой речи, я распознала те самые слова из ежедневника: «Ми-ла́-а́-я» — «Ми́ла-а-я» — «Мила́я! Ми́лая!», «Лю-ю-ю-би-мая» — «Любимая!». Походило на обычную зубрёжку. Его мучения с произношением — я не смогла сдержать улыбки. Наверно, никогда не перестану удивляться тому, как Джонни отдаёт всего себя нашим отношениям: сейчас за дверь взрослый мужик ведет усердную борьбу с произношением ласковых русских слов. Как же это мило и как это смешно! Мне было неудобно, хотелось провалиться под землю, представила, как сейчас Джонни будет себя чувствовать, если узнает, что я нахожусь за дверью. В итоге решила вернуться к входной двери и сымитировать своё возвращение: собралась силами, чтобы тон голоса не выдал меня, и спокойно крикнула громко, чтобы в этот раз расслышал: «Дорогой! Я вернулась!». Джонни не сразу осмелился продемонстрировать свои знания. Тогда я уже устала ждать и посчитала, что Джонни так и не пересилил свой страх. Но этот день настал, когда Джонни между нашими репликами по поводу отношений выпалил: «Я люблю тебя, лю-ю-бимая!». И завороженно застыл, смотрит на меня ожидая моей реакции. Я не сразу поняла, что только что произошло. Но когда Джонни увидел мой восторг, как я потеряла дар речи, он был полностью доволен, он ожидал подобной реакции. Я была рада, что его ожидания оправдались, и это стало его толчком в сторону уверенности. Пока что словарный запас был прокачен до пяти слов/высказываний: «солнышко моё, любимая моя, зайка, милая, ангелочек». Так же его коронная фраза, в которой он был уверен и раньше: «я тебя люблю». До жути мило, вдобавок его бархатный голос и акцент, а когда он произносил слова, то продолжал смущаться. Это было выигрышный комплект. Я просто возвышалась к небесам, каждый раз, когда из его уст звучали ласковые слова на русском языке. Теперь мы оба получаем восторг от ласковых слов. А главное, это стало для него толчком изучения языка. Я красочно расписала свои трепетные чувства по поводу его акцента, от чего Джонни быстро пересилил страх совершения ошибки при моём присутствие и приобрёл пособия по изучению русского языка. Теперь зачастую мы в гостиной комнате заняты делом: он изучает язык, а я рисую, и когда необходимо, то консультирую его.****
Разговор ушёл дальше, и Джонни самостоятельно вернулся к разговору о детях. А это значит, что моему любимому пришлась по вкусу данная тема. Мило. Только мы пошли дальше и уже подбирали имена нашим будущим детям. Это… Для меня необычный опыт — назовём, это так; чтобы с партнером подбирать имена детям. Но как-то… И жест хороший от любимого, но и чуточку необычно… Нет, я в растерянности и как-то непонятно. Детей точно не планируем года два, точно. «Надеюсь, Джонни не будет торопиться». Когда-то я хотела сына назвать древнеславянским именем, таким красиво звучащим, как Святослав. Но раз моя жизнь перетасовала карты, и мой будущий муж иностранец, то моя давнишняя мечта не сбудется — «не хотелось, чтобы имя не сочеталось с фамилией». — Если ты хочешь, то можем назвать детей древнеславянским именем, — как всегда пошёл на уступки. И непонятно против Джонни, или ему и впрямь без разницы; скорее всего, ему самому интересно, ведь не думаю, что он мог где-нибудь пересечься с обладателем древнеславянским именем. — Нет-нет, — моё полное возражение. — Не стоит так ломать жизнь нашим ещё не рожденным детям, — отшутилась, Джонни поддержал меня радостной улыбкой. — Можно взять двойное имя, красиво смотрится, — призадумалась: двойное имя и впрямь красиво звучит. Имя его дочери очень красивое и подходит в качестве примера. Но как же сложно придумать имена детям! После длительного перебора имен, Джонни решил задать волнующий его вопрос. — А ты возьмёшь после свадьбы мою фамилию? Грусть словно шальная пуля рассекла мою душу — «Почему так душе грустно?». Настанет время прощаться с девичьей фамилией, а я с ней столько прожила. Это как очередной шаг к взрослению. Пока ты носишь девичью фамилию, то ты под опекой родителей, когда ты берешь фамилию мужа, то ты переходишь под опеку мужа. Традиция сформированная веками, и я спокойно к ней относилась, считала, что это такой волнительный, но приятный момент. А теперь, когда время подходит, то даже мысль о смене фамилии отзывается грустью в душе. «Зато какая фамилия — Депп!» — отчаянные попытки подбодрить себя, но это помогло мне улыбнуться. Грусть — грустью, но не поменяю своего решения: — Да, конечно, — закивала. — Это даже не обсуждается. Сочту за честь. После моего ответа Джонни озарился в довольной улыбке. Тогда я ещё не представляла, как ему это было важно. В голове всплывали воспоминания о давнишнем интервью: «не хочу портить фамилию Ванессы своей; моя фамилия с немецкого переводится как дурак…». Оказывается, Джонни искал нелепое оправдание случившемуся. А почему так сложилось? — никому непонятно, даже им самим. Джонни как-то не предложил. Ванесса как-то не настаивала. Совместно отшучивались на эту тему. А в итоге прожили в отношениях, (почти) как сожители, но плодотворно. А я сделала поспешные выводы ссылаясь на одно интервью — «для Джонни без разницы». По ощущениям мне казалось, что наши отношения олицетворения полного противоположности к бывшим отношениям с Ванессой. Почему я так решила? — непонятно, просто предчувствие; ну и некоторые факты подтверждали мои догадки. «В этом же нет ничего плохого?» — Джонни пережил прошлые отношения, которые были почти удачными. Сделал выводы и старается не допустить тех же ошибок в своих новых отношениях, или Джонни изменился и поменял взгляды на некоторые вещи. Как толкует всемирный женский закон: если девушка не примеряет фамилию парня, то она относится к их отношениям поверхностно и без перспектив. Естественно, я уже примеряла фамилию своего любимого. К его фамилии и к статусу «быть его девушкой/женой» я отношусь с особым трепетом и с осознанием полной ответственности. Мой мужчина на протяжении длительного времени работал, трудился, прославил свою фамилию, и свой род, свою деятельность. В обществе Джонни запомнился, как хороший и приятный парень, без какого-либо открытого негатива и когда обо мне разузнают, то я не должна своим поведением и поступками навредить его статусу. — «Иногда думаю, что с таким мышлением, я бы могла запросто подойти на роль жены какой-нибудь королю/принцу, возможно, даже шейху». «Т/И Депп» — как печально не звучало, но (на мой взгляд) моё имя звучит ужасно на фоне фамилии моего любимого. А если добавить моё отчество — «звучит ещё ужасней». Здесь прекрасно подходит высказывание — как белая ворона. — Т/И Депп, — озвучила вслух. Меня расстраивало, что для меня, главное для меня, звучит несуразно. — Мне кажется, что моё имя не подходит к твоей фамилии, звучит как сирота. «Блин, как мне смелости хватило такое сказать? Сказать обладателю рода, обладателю данной фамилии. Ёмаё» — боялась, что Джонни поймет всё не так и он обидится. — Ты чего?! Звучит прекрасно, зря ты наговариваешь, — стал переубеждать. — Моя фамилия одна из красивых фамилий в мире. Ну… возможно она не для всех, нужно быть избранным для такой фамилии, — здесь я уже не сдержалась широко улыбнулась. — Но тебе она прекрасно подходит, только единственной тебе. «Спасибо Джонни, спасибо за поддержку» — немножко вселил надежду, что не всё так ужасно. Джонни так усердно расхваливал свою фамилию, что моё воображение представило, как я нахожусь на базаре, где очередной продавец зазывает в свою палатку, расхваливая свой товар. Было бы прикольно, если были такие базары, где мужчины расхваливали свои фамилии: «Девушка-девушка, красавица! Моя фамилия самая сочная, сладко звучащая. Приглядитесь, послушайте, нигде вы такую фамилию не найдете». Забавно смотрится. И девушки такие: «так-так, эта фамилия ничего так, красиво звучит, подходит к моему имени; ну я ещё немного похожу, может, вернусь». И после заключался брак. «Фантазия, остановись». Вынырнула из смешной зарисовки своего воображения на такой серьёзный разговор: — Ты думала, сколько детей хочешь? После напряжённой разрядки, было сложно собраться на такой серьёзный разговор. — Ну-у, сколько Бог даст, — в растерянности ничего «умного» больше не смогла сказать. Если немного подумать без паники и напряжения, что заставляю ждать своего партнера с ответом, — то двоих: девочку и мальчика. — Что ты так о грустном? — удивленно взглянула на Джонни: «не поняла немного». — Я и сам могу… — смотрит и улыбается, дожидается, пока я перегружу информацию и пойму его. Теперь поняла его шутку: «без помощи Бога сможет». — Я не сомневаюсь в твоих силах и умениях, — смеемся. — Если серьёзно, то девочку и мальчика. — А я хочу мальчика, значит троих. «Вот это подсчёт детей!» — хотела возразить, но у меня даже дар речи пропал. — Мне столько беспрерывно рожать? Какие трое?! — «мамочки, я в шоке!». От таких планов у меня почувствовалась слабость в ногах. Но ладно, мы шли рядышком и Джонни держал меня за руку — хоть какая-та поддержка. Застывший на моём лице испуг заставил Джонни всерьёз расспросить насчет детей. Он стал подозревать меня в обмане, в сокрытии настоящих чувств к детям. — Не смотри на меня так, я тебе не вру! — с раздражением ответила; не нравилось мне, что Джонни так считает. — Я не против детей, но… Но… Меня пугает сам процесс: девять месяцев вынашивать, девять месяцев переживаний за здоровье малыша, страх выкидыша, страх рождения недоношенного, но больше меня пугает именно процесс родов. И не нужно говорить про суррогатное материнство, что наше семя погрузят в женщину, и она за меня родит. Нет! Я боюсь, но в тоже время хочу пройти через это. Это так странно… Тебе, поди, меня не понять, хотя я сама себя иногда с трудом понимаю, — разговор ушёл в откровение. — Отчасти, — растерянно ответил. — Ты всё-таки хочешь детей, хочешь рожать, несмотря на страх? Мне было трудно даже дать согласие — «хочу, но очень сильный страх». — Угу, — только смогла выронить. Страх появился пару лет назад после просмотра ютуб-ролика под названием «о чем молчат женщины?». Чёртовы рекомендации. Жить в неведенье иногда так полезно. Однозначно жалею, что раньше времени разузнала, — ладно, если бы я готовилась к беременности, а тут… В этом видео женщины рассказывали о том, что пережили во время родов. Пять из шести женщин рожали в ужасных условиях, показывая во всей красе уровень отношения персонала в наших медицинских заведениях к беременным (пациентам): «Хватит ныть! Ты знала, на что шла!», «терпи! Время рожать не пришло», «все рожали и ничего!». И это говорили женская часть персонала с хамским тоном, хотя большинство из них тоже матери. Они же должны были знать то, что чувствуют пациентки. А всего лишь нужно было успокоить. В итоге: «– я рожаю! — нет, у вас ещё схватки не в активной стадии, полежите в своей палате, а мы, пока, сходим, чай попьём» — не это хочет услышать рожающая. Многие жаловались, что их клали в палаты и забывали о них. Одна от сильной боли ползала по коридору, умоляя отвезти её в операционную. А медсестры делали вид, что не замечают, как молодая девушка ползает в адских муках: «– не рожаешь ты! — рожаю!». И так продолжалось, пока, врач-мужчина не зашёл и не увидел девушку, проведя осмотр, он подтвердил, что ребёнок лезет наружу. Или как вторая, женщина, рожала второго ребенка. Ей сказали терпеть, и она терпела, молча, не издав звуков, но крепко сжимая советскую чугунную батарею. Она молчала и ждала, когда на нее обратят внимание врачи, но этого не произошло. Врачи обратили внимание, только когда женщина, заподозрив неладное, обратилась к ним: «– так что вы молчали?». У ней оказались затянувшиеся роды, которые неблагоприятно сказались на ребёнке. А это можно было избежать, если бы медперсонал проверяли своих пациентов. И зачастую, когда ребёнок рождается с отклонениями, то камеры в операционных закрывают. Отдельно вспомнился момент, когда та самая женщина, которая терпела — родила и вроде бы всё хорошо. То она замечает, как врач и медсестры начинают перешёптываться, все испуганно смотрят на ребёнка и команда главной медсестры: «закрой камеру, закрой!». Это страшно! Ты отдала все силы, чтобы на свет появился твой малыш, а врачи по своей халатности загубили его здоровье с первого его вдоха. Ты лежишь на койке вся изнеможенная, и не понимаешь, что происходит. Перед глазами промелькнул кадр, когда эти женщины от своих же рассказов просто не сдержали слёз. И я не сдержалась, чувствую, как по щеке скатывается одинокая слеза. Быстро смахиваю ее, одна лишь мысль — «надеюсь, Джонни не увидел». Но Джонни развернулся, перегородив мне дорогу. Его руки обхватили мои. Я понимала, что Джонни всё заметил, и мне стало так неловко; потупила взгляд. «Что за маленькая плакса?» — стала какой-то чувствительной в последнее время. Перед глазами так и стояли плачущие измученные женщины. Врачи-злодеи. Их некомпетентность: после родов проводят маточную очистку; врач лезет рукой в тебя и проводит чистку, но трём из пяти провели некачественную процедуру и спустя три дня после выписки, у них пошло маточное воспаление, — «Боже!». Сомкнула веки на секунду, и слезы потекли рекой. Испуганная своими же мыслями. — Подожди, давай отойдем, — мы шагнули вправо, зашли в небольшой кармашек на аллее, где находилась лавочка. Теперь мы никому не мешаем. И как же вовремя лавочка опустела; Джонни подвёл меня к ней и усадил. — Что происходит? — поинтересовался. — Ничего… — сквозь слезы буркнула. — Не обращай внимание, — шмыгаю носом. Джонни присаживает рядышком. Я всё так же боюсь взглянуть на своего любимого. Шмыгаю носом, пытаясь рукавом вытереть слёзы. «Нужно успокоиться» — твержу себе. — Иди ко мне, — Джонни берет меня за локоть, и притягивает к себе: лицом уткнулась в его грудь. Ощущение поддержки. — Что тебя так напугало? Ты ведь понимаешь, что ради интересного видео, они набрали рожениц с такими историями. Да, бывают случаи, но не все врачи и больницы такие, — смотрю на него; а пряди волос прилипли к моему влажному лицу, и пальчики скользнули, Джонни аккуратно стал помогать убирать прилипшие пряди. Понимаю… Но и без этого есть ещё осложнения: внематочная беременность, отклонение в развитии плода, кесарево, но самое опасное — это халатность врача. — Я понимаю, но всё же, такое возможно, — тереблю рукав толстовки. — Бывают, но только не в нашем случае, у нас всё будет хорошо. Я тебя не дам в обиду: ни тебя, ни нашего малыша, — поцеловал меня в щёчку и вновь прижал к себе. — Найдем лучшую больницу, лучших врачей. Моё сердце вздрогнуло, когда Джонни произнёс — «нашего малыша». Мило до глубины души. — И знаешь, там каждая сказала, что не стоит молчать и терпеть, а нужно добиваться, чтобы обратили внимание. Я к слову о том, мне сейчас неловко перед тобой, но ты должен знать мои страхи. — С этим соглашусь, хоть буду знать к чему готовиться, — пауза. — Ты, правда, хочешь от меня ребёнка? — Да, однозначно. — И знаешь, я смогу на период твоей беременности отказаться от проектов, чтобы быть с тобою рядышком. Деньги есть, сейчас можем себе позволить длительный отдых. Было приятно ощущать поддержку; я чувствовала опору от своего мужчины. Это было то, что мне нужно в эту минуту. Сидим и смотрим на свои кроссовки, потихоньку приходя в себя. Небольшой стыд за очередной водопад слез присутствовал у меня. Но взглянув на Джонни, он сейчас находился в полном спокойствии, меня это радовало. — Я видел, как ты смотрела на того малыша, — улыбается. Вспоминая вновь того малыша, хмыкнула с улыбкой: — Будто ты не смотрел на него. — Смотрел… — образовалась пауза. Я сидела, оперившись руками об лавочку и прикосновение: Джонни положил свою руку на мою. Перевожу взгляд на него. — Когда ребёнка заведём? Джонни вновь заулыбался. Его вопрос был задан чисто шутя. Поэтому решила ответить в его манере. — А когда я стану твоей женой? — тяжёлый вопрос, но даже он не испортил легкость разговора. И Джонни спокойно отреагировал на него. Джонни вновь улыбнулся: — Скоро. — Вот ты и ответил на свой вопрос. Улыбка замерла на моём лице. Сидели на лавочке молча, изредка мелькали коротенькие диалоги. Чувствовалось умиротворение. Джонни давал мне время прийти в себя. А я всё это время уходила в свои мысли, оценивая степень своей истерики — «так почему это произошло?» — сама не могла понять. А ведь Джонни прав, это всё где-то там и не факт, что такое произойдет с нами. Теперь чувствовала уверенность, и защиту от своего любимого; почему-то верилось, что Джонни не даст меня/нас в обиду, и сделает всё чтобы было мне и нашему малышу комфортно. Я ему верю. Из размышлений вывел знакомый голос. Подняв глаза, я увидела сестру: она остановилась у нашего кармана и рукой показала на нас. — Мам, я их нашла! — радостно крикнула Катя; махнув рукой, призывая маме идти к ней. — Мы за вами от фонтана идем, догнать не могли, а потом вы испарились. Я заприметила твою новую модную куртку, — речь сестры прыгала с русского на английский и вновь на русский. Счастливая Катя указала на мою (то есть Джонни) куртку. Мысленно ругаясь, что всё-таки решилась в ней пойти. Молчание. Мы Катю встретили безмолвной тишиной. Никто из нас не был рад увидеть знакомых. Но сестру это даже не смутило. Вспомнив про слёзы: ещё явно следы происшествия на моём лице не исчезли. Встряхнув головой, чтобы локоны спустились на моё лицо, прикрывая его и опустила голову вниз — «какие интересные моменты, кроссовки!». — Как мы удачно вышли погулять, — вновь озвучила своё восхищение данной встречи. «Да, почему? Мы же недавно виделись! Зачем нужно было нас догонять?» — негодовала в своих мыслях. А сестра и впрямь была рада — «Да, почему?! Да, как?!». Катя стала бесить нас своим присутствием. Она даже не замечала наши угрюмые лица. — Угу, — уныло согласилась со сестрой. Начался отсчет времени: «один, два, три, четыре». О приходе мамы я узнала после того, как Джонни поздоровался с ней. — З-здравствуйте, — Джонни проявил вежливость, и на русском языке поздоровался с моей мамой. Меня удивило, что данное слово он произнёс почти без запинки; это его самое нелюбимое слово, Джонни так страдал, пытаясь его произнести без ошибки. Но впечатление он произнёс больше на Катю, чем на мою маму. — Ты русский стал изучать? Как успехи? — трындела сестра, будто в неё вселилась маленькая девочка. «Опасно. Вот подымать свой взгляд или нет? Увидит ли мама следы слёз на моём лице? Сестра вроде как не заметила». Но чем дольше я не подымаю взгляд, тем сильней ухудшаю своё положение. Мамы же чувствуют, мамы же знают, когда с ребёнком происходит что-то неладное. А я даже не поздоровалась с ней. И своим поведением, я дождалась полного внимания от мамы. Но я этого не хотела. — Что.? — произнесла мама. Я подняла взгляд, а мама уже стояла возле меня. — Что? — с недоумением смотрю на нее. Джонни притих, мне казалось, что в этот момент, он забыл как дышать. Пряди волос мешали полностью разглядеть маму. Прикосновение: её пальчики скользнули по моему лбу отодвигая торчащую прядь. И, наконец, полный свет пролился в мои очи, и я увидела целиком свою маму. Я видела, как её взгляд переменился: удивление и злость. — Ты что плакала? — и как в песне: и остановилось моё сердце. — Ну да… — растерянно ответила. Я очень сильно испугалась за Джонни, и метнула на него взгляд. А мама расценила это за ответ — «мама, он виноват». Затем произошло самое неочевидное. Виновный должен быть наказан. У мамы на плече висела дамская сумочка; она с ней всегда ходит. И эта сумочка пошла в ход. — Это ты её довёл? — ловко сумочка с плеча перешла в руку, и мама сумкой огрела Джонни на моих глазах. «Пиздец-шок!». Удар пришелся в плечо, и благо сумочка оказалась полупустой. Но хватило, чтобы Джонни подлетел с лавочки и оказался в паре метров от мамы. Джонни понял, за что его ударила моя мама. Он этого и боялся, что моя мама неправильно поймёт, но удара сумкой Джонни не ожидал. — Мама, стоп! Мама, стоп! — защебетал. — Мама?! Да, какая я тебе мама! Ты мою дочь обидел, — мама стала надвигаться на него, грозно держа в руке сумку. — No-no-no! — Джонни запрыгнул на бордюр. — Я… не делать! Я не делать! — от экстремальной ситуации у Джонни активировался весь багаж знаний. Прохожие озираются на нас, но не вмешиваются. — Мама успокойся! Мама не позорься! — повышенным тоном говорю, но, всё же, это ещё не отчаянный крик. — Мама! Прекрати! _______ Проверено Бетой — Искренний лжец, ms. Zest — 25.06.21, Вероника Лабберт — 27.06.21, black riptide — 28.06.21