[1]
Надеялась, что этот день никогда не настанет. А теперь тихонько собираю вещи на прогулку до института с мамой. Джонни мило спал, обхватив рукой одеяло и нежно прижимал к себе. Меня печалила мысль, что я не могла остаться и провести утро в объятиях любимого. Но это утро я проведу наедине с мамой. Зашнуровав кроссовки, я ещё немного постояла в прихожей: тяжесть бытия. Мне так не хотелось оставаться с мамой наедине. Я же её знаю! Я очень хорошо её знаю из-за этого и сильные переживания. Сегодня состоится важный разговор с мамой о Джонни. Но готова я к нему? На телефон пришло уведомление, девочки ждали меня в институте. И они хотели подробностей обо мне с Джонни. Но это приятный женский трёп, и они меня поддерживают, – большая разница! А мама попытается усомнить меня в выборе. Тяжело выдохнула. Боюсь, что у меня не хватит аргументов в защиту. Ты: Ой, девочки! Ты: Я так боялась этого дня, а он взял и наступил. Почему так быстро? Ты: Мне кажется, что я не готова [Смайлик: слезы] Юля: Успокойся! [Смайлик: объятия]. Мама у тебя адекватная. Даже если ей что-то и не нравится, то она на рожон не полезет. Ты: В этом и дело! Она будет начинать издалека, въедаться в разум. Ты: Ладно, я пошла. Алина: Да прибудет с тобой сила!****
«Мама, давай сегодня не будем говорить о Джонни, пожалуйста!», – посылаю свою мольбу в небеса. Мы спокойно шли в сторону метро. Мама завела светский разговор о погоде: тёплое утро, – это так удивительно! Мои ответы обходились кратким согласием. И не пропадало ощущение, что она резко выведет разговор на Джонни, – страшно. Лучше подумаю, что мама может сказать о Джонни и подготовить позицию защиты: старый – опытный, разведён и с детьми – опытный. «М-да, мои аргументы никуда не годятся». И слишком мама радостная. Тёплые весенние денёчки так влияют? Солнце светит, птички поют, – красота. Захотелось куда-нибудь на природу. А то городская суета мне не нравится: выхлопы, пыль, шум от машин, толпы людей, пихаются/толкаются, особенно в метро. И нервы, нервы! Когда в метро слишком много людей я начинаю нервничать. Еле протиснулись в вагон, и хорошо, что нас не раскидало по разным концам... или это плохо? Может сегодня до разговора не дойдёт? Надеюсь. Я слишком нервничаю. – Т/И, всё в порядке? – я вздрогнула, когда мама неожиданно ко мне обратилась. – Твое поведение и вчера... «Ой, только прогулку не вспоминай!». – Нормально, – не хотелось об этом говорить: дело в тебе, мама! Мама посмотрела на меня с недоверием. Ну, всё она знает, зачем об этом скрывать? Через пару станций народу в вагоне стало меньше. И стало морально легче. Я перестала ощущать дополнительное давление на меня, и поток мыслей посетил мою голову: «лучше самой начать разговор о Джонни». – Я знаю, что ты не упустишь момент, чтобы поговорить о Дж... нём. – О Джонни?! – громко озвучила. «Блин, мама! Пассажиры теперь на нас смотрят» – мне не хотелось в таком людном месте произносить его имя. – Давай не здесь поговорим, – с недоверием поглядываю на рядом стоящих людей. – Ты сама завела речь, – хитро заулыбалась. – Тем более мне и впрямь интересно это обсудить. «Бля, походу я выпустила Кракена» – теперь я сомневаюсь, что было разумно начать разговор, еще и в таком месте. Мы ушли в конец вагона, где мне казалось, что наш разговор меньше всего будет слышен. – Начинай, – дала разрешение. – Всё так неожиданно, рассчитывала, что разговор пройдет позже, – мама призналась о своей неготовности. – Ты уверена, что он тебе подходит? «Как же всё очевидно!». – Только не нужно закатывать глаза! Я забочусь о тебе. И то что ты делаешь, это серьезный шаг. – Я в нём уверена! Мы друг друга любим! – Любовь, любовь! Сегодня любишь, а завтра... смотришь на своего партнёра здраво: замечаешь его недостатки, раздражают его повадки, злишься на него по мелочам. Тяжело выдохнула, не скрывая о своей тяжелой участи: – И что в Дж... нём не так? – Ох, долго искать не нужно – возраст. Вы оба представители разного поколения: разные ценности, другое мышление и так далее. Ты же должна понимать, что это несёт высокие риски. – Я это понимаю. Я здраво смотрю на наши отношения. Нам хорошо! – И я тебя понять могу, в твоём возрасте, я тоже думала, что любовь может компенсировать многое, но это не так, – мама сожалела. – Сейчас Дж... твой партнёр находится в расцвете сил, когда он себя реализовал, успешен и красив, но что будет через десять-пятнадцать лет? Дай бог, он будет следить за своей внешностью, физической формой и здоровьем. Но дальше что? Самая острая тема, – «а что будет со мной за это время?». – Мама, жизнь непредсказуема: сегодня ты живёшь, а завтра нет. И я не хочу жить с сожалением, что не попробовала. Мне главное, что нам хорошо друг с другом, а там уже без разницы, – душа пела, когда думала о Джонни и это мои самые лучшие отношения даже несмотря на преграды. Моя речь была хороша, даже удалось сбить мамин порыв. И вроде бы она усомнилась в своей позиции, но мимолётно. Нависло молчание. Шум метро, озвучивание станций, болтовня пассажиров не отвлекало меня от мыслей о дальнем будущем: «что будет с нашими отношениями?». Вдруг произошли изменения, мама продолжила разговор мягче. – Он хороший человек, – перешла на шёпот. – Я знаю, что он тебе давно нравился, как актёр. Сначала он был там, в недосягаемости, а теперь рядом и говорит о чувствах. Приятно, когда такой мужчина ухаживает за тобой. Но будь начеку, – я слушала и внимательно следила за рядом стоящими пассажирами и всё было спокойно: одни спят, другие в телефоне, третьи – музыку слушают. – Что это значит «быть начеку»? – не нравилась мне эта формулировка. – Мужчины могут использовать в своих интересах. И какими бы они в начале не были хорошими, – аккуратно подбирала слова, но всё же не получилось. – Мама! – разозлилась. – Он давал повод? – Успокойся и не стоит повышать голос. Уж очень не понятно: в браке он или разведён? И почему за столько лет он не сделал предложение своей? Боязнь брака? Ответственности? – Они почти развелись, – неприятно было это произносить: «почти». Джонни честный и не будет меня обманывать, но для мамы это ничего не значило. – Об остальном лучше с ним поговорить. Привкус яда от неприятного разговора, вызывающий бурю эмоций: отвращение, нарастающую злобу, волнение, страх и желание сбежать. И всё склоняется к безысходности, – «мне никуда не сбежать». Остается только молчать и терпеть. – Ты едешь в институт, чтобы убедиться не сказались мои отношения на учёбе? – осенила очевидная мысль: «это точно так! Мама всегда пеклась об учёбе». – А есть повод? – с подозрением взглянула на меня. «Упс!», – сейчас было главное выдержать зрительный контакт и не дать повода на сомнение. – Нет, – голос предательски дрогнул, остается только надеяться, что мама не заметила. Я не забрасывала учебу. Но из-за часового пояса общаться в онлайне можно было только ночью. Джонни ещё работал. А мне хотелось именно в онлайне, хоть полчасика. От этого недосып и мозг был уставшим. Но это не доказать! Обычное волнение с которым, я не справилась. Маме больше не стоит знать. Один предмет сдала не на пять, а на четыре. По другому предмету забыла выполнить задание и «автомат» пролетел у меня, но сдала на пять, – «всё у меня в норме». – Плановый контроль, – «ну... теперь мама точно проверит мои оценки». – И как я помню в этом семестре тебя ожидает практика. А твой институт при поступлении обещал золотые горы с практикой и с трудоустройством. Стоит им напомнить. – В Москве? – удивилась я: «разве её папа не предупредил? И это очень плохо». – Что не так? – мама заподозрила неладное. И как ей мягко сказать я не знала: «черт, с этим папа обещал помочь, походу забыл». – Папин друг предложил в его юридической фирме пройти практику, – аккуратно начала, не буду упоминать, что я уже согласилась на это предложение. Мама засмеялась, – «очень плохой знак». – У Сергея? И в нашем городе? – её смех продолжался, а затем смотря на мой встревоженный вид ей пришло осознание. – И это не шутка? – секунда и улыбка с маминого лица пропала, и голос стал громче и строже. – Ты серьезно решила задуматься над этим предложением?! Зачем? Практика в московской прокуратуре или в небольшой фирме у Сергея?! Мама очень сильно волновала моя учеба. Поэтому мы тщательно выбирали институт. Чтобы корочки диплома имели ценность, тем легче можно начать строить карьеру. Но всё так поменялось. Мне уже кажется, что я до знакомства с Джонни и после совсем другой человек. И я этому рада, я ощущаю себя собой, самой настоящей. – Мама не горячись, – беспокоилась, что такие эмоции могут плохо сказаться на ее здоровье. – Зато мы сможем чаще видеться, – отыскала плюс, но маму не впечатлил. – Я не понимаю, как ты можешь даже думать о предложении от Сергея! Ты можешь так хорошо начать свою карьеру, а ты хочешь её разрушить. Мы так долго к этому шли! Не хочется мне расстраивать её сильнее, – «да, я плохой ребенок, но, блин, это – «мы»! Нет нас, всё это время было скрытное желание мамы». – Мама, это ты хотела! – смотрю на свои кроссовки, предчувствовала, что сейчас маму бомбанет от переизбытка правды. – Да что ты такое говоришь?! Мы с тобой выбирали профессию и институт! – припомнила мама, хотя я тогда сдалась под её давлением. Пора маме вспомнить всё. – Я раньше всё мечтала быть художницей. Затем поступила в институт, боялась огорчить тебя плохой успеваемостью, поэтому трудилась. Учиться было сложно и отнимало много времени, так я и потеряла себя, забыла, что мне радость приносило и кем я хотела быть. Мама злилась. Было видно, что данная тема всё ещё болезненная. Да-да, когда-то я упорно пыталась переубедить маму, что я должна быть художницей. Но так ничего и не получилось. – И что тебе эта профессия даст? Гроши зарабатывать? – Почему сразу гроши? Мы с Джонни были... – радостно вспомнила наш поход в художественную студию к известному художнику. Мне захотелось поделиться, но мама перебила своим негативом. – А-а, теперь всё ясно... Он слишком сильно влияет на твою жизнь! Ты уверена, что это ты хочешь, а не он? – моя улыбка исчезла с лица. – Он мне не внушает свои желания! Он просто меня понимает, он знает, что хочу я и поддерживает в этом! Поэтому я с ним и счастлива. С ним я чувствую себя собой. – Значит понимает тебя! И что теперь бросишь институт почти на финишной прямой? – Нет! Я доучусь, – «почему такой вывод?». – Но я выросла, другие взгляды на свою жизнь. – Выросла она! Всё еще ветер в голове, и ты это скоро поймёшь, когда твоего... этим ветром и сдует. Сейчас будет станция, – строгим голосом произнесла. – Куда? Мы еще не доехали, – растерялась я. Мама уже направилась к выходу, но развернувшись ответила: – Обратно в отель, – я направилась следом, хоть и была озадачена ситуацией. Но напоследок мама добавила. – И я доберусь самостоятельно. Словом будто острой саблей отсекла кусок. Я впала в ступор, ощущение будто нас разделяет большая пропасть. Еще между нашим протиснулись люди, которые так же собирались выходить. «И что делать? Она не хочет меня видеть?». Пока размышляла стоит ли следовать за мамой. Двери вагона открылись и поток из людей двинулся на выход. Я только видела спину мамы, которая отдалялась от меня, а затем пропала за другими пассажирами. А я осталась. «Прекрасно!».[2]
Вышла через пару станций, решив, что и мне и маме нужно остыть и переосмыслить инцидент. Написала подругам, что всё сорвалось и чтобы они меня не ждали. Печально. Сегодня хоть погода не подвела. Солнце согревало и птички пели, хоть какой-то бальзам на душу. Но этот едкий привкус вины, – «почему я ощущаю его?». Я ничего плохого не сделала, просто сказала правду. Иначе бы мама не поняла. С другой стороны я отстояла свои интересы. Но всё равно на душе так гадко. Мама никогда так не бросала никого. Я ее очень обидела. Ты: Девочки! Произошёл полный пиздец! Нужно срочно обсудить. Алина: Что случилось? Юля: Надеюсь, ты не поссорилась с Джонни. Алина: Давай через минут 10, пара закончится.****
Выбрала пустую лавочку в небольшом сквере. Присоединила наушники и стала ждать звонка. [Видеозвонок] Кратко объяснила происшествие и о своих переживаниях. – То есть твоя мама бросила тебя в метро? – повторила Юля, не веря в происходящее. – Да, но я не понимаю, что её так сильно обидело! – То что она против Джонни. Кстати, как он? Живой? – заулыбалась Юля. – Спит, мама его не ликвидировала, – развеяла беспокойство подруги. – Не спиши, отчитайся через часа два-три, – продолжила шутить Юля. – Почему он ей не нравится? – риторический вопрос, всё равно не получу на него ответ. – Скажи спасибо, что она условие не ставит: либо он, либо она, – наконец-то Алина подала голос. – Всё нормально будет, – подбодрила Юля. – Я думаю, что мама осознала, что у тебя к Джонни очень серьезные чувства. И теперь она боится, что потеряет тебя, а Джонни разобьёт сердце тебе. Сразу же высказалась Алина: – А мне кажется, это что-то вроде ревности. Раньше она была для тебя авторитетом, а теперь он для тебя, – «может быть и так». После слов подруги, осенило и Юлю: – Еще может быть синдром «пустого гнезда», когда родители мучаются, что дети взрослеют и покидают их дом. Тем более у вас большая семья, а ты последний ребенок. Самых младших труднее всего отпустить. И твоя мама через чур заботливая, так что такой тип к этому склонен, – для меня эта теория звучало более реалистичной. Хотя и ревность тоже присутствует, мама боится, что я её заменяю Джонни, и её голос перестает быть важным. Девочки переглянулись, я не слышала о чем они шепчутся, но затем заявили: – Но мы не знаем, что тебе посоветовать, – озвучила Юля. – Поговори с Джонни, обсудите, – предложила Алина. – У него опыта побольше нашего, так что может что и посоветует. – Я читала, что у него не всё гладко в семье было. В подростковом возрасте свободно жил. Так что не думаю, что он ощущал что либо подобное, – вмешалась Юля, и она была права Джонни рос в других условиях. – Это да, он как начнет рассказывать, что он в детстве творил. То понимаю, что нас [меня и подруг] родители растили, как комнатных растений. Он самостоятельный с раннего возраста. – Мне кажется, что большинство пацанов такие, – сказала Юля. Девочки видели, что ситуация с мамой меня тяготила. – Ты поступила правильно, что всё ей рассказала, – получила небольшую долю поддержки от Алины. – Тем более Джонни тебя поддержит: в учебе, в карьере, в любом начинании. «Да, на Джонни я могу положиться. Наверное из всех своих отношений, Джонни был единственным, кому я полностью доверяла». – Мне кажется, что за таких мужчин нужно держаться, – хитро заулыбалась Юля. – Особенно, когда это такой человек, известный, – подмигнула мне. Выдавила из себя улыбку. Юля пыталась меня развеселить, но сейчас мне было не до этого. – Ты меня конечно прости, но я не понимаю, он с Ванессой вместе? Ты считаешься типа второй его...? – Алине хотелось разъяснений. – Да, я тоже уже хочу увидеть заголовок, что наша подруга отхватила такого мужчину, – высказалась Юля. Девочки расковыряли болезненную тему. Ситуация с которой максимально непонятно. Я уже сама не понимаю, какой у меня статус? И являюсь ли я любовницей? – Мама сегодня тоже высказала своё беспокойство об этом. Они в процессе развода, делят имущество, договариваются. – Бедные столько уже времени делят имущество, – проговорила Юля с иронией. – Наоборот, богатые... Чтоб мы так жили с вами, – заулыбалась Алина. – Так они может опеку над детьми обсуждают? Говорят, что это долгая процедура. – Блин, у него же реально дети, аж два. Тебе не страшно? После слов Юли поняла, что разговор уходит совершенно не туда, куда нужно. И необходимо заканчивать разговор. – Почему мне должно быть страшно? – возмутила меня больше ситуация, что подруги стали нагнетать, а не поддерживать . – Обычно дети не любят мачеху, а молодых тем-более, – объяснила Юля. Образовалось молчание. Юля осознала, что сболтнула лишнего и поспешила увести на другую тему разговора. – Эм... Когда встретимся? И Джонни там повидать. – Вы же и так... – Джонни много не бывает. Тем более у вас в отеле вкусно кормят, – пояснила Юля. – Звонок, нам на пару надо. Мама у тебя знатно психанула, но ты правильно поступила. Думаю она отойдет и поймёт, что херню сотворила. Давай пока, – подытожила Алина в конце. – Пока! Ждем приглашение на ужин, – заулыбалась Юля. – Спасибо, пока. Помахали руками и отключила звонок. Я ожидала, что мне станет легче после разговора с подругами. Но никаких изменений в душе моей не происходили. Теперь был вопрос куда податься: продолжать греться на лавочке или идти в отель. К Джонни мне хотелось, особенно в его объятия. Но в отеле находилась мама, пока-что, я не хочу с ней видеться. Пришло сообщение от сестры. Сестра: Я ничего не понимаю, но мама собирается домой. Срочно приходи! «Ну.. Бля... Зачем так кардинально?! Мама!». «Я точно наихудшая дочь!».[3]
Вернулась в отель после обеда вся измученная и уставшая, – сильные переживания никого не щадят. Сотрудница отеля предупредила, что Джонни ожидает меня в ресторане. Слишком заманчиво, я была голодна и хотелось свои потрясения запить вином. «Но всё же зайти в номер или идти в ресторан?». И как предательски в лифте находилось зеркало, показывая мой измученный вид, – «пофиг, пусть Джонни уже знакомится с моим не особо прекрасным видом». Был хороший знак, что Джонни встретил меня, когда я подходила к столику, – «отлично, не сбежал, значит он уже готов к семейной жизни». Его завораживающая улыбка, дарующая мне счастливые эмоции и временно растворяя проблемы. – Привет, любимая, – очнулась, когда ощутила, что Джонни подозрительно близко остановился возле меня. Он не стал медлить и сразу же поцеловал в губы. От таких открытых действий, я застыла, – «он ничего не боится?». Ощутила пульсирующий страх из-за этого я ответила на поцелуй скованно и винила себя за это, – «вдруг он о чём-нибудь плохом подумает? Что боюсь? Стесняюсь его? Разлюбила?». Попыталась быстро компенсировать и в поцелуе стала появляться страсть. Но Джонни почти сразу разорвал поцелуй. Обижено смотрю на него, но всё же понимаю его осторожность: – Привет, смотрю ты… соскучился. – Не переживай сейчас здесь никого нет, и мне захотелось тебя именно так встретить, – огляделась: «он прав». – Пойдём за стол, я позволил заказать тебе пасту карбонару с твоими любимыми креветками, и я попросил, чтобы креветок положили побольше. Представила божественный вкус креветок. В этом отеле знают толк в вкусной еде. А креветки просто тают во рту, но каждый раз в меню стараюсь не смотреть на их стоимость. Мой живот скрутило от таких аппетитных воспоминаний. – Ты самый лучший! Как поспал? – хотелось послушать рассказ счастливого человека. – Спалось отлично, хоть мне тебя и не хватало рядышком, но всё же поспал до обеда и выспался, – как же я завидую: «мне бы так, а не вот это всё». – А ты как съездила? И где мама твоя? Джонни заметил, как на моём лице вновь проявилась печаль. Молча, села за стол. Нужно было как-то обо всём рассказать Джонни и кратко. Мне было сложно об этом говорить, не хотелось маму в плохом свете выставлять и оправдывать её тоже не хотелось. К нам подошла официантка принесла мою пасту карбонару. Моё настроение вновь пошло на взлёт. Наш столик обслуживала милая девушка, я её впервые видела. Но сложилось ощущение, что ей неуютно рядом с нами, она всё время пыталась ускользнуть. Обычно здесь официанты ведут себя, как продажники: выстраивают разговор, вечно интересуются – всё ли нам нравится и каждый раз что-нибудь предлагают заказать. Вроде бы и не навязывают, но и не обделяют внимание. А эта официантка, хотела поскорее сбежать от нас. Возможно на неё так влиял статус Джонни. Я как новый гость, ожидала, что официантка поинтересуется: нужно ли мне ещё что-нибудь. Но пришлось задержать её, только она стала отходить от столика. – Подождите, – официантка в испуге застыла. – Мне красное, полусухое, Италия, – Джонни внимательно наблюдал за мной. – Марка? – поинтересовалась девушка. Это моё слабое место, сходу я не назову марку вина, даже ту, что пила. – Джонни, доверюсь твоему выбору, – Джонни сходу озвучил марку вина. Официантка бегом от нашего столика, но затем так же быстро вернулась. – Бокал? – официантка вспомнила, что не уточнила. – Бутылку и два бокала, – вижу, как на его лице бровь удивлённо вверх поползла. Мне стало смешно, заулыбалась. – Поверь к концу нашего разговора тебе захочется выпить вина. – Спасибо, на этом всё, – Джонни отпустил официантку. Она радостно убежала от нас. Я уже не обращала на её странное поведение, меня забавляло озадаченное лицо любимого. – Значит я что-то интересно проспал? – пришёл к выводу. – О, да! Апокалипсис, – заулыбалась, скорее всего это уже было нервное. Смотрю на свою аппетитную пасту карбонару и сверху очень много креветок, – повара прислушались. Сначала обед, а потом разговор. Креветка устремилась в мой рот. Медленно прожёвываю, чтобы лучше ощутить вкус обалденной креветки: «ммм, боже мой!». – Эм, а где твоя мама? – поинтересовался Джонни, и волшебный приятный вкус креветок превратился в пресную безликую еду, – «нееет! Джонни! Так со мной нельзя! Только не еда!». – На пути к дому, – спокойно ответила. – Уже? – сильно удивился. Всё-таки Джонни хотел попытаться наладить общение с моей мамой, но всё пошло не по плану, как и у меня. – О-о, я тебе должна о многом рассказать! – заинтриговала Джонни. – Только я поем для начала.****
Жизнь кажется прекрасной, когда желудок сытый, а нервная система успокоена бокалом вина. Я видела, что Джонни был напряжённым и почти не притронулся к еде. Его терзали мои слова, хотел узнать, что случилось. Но не стал подгонять меня с трапезой. Когда опустела тарелка, а это произошло очень быстро. Подлила себе вина в бокал. Сейчас ощущала себя максимально спокойно будто проблемы меня не касаются. Откинулась на спинку стула, отглотнув вина, я начала своё рассказ. Мамины выходки знатно потрепали мне нервы. Я беспокоилась о семейной идиллии. Ощущение маминой обиды в мою сторону отправляли меня на душевные терзания. Так мучительно. Я почти всегда старалась угодить маме, хотелось, чтобы она гордилась мной. Теперь между нами обида. Я ехала, чтобы извиниться, но не угодить ей. Маме нужно было принять моё решение – я встречаюсь с Джонни, и я выбрала профессию художницы. Решение принимала обдуманно. В Америке юристом я не могу быть, придётся переобучаться – и для чего? Чтобы сидеть в офисе? Но чтобы быть с Джонни мне нужна работа с гибким графиком. – Мама оперативно собрала вещи, приезжаю, а мне сестра пишет, что они уже едут в Ярославский вокзал. Сестра жалуется, что у неё не получается перебудить маму. Беру машину, еду на вокзал... Проснулась во мне паника. Мне казалось, если я не успею, то я упущу возможность всё вернуть назад, и я точно стану плохой дочерью. И как назло мы постояли во всех пробках. Приехала, когда уже оставалось 15 минут до отъезда поезда. – Поговорили? – переживал Джонни. – Да, но… – ощутила печаль. – Я представляла, что наш разговор будет душевным, что мы поймём и простим друг друга, а в итоге, сухой разговор дальних знакомых. Было неприятно после разговора. Мне хотелось вывести маму на лирический разговор. Я знаю, что она меня любит и мне хотелось это услышать. Но сейчас она упёрлась и не хотела уступать и поддерживать меня. А я нуждалась в поддержке. В отместку я умолчала о своих терзающих чувствах. Когда ехала, то планировала сказать, как я её люблю, и как она мне нужна. – Она мне сказала, что раз я уже взрослая, то она поехала, – с горечью проговорила. – А что её смущает во мне? – опасный вопрос задал, Джонни потянулся за бутылкой вина. Он переживал. Отвела взгляд на свои руки, не приятно было такое говорить: – Многое, – призадумалась над поведением мамы; посмотрела на Джонни, который расстроился. – Хотя мне кажется, она просто ищет повод, а так она боится моих серьёзных намерений, – моё предположение: я и раньше встречалась с парнями, были и непутёвые, но мама не пыталась лезть и рушить отношения. Мама решила уехать домой, контролировать отца, а то он со своими друзьями со службы пирует в нашем доме. Хоть брат и следит, но эффективнее будет мамин надзор. – То есть, твоя мама боится осознать, что ты повзрослела и уходишь из отчего дома? – Да, и не только это, – вспомнила на что мама резко отреагировала. – Она потеряла контроль надо мной, теперь я к тебе прислушиваюсь и возможно, я сказала, что ты меня больше понимаешь, чем она. Улыбнулась, когда от моих слов у Джонни глаза округлились, и вновь взял бутылку и долил себе вина. – Мама хочет для меня жизнь без рисков, чтобы во всём она была уверена: профессия меня всегда накормит, а мужик будет рядом и будет меня любить. А вот ритм – «а может быть…», ей не нравится. Я переживаю! Но было приятно видеть, что для Джонни ситуация с моей мамой небезразлична. Ему тоже хочется заполучить одобрение, а не быть отдельно от семьи. Его рука легла на мою. – Я тебя люблю, – растрогали меня его слова. – И всё у нас будет: и вечная любовь, и уютный семейный дом, и одобрение твоей мамы. Не грусти, – Джонни поднёс мою руку к своим губам и множества кратких поцелуев. «Я счастливая!» – приятно ощущать, что тебя любят. Увидела, что в ресторан зашла компания и рефлекторно отдёрнула свою руку, чуть не уронив бокал. На лице Джонни застыла недовольная гримаса. Да и мне неприятно стало от своего поступка. – Извини, я ещё не могу понять, когда нам прятаться, а когда нет, – Джонни сам иногда говорит, что необходимо придержать чувства, когда мы на публике. Джонни оглянулся на компанию, которая пошла в другую часть ресторана. – Это я должен извиняться, – завёл меня в недоумение. – Я разошёлся с Ванессой, ну.. почти, остались формальности, – ему тоже неприятно это «почти». – И нам не придётся прятаться? – проговорила с радостной надеждой: «когда это настанет?». – Мы и сейчас можем не прятаться, но я не хочу, чтобы сплетницы повесили на тебя клеймо, – беспокоился Джонни. – Да, уже кто-нибудь и повесил, – обречённо проговорила. – Но всё же, это единицы и их это не касается. Пойдём лучше в номер, – Джонни галантно подал руку, и мы пошли в номер прихватив бутылку вина. P.S. Я люблю Джонни, и мама ошибается, что это мои поспешные выводы.****
Оповещение от банка: Мама перевела Вам на карточку – 15 тыс. руб. И подпись: «трать с умом». _________ +13 страниц Проверено Бетой - Mitori12